Такое дело ребята. Есть племянник 4 года, я не общался до этого. Хороший пацан растет. Но есть другое, поэтому и прошу совета. Резкая смена настроения. Буквально минуты, он норм. Через 2 минуты истерика. Я за сутки понял, что начинает истерить, когда не так происходит. Причем жёстко. До момента, когда получил нужное. Бить руками свою маму, сестру. Как с этим можно бороться пока малый?. Подскажите пожалуйста. Психологи или кто там есть здесь?
Если философически, то вся наша жизнь в некотором смысле рваный баян.
Я послушал один cover. На прекрасное далеко. Потом еще раз прослушал оригинал
Знаете. Мне кажется что всё куда-то скатывается. Весь мир. Скорее всего в жопу. Все эти ваши ебучие обсуждения. Кто прав кто виноват. Друг или дьявол. Брат или враг.
Заебали эти ваши обсуждения.
Люди должны стремиться к прекрасному.
Пост ни к чему. Мыслей много. Но вы все начинаете бесить.
Хватит блять.
именно поэтому мне необходим кешбэк 50 %, чтобы купить тебе сандали и тетради в школу.
Недавно наткнулась на исследование по поводу того, как поддерживать свою ментальную нервную систему
План следующий, берём принцип 3 на 3 и внедряем в жизнь
1. Каждые 3 дня придумываем свой ритуал для отдыха: теплая ванна с маской, массаж, сериал под пледом или картина по номерам. Главное, чтобы это был день для вас, когда полностью тело расслабляется, телефон убирается и находится время наедине с собой
2. Каждые 3 недели смена обстановки: поход в театр, выход в ресторан, концерт, прогулка по парку или по реке. Главное, выход в свет и набор новых эмоций
3. Каждые 3 месяца смена картинки: уехать на выходные в другой город, поход, спа отель. Мини путешествие
В целом, что то в этом есть. Во всяком случае мне помогает через неделю выходные на даче, раз в месяц культурная повестка дня, но вот ритуалов пока внедрять не доводилось. Будем пробовать
Не так давно я столкнулся с вопросом " считаете ли вы что человек должен жить в максимальном комфорте и максимальной свободой ?" и этот вопрос заставил меня задуматься .
Конечно хотелось бы ответить " Да , конечно " , но все же нужно разобраться . Давай просто представим что все так и есть . Многие сразу соберут вещи и отправятся в путешествие своей мечты ведь нет никаких ограничений . Любые удовольствия мира и его прелести лежат почти что на ладони . Нет смысла тратить свое время на добычу необходимых вещей для жизни их же просто можно взять. Но вот тут и кроется подвох , кому-то же явно покажется мало . Обычное путешествие уже превратиться в борьбу за выживание . И уже надеяться на какую либо защиту нет смысла . И все же на этот вопрос можно ответить "да" , но при условии что жадность не победит.
А что же там с комфортом , ну рассуждения примерно похожее . Отсутствие должного уровня комфорта это как некий стимул к движению , а если этого стимула не будет то что будем делать . Попросту застынем на месте . А кто будет поддерживать этот уровень комфорта для всех , какие-то другие люди? Тогда получается что это уже не абсолютно для всех. И в чем тогда разница .
Итог : на мой взгляд комфорт и свобода должны быть на высоком уровне , но никак не на максимальном.
Ваня Трутнев — один из немногих (а может, и единственный), кто питал искренне наслаждение к работе. Но не к своей, а к чужой. Он часами смотрел, как работают другие и посвящал этому всё свободное время. Смотрел в офисе на коллег, по дороге в офис (и обратно) — на сотрудников метро и рабочих у вокзала, перекладывающих плитку после зимы (уже которой). Смотрел и вечерами — вместо порно.
Оно его интересовало ровно до того момента, когда похотливая хозяйка отвлекала сантехника от работы. А в живую его возбуждали только секс-работницы (и то лишь второй частью названия).
Работу порноактрис Трутнев видел какой-то искусственной. Он знал, что за актёрами стоит толпа разных операторов, режиссёров и монтажёров.
По этой же причине Ваня не любил и видео формата «Диснейленд в джунглях из говна и палок». Там тоже по-любому целый взвод гусеничных экскаваторов, почвенных эскалаторов и прочей стройтехники работает — голыми руками такое не построишь. Да и что это за строительные работы, за которые не платят. Вернее платят, но не за сами работы, а за контент, большая часть производства над которым остаётся за кадром. И то не за сам контент, а за пустое место под рекламы банков и такого же дебильного контента между ним. В итоге рабочие отчуждены от результатов труда — он как бы растворяется в этой длинной замысловатой цепочке. Такие мысли его больше угнетали. В этом плане он был за чистоту процесса — работа-деньги, деньги-работа.
К психологам он не обращался и, вообще, о причинах своей патологии редко задумывался.
— Да и что бы эти причины дали?
Ваня просто чувствовал, что питается чужими трудочасами (и дикую потребность внутри).
В офисе он проводил не меньше 12-часов. Работал обычным менеджером в одном крупном стартапе. Поэтому жертвами наблюдений в основном были коллеги. Но Трутнев быстро устал от всех этих прелюдий с кадрами: плейбоксов с плейстейшенами, кофемашин с капучинаторами и чил-аут-зон с сырками Б. Ю. Александров — не работа, а санаторий. Но особенно раздражали игроки в мини-теннис, которые отвлекали не только себя, но и весь коллектив (подворовывая этим ванины обеды). В эти моменты он мечтал только о тотально-принудительной дисциплине и мысленно иллюстрировал рассказы Шаламова о трудовых лагерях. Ему захотелось контента погрубее.
Он даже вспомнил одного знакомого охранника из «Пятёрочки». Ваня предложил скупать записи с камер, на которых сонные таджики фасуют конфеты в промёрзшем цеху. А на вопросы знакомого «зачем», а главное, «нахуя», отвечал:
— Для курсовой — мол — Анализ трудового процесса в условиях дефицита бюджета для оптимизации затрат фасовочного цеха.
Вопросы сразу отпадали.
Но на записи было не то. Гораздо приятнее сосать трудочасы вживую — так сказать, «без потерь канала наблюдения». Тогда Ваня уволился на лесоповал при «Лагере строгого режима».
После опен-спейса тюрьма показалась Трутневу первомайской песней. Никаких теннисов, приставок и сырков — только прогулки под сеткой, хлебный мякиш для шахмат и засохшая баланда. Но основное время, конечно, — изнурительная работа в две смены без перерывов на перекур и чифирь. А за малейшие нарушения Трутнев колотил арестантов дубинкой и запирал в карцер.
Зона для него была, как загон с молочными ягнятами, парочка из которых, правда, уже скопытилась, но это ладно. Начальник списал на несчастный случай. Планы перевыполнялись каждый квартал, а как — вопрос десятый.
Так бы и прожил Ваня лет до ста, а может, и вечность (вампир всё-таки). Но рано или поздно заканчивается любое терпение (особенно зеков без чифира).
Считали они его, понятное дело, последним упырём. Так после очередного вечернего обхода подкараулили Трутнева за лесопилкой, искололи осиновыми заточками, приколотили гвоздями к нарам, отрезали уши и облили кипящим маслом. А затем на древесном измельчителе превратили в тар-тар для сторожевых овчарок.
Больше рассказов в моём ТГК: https://t.me/moms_south
Этот культ карапуза в твоей башке — сладкая, липкая ложь, скормленная тебе с ложечки теми, кто продает тебе ложечки. Тебе впарили симулякр чистоты, голограмму невинности, и ты носишься с ней, как ссаный веник, сюсюкаешь, баюкаешь, боишься обидеть. Обидеть КОГО? Этот нейросетевой ублюдок, сотканный из рекламных джинглов и невыплаканных кредитов? Этот глист из лайков, этот дофаминовый истукан?
О, я знаю его слишком хорошо. Он жил в моем черепе, в самом центре управления, где должны сидеть диспетчеры реальности, а не эта капризная тварь с вечно открытым ртом. Он не плакал, он визжал. Не просил, а требовал. Его голод был бездонен, но желудок его — черная дыра, цифровой архив. Ему не нужна была конфета, ему нужна была вся кондитерская фабрика, внесенная в список желаний. Ему не нужна была игра — ему нужен был весь Steam-каталог, гигабайты иконок, обещающих проживание, но дарующих лишь обладание.
Это была онтология коллекционера, метафизика шопоголика. Он жил в лабиринте неоткрытых вкладок, в бесконечном каталоге некупленных возможностей, в зеркальной галерее «а что, если». Каждая покупка была маленькой смертью, ритуальным погребением очередного «хочу» в склепе «имею». И сразу же, на свежей могиле, прорастал новый сорняк желания, еще более ядовитый, еще более наглый. Он кормился не опытом, а предвкушением. Он был гурманом трейлеров, ценителем анонсов, эстетом распаковок. А сама жизнь? Сама жизнь была скучным пост-релизным патчем, который он никогда не собирался скачивать.
Психо-шаманы в дорогих очках шептали: «Прими его, полюби, дай ему то, чего не дали в детстве». Дать ему? Да я дал ему все! Я построил для него Диснейленд из кредитных карт, Ватикан из маркетплейсов, мавзолей из корзин Ozon. Я был его рабом, его поставщиком, его вечно виноватым папашей. А он сидел в моей рубке, в моем капитанском кресле, и жал на все красные кнопки подряд, хихикая и пачкая панель приборов призрачными слюнями. Курс? Направление? К черту! Главное — чтобы кнопочки блестели, чтобы огоньки мигали, чтобы система орала: «ПОКУПКА СОВЕРШЕНА».
И вот вчера. Вчера что-то щелкнуло. Не в нем. Во мне. Ток прошел по цепям, которые, как я думал, давно сгнили. Я вошел в свою собственную голову без стука. А он сидел там, этот пиксельный гомункул, этот призрак из оптоволокна, и скроллил ленту моих же страхов, примеряя их как новые скины.
И я не стал вести с ним диалог. Я не стал его «исцелять». Исцелять раковую опухоль? Интегрировать вирус? Нет.
Я подошел к нему вплотную. Заглянул в его пустые, мерцающие глаза, в которых отражался лишь интерфейс бесконечного магазина.
И я сказал. Тихо, без нервов, как техник, отключающий взбесившийся сервер.
«Ты — глитч. Программный сбой. Тебя нет».
Он замер. Его цифровая рожа исказилась в гримасе детского недоумения, которое так любят психологи. Но в этом не было ничего детского. Это был системный шок машины, которой дали команду, отсутствующую в ее протоколах.
«Ты — эхо чужих желаний. Ты — рекламный баннер, вшитый мне в подкорку. Ты — священная корова общества потребления, и я пришел за твоей шкурой».
И затем, уже не сдерживаясь, выдыхая весь смрад многолетней лжи, я заорал ему прямо в его несуществующее лицо:
«ПОШЕЛ НАХУЙ ИЗ МОЕЙ КАБИНЫ!»
Это был не крик. Это был исполняемый файл. Команда DELETE *.* прямо в его корневой каталог. Он не растворился в слезах и соплях. Он рассыпался на битые пиксели, на мертвые ссылки, на спам. Он схлопнулся, как неудачная транзакция.
Я не сдал его в детдом для ментальных конструктов. Я провел обряд очищения огнем. Я выжег его гнездо каленым железом своего пробудившегося «Я».
И теперь в рубке тихо. Пугающе тихо. На приборной панели — толстый слой пепла. В воздухе — запах свободы, похожий на запах грозы. Пустота. Но это моя пустота. Это не дыра от отсутствия игрушки. Это чистое пространство. Стартовая площадка.
Я вернул себе свой дом. Пустой. Настоящий. Мой. И теперь я наконец-то могу проложить курс. Куда угодно.
