Такой себе бокс получился...
Парень в красных в трусах может сушить сухари.
Точка кипения: 1939 год, разведчики-нелегалы, засада, часовщик и письма милой тётушке Марте
«Милые Август и Эльза! Я так соскучилась. Вам не кажется, что уже пора навестить любимую тётушку? Заканчивайте все ваши дела, ожидаю вас в самом скором времени к себе на юбилей. Люблю, целую. Тётушка Марта».
* * *
- Шесть – Четыре, я снова победила!
- Эх! Да, в теннисе тебе нет равных Эльза. Лупишь как бешеная.
- Даже не буду с тобой спорить Август. Ты как всегда у нас прав.
- Ах, эта твоя скромность. Всё время о ней забываю.
- А ты не забывай. Пора бы уже привыкнуть. Не первый год вместе работаем. Мы домой или сразу на вокзал?
- Ну, я думаю принять душ и выпить чашечку кофе успеем. Оттуда сразу на поезд. Прага ждёт нас.
- Лично мне эта Прага уже надоела, но как промежуточный пункт между Германией и Москвой, сойдёт.
- Потише.
- Не учи меня. Никого рядом нет, а губы я закрыла рукой.
- Не обижайся, я так на всякий случай. Тоже соскучился по дому. Работа сделана, задания розданы. Информации более чем достаточно. Нас ждут. Хотя я буду немножко скучать по Потсдаму.
* * *
Каспар Тёплиц был ветераном. Самым настоящим, с наградами, кошмарами по ночам и регулярными походами к врачу. Он потерял ногу на Западном фронте в 1917 году. И пусть был не пехотинцем, а связистом, повоевать пришлось по-настоящему. Вернувшись с войны, на которую он отправился добровольцем, Каспар возглавил семейный бизнес. Нет, ничего серьёзного и приносящего большой доход. Его уделом стала часовая мастерская. Так уж вышло, что уже четвёртое поколение Тёплицы копалось в часах. Ну а чем не занятие? Люди всегда озабоченны временем и его нехваткой, а значит доход, хоть и небольшой, обеспечен.
Мастерская его располагалась на Бранденбургской улице, на первом этаже в доме номер 4 - пара комнатушек заставленных пыльными ящиками полными старых своё отживших часов, пружин, проволочек, разнокалиберных колёсиков и муфт. На втором этаже жил сам Каспар в уютной двухкомнатной квартирке с выкрашенными в зелёный цвет окнами.
Всё своё свободное время ветеран просто обожал проводить на крыше, где у него всё было устроено наилучшим образом. Здесь стоял стол, кресло и даже навес из старой парусины на случай дождливой погоды. Под рукой был армейский цейссовский бинокль подаренный командиром. Не то чтобы Тёплиц любил подглядывать, скорее ему нравилось угадывать характер и занятие человека по лицу, одежде, манерам. Но больше всего бывший ефрейтор любил свежий ветер и солнце.
А вот нацистов, он не любил. Наблюдая за подозрительной активностью внизу, на раскинувшемся между домами рыночке, Тёплиц зажёг папиросу с интересом подсчитывая бегающих внизу солдат, гестаповцев, а также других людей в тёмной одежде, хоть и штатской. Глаз у него был намётанный.
Почему не любил гитлеровский режим, не торопился тянуть руку в приветствии, не разделял всеобщей истерии и выкинул радио, из которого круглосуточно несся визг их нервного фюрера?
Он помнил коричневорубашечников ещё бандой задир и пьяниц, которая после войны промышляла рэкетом, а после вдруг каким-то чудом вознеслась на вершину власти. Особенно Тёплица воротило от их национальной политики. Они делили людей на полноценных и испорченных. Что за чушь? Каспар вырос вместе с ребятами разных национальностей, каких в Германии всегда было предостаточно. Лучшими его друзьями были еврей и поляк. А теперь что? Первых мы приравниваем к чудовищам, а вторых к умственно отсталым. А ещё они жгли книги, - некстати подумалось ему.
Если бы только Янек знал, что эти гады вторую неделю творили на его исторической родине. Может и лучше, что он погиб ещё до войны на стройке. Германия больна, но лечить её некому.
Тем временем внизу явно что-то готовилось. Военный грузовик, который привёз два десятка солдат в серой форме, пофыркивая, задом пятился в проулок. Пара тёмных «мерседесов», без номеров, поступили точно так же, только воспользовались переулками напротив. Лоточников и других уличных торговцев куда-то увели солдаты, подталкивая прикладами в спину, а их место заняли плечистые парни с военной выправкой. Сотрудники в штатском, с газетами, журналами, расселись по скамьям, подпирали собой стены либо прогуливались парочками то тут то там.
- Чего это они задумали? – произнёс вслух часовщик, перегнувшись через кирпичный бортик.
Вроде бы движение по улице восстановилось, но оно только с виду было стихийным, на самом деле им руководили.
- Хех, ясно. Засада, - сообразил Тёплиц и зажёг новую папиросу от окурка. - И кого же вы тут поджидаете?
* * *
- Прекрасная сегодня погода, не правда ли?
- Да, пятнадцатое сентября, а так солнечно и тепло. Совсем не так как в тот день когда мы приехали сюда три года назад.
- Я помню тот холодный ветер, дождь, текущий за шиворот плаща… бр-р-р-р! Гадость.
- Ты промочила ноги.
- Промочила я, а заболел ты.
- Меня просто немного…
- Хочу фруктов. Яблоки или груши? Что такое?
- За нами наблюдают.
- … чёрт, и не только. Смотри, грузовик с овощами перегородил дорогу позади нас.
- Справа легковушка в переулке.
- Слева тоже. Окна занавешены, номеров нет.
- Оперативные автомобили.
- Попались. К бою.
- У меня «Беретта». Два магазина. Четырнадцать патронов.
- Слабовато. Лиза возьми мой «Зауер». Тоже два магазина, но патронов на парочку больше, да и посерьёзнее он. В конце концов, ты же у нас стрелок.
- А как ты?
- Как всегда. Буду искать, что-то подлиннее и помощнее. Не пропаду. Сразу после фургона со льдом разделяемся. Ты слева, я справа. Надо ошеломить их. Главное чтобы снайперов на крыше не было.
- Нет, мы нужны им живыми. Иначе нас уже бы пристрелили. Как они на нас вышли?
- Не важно. Подумаем об этом потом. Главное добраться до восемнадцатого дома, там в переулке канализационный люк. Я хорошо знаю тот тоннель…
- Доберёмся. Ты готов?
- Конечно Лиза.
- Удачи, Алёша.
* * *
Это была обыкновенная парочка молодой парень в клетчатой кепке и красном пиджаке и девчушка в белой блузке и гофрированной бежевой юбке. Обоим лет по 25-27. Мужчина был похож на Янека – блондинчик, серые глаза, чуть кривая ухмылка на губах. Среднего роста не слишком плечистый, но быстрый и двигался словно спортсмен. Хотя, не так уж и похож.
Женщина, волосы цвета мёда, уложенные в аккуратную причёску, зелёные глаза, чуть курносый нос, тёмно-синий галстучек на груди. В руках она несла пару теннисных ракеток. У них были хорошие лица – открытые и смелые.
Вы идёте прямо в засаду! – хотел крикнуть Каспар, но не посмел. Впрочем, парочка смекнула, что к чему.
Мужчина на ходу отбросил в сторону спортивную сумку, весящую на плече, и что-то передал девушке. Та в свою очередь тоже что-то вытащила из-под одежды.
Пистолеты! Ох ты! А пользоваться-то умеешь?
Её спутник, проходя мимо лотка с овощами ловко вытащил из тыквы нож зеленщика, а второй рукой подцепил крюк, воткнутый в кусок льда возле рыбной лавки.
Потушив очередной окурок в горшке с ярко-оранжевой кроссандрой, Тёплиц замер, превратившись в соляной столп. И чего он только не делал с этой тропической гадостью. И недопитым шнапсом поливал, и окурки в ней тушил. Цветку всё нипочём. Он его даже зимой на улице оставлял. И ничего, живёт и благоухает! Такой же, как бывшая хозяйка.
События внизу тем временем развивались стремительно. Поравнявшись с белым, поцарапанным фургоном со льдом, парочка разделилась. Девушка во всю прыть бросилась вперёд, а парень вынужден был столкнуться с гестаповцем изображающим продавца сладостей и страховавшим его мужчиной, в синей шляпе сидевшим на скамейке рядом.
Первый едва успел вынуть пистолет, как в грудь ему вонзился нож. Второй получил крюком в промежность, и тонко заверещав, выронив под ноги массивный «Люгер».
Блондинчик же поднял пистолет и четырьмя выстрелами уложил ещё двоих противников – детину в кожаной куртке и худого паренька в коричневом костюме тройке. Сделал это он ловко, ни на секунду не задерживаясь на одном месте.
Вскоре и по нему открыли огонь. Выстрелы загрохотали одновременно. Стреляло трое или четверо человек. Вот только целились они парню в ноги, и убить явно не хотели.
Девчушка, тем временем преодолев бегом один дом, тоже столкнулась с препятствием. Прямо из переулка перед ней выехал легковой автомобиль в котором сидело то ли три, то ли четыре человека. Не теряя скорость, Курносая взлетала на капот автомобиля и с двух рук расстреляла сидящих внутри.
- Ничего себе! – присвистнул Каспар.
Ловко сменив магазины, девушка скатилась с замершей машины и бросилась вперёд. Однако ей удалось сделать только несколько шагов. Позади её нагоняла ещё один автомобиль, надсадно рыча двигателем и сигналя клаксоном.
Не моргнув и глазом, Курносая, развернулась к несущемуся авто и хладнокровно расстреляла патроны до железки в ветровое стекло. Потерявший управление «мерседес», вильнул и врезался в фонарный столб.
Блондинчик тем временем вынужден был спрятаться за прилавком продавца сладостей. По нему лупили из нескольких винтовок, и только сейчас Тёплиц сообразил откуда. В полстах метрах впереди, из-за угла дома частично высунулся грузовик в кузове, которого стоял десяток солдат. Четверо имели возможность стрелять по пареньку зарывшемуся в гору сладостей. Тот редко отстреливался и ему даже удалось ранить одного из солдат в плечо. Вот только его место сразу занял другой.
- А где же ещё десяток солдат? Ведь они были там? – спросил сам себя Каспар, крутя плешивой головой. – Ах вот они где пытаются окружить девушку.
Окружить Курносую было нелегко. Пошарив внутри дымящегося «мерседеса», она вытащила из салона два автомата. Один закинула за спину, а из второго дала короткую очередь в подходящих к ней солдат. Попала в кого нет, Тёплиц не разглядел, слишком быстро всё произошло. Когда те попрятались она со всех ног бросилась к грузовику, из которого стреляли по Блондинчику.
- Своих не бросаем, хорошо. Умница.
К этому времени парень сумел убить ещё одного противника, вот только патроны у него закончились. Прилавок разносили точными попаданиями, и не за горами был тот момент, когда спрятаться ему будет просто негде.
Появившаяся позади его противников девчушка была для всех полной неожиданностью. Словно валькирия она взлетела на стоящий неподалёку от грузовика почтовый ящик и длинной очередью срезала замерших внутри.
Волосы девушки разметались по спине и лицу. С закушенной губой и дымящимся стволом MP-38, она была чудо как хороша.
Блондинчик не стал себя упрашивать, и оказался рядом с подругой, снимая с её плеча второй пистолет-пулемёт. Короткими экономными очередями он добил солдат в кузове, вернул девушке оружие, а сам вытянул из рук мёртвого солдата винтовку, а из кобуры свесившегося из кабины убитого офицера пистолет.
Не тратя времени, парочка бросилась на окружавших их солдат. Скрываясь за препятствиями, перекатываясь и кувыркаясь, они стреляли, прятались и снова стреляли.
Тёплиц уже плохо видел их и потому сбросив с плеч серый твидовый пиджак, бросился бежать по крыше в сторону выхода с рыночка. Он пыхтя перепрыгивал с карниза на карниз, думая про себя, что сошёл с ума. Впрочем, расстояние от крыши до крыши здесь были невелико. В детстве он не раз вместе с Янеком и Михаэлом развлекался, таким образом, за что получал от строгого отца ремня.
Оказавшись над местом боя Каспар увидел, что солдат осталось всего трое. Они были испуганны и не столько целились, сколько просто стреляли в сторону нападавших. Вот и ещё один солдат упал схватившись рукой за пробитую шею.
Залп из двух винтовок, случайный, почти наугад, расколол фонарь на столбе над головой Блондинчика, обдав его осколками стекла. Однако вторая пуля угодила парню прямо в бок. Тот споткнулся и упал на колени, прижимая ладонь к груди справа.
- Чёрт! – стукнул себя по колену часовщик – Это надо же так.
Девчушка покончила с парочкой противников и отбросила в сторону бесполезный MP-З8. Что-то прокричав парню и мараясь в его крови, она потащила его в переулок напротив.
Каспар знал, что дальше ему не перепрыгнуть. Он как мог свесился вниз, но рассмотреть ничего не смог. Только сейчас часовщик понял, что скакал по крышам забыв о своей ноге, точнее о её полном отсутствии. Протез не в счёт.
- Безумие. Полное безумие! Кто они такие? Англичане, американцы, русские? Вдвоём уложили столько солдат!
В этот момент впереди и позади заревели мощные движки и, сметая всё на своём ходу по мостовой понеслись армейские грузовики под завязку заполненные новыми солдатами.
Бежать парочке было некуда, если только…
Там же коллектор, - вспомнил Тёплиц и опрометью бросился в подъезд, а затем вниз. Перескакивая через ступени, он повторял вслух:
- Только бы успеть, только бы успеть.
Взмыленный и покрасневший он выскочил из подъезда, чем напугал обыскивающих рыночек солдат. Замерев по стойке смирно перед офицеров в звании капитана, он, вспомнив военную службу прокричал:
- Гер гауптман, я видел куда они побежали!
- Ты кто?
- Ефрейтор Каспар Тёплиц. 42-я пехотная дивизия.
- Куда? – загорелись глаза офицера.
Бывший связист, дрожа внутри от возбуждения, указал пальцем в противоположную от переулка с коллектором сторону.
- Они взяли мотоцикл с коляской и поехали в сторону вокзала.
- По машинам! - заорал капитан, убирая «вальтер» в кобуру на боку.
Надо бы кровавую дорожку замыть пока никто носа на улицу не высунул, - подумал про себя Тёплиц, злорадно улыбаясь покидающим рынок грузовикам. А вслух часовщик произнёс удивившее даже его:
- Удачи вам, ребята.
Как ни странно, но в эту ночь Каспар спал словно ребёнок. Он не испытывал никаких угрызений совести, не чувствовал себя предателем, он просто растворился в объятиях Морфея и наслаждался отдыхом которого не знал уже много лет.
* * *
Рано утром 24 сентября 1939 года в здание органов госбезопасности на Лубянке, курьер доставил пачку писем, среди которых был необычный ярко-розовый конверт, подписанный красивым размашистым почерком.
«Милая тётушка Марта! К сожалению, мы не смогли приехать к тебе на юбилей, так как наши соседи устроили скандал – кричали, били посуду, вели себя чрезвычайно дурно. Из-за этого наш добрый Август немного приболел. Ты же знаешь, какой он впечатлительный. Вызывали врача. Не беспокойся, ничего серьёзного, скоро наш любимец встанет на ноги. В течение месяца будем у тебя. Как я? Со мной всё прекрасно. Криками меня не проймёшь. Готова поддержать любые твои выдумки. Целую и крепко обнимаю. Твоя любимая племянница Эльза».
(черновик)
Интересно? Материал с моего канала в "Яндекс-Дзене" https://zen.yandex.ru/rasskaz_na_odnu_ostanovky
Попурри: по другую сторону
- Нет, я её не знаю.
- Посмотрите внимательно.
- Посмотрел.
- Наш художник изобразил преступницу максимально реалистично. Именно эта девушка вчера руководила бандой налётчиков на «Механик-корп банк".
- Женщина.
- Что?
- Женщина говорю, а не девушка.
- Ага! Значит, вы её знаете!
- Нет, конечно.
- А откуда тогда такая уверенность, что она...
- Инспектор давайте-ка ближе к делу.
- Кхм, хорошо. Только я старший инспектор
- Учту.
- Так вы точно её не узнали?
- В десятый раз говорю, что нет.
- Но свидетели говорят, что она появлялась в вашем кафе пару раз.
- Моё кафе "Эль Дирижабле" очень известно в городе.
- Мы в курсе. Я сам у вас много раз обедал. Особенно хороши ваши пирожные. Заварной крем, вафельное...
- Приятного аппетита.
- Что?
- Приятного аппетита, я пожелаю вам, как только вы ко мне придёте. Пару заварных "Небесных островов" за счёт заведения.
- Благодарю.
- Так мне можно уже идти? Меня работа ждёт, сотрудники.
- Минутку. Вот... вот господин Бертран утверждает, что эта девушка...
- Женщина.
- Ну, хорошо если вам так хочется... эта женщина, подмигнула вам, когда складывала деньги из кассы в саквояж.
- Бертран это седой господин с тростью?
- Совершенно верно. Профессор Бертран.
- Ему сколько? Лет семьдесят пять - восемьдесят?
- Вообще-то восемьдесят шесть.
- Я видел, как он врезался в дверь, когда хотел зайти в банк. Стекло не заметил.
- И?
- Я бы его показаниям не доверял.
- Хорошо. А вот мадам Даунпорт говорит, что и вы ей в ответ подмигнули.
- Вы в курсе, что она каждый день красит свою кошку в разный цвет.
- Нет.
- Сегодня оранжевый день.
- Но вы подмигнули?
- Если честно я не помню. Она, ну то есть грабительница, показала мне язык и вроде бы подмигнула. Может быть, я со страху тоже ей подмигнул или у меня произошёл нервный тик. В конце концов, в руках у неё был паромёт, и минутой ранее она вдребезги разнесла люстру, а потом саданула охранника так, что он упал на пол без сознания.
- Нервный тик?
- Да, на прошлой неделе одна из моих работниц испортила целую партию бисквитов и я весь день мигал одним глазом.
- Специально?
- Разнервничался!
- А-а-а, понял. Извините.
- Я могу попросить вас ещё раз очень внимательно взглянуть на рисунок? Ну как можно не заметить такую девушку?
- Я понял, что она вам понравилась старший инспектор. И вашему художнику тоже.
- Хм… нет, что вы, что вы. Я исключительно в целях расследования. Ну, неё такая, такая запоминающаяся внешность и…
- И такие, такие…
- Что?
- Хех, ничего. Нет, не видел.
- А правда что президент банка мистер Урия Хип посещает ваше кафе?
- Правда. Три раза в день в последние пять лет.
- Это часто.
- Так же как и вы. В чём-то меня подозреваете?
- Нет причин. Мистер Хип говорит, что вы даже ни разу с ним не заговорили. Впрочем, как и ваши сотрудники.
- Я свободен?
- Наверное, да. А «Небесные острова» за счёт заведения в силе?
- Парочка.
- Благодарю.
- Сержант!
- Да, старший инспектор Джепп!
- Проводите мистера Пуаро.
* * *
Запахнув плащ, хозяин кафе надвинул на лоб шляпу и, разгладив рукой в перчатке, изящные усики изогнутой формы, спустившись со ступенек полицейского участка, быстрым шагом направился по улице в сторону площади «Семи мастеров».
Вторая половина октября обещала быть прохладной. Даже сейчас ветерок забирался за шиворот и в рукава, касаясь ледяным дыханием тёплой коже. Над головой пролетел пассажирский цеппелин, направляющийся к гавани Наполеона IV, а за ним по улочке бросилась стайка мальчишек в коричневых рабочих кепках не по размеру, очках-консервах с дуделками, и петардами. Они будто старались обратить на себя внимание воздушного гиганта летящего на расстоянии километра над городом.
Пропустив мимо себя три попыхивающих паром такси жёлтыми молниями метавшиеся по улицам, Пуаро остановил машину с погнутым передним бампером и еле заметной царапиной на правом боку.
Захлопнув дверь, он встретился с хищно-ироничным взглядом высокой женщины лет двадцати восьми-тридцати согнувшейся над рулём автомобиля. Её русые волосы были забраны в хвост на затылке, а новая кожаная куртка и такие же штаны, заправленные в армейские ботинки с толстой подошвой, поскрипывали при каждом движении.
- Фелисити твоя идея с сиреневыми волосами и выставленной напоказ грудью имела успех, они плохо запомнили тебя. Лицо узнаваемо, но слишком далеко от реального сходства. У полицейского рисовальщика получилось эффектно. Кто-то точно повешает твой портрет на стенку у себя дома.
- Ха-ха-ха! Это была не моя идея, а пошляка Гастингса.
- Это уже не важно. Сколько?
- Пятьсот двадцать тысяч.
- Прилично.
- Ты был прав. С сигнализацией всё вышло отлично. Если бы мы её не задействовали, беднягу Берроуза точно бы заподозрили, а так мы просто троица тупых грабителей, которым повезло.
- Мисс Лемон вы сломали челюсть Берроузу. Это было необходимо?
- Он сам просил, чтобы всё было по-настоящему. Доктор Гарибальди его быстро починит…тьфу! Поставит на ноги. Банк выплатит ему страховку, в конце концов, он пострадал, защищая их деньги.
- Хорошо. Что с фургоном?
- Тела, похищенные из морга, предварительно одели в нашу одежду и рассадили внутри. Гастингс поколдовал и сделал замыкание вызвавшее взрыв котла. Автомобиль свалился с дороги в том месте, где ты показал. Пожар был что надо. Куча пепла и для достоверности двадцать тысяч в обгоревшем саквояже. Всё выглядело так будто они слишком быстро ехали, уходя от погони.
- Понятно. Остальная сумма?
Широко улыбнувшись, хищная красотка провела языком по верхней губе и сказала:
- Всё как ты сказал. Сто тысяч я перевела старосте «Блошиного квартала», они там задумали построить больницу и столовку для бедных. Двести положила в наш фонд, - сунув в зубы очередную лакричную палочку и просигналив зазевавшемуся пешеходу, женщина продолжила. - Сто двадцать оболтусам из «Гавроша», мистер Гринч пообещал купить им новые кровати, улучшить меню и нанять пару-тройку новых учителей, про которых ты ему говорил. Остальные разделила между нами. На карманные расходы.
- Умница.
- Этот Джепп не подозревает нас?
- Немного, но это не проблема. Он парень смышлёный, но слишком импульсивный и не может сосредоточиться на главном. Научится с годами. А пока, возможно, в этом ему мешает недавняя ссора с женой - Эмили кажется (её имя выгравировано на обручальном кольце, которое он носит) или давнее ранение в правое плечо, которое ноет в пасмурную погоду. Недавно перенесённая простуда тоже не способствует ясности разума. А ещё старший инспектор часто думает о матери, то и дело, бросая взгляд на её фотографию на столе. Кажется, родительница не одобрила его ссоры с супругой.
За окнами проносились контрастные пейзажи. Бедность здесь соседствовала с роскошью, а серость и отчаяние, с яркими цветами богатства и успеха.
- Всё время забываю, что ты гений.
- Совсем нет. Я просто внимательно наблюдаю за людьми.
- Я тоже. Но читать их как открытую книгу не могу.
- Тебе просто не хватает усидчивости и терпения.
- Кто следующий?
- Подождём до января. Пусть всё успокоится. Думаю, в новом году мы нанесём визит мистеру Гризли. Его империя, построена на рэкете и обмане, а значит нам подходит.
- Ооо! Я в деле. А потом?
- А потом, мы начнём действовать. Денег у нас будет достаточно. Этому городу давно нужен новый мэр. Человек, который сделает жителей счастливыми. Ну, хоть немного.
- Может, это будешь ты?
- Нет, исключено. Ты же знаешь, я терпеть не могу внимание посторонних, - сказал Пуаро, открывая дверь автомобиля и легко вылезая из него на тротуар напротив своего кафе.
Когда такси с мисс Лемон умчалось Эркюль вздохнул и, взглянув на свою безукоризненно начищенные длинноносые туфли, направился внутрь «Эль дирижабле». Внутри звучал очередной имперский марш, которые теперь так часто крутили по радио.
Что ж, этот мир не так уж плох, - в который уже раз подумал бывший детектив, кивая девушкам у стойки, - а мой был так же далёк от идеала, как и этот.
Милаха: под защитой гнома
- Дьявол, уберите его! Уберите его кто-нибудь! А-а-а-а!
- Что это с ним? Куда он побежал? – с большим удивлением я, Чарльз Келли – шотландский дворянин которому «посчастливилось» породниться с британскими аристократами, наблюдал как граф Суррей, опрокинув бокал красного вина, словно ужаленный, соскочил с кожаного кресла и бросился к выходу из гостиной.
- Ик, не обращайте внимания. Мой кузен человек эмоциональный, ранимый... в общем, болван. Ик!
Матильда Суррей, кузина покинувшего нас Роберта, была женщиной неопределённого возраста. Высокая, статная, холёная светская львица, от которой предпочитали держаться подальше многие представители «хороших семей». Почему? Сидящая передо мной графиня за словом в карман никогда не лезла и оппонентов своих жалила как змея. Из проверенных источников знаю, что её побаиваются даже представители королевской семьи, всесильный герцог Бекингэм не пускает на порог, а уж какие легенды ходят, о её личной жизни.
- Может вам уже хватит? Вы уже много выпили леди Суррей, - сказал ваш покорный слуга, пытаясь отодвинуть в сторону наполняемый женщиной бокал. Не помню, какой он был по счёту.
- Ми-ле-ди. Вот ещё, - старая бестия сильно шлёпнула меня по руке, от чего кожу мою обожгло холодом. - Ик, я только разогреваюсь.
- ... вроде бы пьёте вы, а кажется мне.
- О чём вы Чарльз? Говорите громче, я не слышу. Я же без пяти минут бабушка, чёрт подери.
- У меня галлюцинация. Стойкая такая... не проходит.
- Гном с арбалетом в красном колпаке?
- Д-а-а-а...
- С мечом?
- Д-а-а-а и на рукояти меча у него куколка. Будто повешенная девчушка.
- Это Милаха.
- К-к-кто?
- Ик, причина расстройства моего кузена.
- Вино, которое я пил… в него что-то подмешали? – выпучив глаза, я смотрел на замершее передо мной существо.
- Чарльз, он реален. Смирись. Ик, дыши глубже.
- Но гномы сказочные существа…
- Милаха, дворф.
- Это не одно и то же?
- На гнома он не отзывается. Ик!
- Вы с ним что разговариваете?!
- Нет, что вы Чарльз, он на нашем языке не говорит. Ик! Только пишет. Но коряво. И буквы все задом наперёд и вниз головой. Я первый раз все глаза искарябала пока одно слово прочла.
- Уф! Он исчез! – утерев выступивший на лбу холодный пот, я начал лихорадочно вспоминать, что сегодня такое ел и пил. Это пищевое отравление не иначе.
- Это ненадолго. Сегодня в доме много посторонних, незнакомых ему людей, он несёт вахту.
- Господи и зачем я только сюда приехал! Не хотел же!
- Тебе напомнить? Ты приехал на крещение своей племянницы. Внучки моего нервного кузена. Хе-хе-хе.
Графиня смеялась, скривив тонкие губы, но в светло-голубых глазах её яркий огонёк не зажегся. Да и на пьяную она, честно говоря, была не очень похожа. Хотя я не специалист по людям с девиантным поведением.
- Я не настолько пьян, чтобы забыть… да я вообще не пьян. В отличие от вас графиня.
- Это Роберт предпочитает слабые алкогольные напитки. Сладенькое винишко и ликёрчики, а я пью пойло покрепче. Поэтому напоить меня эти вином нельзя. Меня просто развезло после этой ужасной поездке на автомобиле. Ик! Ну, право слово, почему нас так трясло?!
- Наверное, рессора…
- Чарльз! Это был риторический вопрос.
- Ой! Снова он! – я вздрогнул и словно девчонка увидевшая мышь поджал ноги к груди.
- Кто?
- Галлюцинация.
- Милаха не галлюцинация. Только не делайте резких движений, иначе он выстрелит.
- Что сделает? – внутри у меня всё похолодело, а ладони резко вспотели.
- Вы помните ту смешную историю с Гедеоном Пембруком?
- Его кажется, боднула газель на охоте.
- Ик, не газель. Ик, ни на охоте.
- Гном? В него выстрелил гном?
- Дворф, да. Если бы вы только знали чего мне стоило убедить старого дурака молчать. А всё почему?
- Почему?
- Не надо вскакивать и размахивать руками. Ик! Не стоит нервировать Милаху. Да и он легко отделался, вот забравшийся к нам пару годиков назад под Рождество вор, получил арбалетный болт прямо в плечо. Да так, что его от стенки оторвать не могли. Словно букашка пришпиленная иголкой. Ха-ха-ха!
- Ой! Он пропал.
Ааааааааа! Уберите! Уберите его! – раздались вопли на втором этаже особняка.
- Хе-хе-хе. Ик!
- Почему вы всё время смеётесь графиня?
- Ну, мой кузен считает дворфа проклятием своего рода. Болван. Всё с точностью наоборот.
Я с детства был любопытен и страх сразу отступил. Спустив ноги на пол, я поближе придвинулся к аристократке.
- Так, так миледи, я теперь не отстану, пока вы мне всё не расскажите.
- Тебе можно, - спокойно произнесла женщина, сняв с головы стильную шляпку с соколиным пером.
- С чего такое доверие графиня?
- Хм, я никому не доверяю Чарльз. Просто если ты кому-нибудь расскажешь то, о чём я тебе сейчас поведаю, тогда я сделаю достояние общественности твоё маленькое искромётное приключение в Италии…
В голову мне ударила кровь, под ложечкой засосало. Правда, губы как у последнего дурака растянулись в улыбке, которую я быстро спрятал. Старая чертовка и откуда она только узнала? Неужели деньги потрачены зря?
- Стоп! Я понял. Кто вам рассказал?
- Достоверный источник, мой мальчик. Ну, так ты будешь слушать или нет?
- Я весь внимание.
- Не раздувай свои гладенькие щёчки как хомячок. История тебя развлечёт. Ик!
А-а-а-а! Я же сказал не открывать дверь! Закройте её закройте!
- Анна прикрой двери, пожалуйста. От криков Роберта у меня разыгралась мигрень.
- Слушаюсь миледи.
Вставив сигарету в изящный серебреный мундштук, графиня выпустила в воздух плотное облачко дыма:
- Эту историю мне рассказал покойный родитель моего кузена, граф Суррей.
- Так он же скончался двадцать лет назад.
- Семнадцать мой мальчик, семнадцать. Нехорошо напоминать бабушке о её возрасте. В общем он должен был поведать это своему сыночку, но Роберт не нашёл время приехать проведать отца перед смертью. У маленького засранца был как раз очередной роман с какой-то певичкой из кордебалета.
- Говорят, старый граф был человеком серьёзным.
- Более чем, Чарльз. Более чем, - сказала графиня, сделав большой глоток из недавно наполненного бокала.
- Может, хватит пить миледи?
- Закрой свой клювик и слушай. В 1938 году, вопреки представлению большинства, немцы всё-таки высадили десант на наши острова. Томас Суррей в звании полковника руководил британским гарнизоном где-то на северном побережье. Вместе со своими людьми, он встретил противника и среди скал завязался бой…
- Я не знал, что граф воевал.
- Не перебивай меня, а то бабушка может обидеться.
- Какая же вы бабушка миледи.
- За комплимент спасибо, но рот закрой. Старик рассказывал мне, что провалился в пещеру вместе с немецким командиром. Темно, холодно, руки и колени исцарапаны в кровь. На время они потеряли друг друга и заплутали в туннелях. Когда граф уже отчаялся увидеть солнечный свет, он нос к носу столкнулся с противником. Произошла схватка, кто-то кого-то ударил ножом (эту часть я пропустила, так как слушала невнимательно), а потом взорвалась граната. Один из туннелей обрушился, затем ещё один. Пытаясь выбраться, Томас наткнулся на завал, под камнями которого застряли два странных существа.
- Дворфы?
- Ты умён мой мальчик. Верно. Это был взрослый дворф и мальчик. Наш граф помог выбраться им из-под камней. Те в свою очередь помогли найти ему выход.
- Сумасшедшая история! Сказочная.
- Ик! Это ещё не всё. Имей терпение. Не знаю, как он там понял их болтовню, но дворф решил отблагодарить Томаса за спасение их жизней. Его сын, тот маленький гном…
- Вы сказали гном!
- Заткнись зануда.
- Молчу.
- Тот маленький дворф стал приглядывать за нашим семейством.
- Серьёзно?
- Абсолютно. Он хоть и небольшой, но ужасно сильный, всегда при оружии и умеет исчезать и появляться где ему вздумается.
А-а-а-а! Я сойду с ума! Сойду с ума! – наверху раздался громкий перестук шагов, и громко хлопнула дверь.
- Если бы сам не видел, никогда бы не поверил.
- Ик. Мой старший брат Криспен был спасён дворфом из пожара. Он ничего мне не рассказал, но я уверена в этом. Правда, потом, он пьяный выпал из окна пытаясь произвести впечатление на своих друзей-дегенератов, но это совсем другая история. Думаю, вины Милахи тут нет. Надо меньше пить.
Миледи замолчав, задумчиво глядела через прозрачное стекло бокала на плескавшееся внутри вино.
Было что-то в этой женщине притягательное. Она была по-своему красива и обаятельна. Вот только красота эта была сродни красоте смертельного клинка в руке воина. Слишком пафосно? Ну как смог, так и сказал.
- Может совпадение?
- Нет, Милаха и мне спас жизнь. Вместе с моим милым Мейсоном мы попали в страшную аварию на лесной дороге. Торопились домой сообщать близким радостную новость - ночная дорога, влажное шоссе, деревья вокруг. В общем, кубарем слетели вниз. Супругу пробило голову, а меня зажало сиденьем… и холодным телом. Всю ночь я пролежала без сознания, страшно замёрзла, а потом, вдруг, автомобиль начал гореть. Милаха спас меня. Тогда я увидела его в первый раз. Ик!
Графиня замолчала и поёжилась. Видно пышный соболиный воротник на плечах её не согрел.
- Анна!
- Да миледи. Подкинь ещё дров в камин, и прибавьте ради бога отопление вы же не хотите отправить меня в больницу.
- Сочувствую, говорят ваш муж, был хорошим человеком, - сказал я, совсем не ощущая холода. Даже наоборот.
- Потеряв в той аварии ребёнка и супруга, я пустилась во все тяжкие Чарльз. Алкоголь, наркотики, мужчины. Потом были грабители в тёмном переулке. Меня чуть не убили. Тогда я и назвала эту угрюмую бородатую рожицу Милахой. Господи как я была рада его видеть в этом заплёванном, зассаном закутке между мусорными баками и заросшим крапивой пустырём. Ик! Дура была, глупая дура. Теперь-то я всегда на стороже… и пистолет в сумочке при мне. Ик!
- Воды?
- Отстань ради бога. Я уверена, что дворф спасал и других наших, но они ведь не сознаются. Пауки в банке.
- Миледи вы говорили, что переписываетесь с ним?
- Я просто заметила, что Милаха иногда заходит в мою комнату и переставляет некоторые мои вещи. Я написала ему записку, а он мне ответил.
- Да? А что вы спросили?
- Сколько лет живут дворфы. Я тогда была благодарно ему за его заботу.
- И сколько же?
- Долго. Наша маленькая Венера, из-за которой мы здесь собрались, каковой только предстоит начать жизнь, тоже будет под опекой Милахи.
- Его может увидеть любой?
- Если он захочет.
- Прислуга?
- Редко, но видит. Мы доплачиваем ей, чтобы держали языки за зубами. Впрочем, они уже привыкли.
- Что-то спрашивали у него ещё?
- Много спрашивала. Он мало отвечал. Ответ всегда карябал мне на зеркале. Уж не знаю, что у него там за инструмент.
- То есть вы друзья?
- Ха-ха-ха! Ну, ты насмешил Чарльз. Конечно, нет, он же дворф, а я графиня. Старая алкоголичка, но всё же. Но я подарила ему подарок. Ик!
- Висельника?
- Фи! Это моя детская кукла. Просто подумала, что так будет забавно. Дворфы любят чёрный юмор.
- Скорее вы его любите графиня.
- Не дерзи, отшлёпаю.
- А Роберт в курсе, что дворф его защищает?
- … нет. Я ему не рассказала. Он уверен, что это проклятье. Пару раз он даже стрелял из пистолета в Милаху.
- Попал?
- Куда ему. Он и в задницу слону-то с двух шагов не попадёт. Его наманикюренные лапки привыкли только чеки выписывать, да худые сиськи шлюх щупать.
- А почему ваш кузен так бурно реагирует на появление своего защитника? Вроде бы должен уже привыкнуть к дворфу?
- После покушения на него, Милаха, стал появляется перед Робертом в самые… ну скажем неблагоприятные для этого моменты.
- Это, в какие?
- Ну, ты прямо как маленький. В клозете, во время любовных игрищ и тому подобное. К этому привыкнуть трудно. Дворф проявил характер, уважаю.
- Кхм. Но почему?
- Что почему?
- Вы понимаете.
- Когда я была маленькая, этот, мелкий засранец, макнул мои косички в вишнёвое варенье. Представляешь? В вишнёвое! Я его терпеть не могу!
- Кого Роберта или вишнёвое варенье? А если бы макнул в клубничное было бы легче?
- Не умничай Чарльз, тебе это не идёт, - махнув головой с проблесками седины в густых волосах, графиня снова зябко повела плечами.
Я вдруг ясно понял, что женщина передо мной неуловимо изменилась. Опьянение как рукой сняло, взгляд из рассеянного превратился во внимательный и пристальный. Такой, что мог ожечь холодом любого. Снежная королева, да и только.
Нет, она была не старой. Она была зрелой, усталой и грустной. Потеря мужа, неродившегося ребёнка, испортили её характер, но она не потеряла себя, а просто возвела вокруг стену. Стену, которую не смогут пробить ни людское презрение, ни зависть, ни злость.
Словно из-под земли передо мной вырос дворф в кожаной курточке, красном колпаке и насупленными бровями. Внимательно посмотрев на меня, Милаха разгладил складки на лбу и, кивнув, будто решив что-то про себя, исчез.
- А все-таки, какова реальная причина? Графиня, почему вы не расскажите всё кузену?
Крякнув и опрокинув в рот остатки вина, миледи вздёрнула нос и, закинув ноги в элегантных чёрных туфлях на шпильках на журнальный столик, криво улыбнувшись, ответила:
- Он не приехал проведать перед смертью своего отца. Так ему и надо маленькому засранцу. Анна, ещё вина!
Понравилось? Материал с моего канала https://zen.yandex.ru/rasskaz_na_odnu_ostanovky
Ермаков: куда ты меня тащишь?
- Аааа! Больно!
- Погодь товарищ капитан я сейчас тебе по-другому возьму. Полегче станет.
- Кто ты солдат?
- Старшина Фёдор Ермаков, 123-стрелковая.
- Куда ты меня тащишь?
- Известно куда, к нашим. Ранены вы, помощь оказать надо. Я перевязал как смог, но это временно.
- Брось меня старшина. За нами немцы увязались.
- Разберёмся.
- Брось.
- Нет.
- Я тебе приказываю!
- Иж ты, раскомандовался.
- Ты совсем дурак что ли? Тебя же убьют из-за меня! Я сам идти не могу!
- Разберёмся.
Та-та-та-та-та!
- Ловко ты их, старшина. Вижу две «отваги» носишь не зря.
- Знамо дело.
- Я всё равно не жилец. Оставь меня.
- Мне виднее.
- Зря только время и силы со мной тратишь. Уже бы до наших добрался. Я скоро умру.
- Я тебе умру.
- Как ты разговариваешь с офицером?!
- Капитан, ты уже не в танке, поэтому давай попроще.
- Всё зря. У меня ноги отнялись.
- #лять, ну что вы за люди такие москвичи. Чуть что и сразу ныть.
- Откуда знаешь, что я москвич?
- От верблюда.
- А сам откуда. Из Сибири мы.
- Ага.
- Вот тебе и ага. Нет у нас такой привычки сдаваться. Враг пришёл или старая стерва с косой, всё равно биться будем, царапаться. Ну хоть укусим мерзавку.
- Почему ты меня спас?
- Есть причина.
- Расскажешь?
- Чего-то не хочется.
- Старшина, я сейчас достану пистолет из кобуры и застрелю тебя нафиг, если ты меня не оставишь.
- Вы капитан Петров лучше силы берегите, а «ТТ» ваш давно у меня в кармане галифе лежит.
- Мерзавец.
- Это как вам угодно.
- Да я тебя под трибунал…. ааааа!
* * *
- Ермаков!
- Да здесь я, здесь капитан. Потише будь.
- Что это со мной?
- Сознание потеряли. Я вас перевязал, раны прочистил. Гноя нет. Воспаление в пределах нормы. Пока всё нормально.
- Сколько я без сознания пробыл?
- Сутки.
- Что?! Как сутки! Мы уже в глубоком тылу немцев?
- В тылу. Но не глубоком. Я же вас нёс. Точнее тащил.
- Ермаков зачем? Зачем тебе это?
- Тссс! Товарищ капитан. Гости у нас.
Бах! Бах! Бах!
- Ловко. Я смотрю из пистолета ты тоже стрелять обучен. А с автоматом чего?
- Из ППШ, я ещё вчера всё до железки расстрелял. А то, что обучен, тут вы правы. Нам казакам любое оружие как красивая девка. Дай время, подходец обязательно найдём.
- Сколько патронов осталось?
- Три.
- Забирай пистолет и уходи. Давай я записку напишу, тебя потом и наградят ещё.
- Тю-ю-ю. И зачем мне ваша бумажка?
- А зачем ты меня тащишь?
- Потому что надо. Ну, всё поболтали, пора идти. Товарищ капитан вы рукой меня обнимите. Вот, вот так. Почапали.
* * *
- Ермаков у меня температура! Я горю!
- …
- Ермаков!
- …
- Старшина!
Бах! Бах! Бах! Тра-та-та-та-та!
- Ермаков!
- Да здесь я, товарищ капитан. Немцев встретил.
- Всё? Без патронов теперь? Дурак, надо было уходить раньше! Сейчас даже защитить себя не сможешь!
- Слюни с губ сотрите товарищ капитан. И что у вас у потомков крепостных за характер такой? Чуть что в панику?! Переставить мне тут истерики устраивать. Разжился немецкой машинкой. Три магазина - 90 патронов. И вот ещё, пистоля какая модная. В общем, к ней тоже дюжина патронов.
- Это «Люгер»
- Ага, вот значит как это зверюга зовётся.
- Что это у тебя?
- Вещички немецкие – тушёнка, галеты, кусок сала, сахар, два одеяла и аптечка. Поворачивайтесь товарищ капитан вам надо бинты сменить и рану обработать. От температуры тоже чего-нибудь отыщем.
- Нет! Пока не скажешь зачем меня тащишь уже четвёртые сутки!
- Петров прекращай.
- Я не дамся!
- Посмотрим.
* * *
- Я опять без сознания был?
- Чуток.
- Челюсть болит. Ты что меня ударил?! Офицера!?
- Так у вас бред начался. А мне вас перевязать требовалось.
- Я не бредил.
- Сомневаюсь. На ешь. И кстати про ноги ты мне врал.
- Если бы…
- Я тебе пощекотал и ты ногой дёрнул.
- Серьёзно?!
- Ты жрать будешь?
- Всё, всё. Серьёзно?
- Серьёзно. Чувствительность вернулась.
- Ермаков, зачем ты меня спасаешь?
- Какой же ты противный капитан.
- Ну а всё-таки?
- Ты ешь?
- Ем, ем.
- 23 мая 1941 года помнишь?
- Двадцать третьего мая… я в Белгороде был.
- Точно. Меня помнишь?
- … что-то не припоминаю…
- Я тот солдат, которого ты с дружком перед толпой гражданских в парке опозорил. Красавцы такие, танкисты…
- Чёрт, у тебя штаны лопнули, когда ты наклонился…
- Лопнули так что ж? У всякого бывает. Помнишь, что ты сказал.
- Кхм, я повторять не буду.
- Не надо, я запомнил на всю жизнь. Злопамятный я. Весь в батю.
- И что?
- Ничего. Вот притащу тебя в госпиталь. Потом тебя вылечат. Потом война закончится, и я набью тебе морду.
- … прости меня. Выпивший был.
- Э-э-э нет. Так не пойдёт. Набью морду. У меня кулаки так и чешутся.
- Я понимаю, я согласен.
- Кто бы тебя спрашивал. Пора нам. Так давай капитан свою руку вот сюда, ногу сюда. Недалеко уже осталось, дойдём.
- Федь, а Федь?
- Ну чего ещё?
- А после того как морду мне набьешь, выпьем?
- … обязательно выпьем. Немножко, чтобы без глупостей.
Выстрел: пусть говорят
Чисто выскобленные полы, столы покрытые опрятными скатертями, много света, запах пряного жаркого и домашнего хлеба – всё это таверна «Последний шанс», вот уже более пятнадцати лет ставшая любимейшим местом вечернего досуга жителей Лэткока, большого села в окрестностях города Ноттингшема. И конечно, сегодня здесь снова, как и вчера и позавчера, жаркие споры.
– А я говорю, нет! Ну не может быть, чтобы это был Ханс. Да куда ему до такого выстрела? Да хлипок он. Вон в прошлом году на базаре с соседями разодрались, и где был твой герой? Спрятался, поди, и дрожь в коленках унимал? А потом такой появляется и удивляется, что всё без него закончилось.
– Но он же в армии служил во время войны.
– Ага, ага служил. Обозником! Им и оружие-то не всегда дают.
– Да нет Сван, тут ты не прав. «Соечка» то у них всегда под рукой мало ли что.
– Ну, так из «Соечки» такой выстрел не сделаешь. Нет?
– Согласен. Слабенькая она. Тут «Волк» нужен, ну или на худой конец «Филин».
– Сван тебе пива ещё налить? – рядом с говорившим замер мужчина среднего роста с серо-зелёными глазами вся внешность которого говорила о его нездешности.
Что с ним было не так? Слишком короткая стрижка для местных, слишком гладко выбрит. Да и брюки со стрелками, чистая серая жилетка, белоснежная рубашка с накрахмаленным воротником только сильнее подчёркивали его чуждость. Нет, не то чтобы сельчане были все поголовно обросшими, небритыми и одетыми кое-как. Просто он был другим. Было в хозяине таверны что-то странное, располагающее к себе. Это чувствовали абсолютно все.
– Да, спасибо Гельмут. И сухариков ещё принеси больно вкусные они у вас.
– А может даже из "Гризли" стрелок голову майору разнёс, – громко стукнул кружкой о стол захмелевший мельник. Хилл вообще выпить любил и в таверне слыл завсегдатаем.
– Да ну. "Гризли" то дорогущая. С такими только гвардейцы ходят. Хотя мощи в ней конечно…
– Так, так, так, что я пропустил? О чём спорим соседи?
Стряхнув снег с одежды, и бросив промокшую шляпу на специальную скамеечку для головных уборов возле камина, высокий, пожилой мужчина, занял своё место, за свободным столиком.
– Привет Ллойд. Да вспоминаем тот самый день шестнадцать лет назад когда какой-то молодец вышиб мозги Мокрице. Представляешь, что было бы если солдаты нашли припрятанные нами зерно? Мы же его по зёрнышку собирали, по горсточке, экономили, берегли. Зиму мы точно не пережили бы. Друг друга жрать начали.
Пригладив ладонью седую бороду и спрятав руки в карманы красной вязаной безрукавки, лавочник, взглянул на говорившего выцветшими голубыми глазами и согласно закивал:
– И не говори, я сам частенько поминаю того солдата хорошим словом. Спасибо ему. Если бы не тот выстрел приказ был бы отдан, солдаты прошерстили бы все дома, нашли наши тайники (майор то их знал назубок) и всё, конец. Внучки мои тогда ещё неродившиеся так бы и не порадовали меня.
– Ллойд, разреши я стол протру. Чего тебе налить? – приятно улыбнувшись хозяин таверны ловко провёл тряпкой по чистой в общем-то скатерти.
– Гулять так гулять раз такой спор пошёл. Давай мне дружище Гельмут кружечку тёмного и маленькую тарелочку вяленого мяска, полосочками. То-о-оненькими как ты умеешь.
Забросив в рот горстку сухариков, колбасник Сван размял их мощными челюстями, а затем повернулся к лавочнику.
– Ллойд, а ты что думаешь кто это был? Кто нас спас?
– А какие варианты уже рассмотрели?
–Дуган Ханса предлагал? А я Лильберна.
– Ммм, какое вкусное пиво. Ты великолепен Гельмут. В этот раз превзошёл сам себя, – закатив глаза от удовольствия лавочник.
– Благодарю.
– Ну так что Ллойд? – не унимался колбасник. – Ты же служил в Седьмом Королевском. Кто мог сделать такой выстрел?
– Служил, это точно, – старик поднял над головой правую руку на которой не хватало двух пальцев. – Ну, что сказать ребята? Ханс точно нет. Ходил я с ним на охоту. Так он и в уток-то попасть не может. Лильберн тоже мимо. У него же тоже рука одна повреждена. На лесопилке ему жилу пила повредила. С виду-то ничего, а вот держать ничего не может.
– Вот дела. А я не знал, – удивился Дуган – низенький человечек с мелкими чертами лица и оттопыренными ушами за которые его в деревне прозвали Нетопырём.
– Теперь знаешь.
– Так кто тогда выстрелил? Может Томас? Доказать я конечно не могу ибо бедняга уже два года как мёртв, но вот отец мне сказывал, что родитель его был знатным стрелком и имел за это награды, – подал голос сидящий у самого входа лодочник Фома.
– Отец, не Томас же, – прервал его Сван.
– Ну, так он сына мог научить.
– Да нет. Отец ещё куда не шло, армейская подготовка, опыт навыки, но сын то тут причём? – на правах ветерана авторитетно вмешался в разговор Ллойд. – Нет, убить оленя, куропатку он его конечно мог исправно научить стрелять, но наш выстрел сделал снайпер. Настоящий.
– Тебе виднее, – признал правоту лавочника Фома допив и сыто рыгнув.
– Гельмут, вытри пожалуйста, я старый олух пролил тут немного, – обратился к хозяину Ллойд, в очередной раз досадуя на отсутствие большого и указательного пальца на руке.
– Минутку.
– Вот удивляюсь я вам, который год мы уже эту тему поднимаем. Спорим, спорим, неужели не устали? Участников и очевидцев всё меньше на этом свете, а азарт ваш не иссякает. Сколько в начале кандидатур было десять-двенадцать?
– Так это всё потому что нам это важно. Выстрел тот жизни спас. Нам, детям нашим, внукам, а тебя Рей и не было здесь. Ты же уже после войны сюда приехал. Годика через два, если память мне не изменяет. Верно?
– Верно Ллойд. Так в год когда майора тиранившего вас убили тоже много новых жильцов нарисовалось. Местные мужики на войне погибли, от голода, болезней, пришлым вы были рады. Разве я не прав.
– Рей, ещё кружечку?
– Нет, спасибо Гельмут. Можно мне чаю. С мелиссой и мятой как твоя Герда заваривает? И парочку её песочных печений с корицей.
– Конечно.
– Ты прав Рей, – задумчиво разжевывая беззубым ртом мясо, продолжил прерванную беседу Ллойд. – Много новых людей, но военных-то мало. А стрелков ещё меньше. Вот наш любезный хозяин Гельмут тоже в тот год к нам приехал. Так что ж, он что ли тот снайпер?
Ха-ха-ха! – весь трактир засмеялся и затопал ногами представить себе скромного и отзывчивого Гельмута с винтовкой в руках никто не мог.
– Или может Ханс нас специально вводит в заблуждение и таит от нас свой подвиг, притворяясь неумехой?
Новый взрыв смеха потряс трактир. Да так что свечи под потолком мигнули.
– Да нет, Лллойд это всё я! – вскричал захмелевший Сван вскакивая с места. – Тридцать лет делаю колбасы, а ночью ухожу подальше от города и стреляю пролетающим птицам точно в глаз!
Буга-ха-ха! – потешались посетители.
– А вот я помню только как враг захватил наши земли, – тихо произнёс отец Мур склонив голову над тарелкой с похлёбкой. – Грабил наши города, сёла, убивал наших мужчин и насиловал женщин. Всё выворачивали, забирали последнее.
Смех прекратился, и наступила гробовая тишина, в которой голос священника стал слышен каждому. Правдивые слова жгли память людей помнивших ту войну, а молодёжь опускала головы и сжимала кулаки, ясно представляя себе случившееся. Каждая семья пострадала тогда. В каждый дом заглянула беда.
Отец Мур тем временем продолжал:
– Ещё одного грабежа мы бы не выдержали. Наши соседи за рекой умирали от голода, и с большим трудом нам удалось собрать зерно для посадки. Так ли важно кто тогда стрелял? Так ли нужно нам знать, кого попросил об этом староста Мордекай? Выстрел был фантастический. И я благодарен этому человеку. Да, благодарен. Я священник и должен быть против смертоубийства, но шла война и нужно было сделать выбор.
– Да, отец, вы правы выстрел был именно, что фантастический. Зимой, в порывистый ветер попасть в голову всадника на другой стороне моста... да там и сами фигурки-то еле-еле видно было. У нас в армии таких сразу в Гвардию переводили, – подтвердил Ллойд.
– Его рукой управлял всевышний, – сказал священник отправляя в рот ложку с похлёбкой.
– Верно отец. Не иначе.
Время уже было позднее и посетители таверны стали расходится. Каждый отблагодарил Гельмута за тепло и вкусную еду и пиво. Последним за порог выкатился захмелевший старик Хилл. Смешно подтянув штаны, мельник, пьяно растягивая слова сказал:
– Ик, а всё же я бы нашему снайперу руку-то пожал. Верно Гельмут? Пожали бы мы солдатику руку?
– Конечно, конечно старина, – похлопал по плечу выпивоху хозяин, – иди домой уже поздно. Тебя супруга заждалась. А то прибежит тебя искать как в прошлый раз тебе будет неудобно.
– Это точно, пойду, – ещё раз пьяно икнув Хилл нетвёрдой похоткой спустился с крыльца и скрылся в темноте.
* * *
Протерев столы и помыв пол Гельмут пододвинул старое потёртое кресло к камину и нацедив себе кружечку пенного сделал маленький глоток. Не то чтобы он любил пиво просто все хвалили его, а он искренне не понимал почему.
– По-моему, точно такое же как в прошлый раз и позапрошлый, – сказал он и поставил запотевшую кружку на столик рядом.
Позади хлопнута дверь и комнату наполнил свет.
– Ты уже всё дорогой? Извини, извини, что не помогла тебе. Я принимала роды у Маргарет и были сложности...
– Что-то с детьми?
– Нет, всё хорошо, просто снова девочки, – сняв с головы шерстяной платок, от чего по плечам рассыпались русые волосы без единой нитки седины, супруга сверкнула голубыми глазами и села у ног Гельмута. – Снова двойняшки-девочки. Третья двойня. Дюкре будет в шоке. Шесть девчонок. Маргарет устроила истерику. Говорит супруг наказал родить пацанов, а тут...
– Ничего, я поговорю с Дюкре он человек хороший, – сказал Гельмут погладив жену по щеке. – Устала?
– Немного. Поговори пожалуйста, новоиспечённая мамаша очень просила. А дети где?
– Инес и Полин ночуют у бабушки, Элизабет заснула у себя наверху. Опять с книгой.
– Это ничего. Уф! Денек был так себе, – Герда бросила к очагу промокшие туфли, и громко пододвинув к мужу второе кресло, всегда стоявшее рядом с большой бочкой пива, заняла место рядом с супругом. – Слушай, позавчера, я полезла в кладовку за новыми скатертями и мне твоя винтовка чуть все ноги не переломала.
– "Гризли" дорогая, "Гризли".
– Да хоть бобёр. А сверху прямо по макушке твой кивер треснул. Ну, в конце-то концов, перенеси ты свои вещи наверх. Сложи в шкаф. Давай я мундир почищу, награды твои.
– Нет. Пусть там лежат.
– Что опять сегодня про тот выстрел говорили?
– Ага.
– Эх, не понимаю я тебя. Ну почему ты не сознаешься? Всё село тебя бы на руках носило.
– Они и так меня любят.
– Это понятно. Симпатяга Гельмут. Кумушки наши завидуют мне. И как это я умудрилась такого парня окрутить шестнадцать лет назад да ещё с младенцами на руках. Ты кстати в курсе, что они тебя старостой выбрали?
– Нет!
– Да! – рассмеялась Герда, наполнив помещение звуком рождественских колокольчиков. – Ты же Марка в город отвозил к врачу когда сход проходил, вот на нём они тебя и приговорили. Единогласно. Доверяют. Особенно старина Хилл старался. Всё говорил, что у тебя много разных скрытых талантов.
– Он догадывается.
– Сам не проговорится. У него же зимой снега не выпросишь, – уверенно произнесла жена за обе щеки уплетая мясное рагу. – Сам сознаешься?
– Незачем. Я и так получил то что хотел. У меня никогда не было места, которое я мог называть домом. С двенадцати лет я воевал под флагом короля. Сначала одного, потом второго. Если бы не тот последний бой за рекой, моя контузия и ты...
– Если бы не тот твой выстрел спасший всех нас дорогой, – сказала Герда прижавшись щекой к руке супруга.
Как же он обожал её смех, её запах и эти разговоры у очага.
– Выстрел это всего лишь ловкая манипуляция винтовкой, нетрудный расчёт и касание спускового крючка указательным пальцем. Он не может никого спасти, он только отнимает. Настоящим спасителем являешься ты милая. И я не хочу отнимать у тебя этот титул.
– И даже если о нём знаем только мы вдвоём? – прошептала на ухо жена мужу.
– Даже если о нём знаем только мы вдвоём.
Ветер на улице крепчал, швыряя пригоршни холодного снега в окна, а в трактире «Последний шанс» было тепло и уютно, впрочем, как всегда в последние шестнадцать лет.
(черновик)
Материал с моего канала на "Дзене" https://zen.yandex.ru/rasskaz_na_odnu_ostanovky
Друг познается в чате
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
Реклама ООО «РУФОРМ», ИНН: 7714886605
Николай II - полковник Красной армии
Великолепный рисунок Николая Зубкова
Солнышко уже почти по-летнему пригревало каменную мостовую и уютное уличное кафе, но внезапно налетевший ветерок с Финского залива заставил расслабившихся, разомлевших от тепла посетителей застегнуться на все пуговицы, надвинуть шляпки и береты на головы.
Молоденькая миловидная официантка с русыми волосами, собранными в пучок на затылке, сновала между столиками на электрических роликах, ловко принимая и разнося заказы. Вот она остановилась возле мужчины с бородкой, и щёгольскими усами в синей форме полковника ВВС СССР, с позументами на рукавах. На груди посетителя блестела золотая звезда героя.
Неподалёку, за подобным же столиком, сидело двое мужчин в одинаковых серых плащах и шляпах. Тот, что помоложе пил кофе из маленькой чашечки, обжигая пальцы, второй постарше, лениво ковырял ложкой шоколадное пирожное. Молодой вовсе глаза пялился на полковника ВВС.
- А кофе здесь вкусный.
- Вкусный, пей.
- Пью. Чего ты злишься?
- ... да устал, наверное, маленько. Ты тут ещё со своим Николаем II. Меня дочь в прошлом месяце по магазинам с игрушками таскала, а ты не лучше её. «Давай посмотрим императора, да давай посмотрим императора». Какой он теперь император?
- Ну, здесь нет, конечно. Чего ты ворчишь Виталик? Работа сделана, можем немножко отдохнуть.
- Не Виталик, а Виталий Петрович. Я, между прочим, твой начальник как-никак, ты бы лучше нашей эпохой так интересовался. Вот там да, размах. Восьмидесятые годы XX века это сила.
- Сила, сила, интересно как там всё сложится здесь?
- Там, здесь, сам-то понял, что сказал? Ты чего в "Навигатор" не заглядывал? До XXI века уже инфа есть. Работа тут уже закончена. Пока.
- Серьёзно? Виталик расскажи, расскажи, у тебя же феноменальная память. Здесь же всё так странно. Советы, но какие-то другие. Узнаю и не узнаю это время.
- Не Виталик, а Виталий Пет...
- Ну, перестань! Давай, пожалуйста.
- Ну как ребёнок право слово. Познакомлю тебя со своей дочерью. Вам будет весело.
- Ну?!
- Загну. В общем...
- Царя не расстреляли, я понял.
- Ещё раз перебьёшь и никаких рассказов.
- Молчу, молчу.
- В общем, да. Не расстреляли. Ленин послал в Екатеринбург отряд, который царскую семью забрал и вернул в Петроград. Повоевали маленько даже. Ульянов хотел его британцам отдать, родственничкам, а они, оказывается, от венценосца избавиться захотели.
- Да ещё с женой и ребятишками.
- В общем, Владимир Ильич доказал как-то Николаю, что за попыткой убийства стояли англичане с немцами и никому он теперь не нужен.
- Понятно. А дальше что?
- Дальше? Дальше Николай выступил перед людьми и призвал всех успокоится и объединиться вокруг новой власти. Многие царские офицеры после этого захотели служить новой власти.
- Догадываюсь, что не все этому обрадовались.
- Верно. Троцкий устроил такую истерику. Видите ли, нужен пожар мировой революции, который охватит мир и очистит своим праведным пламенем. Его пытались успокоить, но тщетно. Лев Давидович ушёл в глухую оппозицию. До 1926 года их противостояние с Лениным носило внутрипартийный характер. Выступали на собраниях, митингах, собирали полные залы. Демагоги.
- Владимир Ильич не умер в 1924 году? А покушение, Каплан?
- Не было покушения. Дзержинский как следует потрепал эсеров и они как тараканы разбежались из Советской России. Каплан в тюрьме тогда сидела. Однако смерть Ильича всё же нашла.
- Да ну? Когда здесь?
- В двадцать седьмом, его убил Троцкий. Он к этому времени организовал целый заговор из недобитых анархистов, эсеров и всякой шушеры.
- Вот так номер.
- Да, его и ещё дюжину человек из его группы казнили 29 марта 1928 года.
- Кто стал во главе? Сталин?
- Нет. Дзержинский. Сталин был его замом. Здесь не было полноценной Гражданской войны. Были локальные конфликты, некоторые весьма опасные, но всё же страна постепенно восстанавливалась. Правда интервенция была более масштабная и длилась дольше. Феликс Эдмундович справился, ненадолго отбил Западу желание соваться в наши дела. Вот только здоровье своё надорвал…
- Как и в нашей истории.
- Да, и скончался по тем же причинам - от сердечного приступа. Судьбу не обманешь.
- Когда?
- В двадцать девятом, прожил на три года больше.
- Потом Сталин?
- Да, Сталин. Но это был уже другой Сталин. Как-никак при Дзержинском, он несколько лет возглавлял НКВД.
- А Ягода, Ежов?
- Эти субчики на лесоповале лес валили, вместе с товарищем Тухачевским, которого поймали на переговорах с поляками.
- А Берия?
- Странно, но роль Берии почти не изменилась, да и биография его очень похожа на нашу. При Сталине занял ту же должность.
- Так, так, а что потом?
- Суп с котом. Европейцы и американцы не могли простить нам национализации фабрик, заводов и потери своих денег. Они натравили на нас Германию, предварительно вооружив её и накачав кредитами. Знаешь, это было очень похоже на то, как против нас использовали Японию в 1904 году. Вторая мировая война началась в тридцать восьмом году.
- А Гитлер?
- Гитлер был. Куда же без него. И идеи его сумасшедшие нацистские были. Германия была сильна, но и Советы к войне готовились. Сталин привязал к себе ресурсами и договорами французов, чехов и поляков. Война громыхнула в Европе, да там и осталась. Наши войска сражались в Судетах на линии Мажино, потом под Варшавой.
Молодой присвистнул от удивления:
- Жуков, Рокоссовский, Конев?
- Жукова здесь никто не знает. Не срослось. Не спрашивай почему. Не знаю. В докладе не было. Рокоссовский наше всё. Красавчик, проявил себя блестяще.
- Долго воевали?
- До 1941 года. Немцы и их союзники капитулировали, понеся огромные потери. Гитлера убили во время бомбардировки в Австрии. Кстати командовал операцией бывший царь Николай Александрович Романов.
- Вот это да. Так, стоп! Так ему в восемнадцатом вроде у нас пятьдесят было, а в 1941 году… столько же не живут.
- Болван ты Серёжа. Сразу надо было на это внимание обратить. Здесь Николай II родился не в 1868 году, а в 1895 году. Поздний ребёнок. И своих детей только трое. Алексея не было. Интересовался техникой, учился на лётчика, воевал, командовал. Не успели с женой ещё детей завести. А двадцать пятом году Надежда Фёдоровна (датская принцесса) скончалась от менингита.
- Вот почему он такой молодой. А Александра Фёдоровна где?
- В Караганде, Серёжа! Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская стара была для наследника российского престола. Она-то родилась правильно, без опозданий. Вышла за своего кузена и прожила с ним счастливую жизнь.
- Так, подожди. Но сейчас-то здесь сорок пятый. Почему все трубят о победе, если война ещё в сорок первом закончилась? Кстати, героя Николаю дали за Гитлера?
- Нет, не за Гитлера. За уничтожения американского воздушного джаггернаута «Теодор Рузвельт», над Атлантикой. Монстр этот собирался нанести ядерный удар по Советской России.
- Чего, чего? Мы с американцами, что ли воевать начали?
- Да, спустя полгода после победы над немцами.
- Ё-моё, да как так-то?
- Ну, американцы посчитали нас угрозой. СССР то здесь даже поболее развернулось. Войны на нашей территории считай не было. Так, Прибалтику поковыряли и всё. Города, дороги, мосты, линии электропередач в восстановлении не нуждалась. Государство развивалось, население росло.
- Тяжёлая война была?
- Достаточно тяжёлая. Основные бои развернулись в Британии и Сицилии. Штаты всё поставили на уничтожение нашей инфраструктуры, но после аварии «Рузвельта» и потери всех ядерных бомб они пошли на заключение мира. У нас-то бомбы тоже были. Так, что Николай твой, как не крути, а настоящий герой.
Некоторое время мужчины молчали и наблюдали за парочкой стрижей порхающих в воздухе над головами посетителей кафе.
Полковник ВВС Николай Романов, листая газету допил свой кофе, доел бутерброд с сыром и покинув своё место отправился к выходу с площадки на которой стояли столики. Проходя мимо Виталия и Сергея, он остановился.
- Мне показалось, что вы говорили обо мне. Мы знакомы?
Оба прогрессора встали из-за стола, чтобы поприветствовать героя. Виталий доброжелательно улыбнулся, хлопнул подавившегося кусочком торта Сергея по спине и сказал:
- Мы просто восхищались вашим подвигом полковник Романов. Удачи вам.
(черновик)
Другие мои материалы здесь https://zen.yandex.ru/rasskaz_na_odnu_ostanovky