Ещё хочу заметить, что в моём повествовании нет скрытого смысла, я не пытаюсь изобразить одну или другую страну в плохом свете или показать, как тяжело и грустно жить заграницей. Я не «закапываю» суть написанного куда-то глубоко, она находится где-то здесь на поверхности, поэтому мой рассказ является скорее всего изложением различных фактов и аспектов жизни людей по разным причинам лишившихся своих корней и уехавшим из страны, в данном случае в Германию.

Понимая все сложности, связанные с чтением длиннопостов, мне, конечно, читателей жалко, но ни настолько, чтобы не писать еще одну длинную историю. 😊 Поэтому я продолжаю свой рассказ, а вы уж там как-нибудь сами определяйтесь, читать ли вам это по диагонали, вертикали или горизонтали, справа налево или слева направо, с конца или с середины или вообще не читать, если вам эта тема не нравится.

Миграция людей началась давно, если верить истории, то около 2 миллионов лет назад лет, когда первые Homo erectus стали мигрировать из Африки и расселяться по Евразии. Миграция – это постоянный процесс, который продолжается по сегодняшний день. Считается, что в современном мире больше людей, чем когда-либо, живут не там, где родились, и число мигрантов продолжает расти. По данным исследования, опубликованного в журнале PNAS в 2022 году около 39 миллионов людей мигрировали в 181 страну. Это примерно 107 тысяч человек, переезжающих в другую страну ежедневно. А по данным другой статистики, в 2024 году в мире насчитывалось 304 миллиона международных мигрантов, что составляет 3,7% всего населения. И если США всё еще продолжает быть мировым лидером по миграции (около 51 миллионов мигрантов) в 2025 году, то в Европе наиболее популярная страна для миграции является Германия (около 17 миллионов человек). Причины перемещения могут быть разными: экономические, политические, религиозные и т. д., но суть остаётся одна - «рыба ищет где глубже, а человек - где лучше».  А находит ли это уже другой вопрос, если учитывать то, что в каждой стране есть свои особенности и сложности, скорее всего при переезде люди просто меняют одни проблемы на другие.

Продолжая разговор о людях, лишившихся своих корней, я хочу упомянуть несколько интересных на мой взгляд моментов из перемещений известных людей. Например, у самой известной советской «главной бабушки страны», у которой, кстати, никогда не было своих детей и внуков, Татьяны Пельтцер, предки её отца, актёра и режиссёра Ивана Романовича Пельтцера (настоящее имя Иоганн Робертович Пельтцер) переселились в Россию ещё во времена Ивана Грозного. Интересно то, что сама Татьяна Пельтцер уезжала из России, когда она вышла замуж за немецкого коммуниста Ганса Тейблера, стала фрау Тейблер и переехала в Германию в 1930 году. Но уже год спустя и после четырёх лет замужества Пельтцер развелась и вернулась в Советский Союз. А вот родственник актрисы, живописец Александр Пельтцер в своё время уехал на свою историческую родину.

Гораздо раньше в 1896 году русский художник Василий Кандинский уехал в Мюнхен учиться живописи, позже вернулся в Россию. В 1921 году он снова уехал в Германию для организации отделения Российской академии художественных наук, где в Берлине начал преподавать живопись. В 1928 году Кандинский принял немецкое гражданство, но после прихода к власти нацистов, художник эмигрировал в Париж.

Интересно, что писатель, автор романа «Лолита» Владимир Набоков, за свою жизнь изрядно поколесил по миру. Его бабушка по линии отца была баронессой фон Корф и дочерью немецкого генерала русской службы. В 1919 году семья Набоковых, у которых в роду также имелся золотопромышленник (дед по материнской линии), переезжает в Германию, где Владимир Набоков женится, активно печатается и живёт до 1937 года. Когда жена Набокова  была уволена с работы в результате антисемитской кампании, Набоковы переезжают во Францию, а в 1940 году они бегут от наступающих немецких войск и уезжают в США. 20 лет спустя Владимир Набоков снова переезжает в Европу, чтобы жить поближе к своему сыну и до конца своей жизни живёт в Швейцарии. Кстати, прославивший писателя роман «Лолита», впервые был опубликован в парижском издательстве «Олимпия Пресс», которое выпускало в основном полупорнографические произведения, о чём сам Набоков узнал уже после публикации.

Предки актёра Александра Паля были обрусевшие немцы. В 17-летнем возрасте будущий актёр уехал к тётке в Германию, хотел там остаться на пмж, но через полгода вернулся на родину. А вот известный в советское время клоун Олег Попов с 1991 года жил и работал в Германии, где он женился на немецкой артистке цирка Габриэле Леман, являющейся на 32 года младше «солнечного клоуна». Туда же в Германию вскоре после распада группы «Ласковый Май» уехал популярный солист Юрий Шатунов. С 1996 года он выезжал в Германию на гастроли, а позже выехал на пмж, поселился в Мюнхене, женился и получил образование звукорежиссёра. В последнее время Юрий Шатунов снова начал выступать с концертами в России, но в 2022 в возрасте 48 лет певец скоропостижно скончался в Москве от обширного инфаркта.

Мне хочется упомянуть ещё одну мою сотрудницу, перебравшуюся в Германию уже много лет назад. Фирма, на которой мы тогда работали, находилась на грани банкротства, и раз нам всё равно предстояло искать другую работу, она решила воссоединиться со своим мужем, который к тому времени уже давно проживал в Германии, выехав туда по еврейской программе. Вскоре по приезду жены, он решил уволиться с работы, утверждая, что там его не ценят, и ей срочно пришлось учить язык и подтверждать свой диплом, чтобы обеспечить нормальное проживание их сыну.

Бывшая сотрудница приезжала обратно несколько раз, чтобы навестить свою мать, и сетовала на немецкие порядки, что у них на всё есть инструкции, которые нужно неукоснительно соблюдать, например, нельзя шуметь после 8 или 10 часов вечера, в определенное время днём, а также в выходные и праздники. Она жаловалась на то, что еврейские иммигранты живут там как бы обособленно в отдельном квартале, чем-то напоминающем ей «гетто», и что местное население с ними особенно не общается. Но самым большим стрессом для неё было незнание языка, и что она «взрослая тётка» поначалу не могла даже спросить «где можно купить хлеб». Она утверждала, что уехала туда только ради будущего своего сына, который, правда, быстро адаптировался к условиям новой жизни и сразу же пошёл в немецкую школу.

Рассказы сотрудницы по поводку местных порядков и законов вполне совпадают с описанием жизни одного парня, переехавшего в Германию, которое можно найти на сайте журнала «Холод». Я не знаю, написана ли была эта статья за отдельную плату с целью пропаганды, но там в статье под названием «Я переехал в Германию и получил гражданство, но мечтаю вернуться в Россию», молодой человек рассказывает о своём переезде в страну, где у него случилось уже четыре нервных срыва, делится своими впечатлениями о жизни далеко не в идеальных условиях и жалуется на проблемы с обучением в немецком университете и на нехватку общения.

Кстати, говоря о немецких порядках, в Германии есть закон о пчёлах и осах, которые находятся по угрозой исчезновения, запрещающий убивать этих насекомых, уничтожать их гнёзда и ограничивающий употребление пестицидов, за несоблюдение которого полагается штраф, размер которого достигает от 5000 до 50000 евро в зависимости от федеральной земли. Поэтому если пчела или оса попала в вашу кружку с пивом и у вас нет этого приспособления, показанного в посте В Германии хорошо, то вы должны аккуратно выловить её при помощи края салфетки и оставить её на столе, чтобы дать насекомому возможность обсохнуть.

В изучении немецкого языка тоже есть свои проблемы, там не совсем простая грамматика, да и любят немцы создавать сложные слова путём сложения сразу нескольких слов. Меня критикуют за то, что я создаю длинные посты и «перегружаю их, впихивая в них совершенно разные темы: историю, государство, политику и жизнь разных людей», а в немецком языке в одно слово бывает столько всего «понапихано». Вот, например, самое длинное немецкое слово, состоящее из 140 букв, и которое не помещается на одну строку. Rindfleischetikettierungsüberwachungsaufgabenübertragungsgesetzesentwurfsdebattierklubdiskussionsstandsberichterstattungsgeldantragsformular, что в переводе на русский язык означает «бланк заявления о получении денег на предоставление отчета о состоянии обсуждений в дискуссионном клубе по законопроекту о распределении обязанностей по надзору за маркировкой говядины». Вот и я о том же, а покороче нельзя было слово сделать, разбить его по частям и сделать из него целое предложение.

Или вот вам слово покороче, состоящее всего из 79 букв Donaudampfschiffahrtselektrizitatenhauptbetriebswerkbauunterbeamtengesellschaft, которое означает «Общество подчиненных служащих главных строительных работ по техническому обслуживанию Дунайского пароходства». Я, конечно, же понимаю, что немцы для краткости названия бланка или общества всё в одну кучу слепили, но попробуйте произнести эти слова, а тем более запомнить на немецком языке или хотя бы даже его перевод на русский.  Как усложнённый вариант попытайтесь произнести эти слова быстро как скороговорку на ваш выбор на немецком или русском языках. К счастью, не все немецкие слова такие длинные и сложные.

Надо признаться, что еще в школе или на первом курсе института я учила немецкий язык, но никогда его практиковала, поэтому сейчас помню только Was, Wo, Warum, Frühlingsmüdigkeit, Vitaminmangel и Erwachsene. Последнее из которых, означающее взрослый, я до сих пор помню только потому, что моя одногруппница и соседка по комнате долго не могла запомнить это слово, а для того, чтобы не отвлекаться и лучше сосредоточиться в тишине, она уходила учить немецкий язык в туалет. Так оттуда из самых глубин ванной комнаты она громко выкрикивала и до бесконечности повторяла Erwachsene, Erwachsene, и это иноземное слово звонким эхом разлеталось во все уголки нашего общежития и как молотком вбивалось в наши головы, навечно врезаясь в нашу память.

Есть в немецком языке и свои забавные слова. Вот, например, wildpinkler, что в буквальном переводе с немецкого, означает дикая моча или тот, кто часто предпочитает мочиться на открытом воздухе. Слово zungerbrecher, означающее скороговорку, дословно переводится как сломать язык. Schattenparker, паркующий в тени. Lebensmüde – устал от жизни. Schnapsidee – сумасшедшая или пьяная идея, что означает, что предложенная идея, не просто глупая и неразумная, но и бесполезная, которую можно игнорировать как шнапсид.

Моя история, как всегда, растянулась, и чтобы «не впихивать» сюда ещё больше информации и не перегружать читателей, я, пожалуй, воспользуюсь вашим советом, и допишу свой рассказ в следующий раз. 😊

Конечно, в России никого не удивишь наличием «русских немцев», корни которых уходят еще во времена царствования Петра Первого и Екатерины Второй. Так, например, сам автор «Толкового словаря живого великорусского языка», этнограф и лексикограф Владимир Иванович Даль, родился в семье датчанина Йохана Кристиана фон Даля, приглашенного в Россию Екатериной Второй, ставший впоследствии придворным библиотекарем, и матери-немки, свободно владеющей пятью языками. Русские мореплаватели и адмиралы Фердинанд Петрович Врангель и Иван Федорович Крузенштерн оба имели немецкое происхождение. Русский поэт Афанасий Афанасьевич Фет был сыном немки Шарлотты Фет, которую увёз в Россию русский помещик Афанасий Шеншин. Писатель, драматург и создатель русского сатирического театра Денис Иванович Фонвизин происходил из немецкого баронского, а также лифляндского рыцарского рода фон Визен, предок которого выехал в Москву в 16-м веке.

У известной актрисы Алисы Фрейндлих, которой уже исполнилось 90 лет, предки были немецкими стеклодувами, которые приехали в Россию по приглашению Петра Первого. Фрейндлих в переводе с немецкого означает дружелюбный или приветливый. Отец актрисы Бруно Артурович Фрейндлих имел немецкое происхождение, в своё время тоже был актёром, позже ушёл из семьи, а в годы войны им было тяжело ассоциироваться с немцами. Легендарная актриса пережила блокаду Ленинграда, а в 1942 году был репрессирован её дядя, которого расстреляли вместе с его женой, оставив круглой сиротой её малолетнего двоюродного брата Эдуарда, который вместе с другими родственниками немецкого происхождения был выслан из Ленинграда, а уже после войны находясь в Воркуте его усыновил младший брат бабушки актрисы.

Яркая и популярная певица Жанна Фриске, к сожалению, так рано покинувшая нас, тоже имела немецкие корни. Её бабушка по отцовской линии, Паулина Вильгельмовна Фриске происходила от поволжских немцев. Было время, когда отец певицы собирался вместе с семьёй переехать на в Германию, но его планы так и не воплотились в жизнь.

Давид Ригерт, советский тяжелоатлет, шестикратный чемпион мира и олимпийский чемпион 1976 года родился в семье советских немцев. Его дед Рудольф Горн был бароном и царским офицером. Тренер Давида Ригерта советский тяжелоатлет Рудольф Владимирович Плюкфельдер, которому на сегодняшний момент 96 лет, тоже происходит из семьи этнических немцев. Его отец и брат были арестованы и расстреляны в 1941 году, а его семья была выслана в Сибирь.

Актрисы-близняшки Татьяна и Ольга Арнтгольц родились в семье заслуженного артиста РФ Альберта Альфонсовича Арнтгольца, также имеющего немецкое происхождение. Согласно их семейной истории один из его предков, Август Рупп, был кондитером и приехал в Санкт-Петербург из Германии в 19-м веке, женился и остался жить в России. Ещё одна актриса Ирина Линдт, получила свою фамилию от своего отца, этнического немца, который был военным музыкантом, семью которого в 1941 году депортировали из Поволжья в Казахстан. Актёр театра и кино Дмитрий Миллер тоже происходит от поволжских немцев, семья которого также была депортирована. Его дед был мобилизован в трудовую армию, где он сильно подорвал своё здоровье, а бабушке пришлось жить на спецпоселении с маленьким сыном, отцом актёра.

Возвращаясь к моей истории о русских немцах, оказавшихся на Крайнем Севере, несколько лет назад я открыла для себя книгу Алана Баренберга «От города ГУЛАГа к моногороду». В ней я наконец нашла объяснение откуда взялись носители немецких фамилий в Заполярье. Согласно данным его исследования к 1950 году в двух крупных исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа, Речлаге и Воркутлаге находилось 4370 немцев, что составляло 5,6% всех заключенных. Большинство немецких военнопленных были репатриированы к 1949 году, но тех, кого военные трибуналы осудили за военные преступления, были отправлены на принудительные работы в лагеря. Некоторые из них находились в изоляции, так около 300 военнопленных, которых МВД называло «немецко-фашистскими злодеями» находились в секции лагеря под названием «Безымянка». Там же находились несколько высокопоставленных немецких офицеров и охранники СС, которые до этого работали в концентрационном лагере Заксенхаузен. Многие из этих изолированных заключенных были крайне истощены, измождены и серьёзно больны.

Согласно воспоминаниям бывшего заключенного Джозефа Шолмера, который был членом немецкой коммунистической партии, немецким военным заключенным запрещалось получать посылки с едой и письма из дома, что усугубляло голод и деморализацию. Заключённые стали разделяться на группы согласно своему национальному меньшинству с целью поддержки, взаимной помощи, защиты и выживания. Во время своего заключения они закладывали фундамент и строили двухэтажные дома даже в ночное время, в которых потом стали жить высшие чины НКВД.

Туда же на Север по воли судьбы попали не только военные заключенные, но и находившиеся в изгнании с начала ВОВ советские этнические немцы, которых начали депортировать в Казахстан и Сибирь еще с 1935 года, а после отправили  на работу в разные отрасли промышленности. В 1937 году, согласно различным данным, начались массовые аресты, в результате которых было арестовано около 68 тысяч немцев, 55 тысяч из которых получили тюремный срок или ссылку. А уже в 1945 году более 1,220,000 человек, высланных в спецпоселения было запрещено возвращаться домой, а за нарушение предписания полагалось 20 лет каторги. В результате чего опальные немцы остались жить в Сибири, в Средней Азии, на Дальнем Востоке и других местах высылки.

Надо заметить, что подобная практика выселения людей имела место не только в Союзе, но и в Штатах. Во время Второй мировой войны правительство США проводило политику интернирования лиц немецкого, итальянского и японского происхождения, которых помещали в определённую местность без права выезда. В связи с чем около 120 тысяч человек японского происхождения, большинство из которых были гражданами США, были насильственно переселены с западного побережья и заключены в лагерях, где они содержались под стражей, а в 1988 году оставшимся в живых американским японцам, которых коснулось интернирование, было принесено официальное извинение и была предложена компенсация в размере 20 тысяч долларов.

В то же время примерно 11 тысяч человек, многие из которых были гражданами Германии, проживающими на территории США, подозревались в подрывной деятельности или в политическом экстремизме и были интернированы в различные лагеря по всей стране. Позже эти люди пытались добиться официального признания и получения репараций, как в случае с интернированным японо-американцам, но их усилия оказались безуспешными.

В дополнение более трёх тысяч итальянских граждан были интернированы в лагерях сроком до двух лет, большинство которых были освобождены после капитуляции Италии в 1943 году. В то время как около 600 тысяч были классифицированы как «иностранцы враждебного происхождения» и претерпели принудительное переселение, не имели права свободного перемещения, должны были соблюдать комендантский час и не могли пользоваться фотоаппаратами и радиоприемниками. Как и немецкие американцы, итало-американцы, пережившие интернирование, тоже не получили репараций и официального признания, как интернированные японо-американцы.

Условия переселения людей японского, немецкого и итальянского происхождения, проживающих во время войны в США, всё же нельзя сравнить с тяжелыми условиями жизни высланных людей, проживающих в СССР. Этих людей не отправляли в трудовые лагеря по типу ГУЛАГа по той причине, что Штатам не надо было восстанавливать после войны экономику, у них уже была развита промышленность и не надо было осваивать и разрабатывать добычу угля в арктических условиях, да и законы по защите прав человека у них были более развиты.

В своей книге Алан Баренберг пишет, что к 1944 году в Воркуте находилось около семи тысяч советских немцев на «вольном поселении», которое мало чем отличалось от жизни на зоне. Высланные туда люди работали на шахтах под контролем вооружённой охраны и проживали в ветхих построенных заключенными бараках, окруженные заборами из колючей проволоки. Тогда же в 1944 году работая в тяжёлых условиях труда и в суровом непривычном для них климате без соответствующей медицинской помощи, умерло около 400 немецких переселенцев.

Позже отсидев 10 лет или получив досрочную амнистию в 1955–1957 годах, бывших заключенных не спешили отпускать. Государству нужны были добытчики угля, а соответствующих условий для жизни и работы в тех суровых краях ещё не было, поэтому ехать туда добровольно особо никто не хотел. Так в 50-60-х годах ещё не было построено достаточное количество жилья и существовал критический недостаток продовольственных и промышленных товаров, поэтому многие жители Заполярья всё ещё продолжали жить в не термоизолированных и малопригодных в условиях вечной мерзлоты бараках или в общежитиях, в то время как температура зимой достигала -50 °С. Всё в той же книге Алана Баренберга один нанятый на работу в шахте житель города в 1957 году описывал свою жизнь в бараке с замёрзшей системой отопления, без водоснабжения, с принесённой откуда-то водой, которая замерзала уже через два часа, с металлической кроватью с сеткой без всякой постели, наполовину покрытой льдом, на которой они спали с декабря, и только в марте они наконец получили матрас, и уже потом в мае - подушки и одеяла.

Учитывая трудности с привлечением наёмных рабочих многих заключённых освобождали без права выезда и перемещения в крупные города или без права возвращения на родину ещё в течение 10 лет. За это время эти люди успевали обзаводиться семьями, укорениться и прижиться в новых условиях. Во так и оседали немцы в богом забытых городах и рабочих посёлках немилостивого Севера. А ведь когда начиналась война думали ли они о превратности жизни и могли ли они предположить куда их вскоре забросит судьба и как они будут жить дальше?

Этот небольшой экскурс в прошлое объясняет почему в Заполярье раньше нередко встречались люди с немецкими фамилиями, семейная история которых уходит ещё в далекие 40-50-е годы. Как бы там ни было, по тем или иным причинам эти люди не смогли вернуться на свою родину или уже не хотели возвращаться как «бывшие пленные и военные заключенные», но как говорится, «всё возвращается на круги своя» и, хотя гораздо позже их дети и внуки всё-таки вернулись на свою историческую родину как аусзидлеры, то есть как потомки этнических немцев, доказавшие своё немецкое происхождение, вместе с которыми могли переселяться и супруги, не имеющие немецкой национальности.

Вот здесь-то и начинается моя история о людях, живущих в наше время. Тогда в детстве мы не могли знать, что с нами станет, кем мы будем, где мы будем жить и куда нас может занести судьба. Миграция людей не является редкостью, но думаю, что на детях, родившихся и выросших на Крайнем Севере это отражается более заметно. Дело в том, что за исключением местных этнических меньшинств, раньше там в основном все были приезжие, что в принципе всех уравнивало, ничто не казалось необычным и никто не чувствовал себя не в своей тарелке.

Проблема заключалась в том, что наши родители, добровольно приехав на Север заработать деньги, оставаться там после окончания контракта или по выходу на пенсию всё же не хотели  и возвращались на свою родину. А мы, дети Севера, родившиеся или выросшие там, оказывались как бы посредине на распутье. Так получилось, что родина, к которой мы привыкли и знали с детства, осталась там на севере, а уехали мы вместе с родителями куда-то в другое место, которое возможно было по душе нашим папам и мамам, но детям новой родиной так и не стало. Возвращаться обратно по окончанию ВУЗа как-то уже не имело смысла, так как никого из семьи у нас на Севере уже не осталось, да и к тому времени в Заполярье начался «закат» угольной промышленности, многие шахты стали закрываться, а значит нужно было искать и устраиваться где-то в другом месте.

Наверное, поэтому, когда наши соседи уехали в тёплые края на родину главы семьи, его дети после окончания института, так и непривыкшие к жаре, на родине отца не остались, а рванули жить в Сибирь, где у них в то время проживала бабушка. Соскучившись по своим детям, недолго думая, вслед за ними отправилась и их мать, а вскоре к ним присоединился обиженный отец семейства, который, в своё время достаточно намёрзшийся на Севере, надеялся провести остаток своих дней в тепле под солнцем. Раздосадованный, он тогда дал точное определение, назвав нас «детьми без родины», которые в результате миграции семьи, потеряли связь с местом, которое мы считали своей родиной. Поэтому нам, выдернутых с корнями из привычных мест и лишившихся нашей «любимой песочницы», так и не удалось укорениться на новом месте, и мы как перекати-поле разъехались по всей стране и разлетелись как парашютики одуванчика по всему свету кто куда.

Мне вспоминается один мой одноклассник с немецкой фамилией, который не особо хотел учиться и после 9-го класса пошёл в ПТУ. Вскоре он начал работать на шахте и как-то получив зарплату, он сильно напился и пришёл к нам на школьный вечер, устроенный по какому-то поводу. Там разговаривая с нашей классной руководительницей, её бывший ученик стал философствовать на тему зачем ему нужно учиться дальше, если он уже сейчас хорошо зарабатывает. После чего он полез в карман, чтобы похвастаться своей зарплатой. В тот же момент купюры рассыпались по полу, и он как бы шутя заметил: «Ой, я, кажется, вам тут немного насорил». Учительница продолжила его шутку: «Ничего-ничего, ты можешь не трудиться собирать, мы потом сами всё «уберём». Прошло какое-то время, мой одноклассник стал фермером, теперь живёт где-то в Германии в сельской местности, гоняет на мотоцикле и выращивает кроликов.

Другой мой одноклассник был большим выдумщиком, увлекался космонавтикой и астрономией, вечно просыпал и опаздывал в школу. Как-то в своё оправдание он пытался рассказать, что снегом занесло входную дверь его подъезда, и он не мог вовремя выбраться, пока ему кто-то не откопал проход. На что наша математичка раздражённо заметила, что она, как и многие из нас живёт в одном с ним дворе, и что возможно ей придётся лично его «откапывать», чтобы он вовремя приходил на занятия. Теперь он тоже перебрался в Германию и занимается чем-то связанным с компьютерами.

У моей мамы была соседка, спившаяся женщина немецкого происхождения, которая до развала Союза работала на заводе и была довольно толковым инженером, которую её сестра и переехавшие в Германию родственники давно звали к себе. Она долго не соглашалась, но наконец собралась и уехала. Надо заметить, что её сына в страну сначала не пустили, так как он не имел требуемый уровень знания немецкого языка. Его матери, пожилой женщине, видно предъявляли меньше требований знания языка, а вот ему пришлось немецкий язык ещё немного подучить, но через пару лет, сын всё же воссоединился со своей матерью и немецкими родственниками.

После в Германию с семьей уехал наш программист и, казалось бы, хорошо устроился где-то под Мюнхеном. К сожалению, у него рано обнаружилась болезнь Паркинсона, прогрессирующие со временем симптомы которой мешают ему наслаждаться своей жизнью. Вспоминается ещё один сотрудник, на работу к которому часто заглядывал его отец, свободный художник. А через время он куда-то пропал. Оказалось, что родитель сотрудника развёлся со своей женой и не придумав ничего лучше, он воспользовался  классикой жанра и женился на еврейке, которая в последствии вывезла его с собой в Германию.

Так в наше время люди по различным причинам, отрываются от своих корней, переселяются или возвращаются к своим «старым корням» и возможно далеко не все укореняются на «вновь обретённой земле». У моего рассказа есть продолжение, но так как у меня уже и так получилась довольно длинная история, я прерываюсь здесь, чтобы дописать своё повествование в другой раз.

____________________________________

Гроза далёкого детства. Рассказ

В Забайкалье обустраивалась советская власть. Но в нашем китайском Трехречье Забайкалье ещё сохранялось во всей своей первозданности. Казаки жили богато, работали от зари до зари.
Беспощадными были родители к своим детям. Много позже я узнал о жизни городских детей, пионерских лагерях советской России. Ничего этого трехреченские ребятишки не знали и не «испытали». Но тоже, по-своему, были счастливы и намного старше, умудреннее житейски, своих городских и советских ровесников.

В трехреченских школах ещё далеко до каникул, а тебя уже ждут взрослые – посевная подходит, а на ней ты – пристяжник. Буквально на следующий день после школы ты едешь на «пашню», едешь на всё лето, до следующих школьных занятий. Работать казачата начинали с 5-6 лет: как только могли держаться в седле и управлять конём. В деревню приезжали словно на побывку, по большим праздникам или в короткие промежутки между полевыми работами. А в остальное время только и слышно: «Сбегай туда, сбегай сюда, седлай побыстрее, пошевеливайся!» А не в меру ретивый работник, оставшийся на поле за хозяина, мог запросто и отлупить тебя. Я, например, вечерами и в обеденный перерыв, пока кормились лошадь и быки, старательно резал на махорку листья нашему работнику…

Помню грозу далёкого трехреченского детства.
Наш деревенский пастух через попутчика передал отцу, что одна из наших лошадей захромала. Надо было забрать её в деревню. Лошади наши паслись по Дербукану, в падушке Копкоча, славившейся на всё Трехречье своими минеральными источниками. Место было дикое, лесное – девственной красоты, как и всё наше Забайкалье. До войны сюда приезжали лечиться даже из Харбина. Травостой по небольшой речушке Копкоча был великолепный, все лето здесь паслись косяки лошадей из нашей Дубовой. Мы, ребятишки, любили это место.

Вот и на этот раз я должен был ехать в Копкочу – двадцать вёрст в один конец по маристой, в колдобинах, дороге, найти там табун и в этот же день вернуться обратно засветло. Было мне тогда лет двенадцать. Дело предстояло обыкновенное и ничего «дикого» в этом никто в Трехречье не усматривал. Так было положено, так мы жили в Трехречье – в хорошо сохранившемся, до середины ХХ столетия, осколке Забайкалья.

Оседлав коня, я положил в карман кусок духовитого калача и, не мешкая, отправился в путь. Табун нашёл скоро, быстро изловил захромашую кобылу.
Пока мой Воронко кормился в густых травах, я беседовал с пастухом и чаевал, сходил на ключ и попил холодную, ломящую зубы, минеральную воду. Во время беседы пастух всё время поглядывал на небо, потом, поднявшись, заметил:

- Ты, паря, поторапливайся. До деревни тебе ехать далеко, а дело к вечеру. Не нравится мне что-то небо. Гроза, поди, будет.
Я заторопился и тронулся в обратный путь.

Туча надвигалась как раз с той стороны, куда я направил коня. Она была иссиня-чёрная, со свинцово-белёсыми вкрапинами. За ней надвигались другие, глухо и грозно погромыхивая, за ними наплывал мрак.

На душе стало тревожно. Хотя бы успеть засветло проскочить самоё трудное место – переехать через бурлящий Дербукан. Ударили первые капли дождя, небо треснуло и грянул гром. Потянуло густой сыростью. У меня ни плаща, ни капюшона, только телогрейка и ичиги на ногах. Воронко мой тоже волнуется, спешит домой, за ним бредет привязанная к седлу хромая кобыла.
До брода через Дербукан оставалось версты три, как начался кромешный ад. Сопки, мари, пади и синеющая тайга – всё потонуло в бурлящем темени, который время от времени рассекали зигзаги молний. Ливень, молнии, гром грянули разом, а за ними зашумел ветер. Стало холодно. Кони повернув головы по ветру, упрямо идут вперёд, я поглубже натянул фуражку, согнулся, впереди – ни малейшего проблеска.

Вскоре я замёрз. Что делать? Может быть, надо свернуть на свою заимку, спрятать лошадей в стайку, а самому забраться в зимовьё, затопить печь и обогреться? Но до заимки версты четыре, а за эти четыре версты придётся переправляться через шумящий Кандалин и глубокий Дербукан. В кромешной тьме сделать это будет не так-то просто… Нет, надо двигаться в Дубовую, домой.
В природе творится что-то невероятное: молнии сверкают одна за другой, оглушительные раскаты грома так и сотрясают окрестность, с неба льют потоки шумящей воды. Я привык, промок, но продолжаю ехать вперёд.

Наконец, в свете молний, я увидел кусты. Они были справа и впереди. Вскоре под копытами захрустела и зашуршала галька.
Дорога вышла в пойменный лесок.