Что такое реабилитация для наркоманов и как я в ней был (длиннопост)
Реабилитация
Реабилитационный центр (РЦ) или просто реба
Как я туда попал
Вкратце: я набрал долгов, слег в депрессию. Перестал выходить на связь, перестал вести блог. Мои родные забеспокоились. Про долги они не знали, но состояние у меня было не важное. Мой брат написал моей психиатрине, она посоветовала госпитализацию и клинику в Москве. Я согласился, приехал в столицу, лег. Там меня осматривал консилиум психиатров, на котором я заодно признался, что в прошлом у меня были проблемы с наркотиками. Пролежал там около 3 недель и дальше мне и родителям предложили продолжить лечение в другом месте. Я не знал, что это место называется РЦ, многое что не знал; я был в жизненном тупике и был согласен на что угодно. Так я поехал в РЦ, как мне сказали на 2-3 месяца.
Что представляет из себя реабилитационный центр
Это трехэтажный дом в Красногорске (город под Москвой). Там обитают наркоманы, алкоголики, игроки, игроманы и люди с любыми видами зависимостей. Самой необычной, например, была зависимость от самоповреждений. Этот дом нельзя покинуть по собственному желанию. Все окна заперты, двери тоже. В курилке, куда мы выходили курить, у каждой запертой двери дежурил сотрудник.
Многих резидентов (так называют пациентов/жителей дома) привозят туда против их воли. Этим занимаются специально обученные люди — мотиваторы. Однажды ночью ты просыпаешься, а у твоей кровати стоят двое накачанных мужчин и говорят: ты едешь с нами. И если ты начинаешь бунтовать, получаешь укол галоперидола.
Центров таких в России более 4000. Есть разной степени жесткости и разным числом резидентов (до 100 человек в одном доме). Есть платные и бесплатные, есть 12-шаговые, а есть церковные.
Законно ли удерживать людей против их воли?
Как говорят в России, строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения. В целом с одной стороны, я уверен, там работали грамотные юристы, при поступление каждый резидент подписывает кучу бумаг, и, думаю, засудить РЦ не получится. С другой стороны, есть случай побега, когда на выезде к стоматологу один резидент сумел вызвать полицию, сказать им, что его удерживают против его воли, и полиция, поспорив с мотиваторами (которые сопровождали выезд) забрала резидента на свободу.
Можно ли вылечиться от зависимости?
Нет. Зависимость — болезнь смертельная, рецедивирующая, прогрессивная и неизлечимая. Можно добиться ремиссии и поддерживать ее всю жизнь. Расхожая фраза: «все наркоманы прекращают употреблять. некоторым удается сделать это при жизни». Нет бывших наркоманов, есть выздоравливающие наркоманы.
Тогда в чем цель реабилитации?
Показать человеку, что он зависим. Помочь человеку принять, что он болен. Дать информацию об этой болезни и показать, как с ней можно работать. Дать человеку выбор — употреблять дальше или нет. Научить человека проживать свои чувства без бегства от реальности. Научить человека работать с тягой.
Какова статистика?
Она печальна. 5-10% прошедших реабилитацию остаются трезвыми. Но это все равно шанс.
Что такое 12-шаговая программа?
Изначально она появилась в Америке для алкоголиков. «Это простая духовная, но не религиозная программа». После была переработана и для наркоманов, а в последствии и для всех видов зависимостей. Во-первых, это группы. Собрания, на которые может прийти каждый желающий, кто считает себя зависимым. Во-вторых, это 12 шагов, которые нужно прописать. Шаги пишутся всю жизнь, кругами. Прописал один раз 12 шагов, это круг, начинаешь следующий. И так до конца жизни. На группы тоже ходишь до конца жизни — с необходимой тебе переодичностью. Сейчас это сообщество представлено во всех странах мира. В большинстве уж точно.
Как звучат шаги? (на примере наркоманов)
Мы признали, что мы бессильны перед нашей зависимостью, признали, что наши жизни стали неуправляемы.
Мы пришли к убеждению, что Сила, более могущественная, чем мы сами, может вернуть нас к здравомыслию.
Мы приняли решение препоручить нашу волю и наши жизни заботе Бога, как каждый из нас понимал Его.
Мы провели глубокую и бесстрашную нравственную инвентаризацию самих себя.
Мы признались Богу, самим себе и другому человеку в истинной сущности наших ошибок.
Мы полностью подготовились к тому, чтобы Бог избавил нас от всех этих дефектов характера.
Мы смиренно просили Его избавить нас от наших недостатков.
Мы составили список всех людей, которым мы навредили, и обрели готовность возместить им всем ущерб.
Мы напрямую возмещали причиненный этим людям ущерб, где это было возможно, кроме тех случаев, когда это могло повредить им или кому-либо еще.
Мы продолжали проводить личную инвентаризацию и, когда совершали ошибки, без промедления признавали это.
Мы стремились с помощью молитвы и медитации улучшить свой осознанный контакт с Богом, как каждый из нас понимал Его, молясь только о знании Его воли для нас и о силах для ее исполнения.
Испытав духовное пробуждение в результате этих шагов, мы старались нести эту весть зависимым и применять эти принципы во всех наших делах.
Знаю ли я наизусть список этих шагов или просто скопировал из интернета?
Скопировал. Хотя большую часть знаю.
Как писать шаги?
Обычно шаги пишутся с наставником (в сообществе он называется «спонсором») или в специальных шаговых группах. Есть множество разных способов писать шаги, «по алкоголикам», «по руководству» и т.д. Но по факту — есть некие вопросы и ты отвечаешь на них примерами из своей жизни. Пишешь эти примеры в тетрадке, в заметках на компе, в гугл-документах, а потом зачитываешь спонсору или на шаговой группе и получаешь обратные связи. Так ты анализируешь свою жизнь и делаешь определенные выводы.
В реабилитации прописываешь все 12 шагов?
Нет. Только первые три. А после выхода из ребы начинаешь писать их заново. Я вообще в ребе написал только 2, а потом попросил, чтобы меня забрали раньше.
Какой средний срок реабилитации?
В нашем доме — 13 месяцев. Я шел медленней, чем остальные, у меня бы полный курс занял бы 14-15 месяцев. Некоторые уникумы у нас умудрялись пройти полный курс за 9-10 месяцев. Другие — тоже уникумы — за 23 или 28 месяцев.
Что я делал в реабилитации?
Писал шаги и сдавал их. Убирался. Готовил еду. Был под наблюдением психиатра. Принимал медикаментозную терапию. Работал с психологом, как в групповом, так и в индивидуальном формате. Нес функции и служения. Ежедневно писал дневник чувств, а затем самоанализ по дню. Участвовал в тренингах. Курил. Еще убирался. Посещал мероприятия. Ездил в поход. Участвовал в КВН. Занимался йогой. И еще убирался. Убирались мы очень много. Смотрели фильмы раз в неделю, раз в неделю было караоке.
Вова, ты в последний раз употреблял наркотики за 4 года до попадания в РЦ. Тебе точно это было нужно?
Да. Я понял, что я зависим, а наркотики — это лишь симптом. В августе и сентябре 22 года я плотно подсел на кальяны. В сентябре — на казалось «легкие» деньги из микрозаймов. И я всю жизнь торчал на еде, книгах, сериалах и фильмах. На свой день рождения я просил всех подарить мне пуэр — чай стал моим новым наркотиком. Что уж говорить об энергетиках, газировке и сигаретах. И, разумеется, нестабильность психики. В общем, я благодарен РЦ, но возвращаться туда не хочу 😅. Мои родные не знали, что со мной делать, и они нашли выход, и им я тоже очень благодарен.
Какие были условия жизни в РЦ?
В нашем доме в разное время проживало от 18 до 28 человек. В большинстве своем — мальчики. Раньше наш дом был корейским общежитием, и там до сих пор остались вывески с иероглифами. Мы жили по 4-8 человек в комнате, у нас было 2 туалета и 2 душа для мальчиков и один для девочек. В комнатах по факту мы только спали и переодевались, все остальное время проводили в общих зонах. Лежать на кроватях по дню было запрещено. Кровати с утра заправлялись как в армии, если у кого-то плохо заправлена кровать, всю группу могли лишить перекура. Души постоянно протекали, и после каждого приема душа нужно было затирать за собой лужу. Стабильный напор и горячая вода — бывали, но далеко не всегда. Зимой тепло, летом жарко и комары, но в одной общей комнате стоял кондер. Трусы и носки мы стирали сами в раковинах жидким мылом или гелем для душа. Готовили тоже сами, кто не умел, того учили. По очереди по двое человек выходили на кухню и готовили на 30+ персон (с учетом персонала). Персонал (консультанты), которые следили за порядком, работали по графику 3/3, и 3 суток жили с нами в этом же доме.
Сколько я в итоге пробыл в реабилитации?
В детоксе около 3 недель, в самой реабилитации 11 месяцев и 10 дней.
Каковы сроки нахождения в других реабилитациях, они такие же?
В каждой по-разному. У нас был резидент, заехавший повторно со срывом, в прошлой свой реабилитации он прошел полный курс (3 шага) за 6 месяцев, и для того места это норма. В нашей сети реабилитаций есть другой дом, где средний срок прохождения полного курса составляет 2 года.
Была ли у тебя связь с внешним миром?
Да. Два звонка в неделю только родным, только по 5 минут ровно и только по громкой связи — чтобы консультанты слышали разговор. Если ты на звонке «моросишь» (просишься домой, говоришь, что все плохо, пытаешься манипулировать) — случалась отмена звонков у всей группы. Если ты задерживаешь звонок дольше 5 минут — тебе прилетала ответственность, вплоть до замечания (замечание — пропуск следующего звонка). Если ты нарушаешь правила дома или безответственно подходишь к функции/служению/дневнику — тоже легко схватить замечание и пропустить звонок.
К слову так же запрещены были радиостанции с новостями.
Раз в полтора месяца были «семейки» — свидания с родными. Длятся около часа, проходят в присутствии психолога и иногда психиатра. Однажды к одному резиденту приехала жена, их психолог оставил без присмотра, и они занялись сексом. Со слов резидента, разумеется. 😅
Какие правила РЦ? Что в ребе было запрещено?
Запрещен мат. Если матюкнулся, в лучшем случае пишешь стих от 8 до 16 строк и зачитываешь его перед группой. В худшем — получаешь замечание. За любое нарушение правил дома можно было схватить замечание.
Запрещено употребление любых ПАВ (психоактивных веществ). К слову, запертые двери и окна оправдываются как раз тем, чтобы в дом не попадали ПАВ, а вовсе не тем, чтобы мы из него не сбегали.
Запрещена агрессия.
Запрещен флирт. Более того, запрещено вызывающее и провокационное поведение. Девочки не могут обниматься с мальчиками или делать им массаж, как и наоборот. Девочкам даже запрещали делать друг другу массаж плечей, так как это показалось одному резиденту сексуальным. Девочкам нельзя носить распущенные волосы, а так же юбки, платья, обтягивающие лосины (кроме йоги). И, разумеется, им нельзя пользоваться косметикой. В РЦ был такой термин ЭЗО — эмоционально значимые отношения. За такие отношения вам выдавался тренинг «границы» — когда тебе просто запрещают общаться с другим человеком. Тебе нельзя на него смотреть, с ним общаться, сидеть рядом или напротив, этот человек просто перестает для тебя существовать. Обоюдно, разумеется. Так же за ЭЗО можно получить стоп-шаг. Это когда твое основное задание останавливается, тебе выдается дополнительное, и пока ты его не напишешь и не сдашь, ты не приближаешься к выписке ну никак. А еще мальчик с девочкой не могли находиться вдвоем на объекте, и во время фильма (в темноте) не могли сидеть на одном диване.
Запрещено называть ПАВ. Водку мы называли «беленькой», коньяк — «армянский» или «французский», виски — «шотландский», амфетамин — «быстрый», героин — «медленный», кокаин — «первый или колумбийский», гашиш — «твердый» и так далее. А называть вещества приходилось, в первом шаге примеры про употребление. Т.е. разговаривали мы так: «Однажды с другом выпили мы три бутылки армянского, потом пришли его друзья с быстрыми, а после мы полирнули шотландским и пошли на концерт». За нарушение — либо стих, либо замечание.
Запрещено лежать на кроватях по дню.
Запрещено читать художественную литературу. Только программную. Чтобы не отвлекало от выздоровления. Мне разрешили еще Библию.
Запрещено нахождение женщин в мужских комнатах, а мужчин в женских.
Запрещено находиться в чужих комнатах.
Запрещено хранить бритвы, ножницы, пилки. Чтобы не порезать себя или кого-нибудь другого.
Запрещены ремни. Чтобы не удушиться. Вместо ремней мальчики использовали бечевку или, к примеру, веревочку от торта.
Запрещен гон тяги. Гон тяги — это для наркомана разговоры о наркотиках, для игрока об играх азартных, для игромана об играх компьютерных, а для меня о микрозаймах.
Запрещено опаздывать на мероприятия.
Запрещен своевольный уход с мероприятий.
Запрещено нарушение формата мероприятий.
Запрещены спреевые дезодоранты. Потому что оказывается на них тоже можно торчать.
Запрещено находиться в доме в капюшоне или головном уборе.
Запрещена обесценка программы или персонала, критика сотрудников, сплетни про обман.
Запрещено хождение по дому после отбоя и до подъема.
Запрещено формальное написание дневника чувств.
Запрещен выход за территорию РЦ.
Запрещена порча имущества РЦ.
Откуда я так хорошо помню эти правила?
Потому что одной из групповых ответственностей было их переписывать по 5-10 раз каждому.
Были ли у меня границы?
Да. Но не с девочкой. Мне поставили границы с одним парнем, мы с ним хорошо сдружились, но общались за сроки, оба хотели выйти из РЦ поскорее. Персонал увидел в этом что-то нездоровое. Границы длились около 3-4х недель, но, скажу честно, мы их нарушали.
Какие там люди? Получилось ли с кем-нибудь подружиться?
Самый молодой парень заехал в ребу за неделю до своей днюхи, на которой ему стукнуло 18. Самому старому было около 45. В среднем возраст от 23 до 33.
Люди разные. Признающие свою болезнь и нет. Капризные, саркастичные, эгоистичные. Помогающие, активные, деятельные, смешные, креативные.
Есть очень сильно поврежденные наркотиками. Там, если честно, я не представляю, о каких шагах и о какой реабилитации может идти речь, очень запущено. За них другие резиденты делают практически все: убираются, готовят, застилают кровать, пишут задание.
К слову, мы там все назывались семьей. А друг друга — сосемейники.
Я подружился, прям подружился, наверное только с одним парнем, с тем, с которым у меня были границы. Ему 33 (мне 32), у нас похожий темперамент, и мы как-то спелись.
Это платный РЦ?
Да. Мои родители и брат платили за меня, и, в будущем, мне предстоит это компенсировать.
Самые дешевые РЦ где-нибудь под Нижним Новгородом могут стоить от 30к в месяц. Они называются мотивационными центрами или просто «мотивашками». Там все очень плохо с едой, там тебя могут обливать водой или даже бить, приковывать на длительное время, как-то морально и физически издеваться.
Есть рехабы. Там тебе готовят и за тебя убирают, есть баня и бассейн, консультанты даже не уговаривают, а мягко просят тебя сходить на мероприятие; стоят такие от 500к и выше.
Все остальное вариируется между.
P.S. Если понравится, будет продолжение. Первый пост на пикабу, не судите строго.
М*дак ли я, что не использовала колледжный фонд дочери на рехаб для пасынка?
В заголовке, пожалуй, уже все сказано. Мы с мужем в браке уже три года, у меня есть дочь (15Ж), у него сын (24М). Я дружелюбна с пасынком, но мы не близки. У него есть биологическая мать, вполне нормальная женщина и у меня нет планов брать на себя роль его мамы.
Мой бывший муж (отец моей дочери) умер, когда дочери было 6, мы оба поучаствовали в наполнении её фонда на оплату колледжа. Бабушка и дедушка по отцовской линии также внесли значительную сумму. Сейчас в фонде около $180000. Моя дочь очень талантливая, и я говорю это не только потому, что я ее мама. Я искренне верю, что она способна поступить в ВУЗ Лиги плюща, и учителя говорят, что у неё есть для этого потенциал. Я не хочу, чтобы расходы ограничивали её. Наш доход слишком высок, чтобы расчитывать на какую-либо значимую финансовую помощь. И хотя она будет подаваться на несколько стипендий для способных учеников, мы не хотим ставить всё на кон и надеяться, что она их получит, когда на них такой конкурс. С нынешним мужем у нас раздельные финансы, он не делает взносов в фонд дочери.
Мой пасынок борется с героиновой зависимостью. Он крал у нас деньги, украшения, фамильные драгоценности, электронику - для покупки наркотиков. Я понимаю, что зависимость - это болезнь, и я лично оплачивала ему амбулаторную детоксикацию, которая стоила $1000, но не дала результата. Затем муж оплатил амбулаторную реабилитационную программу стоимостью $6500, которая также не дала результата, потому что пасынок едва её посещал. Он пообещал нам, что в следующий раз будет лучше, и ему нужен ещё один шанс, поэтому я разделила с мужем оплату ещё одной амбулаторной реабилитационной программы стоимостью $6500, которая вроде бы работала в процессе, но как только он её завершил, у него начался рецидив. Я потратила столько денег, времени и сил, но это нисколько не помогло.
Муж с пасынком хотят попробовать 60-дневный стационарный рехаб, который обойдётся в $30000. Я совершенно не представляла, откуда они собираются брать на это деньги, учитывая уже потраченные ранее тысячи и тысячи долларов. А также тот факт, что в доме больше не осталось ничего ценного. Они захотели использовать колледжный фонд моей дочери, что, на мой взгляд, абсолютно недопустимо. Мне кажется абсолютно несправедливым наказывать мою дочь за пристрастия пасынка. Несправедливо по отношению к покойному мужу и его родителям. Но, положа руку на сердце, я также не думаю, что трата $30000 даст какой-либо выхлоп. Муж считает меня мудаком, потому что я отдаю приоритет образованию дочери, а не жизни пасынка. Сам он считает, что медицинские нужды на первом месте.
В последствии он спросил мою дочь, согласна ли она выделить $30000 из своего колледжного фонда для оплаты рехаба сводного брата. Она в ответ стала очень тихой и не ответила. Тогда он на неё очень обиделся и заявил, что она эгоистка. Позже дочь сказала мне, что она не хотела давать деньги сводному брату, но чувствовала себя очень виноватой. Я в ярости на своего мужа за то, что он решил давить на вину моей дочери.
Вердикт Реддита: не мудак
Список постов сообщества за двое суток:
Всем доброго времени суток. Сегодня выписался с реабилитационного центра
Всем привет. Меня зовут Марат и я зависимый. Сегодня выписался из реабилитационного центра, отлежал 35 дней, 36 дней чистоты. Жив здоров. Если вам будет интересно, то напишу подробный пост. Спасибо
Как "помогают" в реабилитационных центрах? Часть 3
Полицейский участок и дача ложных показаний,
приезд полиции в центр и команда «молчать»
Закупка для центра совершалась каждую неделю. Крепкие ребята-волонтеры, находящиеся в доверии, (которые, к слову, охотно подрабатывали «заборщиками» – (т.е. съездить «на забор» – силой привезти в центр несогласных на реабилитацию зависимых)) во главе с консультантом объезжали продуктовые и хозяйственные магазины, покупая нужное количество товара для центра. (К слову, директор центра, в котором я находилась, не раз сам рассказывал о том, как в другом центре организации консультанты кладут себе в карман больше половины денег, выделенных на закупку, а реабилитанты едят суп из картошки и палок).
Однажды я оказалась в их компании. Мирное складывание продуктов в корзину и оплата на кассе омрачается просьбой охранников пройти в маленький кабинетик для допроса. Один из волонтёров втайне от остальных, оказывается, приобрёл товар на сумму 12 тысяч. Только вот оплатить его он забыл. В итоге всей нашей «весёлой компанией» едем в «бобике» в полицейский участок, где нас уже ждут директора центра. Они мне прямо говорят, что упоминать нахождение в центре, и центры вообще, – нельзя, что меня от всего отмажут, и никаких последствий не будет, но про центр говорить нельзя ни в коем случае.
Ослушаться их в тот момент я не могла себе позволить, потому что всё ещё не понимала, чем для меня это может обернуться. И тут была совершена моя вторая ошибка. Давая показания полицейскому, я сотни тысяч раз могла сказать, что против своей воли нахожусь в центре реабилитации. Почему я не сделала этого?
Уже сейчас, когда прошло почти полгода с моего побега, стыдно это признавать, но было страшно принять последствия: страшно быть соучастницей в деле о краже группой лиц по предварительному сговору.
Всё разрешилось довольно быстро, и в итоге в деле я фигурировала как свидетель (кем и являлась с точки зрения закона). Однако той же ночью в центр приехала полиция, чтобы проверить, законно ли ведут свою деятельность эти самые директора и консультанты. Также я была свидетелем того, как до появления полиции самых буйных и желающих поскорее покинуть реабилитацию, силой перевезли в другой похожий дом реабилитации. Очевидно, что локацию им сменили не для разнообразия.
У парня, который украл товар на 12 тысяч, при «обшмоне» вещей в центре нашли «соль» (наркотик) и колбу, с помощью которой он её курил. Как он пронёс её в центр – никто не понимал и не знал. А как умудрился употреблять и ещё несколько дней оставаться незамеченным – было большим вопросом для всех. Вечером того же дня директор избил его за этот проступок и сломал ему ребро. Его истошные крики были слышны со второго этажа в подвале.
Святая Богородица, а чего раньше не сбежала?
Это один из самых часто задаваемых мне вопросов. Я наблюдала за теми, кто пытался сбежать. Всех до единого возвращали в центр силой (конечно же, с согласия заказчика-родственника). Вернувшиеся резиденты отхватывали массу унижений и насмехательств. Подъём по условной лестнице ответственностей (от мойщика туалета до старшего по дому) незамедлительно начинался для сбежавшего сначала.
Прочие наказания также применялись к сбежавшему, но моральное давление и унижение были ещё более постыдными. Использовали факты из биографии, внешний вид, привычки и поведение, – всё становилось объектом для насмешек и издевательств. Однажды сбежавшего
потом уже не выпускали прогуляться во двор или, тем более, выйти в магазин с консультантами и волонтёрами.
Это был опасный шаг, его нужно было продумать. Поэтому, как только мне выдали телефон, я начала расспрашивать отца, как долго ещё он планирует платить за мою реабилитацию. Ответ сильно меня расстроил: протянуть ещё два месяца в этом цирке казалось просто невыносимым истязанием. Я редко выходила в магазины, а если меня и отпускали, то только с 3-мя и более здоровыми парнями, которые бегали явно быстрее меня.
Ко мне вернулись бессонница и панические атаки, оставаться там не хватало уже даже физических сил. Морально была готова к худшему: слоняться по городу, скитаться по знакомым. Ехать домой было опасно, ведь отец на их стороне, а значит, я буду вновь возвращена в центр, вновь унижена, растоптана и закрыта в клетку.
Дожидаюсь самой «слепой» смены, отпрашиваюсь сходить в церковь, чтобы поставить свечку за упокой души. Меня отпускают, дают в «сторожи» самого пассивного и безразличного волонтёра. Он молится Святой Богородице, а я ставлю свечку за упокой души и спустя 30 секунд уже петляю соседними дворами, скрываясь в этажках.
На мой телефон поступают «сотни» СМС и звонков с расспросами и угрозами, но я больше не реагирую ни на что из этого. Всё кончено. Я больше не в центре. И никогда туда не вернусь. Вызвала себе такси и на последние накопленные деньги уехала скрываться к подруге, нарочно
не сообщая никому своё местоположение, потому что риск возвращения обратно был велик. По дороге я около часа рассказывала отцу обо всём, что на самом деле там происходило, а когда закончила, таксист молча протянул мне сигарету и подкурил её. Немая сцена.
Но если они действительно помогают людям, то откуда заявления в прокуратуру и обращения в полицию?
За всё время с момента побега я не написала ни одного заявления в прокуратуру или полицию. Я была недостаточно сильна, чтобы вести какую-либо войну со «стражами» ребцентра. Возможно, они убеждены, что проверки и жалобы поступали от меня, но это не так. Я не была готова воевать, потому что оставалась для этого слишком слаба.
Четыре месяца после побега
На улицу я редко выходила без надобности: часто казалось, что за мной следят люди из центра. Не находила этому подтверждения, но без кепки, тёмных очков и капюшона я не совалась даже за хлебом. Так продолжалось долгих четыре месяца, прежде чем смогла размыслить и осознать, что никому не нужно моё присутствие там, а эти бессмысленные расписки о том, что «не имею претензий», уже давно могли за меня подделать, им не впервой.
Мания преследования укоренилась во мне вместе с тревожностью и страхом. Любой мужчина, наблюдавший с другого конца парка или заходивший со мной в лифт, автоматически становился опасным – тем, от кого надо уходить.
Мои друзья были в недоумении, предлагали вызвать полицию, но ни тогда, ни сейчас я не желала связываться с правоохранительными органами. Меняла квартиры, на которых временно жила, и даже города, чтобы меня точно не смогли найти люди из ребцентра (если они меня вообще искали).
Но дело не в том, что они настолько сумасшедшие, что стали бы искать меня, угрожать или что-то требовать, а в том, насколько они меня запугали за время моего пребывания там. Настолько, что теперь я прячусь по углам и оглядываюсь по сторонам, когда кто-то проходит мимо. Ведь не могу спокойно сидеть в кафе или в кино с друзьями, пока не буду убеждена, что в этом месте безопасно, и никто за мной не следит. А эти бесконечные звонки с незнакомых номеров – всего лишь спам от банков и клиник. Убеждаю себя, что мне ничего не угрожает, но в безопасности я себя больше не чувствую.
А для чего тогда статья?
Я решительно убеждена: как только расскажу об этом людям, «демоны» от меня отвяжутся, и я перестану везде ждать подвох и бояться увидеть консультантов ребцентра. Также надеюсь, что люди, случайно наткнувшиеся на эту статью, примут к сведению тяжесть и опасность нахождения в центрах для зависимых.
Это не клиника, не наркологичка. Это не детский лагерь и не школа. Унижения и насилие, которыми пропитаны стены реабилитационного центра, могли свести с ума многих и, спасибо, боже, что на этот раз это оказалась не я.
Были люди, пытавшиеся покончить с собой в центре, и я становилась свидетелем этих попыток. Многие открыто саботировали, за что получали различные наказания. Большинство просто смирились и ждали, когда из этого ада их наконец заберут родственники. Иные выбрали другой путь – им понравилась местная иерархия, и они решили к ней примкнуть. Кому не понравится ежедневно унижать людей и получать за это деньги? (Адекватным людям, скорее всего).
Я была бы рада стать частью движения, которое помогло бы закрыть все действующие реабилитационные центры России (особенно мотивационные, где от людей остаются лишь мешки с костями), но пока я одна, к сожалению, мало, что могу изменить. Зависимость - это болезнь, а не табу и не преступление, за которое люди должны нести наказание в виде насилия.
В этой веренице текста, ожидании реакций, негативных комментариев и одиночества я забываю простые и важные вещи: издевательство над людьми - это ненормально, психологическое насилие - это ненормально, преднамеренное применение физической силы или власти, действительное или в виде угрозы над другими людьми - ненормально. Возможность строить бизнес и качать деньги за причиненный людям ущерб - не имеет права существовать. Надеюсь, с подобным вы и ваши близкие никогда не столкнетесь. А если это произойдет - найдете в себе силы пережить и не сломаться.
Будьте внимательны, когда выбираете место, в котором хотите пройти реабилитацию и лечение. Не позволяйте унижать вас и издеваться над вами. И не забывайте о своих неотъемлемых правах человека. Помните, что вы не обязаны подписывать никакие бумаги, пока полностью не ознакомитесь с условиями реабилитации. Не отдавайте свой телефон (ваше средство связи), если не уверены, что хотите проходить реабилитацию в конкретном месте. А лучше – выбирайте другие методы борьбы с зависимостью, не позволяя незнакомым людям запугивать вас и унижать, параллельно выкачивая деньги из ваших родных.
Как "помогают" в реабилитационных центрах? Часть 2
Бежать нельзя бояться
Это правда. Жестокая, больная, неприятная правда. История про 18-летнюю девочку, которая была настолько унижена и запугана директором и консультантами, что решила покончить с собой в туалете этого самого центра, – тоже правда. Психолог и некоторые волонтёры берут девушку с собой на городскую встречу группы анонимных наркоманов. Это – её первый выход за пределы центра и единственный шанс сбежать.
Что её вынудило сбежать? «Жирная, толстая мразь!» – частая фраза консультантов, небрежно брошенная девушке, нуждающейся в поддержке в своих попытках перебороть зависимость от синтетических психоактивных веществ. Я не знаю, как сложилась её судьба, но я хорошо помню, как она была силой возвращена в центр, в который раз унижена и затравлена…
Помню, как мы ужинали в общей столовой, и один из реабилитантов обратил внимание, что девушка давно не выходит из туалета. Дверь она тоже не открывала, поэтому её выломали. Девушка лежала в огромной склизкой луже крови и почти не двигалась. Её руки были глубоко изрезаны. Директор громко выматерился, затем посмеялся и отдал приказ «убрать» девушку и перевязать ей руки, а мне – вытереть кровь со стен, пола и сантехники. До того, как это случилось, в коридоре я спрашивала у девушки, в порядке ли она. В ответ услышала многократное «я не хочу здесь находиться...!».
Психолог центра заявлял, что он работает по принципу «провокативной психологии», методы которой неоднократно применял и на этой девушке.
Унизить, оскорбить, парализовать, а затем внушить: «Твоя жена подаёт на развод! Ты ей не нужен! И детям своим не нужен! Конченый алкаш, на самом дне оказался! Променял смех своей дочери на ядовитый этанол! Сгниёшь в собственном гнезде из рюмок и бутылок, которое вил последние 20 лет!».
А после многократных унижений клиент/пациент/реабилитант впадает в состояние, которое вы сами можете представить. Вытаскивать его оттуда никто не станет, а унижений будет ещё больше. И так – долгие месяцы, пока униженный просто не привыкнет, не смирится, не согласится, пока не начнет подчиняться. А подчиняться придётся. В случае протеста и несогласия – наказания в виде лишения сна, переписывания глупого текста по сотне раз после отбоя (в 23:00), прилюдного унижения на глазах у таких же униженных, и прочее, прочее, прочее.
Девушку неоднократно унижали: за внешний вид, лишний вес, проблемы с психикой, за ее прошлое. И делали это не такие же, как она, реабилитанты, а непосредственно те, кто обещал родителям девочки помочь справиться с её зависимостью и «подлатать» психику. Оригинальный метод, замечательный план, просто великолепный! «Надёжный, как швейцарские часы…».
Тебя вылечат, и тебя тоже вылечат… и меня вылечат!
Я чувствовала себя мишенью: будто на спине у меня красный несмываемый прицел. И целятся в меня постоянно, даже ночью, даже пока сплю. Каждый шаг был неправильным, за любое слово меня морально казнили. Но мне повезло. Я молодая, худая, улыбчивая девочка – мне не стали ломать рёбра, меня не заматывали скотчем и не кидали в подвал. А вот взрослым парням, пытавшимся привлечь внимание соседей, повезло меньше…
Новеньким общаться запрещалось, так как стояли жёсткие правила, за нарушение которых ответственность несли все реабилитанты. Обычно угрожали лишением сна на несколько дней и ночей, а частые выходы в туалет сопровождались порицанием и угрозами запереть уборные.
Как проходила интервенция? Уговорами? Убеждениями? Едва ли. Диалог заказчика и директора ребцентра:
– Поймите, это необходимо! Мирно решить не получится, агрессивный 40-летний алкоголик ни за что не согласится поехать
в ребцентр. Мы должны помочь ему.
– Как же вы можете помочь ему?
Директор/консультант ребцентра:
– Ну здоро́во! Доигрался? Надевай кроссовки, выйдем прогуляемся.
На отказ – удар. Ещё удар. Кровь из уха. В ход идёт «мистер скотч».
Один держит, другой заматывает руки. Ну и укол антипсихотиками, которые психолог «абсолютно легально» достаёт в аптеках у своих знакомых. Пара часов по пробкам, пока алкоголик мирно сопит на заднем.
И вот – вы в ребцентре, поздравляем! Три дня, чтобы отлежаться и прийти
в себя, даже капельницы вам поставим, ваша жена за них заплатила.
А это – ваш «старший брат», он вам тут всё покажет.
«Старший брат»: «Главное, – тихо себя веди. Приём пищи
по расписанию, в туалет сходить – надо отпроситься у старших. В комнаты не заходим, за это наказание. И на группах тихо сиди, не говори ни в коем случае, понял? Сначала туалет будешь драить, потом и до старшего дома дойдёшь! Во как тут! Сейчас старшая вон та девка рыжая, у неё ходы проложены в консультантскую, организовала себе блага разные. Тебе тут мать печенье передала, я его на общак отдам, понял? Так правильно будет. Ну всё, лежи, не болтай много».
По приезде, хочешь этого ты или нет, должен записать видео: «Я, ФИО, прибыл на реабилитацию по собственному желанию». Если видео записывать отказываешься, – заставят. Сначала уговорами, угрозами, а затем и применением физической силы.
Я из центра сбежала. Но когда уезжаешь официально, обязан записать ещё одно видео: «Я, ФИО, прошёл реабилитацию в таком-то центре, физического и психологического насилия оказано не было, претензий к персоналу не имею». И оставляешь такую же бумажную расписку. Как вы понимаете, такого видео с моим участием не существует.
Потому что претензий я имею достаточно.
Через пару месяцев после моего побега директор звонил мне с просьбой написать именно эту бумажку: мол, претензий я к их центру не имею. Но не просто бумажку – нужно было также указать, что ранее я обращалась в прокуратуру, расследование по этому делу было проведено, так что всё: претензий у меня больше нет, все могут жить спокойно и счастливо. Разумеется, я не подписывала никакие бумаги и в прокуратуру не обращалась.
Люди, оставшиеся там добровольно на долгой срок реабилитации, больше напоминали зомбированных сектантов. «Только оставшись в организации я смогу остаться трезвым. Борис Павлович – мой лидер, я шагу без него не ступлю! Я останусь в центре консультировать, как только пройду весь курс реабилитации!». Сколько же подобной чепухи я слышала от главных «выздоровленцев» центра… Боже, они практически молились на своих "лидеров".
Вот только не понимала: они действительно так поплавили свой мозг местными идеями и убеждениями через насилие, или это хитрая тактика внедрения в доверие ради успешного побега? Концентрировать внимание на других было бессмысленной тратой времени, хотя я взяла на вооружение способы, которыми они добивались уважения и расположения верхушки.
Не желаешь оглохнуть – прикидывайся глухим
Быстро поняла: нельзя играть против них, нужно вписаться в их команду, втереться в доверие. И сделала я это достаточно быстро. Всё же они – не социопаты и не тираны. У них тоже есть чувства сострадания и вины. И если они позволяют себе манипулировать чувствами других людей, то почему бы и мне не делать этого с ними? Почему бы не быть той самой девочкой, которая разберётся с их компьютером, заполнит документы, проведёт общие собрания за них? Долгое время я выполняла любые поручения, пока не поняла, что подсела на иглу одобрения. Мне хотелось чувствовать себя важной и нужной, как и любому человеку. А они вовремя поняли и давали мне это. Я добивалась возможности покидать центр хотя бы пару раз в неделю, во время сессии, которая в то время как раз началась на моём курсе. После одной успешной поездки мне запретили выходить.
Был жуткий скандал. Отцу сказали, что у меня был нервный срыв, что выходить из центра мне пока рано, и надо проходить полный курс реабилитации (1 год). Никакого нервного срыва на деле не было.
Это была тщательно продуманная тактика моего удержания в центре. Ещё на полгода.
Они всё время внушали и мне, и отцу, что я пока эмоционально нестабильна, и о выходе из центра не может идти речи. Я отстаивала себя, тысячу раз объясняя, что психическое расстройство, которое имею, никогда не позволит мне быть стабильной эмоционально. Для них мои слова были пустым звуком, белым шумом. Приходилось давить на жалость. «Позвольте хотя бы консультацию с психиатром онлайн пройти. Мне тяжело…». Психиатр подтверждает возможность биполярного расстройства. Я слышу это уже не от первого психиатра, но было необходимо, чтобы это услышали и ОНИ.
Но у НИХ появились только новые поводы для унижений и издевательств. Теперь я была не просто таблеточной наркоманкой, но ещё и сумасшедшей шизофреничкой.
ОНИ добивались уважения к себе через насилие над другими? Но зачем? И имели ли на это право? Если рассуждать и играть по их правилам, разумно ли, что один из консультантов через пару месяцев после срыва вновь вышел на свой пост и продолжал "работать"?
Хочу уточнить, что зависимость от любых психоактивных веществ часто – сопутствующий симптом к психическим расстройствам. И уделить внимание, в первую очередь, стоит этому. Представьте: у вас биполярное расстройство, вы переживаете скачки маниакальных и депрессивных фаз, вы употребляете алкоголь и/или наркотики в попытках заглушить депрессивное состояние, но собираетесь с силами и ищите клинику, потому что, наконец, готовы обратиться за помощью, но обманом попадаете в место, где нет не только психиатров, но и настоящих специалистов – психологов, а терапия, на которую вы надеялись, заключается в унижениях, эмоциональном (а часто и физическом) насилии и буллинге.
Долгое время я лишь раздумывала о побеге – боялась последствий. Видела, какое унижение переживают люди, которых силой возвращают обратно в центр. Ещё бы: сбежавший реабилитант – огромный вычет из заработной платы консультанта и директора! Одному сбежавшему после возвращения приклеили бейджик с красной лентой и надписью «склонен к побегу», шутили над ним, издевались с новыми силами…
Последней каплей для меня стал запрет съездить на похороны моей бабушки.
В центре о её кончине мне сообщили только через два дня, за день до похорон. Сказали, что отец категорически против того, чтобы я ехала в родной город на церемонию. Мне позволили поговорить с ним по телефону, и я услышала такие слова: «Тебе нельзя ехать туда, ты сорвёшься, мне сказали, что это очень опасно! Я не могу такого допустить!». Это казалось чушью. Я не видела бабушку полгода! И больше никогда не увижу! Я хочу попрощаться с ней, я должна поехать! Что такого руководство наговорило моему отцу? Почему он против? Какое право все они имеют запрещать мне ехать на похороны человека, который воспитывал меня 20 лет? Мне нужно быть рядом с семьёй! В голове не укладывалось.
Истерически доказывала, что у них нет никаких моральных прав удерживать меня в центре. И меня отпустили: под присмотром консультанта.
Нужно было сохранять спокойствие. Я эмоционально стабильна, я в порядке. Если увидят, что я нервничаю или грущу, продлят мой срок нахождения в центре ещё на несколько месяцев. Тогда я вернулась в центр, даже не зная о том, что вся семья долгие месяцы не имела понятия о том,
что со мной происходит. Родственники говорили с отцом и убеждали забрать меня из центра, но ему так качественно промыли мозги, что он действительно верил и слушал только директора, который всегда говорил одно и то же: «Она нестабильна, ей нужно быть в центре как можно дольше, мы ей поможем, мы её вылечим».
На церемонии я взглядом искала маму и брата, в кармане у меня был клочок бумаги с кратким сообщением: «Заберите меня из центра, я больше не могу там находиться!». Но не решилась его отдать, потому что меня одолевал страх последствий, которые могли бы быть, если об этом свёртке узнали бы консультанты. В тот день я просто уехала обратно. В центр, где ещё месяц провела под постоянным прицелом, в унижении и запугиваниях.
Конечно, психологи организации имели высшее образование и сертификаты об обучении каким-то там курсам. Будто заявляли: «Вот, смотрите, вас не абы кто лечит! Специалисты своего дела, профессионалы!». Основной задачей этих «героев» была манипуляция заказчиками, чтобы уговорить их продлить сроки пребывания реабилитантов в центре.
Чеки! Чеки, чеки!
Сочинённые истории о том, что реабилитант сам не хочет выздоравливать, том, как важно ему максимально дольше находиться в центре, сопротивление выздоровлению – это монолог его зависимости, это его тяга употреблять наркотики/алкоголь, а если он выйдет сейчас – сразу сорвётся, ведь его состояние крайне нестабильное.
Психологи центра – самые мерзкие его работники. Не раз была свидетелем того, как психологи пытались пролонгировать реабилитантов. Как сочиняли двухтомную чушь для заказчиков, лишь бы те заплатили за ещё один месяц реабилитации. Мастера слова и гении мысли, люди, делающие бизнес на чувствах других людей.
Реабилитационный центр, что это? И с чем его едят?
Этот пост про конкретный ребцентр в котором лежал именно я. Пост не несёт никакого рекламного текста, скорее пост больше для родственников зависимых людей, которые хотят помочь своим близким, чтобы с помощью этого текста родственники зависимых более тщательно подошли к выбору учереждений. Реабилитационный центр( далее рехаб) - это частное учреждение закрытого типа, в котором проходят курс пациенты( далее резиденты). Задача рехабов, привить резидентам дисциплину, осознание проблемы у резидента и рекомендации чтобы предотвратить срыв. Рехабы бывают трёх типов:
Мотивашка
Гибрид
Лайт
Суперлайт
В чём же разница? Я постараюсь кратко написать Вам об этом.
В мотивашке практикуют опиздюлевание за любую оплошность, кривой взгляд, дерзость, обливание в помойной яме, и любые физические нагрузки, ночное написание последствий всей группой которая живет в доме и так называемые "Апгрейд"ы. Лично я не знаю что должен сделать человек для того, чтобы его положили в "такой" рехаб. По словам людей, с которыми я общался во время реабилитации, летальных исходов в таких реабилитациях очень много, хотя они есть везде. Под словом "опиздюливание" я имею ввиду не шлёпанье ремешком по попке, а реальное избиение всем что попадётся под руку. Проживание оставляет желать лучшего в подобных заведениях. Но принято, что спят ребята на деревянных нарах на тоненьком матраце. Удобства в общем равны нулю. Питание наихудшее, и ни разу не "сбалансированное".
В гибриде же дела обстоят чуть иначе. Здесь акцент больше на выматывание организма, путём конкретного недосыпа. Со слов руководителя программы моего центра, недосып лишает бдительности, и уже легче промыть голову резиденту, он более склонен к выполнению заданий. Но и избиение здесь не отменяется. Просто оно реже и для самых провинившихся.Также как и в мотивашке, здесь имеется жесткое расписание. Более подробно о гибриде вы сможете прочитать в моем следующем посте, в котором я максимально подробно буду описывать свое нахождение, а был я в подобном центре 12 месяцев. В таких учреждениях проживание получше чем в мотивашке, и питание немногим лучше.
В лайте дела обстоят куда проще. Здесь нет такого жесткого расписания как в двух предыдущих. Нет таких жёстких последствий как в двух предыдущих. Я могу отметить, что именно в таких центрах уже оказывают нужную резиденту помощь. И здесь не прививают резиденту то, что он зависимый, а резидент сам к этому приходит когда слышит истории других ребят. Именно в лайте проведение мероприятий похожи на собрания анонимных наркоманов. Проживание здесь комфортное, удобные кровати и хорошее питание.
Про суперлайт писать мне особо нечего, т.к. сам в нём не находился. Но опираясь на слова других резидентов, консультантов и своего рук. программы, могу сказать, что суперлайт можно прировнять к санаторию. С каждым резидентом будет бесплатно работать психолог, несколько консультантов, расписание здесь более "формальное" нежели в других центрах. Питание более насыщенное и частое. ну и проживание здесь на "уровне".
Уважаемые родители и родственники будущих "пациентов", не ведитесь на "сладкие" слова тех, кто будет "пропихивать" Вам реб. центр. И также следуйте своему принятому решению. Если написано на сайте организации, что срок реабилитации составляет 6 месяцев, то и забирайте своего ребёнка через 6 месяцев, т.к. в уши Вам вкручивать будут постоянно, а именно 2 раза в неделю, один раз на групповом занятии ( для созависимых), и один раз в личном общении с психологом или руководителем программы. Знайте, что многие резиденты держат обиду на своих родственников из за того что их долго держали в реабилитации и "на зло" срываются сразу после выписки.
Всем добра.