Териберка, песчаный пляж
Самая современная и самая инстаграммная часть посёлка.
Здесь есть кафе, качели.
Скелет кита из фильма,, Левиафан "( деревянный).
И даже, зачем -то трон из ,, Игры престолов".
Самая современная и самая инстаграммная часть посёлка.
Здесь есть кафе, качели.
Скелет кита из фильма,, Левиафан "( деревянный).
И даже, зачем -то трон из ,, Игры престолов".
Спонтанный вечерний выезд с ребятами! Немного снега, мороза и ветра - и маршрут готов! Решили рвануть на Лисью! И недалеко и весело... Ну что вышло, то вышло! Далее все в видео!
Между Мурманском и Териберкой на фоне Кольской ветряной электростанции. 2 дня ожидания погоды, полтора часа езды сквозь снег. И 2 часа восхищения.
Еще видео по ссылке https://t.me/visitmurman
23 декабря 2022 между Мурманском и Териберкой в то время когда Александр Великий взял еще одну планку на пути к рекорду всех времен.
Часть 2 (Часть 1)
На фото: Кекурский мыс (мыс Кегор) на Мурмане. Картина А. А. Борисова. С сайта lexicon.dobrohot.org
Когда начался в Кольском крае жемчужный промысел, кто первым обнаружил внутри поднятых из воды раковин драгоценные горошины - неизвестно. Ясно только, что было это много веков назад. Издревле добывали жемчуг кочевавшие здесь лопари. А потом на Север двинулись новгородцы. Передовщиками, первопроходцами этого движения часто выступали отряды сборщиков дани, ватаги ушкуйников.
На фото: Ушкуйники. Новгородская вольница. Картина С. М. Зейденберга. С сайта avatars.mds.yandex.netget-zen
…Встань, карельское солнце, из вод,
Погляди из-за спутанных елок;
Бородатый славянский народ
Тащит с криками кладь через волок…
Пусть лесная дорога лиха -
Впереди, как ларец на запоре,
Край, где рыбы и соль, и меха,
И просторы Студеного моря…
Не меньше упомянутых в стихотворении фольклориста, этнографа Натальи Колпаковой рыбы и мехов Господин Великий Новгород жаждал перлов, промышляемых в земле полунощной. Даже столетия спустя после утраты им державного статуса весь северный жемчуг все еще именовался новгородским. «Новгородские «жемчуга немалы и хороши, и чисты», они добывались «у государя нашего в земле, на Двине, на Колмогорах и в Великом Новгороде в реках», - сообщал, цитируя Карамзина, археолог, историк Павел Савваитов в работе 1896 года. «С Двинской земли, с берегов рр. Варзуги и Поноя получался так называемый новгородский жемчуг», - отмечал в 1919 году исследователь Русского Севера Александр Кизеветтер.
Не слова - музыка!
После перехода Мурмана под власть Москвы интерес к добываемым в здешних местах жемчужным сокровищам нисколько не угас. Скорее наоборот. Сборщики дани, даньщики, проникали ради них в самые дальние уголки Заполярья.
«Да у тех жо, государь, датцких немец приездной городок Варгав (ныне Варде в Норвегии. - Д. Е.) на волоке стоит на море на острову, и мимо, государь, тот свой городок не пропущают те немцы твоих государевых всяких людей в судех в малых и в лодьях на Теную реку (река Тана на границе Норвегии и Финляндии. - Д. Е.) промышляти, - жаловался в 1559-м Ивану Грозному государев даньщик Ефим Онисимов. - А та, государь, Теная река твоя государева отчина, а той, государь, реки Теной устия впало в моря за их городок за Варгав. А в той, государь, реке рыбная ловля и жемчюг… Вели, государь, пропущати своих государевых людей мимо их городок Варгав в судех и в лодьях з запасом на Теную реку промышляти, рыбу ловити и жемчюгу копати».
И не знаешь, чему больше удивляться: тому, что заграничные теперь места именуются в этой челобитной «государевой отчиной», или тому, сколько поэзии во вроде бы сухом, казенном документе. «Рыбу ловити и жемчюгу копати…» Не слова - музыка!
На фото: Река Тана - по мнению Ефима Онисимова - государева отчина. С сайта supload.wikimedia.org
Десятина
Насколько важен был для государства северный жемчуг, можно судить и по тому, что в местах его промысла появился особый налог - жемчужная десятина. Во второй половине XVI века, когда на территории нашего края был создан Кольский уезд, административным центром которого стал Кольский острог (Кола), сбор этой десятины - уже вполне устоявшаяся практика.
Упоминается она в 1563 году в одном из ранних описаний Керети. В 1573-1574-м писец Василий Агалин со товарищи свидетельствует, что после опричного разорения Варзуги отрядом Басарги Леонтьева «государева таможная пошлина и жемчюжная десятина залегла», то есть не собирается.
Еще годом позже Агалин подробно рассказывает о том, как взимается этот налог, поясняя, что «в Керети ж в реке тутошние жильцы и приезжие люди промышляют жемчюг, а являютца (то есть получают разрешение на промысел, уплачивая специальную подать. - Д. Е.) у Керецкого даньщика, а емлют у него печати, а с тое их жемчужные добычи идет на государя царя и великого князя десятое зерно лутчее, сколько хто добудет, а збирает жемчюг на государя царя и великого князя Керецкой даньщик и отвозит к Москве и отдает в государеву казну з данными деньгами вместе ежегодно безпереводно».
По такому же пути пошли в своих владениях и северные монашеские обители. «Да которые люди на жемчюг ходят и с тех имати на монастырь десятое», - указано в Уставной грамоте Соловецкого монастыря крестьянам Умбской волости от 28 мая 1591 года.
Относительно объемов добычи можно с уверенностью утверждать, что жемчуга добывалось немало, - иначе не имело бы смысла облагать промысел налогом. Но все же, по-видимому, жемчужный «улов» был нестабильным. Он зависел от капризов климата (в дождливые годы при высокой воде добыча не велась), от социально-экономической ситуации (после Басаргина правежа варзужане на какое-то время ловлю перлов забросили).
Больше, чем в Европе
Интересно, что в одной из сказок, записанных писателем Вячеславом Опариным со слов керетского жемчуголова Василия Келеваева, говорится о том, что речной жемчуг исчез. Темный Вихорь - «богатырь страховидный… весь из ветру да изо льда, темный да косматый» заточил в скалу жемчужную королевну. «Оттого много лет в наших реках жемчугу не водится». Главный герой - Иванко-малец - победил Вихоря и освободил королевну. «С тех пор снова в наших реках стал жемчуг водиться». Может быть, в основу сюжета этой сказки легли случившиеся когда-то «погодные» или связанные с иными причинами перепады в жемчужной добыче.
В то же время неустойчивость промысла накладывалась на чрезвычайно высокие потребности. В допетровской России использовалось огромное количество жемчуга. Он был самым распространенным и любимым украшением. Его носили все - от крестьян до царей. Великое множество перлов шло на отделку предметов церковного обихода, одежды и обуви.
Жак Маржерет - иноземный офицер, поступивший в начале XVII столетия на русскую службу, записал, что видел в казне царские наряды, сплошь расшитые жемчугом, а также «платья, покрытые жемчужной вышивкой на фут, на полфута, на четыре пальца». Поразили его и полдюжины царских покрывал, вышитых жемчугом полностью.
«Жемчуг в России употреблялся более, нежели во всей Европе», - констатировал участник шведского посольства 1674 года в Москву Иоганн Филипп Кильбургер.
Жемчужный импорт
В общем, жемчуг был повсюду. Крупный считали зернами, а мелкий золотниками - весом! И требовалось его не просто много, а очень много. Неудивительно, что северный промысел не мог удовлетворить столь высокий спрос, и большое количество жемчуга поставлялось из-за рубежа. В основном опять-таки северным путем.
В 1557 году английский мореплаватель, агент Московской компании Стивен Барроу, добравшись до бухты у мыса Кегор на полуострове Рыбачий, обнаружил там норвежцев и голландцев, ведущих оживленный торг с карелами, лопарями и русскими. По словам Барроу, «уполномоченный русского царя, бывший здесь для сбора дани», пригласил его в свой шатер и хорошо угостил. «Я спросил его, - вспоминал впоследствии англичанин, - какие товары нам лучше всего было бы привезти сюда, на что он ответил: серебро, жемчуг, сукно - синее, красное и зеленое, муку, крепкое вино, оловянную посуду, лисьи шкурки и золото».
Со временем жемчужный импорт набрал обороты. Только в навигацию 1604 года в Архангельск, ставший к тому моменту центром русской торговли на Севере, завезли жемчуга на сумму 26393 рубля. Причем лишь небольшая часть его - на 2359 рублей принадлежала Московской компании, а все остальное доставили голландцы.
Так продолжалось и далее. В «Реестре немецким товарам, которые в 1671 г. привезены в Архангельск морем», названы «6846 золотников жемчуга; 133 маса того же в 7 коробках; 4419 крупного жемчуга». В росписи 1672 года упомянуты «2000 штук крупного жемчуга».
В 1673-м на 33 кораблях прибыло «26 фунтов, 22 золотника, 21 кисть или бунтик и 2 дюжины жемчуга», а также «19 шнурков и 420 штук крупного жемчуга». Затем на 14 кораблях из Голландии - «337 штук крупного жемчуга, 59 бунтиков жемчуга» и еще на двух голландских кораблях - 206 золотников жемчуга, 3 кисти, или кустика, крупного жемчуга. Эти далеко не полные данные все же позволяют представить, сколь значительны были в Московском царстве объемы жемчужной торговли.
220 зерен в год
Свой вклад в добычу перлов продолжал вносить и Кольский полуостров. На протяжении XVII века жемчужный промысел оставался в нашем крае отдельной статьей дохода местных жителей, достаточно солидной, чтобы облагать его налогом в числе других - самых важных. «Да на реке ж Коле и на Туломе промышляют тутошние жильцы и прихожие люди жемчюг, - сообщается в писцовой книге Алая Михалкова 1608-1611 годов, - а с их промыслу идет в государеву казну десятое зерно лутчее, а емлют у них то десятое кольские таможенные целовальники и отдают в государеву казну в Коле государевым приказным людям».
Отмечены в книге и другие места, где извлекали из раковин драгоценные зерна: «Да в тех же реках в Уре ж большой да в Лице в большой коленя и иногородцы промышляют жемчуг, а являются в Коле таможенным целовальником и у тех колян и у иногородцев с того их промыслу Кольского острогу таможенные целовальники емлют в государеву казну десятое зерно лутчее».
Жемчужный промысел охватывал в ту пору весь Кольский уезд - с севера до юга. В приходо-расходной книге Нижегородской чети (четвертного приказа - центрального госучреждения, обладавшего финансовыми и административно-судебными правами на определенной территории страны. - Д. Е.) 1614-1615 годов указано: «С варзужан… жемчюгу, что они сбирали, десятого 22 жемчюжины». То есть общий объем годовой добычи в Варзуге можно оценить в 220 жемчужных зерен.
На фото: Кольский острог. Геррит де Фер. Из книги Плавания Баренца. С сайта lexicon.dobrohot.org
Налоговая бессонница
В приходной книге Новгородской четверти за 1619-1620 годы названы и имена жемчугопромышленников - варзужане Ивашко Карбачев и Ондрюшка Крячков. С них взяли «семь зеренок жемчужных весом (ценой. - Д. Е.) две деньги, двадцать восмь вставочек весом одиннадцать денег, девятнадцать зеренок же весом алтын, да вставочек и буторин пятнадцать весом шесть денег» десятины. Отмечена в документах и Кандалакша, где в 1628-м собрали десятины «5 вставочек да 7 зерняток жемчужных».
Далеко не всегда десятинный сбор платили охотно. Слоган «заплати налоги и спи спокойно» был актуален уже в те времена. В 1655 году крестьянин Ковдской волости Андрей Демидов, видимо, немало поспособствовал бессоннице кандалакшан Федора Вайко и Артемия Филиппова и кольского стрельца Агафона Ильина, донеся об учиненном ими беззаконии.
Выяснилось, что оные, как их величают в архивных документах, Федька, Артюшка и Агафонко, промышляя жемчуг на реке Улите, впадающей в Тулому, «добыли зерно весом старых денег в алтын, а нынешних денег будет в девять денег» и с ним еще четыре зерна поменьше и вставку. Все перлы они «продали в Кольском остроге, не явя в таможне, москвитину, гостиной сотни торговому человеку Петру Антипину».
Расследовавший этот случай кольский воевода Иван Соловцов, подчеркивая нанесенный казне ущерб, пояснял, что злоумышленники «государевой десятины и пошлины не платили». В итоге недоплаченное было возмещено виновными с лихвой, а всем местным жемчугопромышленникам учинили «крепкий заказ», который сводился к злободневному и ныне требованию не уклоняться от уплаты налогов. Лучшее же из драгоценной добычи - «зерна большие и чистые» - велено было «по прямой цене имать на государя и присылать к Москве».
Стреляли и толкли в порошок
Самый богатый жемчужный улов давала тогда Варзуга, перешедшая в вотчинное владение крупных монастырей и Патриаршего дома. Варзужские перлы были разной величины и формы: зерна, буторины, плашки, вставки, наконечники. «Собрано на жемчюжных промышленниках десятинного выделного жемчугу, - отмечено в приходной книге Патриаршего дворцового приказа за 1640-1641 годы, - всяких зерен нарочетых и середних и малых шеснатцать, да вставок всяких нарочитых, и середних, и малых семнатцать, да наконечник. Весу в них во всех два алтына полтрети денги. Да наконечниченки, да вставченко шероховаты, весу в них полтрети денги».
В 1658-м, в переписной книге домовой казны патриарха Никона упомянуто «жемчюгу всякаго двадцать восмь зерен крупнаго и мелкого, не алмазного (неочищенного, нешлифованного - Д. Е.), Варзуского, збору 163 и 164 и 165 годов (то есть собранного с 1655-го по 1658 год. Д. Е.), весу в том жемчюгу золотник».
«Бунташный» XVII век порой закручивал сюжеты, которые сегодня трудно вообразить. В 1611 году, захватив Кремль, поляки развлекались, стреляя крупными жемчужинами из мушкетов, а в 1648-м во время Соляного бунта его участники срывали драгоценные камни и жемчуг с окладов икон, толкли их в порошок и бросали в окно с криком: «Это наша кровь».
И детектив об этом
Еще одна, почти детективная история связана с поиском на Кольском полуострове драгоценных металлов. Крестьяне из Умбы, где находилась в ту пору вотчина Кирилло-Белозерского монастыря, обнаружили неподалеку от селения - на беломорском острове Медвежий - серебряные самородки. Они стали продавать их в Холмогорах и уплачивать ими долги. Место добычи держали в тайне от правительства, которое направило на поиски серебра несколько безрезультатных экспедиций.
В 1671 году в ходе этих розысков, говоря современным языком, вышли на бывшего строителя (то есть монаха, исполнявшего особые хозяйственные обязанности. - Д. Е.) Кирилло-Белозерской обители старца Ефрема Потемкина. Будучи допрошен, он показал, что посылал в Умбу своего слугу Потапа Ирева.
Что писал слуга о серебре, Потемкин «не упомнит», но зато «он же, Потап, прислал к нему в монастырь образец жемчюгу крупного, который добывают в той же вотчине Унбе, и тот де жемчюг он, Ефрем, показывал на Москве строителю московские службы старцу Корнилию, потому что преж сего у моря… бывал он многие годы и про жемчюжную ловлю ведает. И строитель де Корнилей сказал ему, Ефрему, что в Унбе промысл такой жемчюжной есть, и он подлинно ведает».
Вот так, попутно, столичные чиновники заново открыли для себя еще одно место жемчугодобычи на Кольском Севере. Близилось XVIII столетие, когда государство предприняло попытку резко изменить взаимоотношения с ловцами жемчуга. Но об этом - позже.
Продолжение следует.
За сказ о жемчуге благодарим Дмитрия Ермолаева ("Мурманский вестник")
Дорога к,, краю земли,, пролегает по живописным местам.
Но не буду отрицать, что я начала засматриваться ещё при подъезде, из окна. Погуляв, конечно, привыкаешь.
Сперва хочется фотографировать и горы, и озерца и снег на мини-лочках, похожий на мох. Там в нём ещё висят ягоды вороники, я попробовала, внутри лёд.
То, что на машине было не поехать между пляжем и водопадом, было большим плюсом, можно было погулять.
Хотя, дорога в некоторых местах не из лёгких, сколько, а где-то мокро. Пожалела о том, что у меня не самые удобные городские ботинки. Но дошла.
Вышли красивые фотографии со скалы у пляжа. Несмотря на обилие людей.
Пожалуй, это то место, где я стремилась оказаться. Чувствуешь себя маленькой пещинкой.
Итак, вечером, в день прилëта уже был выезд на охоту за северным сиянием.
Были мысли отказаться и отдохнуть в первый день. Но мысль о том, что в последующие дни сияния может и не быть, заставила не слишком активно дегустировать настойки и поставить будильник на 8 вечера, на всякий пожарный.
Мы поехали с микро-автобусом таких же туристов. И проехав минут 40 остановились в поле. Где висела еле-заметная дымка. Только в камере у гида, на снимках сделанных с длинной выдержкой, дымка выглядела как сияние.
Можно было сделать фотографии. Я расстроилась, что вживую, своими глазами ничего не увижу.
Но, в общей сложности, мы провели на улице примерно 2,5 часа, и под конец второго часа, всё изменилось.
Сияние стало ярче и начало активное движение. Раньше я думала, чио движение снято на тайм-лапс, и не движется так быстро. Вскоре всё пропало и мы пошли греться в машине.
И вот, спустя ещё минут 10, сияние зажглось снова, только действительно ярко.
Раскаты света начали растекаться по небу. Зелёные и даже фиолетовые разводы перемещались очень быстро. Это было оно! То, что я хотела увидеть!
И ради чего мы мëрзли 2 часа уже смирившись, что вся красота будет на фото.
Сейчас в интернете куча новостей с фоточками из разных уголков, видимо, в эту ночь сияло везде, где могло.
Но и прямо над моей головой тоже!
Когда уже подъезжали к городу, около часа ночи, над домами висела зелёная полоса в небе, но не двигалась. То есть, даже не выезжая был шанс увидеть немного.
Несмотря, на долгое время ожидания; не могу не отметить, что рядом с Мурманском всё это время было удивительное звёздное небо, которое редко увидишь. И это тоже очень красивое зрелище.
История Кольского жемчуга
На фото: Речной жемчуг. С сайта mvc-apatit.ru
1. Следы невещественные
Хорошо там, где нас нет… Людям часто кажется, что все прекрасное и волшебное случается где-то за тридевять земель, в чужедальней стороне, что до ближайшего чуда нужно истоптать семь пар железных башмаков. Ну, или, по крайней мере, долго добираться самолетом. А на самом деле сказка рядом - только разгляди. Со сказок, с легенд и начну.
«Бытовала в Беломорье легенда о происхождении жемчуга, - писала выдающаяся исследовательница Русского Севера Ксения Гемп. - Мать у подножия креста сыновьего слезы лила, горькие слезы, тяжело они падали на ее плат и не скатывались, сажались, оставались при ней. И стали они тяжелым половинчатым жемчугом, который поморки сажали на покровы, плащаницы и ризы.
Но сын материнский ожил, и возрадовалась мать, и слезы светлые радостным ручьем покатились из ее глаз. Это жемчуг скатный, раскатился он, разошелся по всему белу свету. Все дивуются ему, лучше он самоцветов. Слеза горе облегчает, но не делит его, твое горе при тебе останется, а радостные слезы и другие с тобой разделят. Радует и печалит жемчуг, давали его в приданое девкам-невестам, чтобы ничьи, никакие слезы они не забывали».
На фото: Ксения Петровна Гемп. С сайта supload.wikimedia.org
Жемчуг! При этом слове воображение рисует тропические моря, коралловые рифы, ныряльщиков, достающих из лазоревых глубин заветные раковины. И мало кто задумывается, что сокровище, издревле служившее мерилом чистоты, красоты, совершенства, с давних пор добывалось на Кольском полуострове, в порожистых северных реках. И столетиями было частью привычного уклада жизни. Настолько, что когда промысел ушел в прошлое, остались после него не только вещественные следы. Не только хранящиеся ныне в музеях костюмы, головные уборы, украшения, но и сбереженные народом слова, сложенные в поверья, песни, предания.
«- Однажды убил дедушка-жемчуголов одним выстрелом лису, выдру, орла и семгу, - рассказывал в 70-е годы минувшего века писателю Вячеславу Опарину житель Керети Василий Келеваев. - Впротчем, семгу-то и не убил. Поскольку она волшебна была. Но одна дробина и ей в брюхо попала... Весной это было. Пороги в реке Кереть гудели уже вовсю».
С конца XVI и до второй половины XIX века село Кереть - один из центров жемчужного промысла, - ныне соседствующее с нашим краем на самом севере Карелии, было частью Кольского уезда, управлялось с берегов Мурмана. Василий Николаевич Келеваев - потомок старинного рода промышленников жемчуга, последний керетский жемчуголов знал немало «жемчужных» сказок.
«Ну вот, одна семужина удирала от выдры, прыгнула в полое место, да и упала на лед. Направлением ошиблась, да вместо того, чтоб к воде, прочь от нее отскакала. Выдра за ней. И только пожелала зубами семужину ухватить - с берега лиса бежит. Тоже рыбки отведать хотицце. Зачали они драцце. А тут сверху на прибавок орел спускаецце. Только хотел за семужину - а жемчуголов-то и стрелил. И убил сразу и лису, и выдру, и орла. Взял дед семужину за хвост, а она ему говорит человеческим голосом:
«Отпусти меня, дедо, в воду. Попала твоя дробина мне в брюхо и расколола жемчужину, котора во мне находилась. Ежели отпустишь - она срастецце, и я тебе ее принесу».
Не пожадовал дед, отпустил семужину с миром. Пороги шумят, времечко летит. Пришло лето. Идет дед по берегу. Слышит - зовет его кто-то. Подплыват к нему семужина. В зубах жемчужину держит.
«Это тебе награда за доброту. Этой жемчужине цены нет».
На фото: Село Кереть на дореволюционном снимке. С сайта sic.pics.livejournal.com
Симпатия между рыбой и слизнякомЖемчуг в наших краях рождается в двустворчатых моллюсках - европейских жемчужницах. По-латыни - Margaritifera margaritifera. Далеко не во всех - в одной из нескольких сотен или даже тысяч наиболее крупных раковин. И раньше-то поди отыщи, а ныне - тем более.
Любит жемчужница чистую проточную воду. И не только воду. Еще в 1859 году писатель-этнограф Сергей Максимов пояснял: «Замечают поморы, жемчуг водится во всех реках, куда любит в избытке заходить семга, и что между этой породою рыб и слизняком (поморское название моллюска. - Д. Е.) существует какая-то темная, загадочная, труднообъяснимая симпатия».
В наши дни эта «симпатия» биологами объяснена. Семга разносит по рекам и ручьям личинок жемчужницы - глохидий, которые прикрепляются к ее жабрам. Не врет сказка - царь-рыба северных рек и жемчуг тесно связаны между собой. Но вернемся к следам невещественным, продолжим сказку.
«Ахнул жемчуголов. Жемчужина в его руке будто розовое солнышко сияет. И загорелась в ем жадность.
«Достань-ка мне саму прозрачну жемчужину, матушка-семужина».
Ни словечушка рыба не сказала, хвостом плеснула, в речную глыбь ушла. Дед жемчужину за шшеку сунул, домой отправился.
А на друг день старик уж семужину караулит на берегу, руки от нетерпенья дрожат. Приплыват рыба, в зубах жемчужина блещет. Взял ее дед - охнул. Прозрачна, будто из керетской воды скатана, чиста и лучиста. Не жемчуг - день светлый в руках.
«А сейчас добудь мне, матушка-семга, саму диковинну жемчужину».
И снова приплыват рыба, в зубах жемчужину держит. Взял ее дед. Жемчужина черна, как зимняя ночь, а по ней крохотны звездочки-серебриночки сверкают. Как повернешь жемчужину - чудится, будто внутри ее по кругу махонькая лужа ходит, а звездочки шевелятся, помигивают, переливаюцце. Не жемчуг - ночь звездна в руках. Тут старик и вовсе ожадовал.
«Добудь, матушка-семга, теперь саму красиву на всем белом свете жемчужину».
На фото: Так выглядит село Кереть сейчас. С сайта sic.pics.livejournal.com
Вместо миллиона - дробиныДень прошел, второй, третий. Не приплыват семга. А старик кажин день ходит, окарауливат. Вот уже и осень наступила, и зима подступила. Предстала весна, пороги из-подо льда вышли. Старик шел по берегу охотничать, а на лед семужина выпрыгнула. В зубах у нее крупна, кругла, покатиста жемчужина. Взял ее старик - ноги задрожали. Жемчужина голубым сиянием исходит, а внутри ее дивный лик светицце. И така там красавица, что ни в сказке сказать, ни пером описать, а глазом увидеть, ухом услышать, сердцем полюбить.
«Ну, - говорит дед, - теперь я первейший богач. За эдаки жемчужины в Питере мне миллион отвалицце».
Подумал маленько дед. А семужина на него глядит, приказов ожидат. Напыжился дед и велит:
«Жалаю я на энтой раскрасавице женицце. Сыщешь ли ты ее, матушка-семга?»
«Дурак ты, дурак старой, - та в сердцах отвечат. - Да это же царица нашего царства подводна».
Нырнула семга - и с той поры дед ее не видал. Приплелся домой, достал жестянку, где свои бесценны жемчужины хранил, да туда ж и саму красиву упрятал. Среди ночи проснулсе - захотелось дивным ликом подводной царицы полюбовацце. Сполз с печки, открыл коробку, глянул - да обмер. Кажинна жемчужина расколота на меленьки крошечки, и среди крошечков кажинной жемчужины по дробине лежит.
Поохал дед, поохал, да куды денессе? Опять на печку заполз. Спит он и кажинну ночь все один и тот же сон видит: саму красиву на всем белом свете жемчужину и в ней в голубом огне лик прекрасной подводной царицы».
На фото: Девушки в поморских костюмах, расшитых жемчугом. Кола. 1915 г. Из фондов МОКМ.
Наш-то поскатнееКазалось бы, что такое жемчуг. Соринка, попавшая в раковину и обернутая слоями перламутра. Но здесь, на Севере он был самым «народным», самым любимым драгоценным камнем. Об искусстве шитья жемчугом многое могли бы рассказать наши прабабки. Это про их наряды поэт Константин Случевский, побывавший на Кольском полуострове в 1885 году, писал в «Мурманских отголосках»:
С незапамятных времен
Сарафан их сохранен,
Златотканый, парчевой;
Кички с бисерной тесьмой;
Старый склад и старый вкус
В нитях жемчуга и бус...
Без жемчужных украшений не обходилось в Поморье ни одно гулянье, ни одно торжество, ни одна свадьба. И без песен с упоминанием жемчуга - тоже. И не какого-то там заморского - своего, речного. Вот что пели на Терском берегу Белого моря во время свадебного пира, когда родственники соединяли руки жениха и невесты:
«Ище золото с золотом свивалось
да свивалось,
Чтой жемчуг с жемчугом сокатался,
сокатался
Ище Анна с Михаилом сходилась,
да сходилась,
Ище наше-то золото получше,
да получше,
Ище наш-от жемчуг поскатнее,
поскатнее
Ище наша-то Анна получше,
да получше,
Чтой Михайловна покрасивей,
покрасивей…»
Фото с сайта simgurl.argumenti.ru
Неукрасистые словаДля всего, что связано с жемчугом, были в наших краях особые, почти забытые ныне прозвища. К примеру, лучшую жемчужину величали «первономерной». Саму раковину именовали «раковицей» или «разинькой»: «Потому ее разинькой зовут, что она на две створки и будто рот разинула». Считалось, что в самых неказистых раковинах больше шансов найти добычу: «Котора раковина страшней, в той жемчуг скрывается, она неукрасиста раковина». И сколько же красоты и очарования в этих безыскусных, «неукрасистых» словах.
Остались нам от предков и жемчужные названия на карте Мурманской области: Жемчужный наволок на реке Варзуге, Жемчужное плесо на реке Умбе выше Канозерского порога, Большая и Малая Жемчужные губки в Шараповой губе Кандалакшского залива, Жемчужный ручей, что впадает в Тик-губу озера Екостровская Имандра, станция Жемчужная к югу от Кандалакши.
Все это невещественные следы утраченного ныне жемчужного великолепия. Пройдемся же вместе по студеным рекам и ручьям, по тихим отмелям и быстрым перекатам, заглянем в прошлое и вспомним, каким был когда-то жемчужный промысел на Кольском Севере.
Продолжение следует...
За изучение жемчужного вопроса благодарим сотрудника Государственного архива Мурманской области Дмитрия Ермолаева ("Мурманский вестник")