В середине XIX в. жил в Москве, у пересечения Лубянки и Кузнецкого моста, черносотенец по имени Федор Ландрин. В те годы Черная Сотня еще не сделалась символом реакции и антисемитизма, а была, как и следовало ей, сословием мелких городских предпринимателей.
Федор варил и продавал конфетки и, как большинство его коллег по Сотне, жил бедно и пьянствовал. Конфетки он оборачивал в фантики и отдавал мелким оптом в магазин Елисеева. Всего-то четверть часа ходьбы от дома до Тверской.
В один удивительный, тёплый день Федор, мучаясь с бодуна, потащился с готовой партией конфеток на Тверскую. Мечтая, как похмелится на выручку. Но приказчик, принимавший товар, выругал его и прогнал. Спьяну Федор забыл обернуть продукцию в фантики и пока дошел по солнышку, продукция еще и слиплась!
Мучаясь жаждой и безденежьем, присел Федор по дороге на парапет, да и задремал с устатку. Парапет тот был частью забора женской гимназии. Как раз и занятия закончились. Гимназистки веселой стайкой выбежали на улицу, а там — коробка полная конфеток стоит возле мужичка. Они Фёдора разбудили и говорят:
- Мужик, продай конфетки. По 2 копейки за жменьку дадим!
Делать нечего, стал Фёдор продавать конфетки жменьками. Всё девчонки расхватали! Глянул Фёдор на горсть денег, сосчитал — и поспешил в кабак, придать уму ясности. Сумма от продажи набралась куда больше, чем он выручал у Елисеева.
Стал Фёдор носить свой товар россыпью к гимназии. Гимназистки весьма лакомством увлеклись и даже придумали ему название — монпансье.
Не найдется в современных словарях толкования слову монпансье, а вот гимназистки его знали. Происхождение его, считают, французское. Вроде, есть такое слово Montpersiеr. Но и ему нет перевода в словарях. Потому, что оно — не французское, а происходит от латинского persiеri — мечта. Тогда понятно, что девочки назвали конфетки «моя мечта», но, скорее. в разговорном французском этот термин ближе к «моё пристрастие». А мой свободный перевод — так просто, «вкусняшка».
Слух о новом увлечении быстро распространился среди московских гимназистов. Производство леденцов стало расти. Конфетки стали продаваться не только в развес, но и в упаковке. Какими были первые упаковки уже не узнать, но в конце XIX века стали применяться и металлические коробки.
Второе свое предприятие Ландрин открыл в Питере. Со временем ассортимент расширился. Появился фирменный шоколад, пошла торговля сопутствующими ингредиентами.
Не удивляйтесь надписи на коробках Г. Ландрин. Для пущей важности Фёдор с какого-то момента стал именовать себя Георгом.
Довольно быстро монпансье стали популярны во всей Империи — от Варшавы до Сахалина. Когда Фёдор Ландрин умер (в 80-е годы XIX в), его наследники получили бизнес, стоивший миллионы рублей. Где-то я прочел цифру 14 миллионов. Фирма благополучно работала до 1917 года.
Не знаю, что стало с наследниками Фёдора после революции. Но производство леденцов монпансье, похоже, не прерывалось никогда. Его продолжили нэпманы, а после них — советская кондитерская промышленность.
Из детства помню, что еще в 60-е годы прошлого века эти леденцы продавались не только в красивых металлических коробках, но и в развес. От груды слипшихся конфеток продавец отламывал часть и, взвесив, заворачивал в пергаментную бумагу.
Коробки от леденцов были полезны в хозяйстве. В них хранили всякую мелочь, вроде ниток-иголок и проч. У меня до сих пор есть одна такая, ей лет за 50.
Глядя на следующее фото можно представить, что гордость за родную страну мои ровесники буквально всасывали вместе с конфетками.
И сейчас такие леденцы выпускаются не только в России. но и в тех странах, которые когда-то входили в состав Империи. В Германии их тоже делают. Упаковки почти не претерпели изменений, лишь рисунки на них другие.
Но вот насколько рецепт и технология изготовления современных конфет отличается от прототипа, знают только изготовители.
Как обстоит дело с авторским правом мне тоже не известно.
