Рок
Момент из фильма | Мастер и Маргарита
Разговор на Патриарших прудах о том, кто властен над человеческими судьбами.
Цитата
Мастер и Маргарита | Михаил Булгаков
— Да, человек смертен, но это еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.
Михаил Булгаков - три загадочные встречи
15 мая прошлого года исполнилось 120 лет со дня рождения Михаила Афанасьевича Булгакова. Судьба и творчество одного из самых противоречивых и загадочных отечественных писателей XX века еще при его жизни были окутаны ореолом таинственности и мистицизма. Однако о трех тайных встречах Булгакова с его гениальным соотечественником, мистиком и великим писателем Н.В. Гоголем стало известно лишь после смерти Михаила Афанасьевича: трагической, предсказанной им самим задолго до рокового для него 1940 года.
На краю пропасти:
В страшном и голодном 1917 году, работая врачом в одной из земских больниц, молодой Михаил Булгаков тяжело заболел — заразился от больного ребенка дифтерией. Поставив себе диагноз, медик впрыснул себе противодифтерийную сыворотку, которая немедленно дала страшный аллергический эффект: все тело доктора покрылось сыпью, лицо его распухло, начался нестерпимый зуд. Промучившись целую ночь, Булгаков попросил жену сделать себе инъекцию морфия. Повторение инъекций в последующие два дня спасло Булгакова от острой аллергической реакции, но дало предсказуемый эффект: у молодого врача возникло привыкание к наркотическому препарату.
Новоприобретенная пагубная болезнь стала стремительно развиваться, неумолимо разрушая физическое и душевное здоровье Булгакова. Панически боясь того, что его зависимость станет известна коллегам и окружающим, он впал в тяжелейшую депрессию, во время которой Булгакову казалось, что он сходит с ума. Приехав в Киев весной 1918 года после нескольких неудачных попыток излечиться, начинающий писатель уже пил опий прямо из пузырька. Попытки первой жены Булгакова Татьяны Николаевны воспрепятствовать пагубному пристрастию мужа вызывали его неудержимую ярость. Татьяна Николаевна вспоминала, что в порыве гнева Михаил Афанасьевич кидал в нее горящий примус, не раз целился из револьвера. В конце концов, Татьяна Николаевна, желая обмануть больного, вместо морфия стала впрыскивать Булгакову дистиллированную воду. Это приводило к периодам тяжелейших ломок. И вот во время одного из таких приступов, поздней осенью 1918 года, на съемной киевской квартире к корчившемуся от боли Булгакову явился… Гоголь! Как писал позже в одном из своих дневников Михаил Афанасьевич, в ту ночь к нему в комнату стремительным шагом вошел «низенький остроносый человечек с маленькими безумными глазами», склонился над его кроватью и зло погрозил ему пальцем.
Утром следующего дня Булгаков не мог понять, было ли это сновидением, навеянным тяжкими телесными страданиями, или же дух великого писателя на самом деле приходил к нему, дабы уберечь от надвигавшейся катастрофы. Как бы то ни было, но с той драматичной и памятной для Булгакова ночи он удивительным образом навсегда избавился от наркотической зависимости, которую позже весьма убедительно описал в своем рассказе «Морфий».
Вестник любви:
Вторая встреча Михаила Афанасьевича была связана с загадочными обстоятельствами, предшествовавшими его знакомству со своей третьей — последней — женой, последней настоящей любовью, последней и самой яркой музой позднего периода творчества писателя.
Как-то на Масленицу в московскую квартиру своих знакомых, у которых обещал быть «знаменитый Булгаков», пришла Елена Сергеевна Шкловская — жена крупного советского военачальника, доктора наук, профессора Евгения Александровича Шкловского. Булгаков и Шкловская познакомились. Михаил Афанасьевич принялся шутливо ухаживать за 35-летней красивой дамой, польщенной вниманием известного писателя. И вдруг… уже не шутливо она ответила Булгакову взаимностью. С этого вечера и начался их бурный, длившийся более двух лет роман, в котором было все: и страстная любовь, и ревность, и сцены, и разлуки. Однажды, получив разрешение у Елены Сергеевны проводить ее до дома (в это время Е.А. Шкловский был в командировке), Михаил Афанасьевич как вкопанный остановился у подъезда своей возлюбленной. Несмотря на упорные расспросы Елены Сергеевны о том, что привело Булгакова в столь сильное замешательство, в тот вечер Михаил Афанасьевич не раскрыл его причину. И лишь много позже, тяжело умирая на руках своей жены, он рассказал Елене Сергеевне о странной встрече, случившейся с ним за несколько лет до их знакомства.
Осенним холодным вечером 1927 года Булгаков шел по тусклым московским улицам. На душе у него было скверно: пристальное внимание к писателю ОГПУ, безденежье, трудности с публикациями произведений и проблемы в семейной жизни делали его и без того непростую жизнь просто невыносимой. Вдруг на одном из малолюдных перекрестков Булгаков случайно столкнулся с прохожим. Подняв глаза, он снова, как когда-то ночью в киевской квартире, увидел «низенького остроносого человечка с маленькими безумными глазами» — в шляпе и старомодном потертом пальто. Человечек пристально с прищуром посмотрел на Булгакова, затем кивнул на незнакомый Михаилу Афанасьевичу большой каменный дом с вычурной лепниной, возвышавшийся справа от писателя, и, не сказав ни слова, стремительно исчез в темной гулкой подворотне. Сомнений не было — Булгаков снова встретился с самим Гоголем. Но о чем он хотел сказать писателю, Булгаков тогда так и не понял. И вот в тот памятный для Михаила Афанасьевича вечер, когда он провожал свою возлюбленную, Булгаков, к своему изумлению, узнал, что в этом загадочном доме, на который когда-то обратил его внимание Гоголь, проживает Елена Сергеевна.
Гранитная шинель:
О своей последней встрече с Гоголем Михаил Булгаков рассказал в письме своему давнему другу Павлу Попову весной 1932 года. Писатель тогда работал в Малом театре над инсценировкой знаменитых гоголевских «Мертвых душ». По словам самого Булгакова, постановка шла из рук вон плохо. Михаила Афанасьевича не устраивали ни режиссура, ни декорации, ни игра знаменитых актеров, которые, по его мнению, были далеки от истинного замысла автора. Описывая в письме Попову свои творческие терзания, Булгаков упоминает о том, что ему приснился сам Гоголь. Великий писатель ворвался к нему в квартиру и грозно воскликнул: «Что это значит?!» Как следует из письма, Михаил Афанасьевич начал оправдываться перед великим мастером, объясняя неудачи в работе над постановкой слабым актерским составом, отсутствием хорошего декоратора и прочими трудностями. И вдруг в самом конце их ночной встречи, сам того не желая, Булгаков неожиданно произносит странную, на его взгляд, фразу: «Укрой меня своей гранитною шинелью!» После этих слов Михаила Афанасьевича Гоголь откланивается и исчезает.
Тогда мнительный и видевший во всем тайные знаки Булгаков не смог дать объяснения этой приснившейся ему фразы. Истинный смысл ее неожиданно открылся Елене Сергеевне через 12 лет после смерти писателя. Длительное время на могиле Булгакова на Новодевичьем кладбище не было памятника. Однажды Елена Сергеевна, придя на могилу мужа, заглянула в кладбищенскую мастерскую и вдруг увидела там видавшее виды гранитное надгробие. На вопрос женщины о камне мастер ответил, что это — снятая с могилы Гоголя старая голгофа (тип надгробного памятника в виде глыбы, увенчанной крестом), вместо которой к 100-летию со дня смерти писателя был установлен новый добротный памятник. По просьбе вдовы Булгакова эту тяжелую гранитную «шинель» вытащили из мастерской и водрузили на могилу Михаила Афанасьевича, где она стоит и по сей день. Позже, вспоминает Елена Сергеевна, ей приснился покойный Михаил Афанасьевич. Булгаков низко поклонился ей и вышел из белой комнаты, закрыв за собой дверь.
Современные исследователи творчества Михаила Булгакова и Николая Гоголя все чаще отмечают, что оба эти человека во многом были схожи. Мистический склад характера, мнительность, доходящая до исступления, непоколебимая вера в силу провидения наложили неизгладимый отпечаток как на творчество, так и на личную жизнь писателей. Вполне возможно, что Булгаков, хорошо знавший творчество Гоголя, это чувствовал и понимал, что их связывает некая невидимая, но прочная нить, которая не порвалась и после смерти автора «Мастера и Маргариты».
«Золотая серия» библиотечки газеты «Тайны XX века», «Судьбы великих», 2011г.
Булгаковские шарады. Путь Иешуа на Лысую Гору и крестный путь Христа | Галина Дербина
Сравнение образов Иешуа и Иисуса Христа может проводиться по разным критериям. Одним из них являются их пути к месту казни. От описания самого маршрута и до реакции народа на всё происходящее Булгаков отчётливо акцентирует внимание на этих различиях. С какой целью он это делает?
Он шёл безропотно
тернистою дорогой,
Он встретил радостно
И гибель, и позор…
А. Плещеев, «Он шёл безропотно тернистою дорогой»
Постоянным местом жительства исторического Пилата была Кесария. В тот год, в роковой месяц нисан, Понтий приехал в Иерусалим по казённым делам, а точнее — чтобы наблюдать, дабы чего не случилось во время празднования иудейской Пасхи. Обычно он останавливался в претории, которая находилась в одном из помещений Антониевой крепости. Крепость эта располагалась в восточной части Древнего Иерусалима [1]. Одной своей стороной она соприкасалась со стеной ограды иудейского Храма. Над крепостью возвышалась грандиозная Атониева башня. Все свои суды и различные разбирательства исторический Пилат проводил в претории.
Прежде всего стоит обратить внимание, что булгаковский Пилат разместился на житьё в совершенно ином месте. Помните, как во второй главе он появляется: «…в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат». Этот дворец находился в юго-западной части Иерусалима в квартале, называемом Верхним городом. Он был настолько огромен, что в нём можно было разместить на ночлег не менее ста человек и на всех хватило бы спальных мест. Как замечали древние авторы, дворец Ирода превосходил всякое описание [2]. В нём были величественные залы, украшенные драгоценными камнями, серебром и золотом, с полами, выложенными великолепными сюжетными мозаиками; многочисленные балконы и галереи с колоннадами; прекрасные дворики с фонтанами и зелёными садами, в которых росли редкие деревья, дивные цветы. Невиданный размер и уникальные по тем временам удобства делали этот дворец своего рода чудом света.
Булгаковский Пилат проживал во дворце почти в одиночестве, исключая Бангу и вышколенных незаметных слуг. Свой суд он решил начать на одном из балконов дворца. Иешуа привели «с площадки сада под колонны на балкон». К тому времени «на мозаичном полу у фонтана было уже приготовлено кресло», в которое Пилат сел и начал допрос. В это время дворец Ирода жил своей жизнью. От флигелей, в которых «расположилась первая когорта Двенадцатого Молниеносного легиона, заносило дымком в колоннаду через верхнюю площадку сада, и к горьковатому дыму, свидетельствовавшему о том, что кашевары в кентуриях начали готовить обед, примешивался… розовый дух». Восхитительный парк с аллеями для гуляния, который окружал дворец, был огромен. Чего только там не было! Особенно красивы были голубые пруды. А в укромных местах помещались цистерны, художественно украшенные медными чеканками. Через них из одной в другую струилась вода. Вокруг этих искусственных водных источников для отдыха гостей были построены многочисленные беседки с башенками, в которых ворковали дикие голуби и другие птицы. Все эти дворцовые красоты были упомянуты мастером в тексте его романа, причём с большим знанием дела, именно для того, чтобы читатель понял, что булгаковский Пилат вершил свой суд не в претории.
Для сообщения народу о решении суда исторический Пилат вышел из Антониевой башни и устремился к её воротам. Там его уже ждал иудейский народ. Прокуратор прошёл к специальному месту оглашения приговоров, Лифостротону, и возвестил: «се, Царь ваш! Но они (народ) закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря. Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели…» (Ин. 19:14-16).
Виа Долороза — улица современного Старого города, по которой, согласно христианской традиции, пролегала дорога, по которой Иисус Христос шёл к месту распятия, то есть это его «крестный путь» [3]. Двигаясь с востока на северо-запад, где находилась Голгофа, Христос нёс свой огромный крест, под тяжестью которого он несколько раз останавливался, а иногда падал. В общей сложности этих остановок 9 или 14; последние 5 находятся уже на Голгофе. Сегодня на каждом из этих мест построены христианские достопримечательности. Первой остановкой Иисуса является Лифостротон [4]. Он определяет начало «крестного пути» Христа.
А теперь обратимся к тексту романа и попытаемся понять, по какой дороге Иешуа двигался на Лысую Гору [5]. Она чётко зафиксирована мастером в «Евангелии от Воланда». Сразу замечу, что к Лифостротону, как к началу крестного пути Иисуса, Всадник Золотое Копье даже близко не подошёл! Перед дворцом Ирода Великого была большая городская площадь, куда после допроса Иешуа устремился Пилат. Выйдя к народу через ворота дворцового сада, он поднялся на «обширный, царящий над площадью каменный помост», на который привели Иешуа. Отсюда Пилат произнёс приговор. При этом иудейский народ и священники не кричали в злобе: «…распни, распни Его!» (Ин. 19:6). Эта сцена в «Евангелии от Воланда» решена в другом ключе. Всё соответствовало традиции булгаковского дьявола, то есть было наоборот, а именно: народ бесновался от удовольствия и любопытства. Пилат видел, как «на помост градом летят бронзовые монеты, финики, что в воющей толпе люди, давя друг друга, лезут на плечи, чтобы увидеть своими глазами чудо — как человек, Варавван, который уже был в руках смерти, вырвался из этих рук!».
Потом прокуратор, не глядя на осуждённых, проследовал назад во дворец тем же путём, что и пришёл. Повествуя о том, что было далее, писатель замечает: «Он (Пилат) знал, что в это же время конвой уже ведёт к боковым ступеням троих со связанными руками, чтобы выводить их на дорогу, ведущую на запад, за город, к Лысой Горе».
Итак, получается, что конечный пункт казни Иешуа и Иисуса, Голгофа — Лысая Гора, находился на западе, но двигались они к ней с разных сторон. Иешуа начал свой путь с юго-запада, а Иисус Христос — с восточной стороны города. Добавлю, что никакого креста Иешуа не нёс, более того, он не шёл до места казни, а вместе с двумя разбойниками ехал. Осуждённые сидели на повозках «с белыми досками на шее, на каждой из которых было написано "Разбойник и мятежник"» на двух языках — арамейском и греческом. Напомню, что на табличке, которая впоследствии была прибита на крест Иисуса, была надпись на арамейском, греческом и латинском: «Сей есть Иисус, Царь Иудейский» (Мф. 27; 33-38).
«За повозкой с осуждёнными двигались другие (повозки), нагруженные свежеотёсанными столбами с перекладинами, верёвками, лопатами, вёдрами и топорами. На этих повозках ехали шесть палачей». Путь Иешуа к месту казни пролегал «по переулку под каменной стеной (Иродова дворца), по которой стлался виноград». Это была кратчайшая дорога к Лысой Горе, она привела повозки к Хевронским воротам города. За этими воротами был «перекрёсток, где сходились две дороги: южная, ведущая в Вифлеем, и северо-западная — в Яффу». Поэтому Хевронские ворота имели и второе название — Яффские [6]. Через Хевронские-Яффские ворота провезли повозку с осуждёнными из города, а затем повернули на северо-запад к Лысой Горе.
Замечу, Христос двигался к Голгофе с востока и вышел из города через Судные ворота. Здесь он упал во второй раз, споткнувшись о порог этих ворот…
Крест, на котором Спаситель отдал Богу-Отцу душу, по господствующему среди христиан преданию, был четырехугольным. Именно эта форма креста подтверждена равноапостольной Еленой, которая после долгих розысков обрела его в 326 году н. э.
Казнь Иешуа и разбойников проходила на столбах, сбитых в виде буквы Т, то есть в конструкции было два угла. На подобных столбах нередко казнили в Древней Иудее. Вспомним, как булгаковский Пилат сказал: «…приговорены к повешению на столбах». Но главное — это то, что нигде по тексту «Евангелия от Воланда» не употребляется слово «крест», а есть только слово «столб». Казнимых вешали на столбах при помощи верёвок, то есть привязывали ими к верхней перекладине, которая к основному столбу прибивалась перпендикулярно сверху. Судя по тексту, для этого палачи и погрузили на повозки верёвки и прочий инвентарь для казни.
Вот, пожалуй, и всё, что касается пути Иешуа к Лысой Горе. Остаётся ответить на вопрос, зачем Булгакову понадобилось менять место жительства Пилата и, как следствие, прокладывать иной путь Га-Ноцри на гору. Отвечу сразу. В этих изменениях читается ещё одно очень важное указание писателя: у Иисуса и Иешуа разные дороги к месту казни, а значит, выражаясь образно, у них совершенно различные по смыслу духовные пути.
Крест, на котором распяли Иисуса, является главным символом христианства. Именно поэтому у Иешуа креста не было, поскольку он не имеет никакого отношения к великому подвигу Иисуса и его последователям, христианам. Путь Иешуа на Лысую Гору, привел его к смерти. Стоит уточнить, что было бы совсем неестественно, если бы в «Евангелии от Воланда» употреблялось слово «крест». Наоборот, Воланд и его подручные совершенно не выносят креста. В очередной раз литературное расследование привело меня к выводу, что в образе Иешуа писатель заключил кого угодно, но только не Христа, то есть не Спасителя человечества.
----------------------------
[1] Ирод Великий назвал крепость в честь древнеримского политика и военачальника Марка Антония (83 г. до н.э. — 30 г. н.э.).
[2] С тем, каков был этот дворец, можно познакомиться в книге «Иудейская война» Иосифа Флавия, том 5.
[3] Via Dolorosa — Путь Скорби, улица в Старом городе Иерусалима длиной около 650 метров.
[4] Лифострон состоит из каменных плит, его общая площадь — 1500 кв. метров.
[5] Лысый Череп — это не случайное название Голгофы. Оно несёт в себе образный смысл, так как происходит от слова «гулголет», что означает «черепной холм», оттого что форма холма напоминает череп. Ещё потому, что, по преданию, здесь был захоронен череп Адама.
[6] В Иерусалиме времён Спасителя были ворота, ведущие к Голгофе. Они назывались Судными. Человек, которого вели на казнь, переступив этот порог, терял возможность подать апелляцию. К слову, выражение «смертный порог» из тех времён.
Редактор: Катерина Гребенщикова
Читайте предыдущую часть «Булгаковских шарад».
Другая современная литература: chtivo.spb.ru
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Михаил Булгаков и его жена «ведьма»
Елена Булгакова (в девичестве Нюренберг) была женщиной необычайной красоты, с юных лет ловившей на себе восхищенные взгляды мужчин.
В 19 лет к ней посватался поручик Владимир Бокшанский, к удивлению молодого офицера девушка уговорила его жениться на своей старшей сестре Ольге, давно в него влюбленной.
В 1918 году Елена вышла замуж за офицера Юрия Неелова, сына актера Мамонта Дальского, молодые люди познакомились на похоронах артиста. Юрий рассказал девушке, что его отца зарезал трамвай, на котором он приехал в гости к Шаляпину.
Позже Елена Сергеевна рассказала эту историю Булгакову, после чего в его романе появилась «Аннушка разлившая масло».
В 1921 году красный командир Евгений Шиловский увел Елену у своего лучшего друга Неелова, в этом же году она подарила новому возлюбленному сына Евгения, а в 1926 году Сергея.
Странно, но ни дети, ни любящий супруг Елену Сергеевну не волновали, казалось, что она ждала яркой, словно солнечный удар, всепоглощающей любви.
Булгаков до встречи со своей главной музой так же был дважды женат. Сначала он безжалостно растоптал жизнь Татьяны Лаппы, а потом попользовался, да и бросил свою верную литературную рабыню Любовь Белозерскую.
Елена Сергеевна зачитывалась произведениями писателя. В 1929 году друзья пригласили ее на семейное торжество, и она сперва начала было отнекиваться, но узнав, что придет Булгаков, тут же согласилась встретиться. Они полюбили друг друга с первого взгляда, раз и навсегда.
Когда он пригласил ее в затрапезную пивнушку на Патриарших, Елена, макая прекрасные губы в прокисший напиток, поняла, что в случае ухода к этому гению, ей придется забыть о мехах, шелках, брюликах и черной икре на ужин.
Спустя три месяца со дня их знакомства, там же на Патриарших он рассказал ей о набросках «Мастера и Маргариты».
Позже Елена Сергеевна вспоминала, что когда на улице началось смеркаться, Миша привел ее в старый дом в «нехорошую квартиру» с обшарпанной дверью без номера. Гостей встретил замшелый старик и прекрасный юноша.
Когда они вчетвером сидели за столом, разговаривали и выпивали, седовласый собеседник внезапно вскочил и с жаром взмолился: «Сударыня, разрешите старику поцеловать ваши сахарные уста». Засмеявшись «Елена Прекрасная» сказала немного пьяным голосом: «Валяйте».
Поцелуй был долгим и на удивление сладким, с трудом оторвавшись от прекрасной женщины, старичина прошептал в любовном бессилии, «Берегись Мишка, в этот раз ты связался с ведьмой».
Евгений Шиловский был благородным человеком, с болью он отпустил Елену к ее «Мастеру», написав родителям «бывшей» трогательное до глубины письмо:
«Дорогие Александра Александровна и Сергей Маркович! Когда Вы получите это письмо, мы с Еленой Сергеевной уже не будем мужем и женой. Мне хочется, чтобы Вы правильно поняли то, что произошло. Я ни в чем не обвиняю Елену Сергеевну и считаю, что она поступила правильно и честно. Наш брак, столь счастливый в прошлом, пришел к своему естественному концу. Мы хорошо прожили целый ряд лет и были очень счастливы. Я бесконечно благодарен Люсе за то огромное счастье и радость жизни, которые она мне дала в свое время. Я сохраняю самые лучшие и светлые чувства к ней и к нашему общему прошлому. Мы расстаемся друзьями. Вам же я хочу сказать на прощанье, что я искренне и горячо любил Вас, как родителей Люси, которая перестала быть моей женой, но осталась близким и дорогим мне человеком. Любящий вас Женя Большой».
4 октября 1932 года «Мастер» и «Маргарита» заключили брак. Счастье длилось недолго, в 1939 году медики поставили писателю страшный диагноз гипертонический нефросклероз, как врач Михаил Афанасьевич понимал, коллеги объявили ему смертный приговор.
Перед уходом он взял у своей музы обещание, добиться публикации романа на Родине. Елене Сергеевне удалось издать роман мужа лишь с седьмой попытки, это случилось в 1966 году, за четыре года до ее смерти.