Был у меня случай в практике. Он отлично иллюстрирует
значение самообладания в делах о разделе имущества.
Н. (бывшая жена) с К. (бывший муж) делили имущество. На
поверхности из совместно нажитого была одна машина. Она у Н. особого интереса
не вызывала. Н. интересовали деньги, который К. зарабатывал, играя на бирже, и
складывал на свои счета.
Судебное дело распухло на несколько томов от поступивших из
банков и брокерских компаний выписок по счетам. Изучив мелкий шрифт в выписках,
я увидела, что реальных денег у К. немного. Было много, но К их снял, и дел
куда-то. Конечно, Н. хотела компенсацию того, что К. снял. Мы это требование заявили.
Но я объяснила Н., что, если суд вынесет решение в ее
пользу, его Н. может повесить на стенку и любоваться многочисленными нулями в
суммах, взысканных с К. Получить же деньги затруднительно. К. нигде не
работает, имущества на нем нет. Ну будет К. выплачивать что-то по капле, а
деньги Н. нужны здесь и сейчас.
В итоге договорились мы с адвокатом К. о мировом соглашении.
К. согласился выплатить Н. наличными устроившее ее количество миллионов.
До утверждения судом мирового пошли мы всей честной
компанией в депозитарий закладывать дензнаки в ячейку. Из нее Н. их бы забрала
после утверждения мирового, а то мало ли К. передумает.
Зашли в махонькую комнатенку в полуподвальном помещении, где
специально обученной машинке предстояло деньги пересчитать. Расселись по
стульчикам. Мы с Н. по одну стенку, К. с адвокатом и с денежной сумкой – по
другую.
К. открыл сумку, вытащил оттуда первую пачку пятитысячных.
Вытянул из нее одну купюру и вместо того, чтобы всунуть в волшебный аппарат, начал ее рвать.
Рвал медленно. Смотрел при этом в глаза Н., улыбался и рвал,
рвал.
Мы все, включая адвоката К., от неожиданности подзависли.
Пока приходили в себя, К. успел совершить надругательство еще над тремя
купюрами.
Когда пришла очередь четвертой, Н. не выдержала. Она, выкрикнув
(здесь запикаю) в адрес Н., со слезами на глазах выбежала из комнатушки вон. Я устремилась
за ней. За мной не очень спешно последовал адвокат К. и сам К. с сумкой.
Догнала рыдающую Н. я уже наверху, почти у выхода. И сказала
я Н., что не время сейчас гордость свою показывать. Да, мягко говоря, перфоманс
К. устроил пренеприятнейший. Но это больше его характеризует. Поддаваться на
провокацию не нужно, а нужно подумать о себе и детях. Можно уйти и не получить
ничего. Плохо К. от этого не будет, плохо будет Н. А можно плюнуть на выкрутасы
К. и остаться с деньгами.
Н. собрала волю в кулак, и мы снова спустились в комнатушку.
Благополучно пересчитали деньги и заложили их в ячейку.
После утверждения мирового судом Н., как и было запланировано, забрала деньги из ячейки.
Включая те, что рвал К. Кстати, он их до конца великодушно не разрывал, что позволяло заменить испорченные купюры.