Навеяло вот этим постом
https://pikabu.ru/story/takogo_poka_ne_byilo_no_kogda_proizo...
Итак:
Я добрую часть детства прожил в Израиле, где ходил в детский сад и в школу. Жил я в городе Беер-Шева, в простонародье "семиколодцево". Семиколодцево находится прям совсем недалеко от Сектора Газа, а потому город регулярно находился под обстрелом со стороны палестинцев.
К воздушной тревоге мы были приучены с самого детства, а потому очень быстро реагировали на звук сирены, кстати, криповый до усрачки.
То же самое касалось любых других сигналов, пожарного, например - если сработало - надо валить. Куда валить вопрос не стоял, все знали как попасть в ближайшее бомбоубежище или самое крепкое помещение.
Итак, лирическое отступление все. Теперь к забавному трешу.
Вернулась моя семья вместе со мной из Израиля в Россию. В России мне было очень не очень. Я был ребенком солнца, патриотом Израиля. Да и по-русски говорил на бытовом, а писал с таким количеством ошибок, что моя тетрадь долгое время была настоящим кровавым полем боя.
Одноклассники новинку из Израиля восприняли как причину обратиться к учебнику истории и вспомнить, что я за народность такая и почему блин я вызываю такую ненависть. Пепельный блондин с веснушками не говорящий на местном.
Но была одна девочка, Настюшка. Она очень тепло ко мне относилась, а в таком нежном возрасте (11-12 лет), такое очень ощущается. Я начал проявлять к ней особое внимание. Ходил с бумбоксом к игровой площадке и включал песни Киркорова, держал бумбокс над головой и ждал ее внимания.
Как вы понимаете, бить меня стали хотеть больше людей, а она уже откровенно жалела, что была добра ко мне пару раз.
В один из ужасных школьных дней сработала пожарная тревога. А я, надо отметить, изучил в первый же день план эвакуации из школы. И точно знал, куда двигаться в случае чего, знал все запасные выходы и даже расположение лестниц.
Итак, погнали. Первые пару секунд вспоминаю, что нельзя паниковать, а следует действовать по указке старших. Но вот ведь незадача - учительница и бровью не повела, а продолжила вести урок. Но сгорать заживо было не в моих планах, а потому я встал и сказал на чистом, насколько это было возможно, русском языке:
"Вставайти скорее? Вы что х'атити помьереть идьоти??!" В иврите вопрос звучит в середине предложения, а потому все что я сказал вызвало гомерический хохот в классе. Как в страшном сне - опасность, а все смеются. Тогда я решил действовать. Но мне нравилась Настя, а потому я взвалил ее себе на плечо и побежал вон из класса. Она орала и билась, но она не понимала, что я спасал ей жизнь. Дурочка.
Благополучно вынеся ее на улицу, я мучительно думал, что всё идёт не так. Реакция не та у всех.
Тем временем, приехавшая пожарная бригада констатировала ложную тревогу.
На родительском собрании на следующий день был поднят вопрос о том, что мое поведение это серьезная причина для опасений. Родители Насти вообще сочли меня кретином. Но мои родители все таки признали, что так нужно делать в ста из ста случаев, при этом не стоит носить никого, а просто попытаться уговорить выйти из помещения.
Но, друзья! Разве настоящим героем становятся после одного поступка? Нет, конечно.
Учеба шла своим чередом, близился май, экзамены и старшеклассников, и какой-то идиот решил позвонить и сообщить, что школа заминирована.
Ох, знали бы вы, какой эффект такое сообщение могло бы возыметь в Израиле. Просто эффект разорвавшейся бомбы. "Бдм тсс!".
Война между Израилем и арабами часто бывает преисполнена жестокостью. Но минировать школу - серьезная угроза.
Была перемена, когда по школьному радил объявили о том, что всем следует покинуть школу из-за угрозы минирования.
Да, сложно представить более некомпетентных радиоведущих, но для школ того времени такие пакости были в новинку, а потому, очевидно, растерявшись, секретарь директора выдала такое в эфир. В начавшейся панике было сложно сориентироваться. Дети бегали туда сюда, без плана, просто давя друг друга желая скорее выбраться из вот-вот обещающего взорваться помещения. В Израиле все вышли бы стройной шеренгой. Но тут вам не здесь.
Я в тот момент уже крепко был влюблен в Настю, а потому знал, что надо спасти ее и тогда может че-то произойдет между нами. Я видел краем глаза, как она зашла в туалет. Понятное дело, что она была глупой и беззащитной, а туалет не такое место, чтобы не зайти туда в момент вселенской опасности. Я рванул туда, попутно указывая всем на доступность аварийных выходов рядом с ними. Ох, глупец, я же не мог тогда знать, что в России аварийные выходы всегда на замке, мало ли вдруг дети решат... Ну хер, конечно, знает, что могут решить дети делать через аварийные выходы, кроме, как, мать их, спасаться в случае опасности.
Короче, двери заперты, я организовываю эвакуацию на сколько мне это по силам. Словно Рэмбо захожу в женский туалет, взваливаю Настю на плечо, вывожу попутно других девочек и иду к выходу.
Страху натерпелся сам, что мама не горюй. Но подвига моего не оценил никто. Кроме Насти. Когда вся школа благополучно была на улице, а эмоции поулеглись, она поцеловала меня в щёчку и сказала "ты настоящий герой".
На следующий день родители забрали меня из школы с закрытыми аварийными выходами, и Настю я больше не видел. И перестал стесняться реагировать, как меня учили в Израиле на тревоги. Потому что вон сколько всего можно было бы избежать, если бы все реагировали и были обучены этому с детства.