Я начинал писать эту статью, как короткую подводку фотографиям стрит-арта конкретного района Петербурга (маленький спойлер: это район Душа Петербурга), но в процессе понял, что тема шире моих желаний. И вот получился рассказ о стрит-арте, как явлении!
Главное, что необходимо понять при любом взаимодействии с искусством - вы с творцом ничего друг другу не должны. Художник не должен быть понятным, и вообще не обязан что-то вам сообщать своим произведением. А вы в ответ совершенно не обязаны ни понимать творение, ни любить. Не нравится «Черный квадрат»? Не смотрите. Не нравится, что картины Ротко продают за сотни миллионов денег? Не обращайте внимания, ведь ваши деньги в безопасности, вы не потрите их на то, что считаете мазней.
Марк Ротко. 217 миллионов долларов.
Но если поход в галерею это личный выбор каждого, и вы сами решаете, на какую выставку идти, на каких художников смотреть, то с уличным искусством это не работает. В этом смысле оно нахально, оно врывается в вашу жизнь, хотите вы того или нет, проявляясь на стенах гаражей рядом с вашей парадной, заполняя пустоты заборов и вообще всех возможных поверхностей, до которых может дотянуться баллончик с краской.
И лично мне это нравится. Нет, не подумайте, я не одобряю вандализм. Я лишь восхищаюсь первобытной природой этого вида искусства, его стихийностью, буйством, наглостью и бесцеремонностью. И, по большому счету, архитектура вас тоже особо не спрашивает, хотите вы видеть конкретно это здание Новой Мариинки или нет. Поэтому предлагаю принять стрит-арт, как дождь и снег, как извержение вулкана человеческого сознания.
Истоки стрит-арта можно проследить хоть с первобытных времен, когда древний человек, шокированный мощью и энергией бегущих буйволов, пытался передать свои эмоции на стене пещеры, которая, пожалуй, сравнима с современной улицей.
Однако, если говорить о чем-то близком к современному понимаю искусства, то стоит вспомнить Первый декрет футуристов за авторством Бурлюка и Маяка, в котором они в числе прочего пишут, что «Отныне … отменяется проживание искусства в кладовых, сараях человеческого гения — дворцах, галереях, салонах, библиотеках, театрах» и «Свободное Слово творческой личности пусть будет написано на перекрестках домовых стен, заборов, крыш, улиц наших городов, селений и на спинах автомобилей, экипажей, трамваев и на платьях всех граждан», а также «пусть самоцветными радугами перекинутся картины (краски) на улицах и площадях от дома к дому, радуя, облагораживая глаз (вкус) прохожего».
Декрет футуристов в газете футуристов.
Знал ли Жан-Мишель Баския в 1977, разрисовывая дома на Манхэттене, что его «вандализм» был легитимизирован 59 лет назад незнакомыми ему белыми цисгендерными мужчинами в холодной державе не на том полушарии? Не думаю.
Бэнкси, возможно, о русских футуристах знает. И точно знает, что здесь был Килрой.
Легенды о зарождении граффити гласят, что в 40-х годах прошлого века работал на бостонской верфи инспектор по имени Джеймс Килрой, который оставлял на проверенных им деталях кораблей надпись «Kilroy was here» и примитивный рисунок. А потом за ним стали повторять другие, и стало это явление настолько популярным, что в 1946 году эту историю даже зафиксировал даже Оксфордский словарь. Чтобы вы понимали, насколько этот мем значимая веха в искусстве двадцатого столетия, этот образ встречается и в фильме «Герои Келли» с Клинтом Иствудом, и в кино великого Райнера Фасбиндера, и в рассказе Айзека Азимова.
Да, история целого направления искусства началась практически с «Здесь был Вася». Более того, довольно долгое время граффити существовало именно в формате тега - просто имени или прозвища какого-то человека. Так, например, прославился Дэррил МакКрэй, которого за любовь к кукурузному хлебу и навязчивое желание добиться появления любимого блюда в институтской столовой в Филадельфии в 1967 году, прозвали Сornbread.
Дэррил «CornBread» МакКрэй.
Дэррилу прозвище понравилось, и он стал писать его на стенах, партах, в книгах, транспорте, а когда влюбился в девушку по имени Синтия, решил впечатлить её, расширив свой тег до «Корнбред любит Синтию», ведь к тому моменту он уже был локальной знаменитостью.
Однако, если вы думаете, что этот пионер граффити культуры ограничился просто размножением своего имени и признаниями в любви, как бы не так. В какой-то момент там же в Филадельфии был застрелен его друг, которого по иронии судьбы звали Корнелиус (Cornelius), и люди подумали, что это тот самый «Корн». Чтобы доказать, что слухи о его смерти сильно преувеличены, Корнбред пробрался в городской зоопарк и написал на слоне «Кукурузный хлеб жив!».
Слава о первопроходце райтерства дошла до Нью-Йорка, потом до Чикаго и дальше по всем большим городам Америки. Молодые парни из бедных кварталов, имея много времени и не имея возможностей для реализации себя, начали пачкать стены уже своими именами и прозвищами. Этот период мы назовем Ice Age стрит-арта.
А вот дальше, после этого «кембрийского взрыва» начинается внутривидовая борьба. Художники, конкурируя между собой за славу и внимание, начинают придумывать способы выделиться. Начинают зарождаться основы стиля и кода граффити.
В 1977 году взойдет звезда первого по-настоящему большого художника улицы Жана-Мишеля Баския. Он с другом Al Diaz пойдет дальше тегов, начав писать на городских стенах странные, часто бессмысленные надписи, вроде «он думает, что плюш оберегает его».
В 1980 Баския поучаствует в первой выставке райтеров, на которой, кстати, отметится еще один «отец стиля» Кит Харинг. После этого придет официальное признание. В 1981 году один из главных журналов мира художественной критики Artforum организует уже официальную выставку, в которой, помимо настоящих уличных художников поучаствует уже знаменитый и «дорогой» Уорхол, а также важнейший писатель-битник Уильям Берроуз.
Тут мы танцуем, как на петроглифах Кита Харинга.
Часто бывает, что «официальное признание» убивает жанр, который был создан в андеграунде. Спросите у рокеров, получавших государственные премии (хорошо, что этого не видят Сид, Джон и Сид). Но стрит-арт избежал такой смерти. Да, работы того же Бэнкси защищают стеклом и рамками, даже продают на аукционах. Но даже это уличные художники воспринимают как площадку для бунта. И мне кажется, что, пока есть в этом мире стены, миллионы рук, движимые мятежным духом, будут продолжать брать в руки баллончики и маркеры, создавая новые фрески улиц.
Работа Бэнкси. Уничтоженная Бэнкси сразу после продажи за 1.4 миллиона долларов (после этого продана за 25.4 миллиона).
Подписывайтесь на мой канал в Telegram:
