О СЕМИДЕСЯТИ-ВОСЬМИДЕСЯТИ ПРОЦЕНТАХ
Нет, это не об откатах вороватым чиновникам. И не про стадообразное большинство, которое фигурирует в любых социологических расчётах.
Человек на 70%, а в детстве и на 80-90% состоит из воды — правда, по весу. А водка состоит из воды на 60%, но по объёму. Несложная пропорция позволяет вычислить, насколько человек — водка: я развлекался этим в старших классах...
...а здесь публикую очередной свой петербургский обзор на тему до трепета близкую и приятную во всех отношениях, но не секс 🙂
ГДЕ ПЬЮТ, ТАМ И ЛЬЮТ
Сергей Довлатов признавался: «Я столько читал о вреде алкоголя, что решил навсегда бросить читать». И тем не менее читатели наверняка с интересом узнают, что история петербургских спиртных напитков – ровесница города: в 1703 году голландский корабль «Дева Анна» привёз сюда соль и вино. Капитан Ян Гилбранд за сообразительность получил тогда 500 золотых. Но только ли алкоголем славен Петербург?
Основа жизни
Множество рек и ручьёв на месте нынешнего города издревле привлекали людей в эти края, обжитые за сотни и даже тысячи лет до возникновения города: археологи нашли стоянку каменного века. Кроме того, окрестности славились подземными источниками, многие из которых со временем попали в черту города.
Там, где сейчас проходит Байконурская улица, до сих пор бьёт артезианский родник. Нет уже полей и болот, которые расстилались вокруг: земля застроена, но родник уцелел.
Ещё один источник сохранился возле парка Сосновка, во дворе дома на проспекте Мориса Тореза. Это место больше века назад облагородил знаменитый врачеватель Пётр Бадмаев, и государь Николай Второй приезжал сюда инспектировать лечение детей-инвалидов.
Несколько старинных родников есть в Курортном районе – в Песочном, в Сестрорецке и в Пенатах, где колодец по легенде выкопал сам Илья Репин.
Забота о здоровье
«Никогда по сей день меня так не обижали. Всегда пил много вина, теперь же в основном воду», – жаловался своей жене Пётр Первый с германского курорта.
Основатель Петербурга мог не ездить так далеко: здешняя земля богата источниками железистых минеральных вод, известных целебными свойствами. Когда о них узнал петровский лейб-медик Блументрост, царь первым отведал петербургской минералки. В середине XVIII века придворный аптекарь Модель лечил ключевой водой нервные расстройства.
Ещё через 100 лет оборотистый граф Кушелев-Безбородко наладил розлив минеральной воды в бутылки и торговал ею по всей России. Название марке дала деревушка Полюстрово. И ещё через столетие, в 1930-х, здесь началось уже современное промышленное производство знаменитого напитка. Если кому надо восполнить недостаток железа в организме или просто хочется хорошей столовой воды – нет нужды тратиться на дорогую импортную: полюстровские источники по-прежнему к услугам петербуржцев.
Колониальные товары
Петербург долго время был крупнейшим российским портом, и благородные жители имперской столицы первыми получали чай и кофе из дальних стран.
Знаменитой кофеманкой слыла Екатерина Вторая: она обязательно выпивала две чашки с утра и до десятка в течение дня. Кофе у государыни учился заваривать сам Кутузов; напиток был крепости необычайной – 80 граммов зёрен на чашку, так что слуги потом использовали гущу ещё несколько раз.
Вслед за Екатериной к кофе пристрастились её придворные, любовники, столичные аристократы, гвардейцы… Притом удовольствие было не из дешёвых: русский фунт (410 г) зёрен стоил, как три живых курицы. А первые петербургские кофейни стали первыми литературными клубами России.
Купцы предпочитали чай. На петербургской воде он получался душистым; его пили неторопливо, с ватрушками, булочками, пышками, пирожками со множеством начинок – и сдабривали мёдом или домашним вареньем. Сахар никогда не клали, пили вприкуску.
Говорят, чай не водка – много не выпьешь. И всё же россияне вслед за петербуржцами пристрастились к напитку из китайских сушёных листьев, а в советское время индийский чай со слоном на упаковке стал признаком достатка в семье.
Что губит людей?
Уж точно не пиво. При Петре пивом лечили цингу и другие болезни; его варили для императорского двора и армии. В конце XVIII века шведский пекарь Абрахам Крон основал первое в Петербурге и в России промышленное производство пива на невской воде.
Успех Крона подхватили другие коммерсанты; появился завод у Старо-Калинкина моста, потом заводы объединились – и стали варить пиво для всей России. Кстати, эти заводы разливали также минеральные воды и морсы. А на протяжении XIX века в Петербурге появились ещё три завода-гиганта, производившие пиво по баварским, венским и славянским технологиям.
Всесоюзный стандарт 1938 года узаконил четыре марки светлого пива и четыре тёмного. Правда, на слуху и в магазинах было разве что «Жигулёвское», но наш город снабжали лучше других: порой можно было купить «Карамельное», ставшее позже «Бархатным», и местный продукт – вкуснейшее тёмное пиво «Невское» в нестандартных маленьких бутылках. А смышлёные советские женщины в условиях тотального дефицита остроумно использовали пиво вместо лака для волос.
И всё же…
Я по Питеру гулял,
Много горюшка видал.
Дует, дует ветерок
Из трактира в погребок.
Наверняка всем уже известно про полуторалитровый Кубок Большого Орла, из которого Пётр Первый потчевал вином провинившихся на ассамблеях. И про то, что великий петербуржец Менделеев не изобретал водку, а написал уникальную диссертацию о растворах спиртов, тоже все знают...
...зато мало кому известно про слонов, которые поселились в 1736 году на месте нынешнего Михайловского замка. В Петербурге им было холодно, поэтому каждому животному ежемесячно причиталось по 60 вёдер водки и 40 вёдер виноградного вина.
Пётр Абрамович Ганнибал, дед Пушкина, был известнейшим ценителем домашних водок. 25-летний Александр Сергеевич вспоминал о встрече со стариком:
«Подали водку. Налив рюмку себе, велел он и мне поднести, я не поморщился – и тем, казалось, чрезвычайно одолжил старого арапа. Через четверть часа он опять попросил водки – и повторил это пять или шесть раз до обеда».
1870-е годы – время появления феномена петербургской субкультуры, собирательного персонажа по фамилии Стрюцкий. Это была «странная особь городской зоологии», как писал тогдашний журналист: «Наполовину человек культурный, познавший уже вкус коньяка и мадеры, научившийся обращаться с носовым платком, но откровенный папуас, в минуту подпития грубый, дикий и бесстыдный». Так что у нынешних стрюцких давняя родословная.
В конце XIX века придумали «питие с пересадками»: гулять начинали в кабаках, которые не закрывались до полуночи, потом пересаживались за столы там, где было открыто до трёх, а в четыре утра делали пересадку на Сенную, где к этому времени открывались чайные для извозчиков, торговавшие водкой.
Начало ХХ века и закат Российской империи – время небывалой популярности шампанского. В увеселительном саду «Аквариум» на Каменноостровском проспекте в Новый год уходило 3000 бутылок – столько, сколько в самых модных московских ресторанах «Яр», «Эрмитаж» и «Метрополь», вместе взятых. А ещё по 600-700 бутылок хмельной шипучки продавали «Кюба» на Большой Морской, «Медведь» на Большой Конюшенной, «Вилла Родэ» в Новой Деревне, «Контан» на Мойке, «Палкин» на углу Невского и Владимирского, «Донон» на Английской набережной...
В 1947 году в нашем городе стали выпускать «Советское шампанское». Позже ассортимент пополнялся: местные портвейны и вермуты, кагор и крюшон, винные напитки и коктейли, ликёры и коньяки от трёх до пяти звёзд также воспеты в литературе, кино и песнях той поры.
Подводя итог, надо признать: в нашем городе со дня его основания льют всё, что льётся, начиная с воды, – и пьют тоже. Берегите себя!