Абсорбция
https://vk.com/publichorrorstoris
https://vk.com/wall-177649140_131
https://youtu.be/QbosXFGcoxQ
АБСОРБЦИЯ
БЛУМ
На мостике «Пророка» вот уже битый час стояла тишина. Капитан нервно барабанил по приборной панели. На его пальцы, не отрываясь уже минут пять, смотрел старпом Блум.
– Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? – капитан отвернулся от мониторов. Его тяжелый взгляд на мгновение останавливался на каждом из членов экипажа. Те в свою очередь также хлопали глазами, не зная, что ответить.
– Он – живой, – пожал плечами Ривар.
– Это я и без тебя вижу, – огрызнулся капитан. – Он один там?
– Судя по приборам, – да.
– И он нас слышит?
– Ну, слышит или нет – другой вопрос, – вставила Чен. – Наш голос в капсуле слышен отчетливо. В свою очередь мы можем слышать его дыхание, считывать показания приборов.
– Но если он находится в анабиозном блоке, то почему не спит? Электроэнцефалограф?
– Отключен.
Остальные приборы показывали нормальные давление, пульс и температуру тела, немного повышенную – 37,4º С.
– И почему он не отвечает? – капитан не стал выслушивать очередное предположение и схватил микрофон. – Прием. Говорит капитан Первушин. Шаттл Второго ранга «Пророк». Корпорация «Старз». Вы меня слышите?
Блум кивнул. Это означало, что в модуле слышен голос капитана.
– Вы подали сигнал SOS. Вы меня слышите?
– Его пульс участился, – оторвалась от своего монитора Чен.
Капитан отключил связь и вновь повернулся к экипажу:
– Какого черта? Кто устанавливал эти камеры? Почему не видно его лица?
– Камеры нужны для мони…
– Чен, я знаю, что ты у нас самая эрудированная, но, пожалуйста, перестань говорить вещи, о которых все знают. Хорошо? Это был риторический вопрос.
– Вообще-то, «риторический»… – Ривар, пародирующий голос Чен, засмеялся, получив подзатыльник от объекта насмешек и испепеляющий взгляд капитана.
– Что будем делать?
Блум уставился на монитор. В черноте космоса виднелась белая точка спасательной капсулы. Им было известно, что внутри находится один человек. Из этого вытекало множество вопросов. Первый: почему в капсуле только один человек, хотя из сообщения оператора «Старз» следовало, что должно быть шестеро. Второй: почему помощь запросили уже из космоса? На планете, с которой поднялся модуль оставался корабль, скорее всего вполне исправный. Третий: почему человек, находящийся внутри, не отвечает? Каждый из этих вопросов порождал множество других, более локальных.
– Ну, по протоколу мы обязаны…
– Я знаю протокол, Чен. Вот только везти его в таком состоянии мне не хочется.
– Будто бы у нас есть выбор, – кашлянул Ривар. – Как бы то ни было, для нас же лучше, если мы узнаем, что творится на планете, прежде чем полетим туда за кораблем. Мы проверим его тут.
Приказ организовать спасательную операцию поступил пару дней назад, когда они пролетали мимо планеты Квирин. Из текста приказа следовало, что один из ученых подал сигнал SOS на станцию «Старз» из открытого космоса, покидая планету. Что там случилось, осталось загадкой. Было известно, что на Квирине вот уже несколько лет жили шестеро ученых. Связаться с главным кораблем на планете не удалось. «Пророк» за несколько дней догнал плавающую в космосе капсулу, но, как оказалось, человек внутри то ли невменяем, то ли что похуже. Об этом «похуже» Блуму совсем не хотелось думать.
– У нас нет необходимого оборудования, – возразил капитан.
– Нет, но того, что есть, вполне хватит, чтобы убедиться в нашей безопасности. И потом, мы ведь не собираемся ужинать с ним за одним столом.
– Придется выходить наружу.
Для стыковки капсулы с кораблем нужно два пилота – все знали об этом. Капсула, как и корабль, оставшийся на планете, имела связь с ними, вот только система безопасности не позволяла захватить ее без согласия на то сидящего внутри. С началом эры межпланетных перелетов появились проблемы, кои не учли гиганты мыслей. И главной из них стала, как и следовало полагать, алчность. То есть, если модулем и можно управлять дистанционно, на то нужны определенные манипуляции изнутри, в частности – подтверждение команды. Находись человек в состоянии анабиоза, проблем бы не возникло, разве что кроме нескольких дополнительных преград, защищающих от незаконного вторжения. Но раз он в сознании, то компьютер не позволит взять судно «на абордаж», и стыковка не состоится. Такие меры безопасности были приняты после нескольких случаев взлома системы хакерами и угона космических кораблей.
– Мне готовить скафандр? – спросил Блум.
– Ну что? – капитан посмотрел на остальных. В его глазах заискрилась улыбка. – Спасаем?
– А то! – отозвался Ривар.
Чен кивнула.
– Чен, подготовь камеру для нашего гостя.
– Зачем камеру? – спросил Ривар. – Давай его сразу ко мне, в лабораторию.
– Хорошо. Иди готовь там все. Чен – деконтаминационный отсек. Подготовь все, чтобы провезти нашего гостя в лабораторию. Блум, иди к скафандру. Готовься к прыжку. Ривар, ты еще подготовь для него место и проверь запасной анабиозный отсек. Мы его, конечно, осмотрим, но лучше уж пусть им займутся профессионалы.
– Я и есть профессионал, – проворчал Ривар.
– Делай, что велено. Через два часа всем быть готовыми. Я пока подберусь к нему поближе.
***
– Готов? – раздался из динамиков голос капитана.
Блум посмотрел на приборы. Под подбородком зажглись восемь зеленых огоньков. Это значило, что все в порядке.
– Готов.
– Я закрываю шлюз.
Люк за спиной Блума закрылся.
– Выкачиваю воздух.
Через минуту наружный люк открылся. Солнце тут светило не очень ярко, но Блум все равно по привычке закрыл верхнее солнцезащитное забрало.
Капсула находилась в пятистах метрах от челнока. Он еще не делал таких прыжков вне тренажера, но подходить ближе было нельзя. К счастью, УПМК позволяло делать и не такое.
Блум оттолкнулся и вышел в открытый космос. Приняв нужное положение, он нажал на кнопку джойстика. Две тонкие струи газа направили его к модулю.
– Как ты? – спросил капитан. Волнуясь, он всегда отходил от протокола и разговаривал, как нормальный живой человек.
– Нормально. До цели триста пятьдесят метров.
Странно осознавать, что на самом деле твоя скорость превышает скорость корабля в одиннадцать километров в секунду, но вовсе не чувствовать этого.
Блум разглядел несколько подходящих дуг на боковине модуля и приготовился.
– Двести метров… Сто пятьдесят… Сто… Черт, пить хочется.
Капсула приближалась гораздо быстрее, чем того ему хотелось. Он вытянул руки вперед и через секунду врезался в борт. Неповоротливый скафандр-кресло спас его от жесткого удара антишоковой системой. Блум схватился за дугу и тут же пристегнулся карабином.
– На месте, – сказал он. – Ползу к люку.
На это потребовалось четверть часа. Приблизившись к люку, он повернулся и посмотрел на лопасти двигателя искусственной гравитации «Пророка».
– Я у люка.
– Понял, – ответил капитан.
Дверь беззвучно открылась. Блум зацепился за край и потянул тело за собой. Он едва не переусердствовал и чуть не кувыркнулся в невесомости. В последний момент ему все же удалось выровняться и оказаться внутри капсулы. Он нажал кнопку, и дверь закрылась.
– Я внутри.
– Хорошо. Закачиваю воздух.
– Что ты видишь?
– Пока ни черта, если честно.
Пока дюзы заполняли помещение кислородом и звуком, Блум подошел к иллюминатору и заглянул внутрь. Ничего нового отсюда он разглядеть не смог. Шесть параллелепипедов камер анабиоза. У всех шести «гробов», как их называл Ривар, крышки из многослойного стекла были подняты кверху. Как они и полагали, пассажир не спал.
Блум всмотрелся вглубь отсека. На одном из блоков, самом крайнем, остался кровавый отпечаток ладони. Блум поднял солнцезащитное забрало, о котором совсем забыл. Так и есть.
– Там кровь.
– Где? Много?
– Вижу только отпечаток ладони. Открывай шлюз.
– Осторожней там. Похоже, наш друг поехал.
– Он ведь подключен к приборам, – пробормотал Блум. – И потом, что он мне сделает?
– Я все равно дверь оставлю открытой за тобой.
Блум представил себе, как пытается убежать в скафандре от психопата и хмыкнул. Дверь поползла вбок. Блум посмотрел на показания датчика. Давление его поднялось, а пульс перевалил за сто.
Блум шагнул в главный отсек модуля. Ковырнул пальцем кровавый след на блоке. Кровь еще не высохла. Какого черта? Он огляделся по сторонам. Опомнившись, Блум включил внешний микрофон. Теперь он слышал собственные шаги и гудение аппаратуры модуля.
– Кровь свежая, – сказал он.
– Исключено, – заявил голос Ривара. – Возьми немного для анализа.
Блум достал пробирку из бокового отсека скафандра и собрал немного внутрь. Закупорив и упаковав, он прошел к мостику.
В одном блоке лежал человек лет пятидесяти. Глаза мужчины были открыты, но он никак не реагировал на приближение астронавта. Блум убедился, что внешние динамики включены и произнес:
– Эй. Вы живой? С вами все в порядке?
Человек не подал виду, что услышал Блума.
– Что там? – голос капитана заставил его вздрогнуть.
– Он не реагирует.
– Кровь – его?
– А? Сейчас.
Он подошел к камере и бегло осмотрел человека. Правая рука того была в крови, как и рубашка в верхней части живота справа. Глянув вверх, Блум заметил несколько багровых шаров крови в воздухе.
– Он ранен, – сказал Блум. – Тут много крови.
– Приборы точно правильно подключены? – спросил Ривар.
– Вроде бы, – неуверенно ответил Блум, но заметив плавающий ремень электроэнцефалографа, поправился: – Нет. ЭЭГ не подключен.
– Закрывай крышку и проверь данные корабля.
Блум задал нужные команды, и крышка блока поползла вниз. Медленно он проплыл в рубку и подобрался к системному блоку. Компьютер уже высчитал появление гостя. Экран показывал информацию о пассажирах: двое, один весом семьдесят килограмм, второй – двести десять, вместе со скафандром. Это означало, что никаких неожиданностей в виде черных чудовищ с кислотой вместо крови не последует. А если что-то есть в пассажире, то ему не вырваться. Прочное многослойное стекло может выдержать удар космического мусора на полной скорости. Ни одно существо во вселенной не сможет сломать его без помощи инструментов.
Блум вернулся в центральный отсек. Он обратил внимание на красную лампочку, загоревшуюся на пульте анабиозного блока.
– Он заражен, – сказал Блум. – Радиация. Около пятидесяти микрорентген в час.
Человек в камере смотрел наверх, не обращая внимания ни на что, происходящее вокруг.
– Не смертельно, – ответил капитан. – Давай в рубку. Я подаю команду. Дай подтверждение. И еще… Захвати бортовой журнал. Информация с главного корабля там есть. А я до сих пор не знаю, что нам делать с ним.
РИВАР
Стыковка прошла без сучка, без задоринки. Блума и ученого с планеты Квирин, бережно переложенного из анабиозного блока в специальный ящик, поместили в камеру для деконтаминации. Обеззараживание проходило в полной тишине.
Через час Блум отправился на карантин в свою камеру, а ученого отправили в лабораторию.
Все снова собрались в рубке. Ривар откинулся на спинке стула, скрестив ноги. Капитан ходил вокруг стола. Чен сидела напротив француза и барабанила пальцами по крышке стола. Блум смотрел на них из монитора. Ему нельзя было покидать отведенную ему камеру до конца полета или, по крайней мере, до тех пор, пока Ривар не убедится в безопасности.
– Что скажешь? – капитан смотрел на всех поочередно, но все понимали, что вопрос адресуется Ривару.
– Ну, – Ривар перебросил вес на крышку стола и принялся вычищать воображаемую грязь из-под ногтей. – Ну, он живой… Как ни странно. И, судя по приборам, чувствует себя вполне хорошо. Опять же, как ни странно, – он усмехнулся, но, поняв, что не к месту, тут же сделал серьезное лицо.
– В чем странность?
– Наружный осмотр показал, что у него рана, несовместимая с жизнью. Нож… Я думаю, что это был нож… Кхм… там характерная рана. Словом, нож разделил его печень пополам.
– И почему он живой?
– В том и соль. Я не знаю. Если бы он заперся в блоке и включил все, то аппарат смог бы подлечить его, ну или поддержать в нем жизнь до тех пор, пока его не найдут. Но он не сделал этого.
– Он безопасен?
– Я провел наружный осмотр, кэп, – лицо Ривара исказилось то ли в ухмылке, то ли отчаянии. – Для того, чтобы узнать, нужно его исследовать получше.
– Сколько на это понадобится времени?
– Ну, с нашим оборудованием я много сделать не смогу. Но, если подойти ответственно, то два-три дня мне понадобятся.
– Займись этим. Только будь осторожен.
– Хорошо, – пожал плечами Ривар.
– Чен, ты поможешь ему.
– Хорошо. Мне кажется, нужно глянуть в бортовой журнал. Кто-нибудь из вас слышал о Квирине?
Повисла пауза, из которой, как поняла Чен, следовало, что мало кто знаком с историей этой экспедиции.
– Я включу?
Монитор вспыхнул, и на нем появилось изображение Квирина. Планета не особо отличалась от Земли. Та же мозаика континентов, те же моря и океаны, правда в другой форме.
– Я и сама не специалист, но мой отец хотел попасть в эту экспедицию, поэтому немного знакома. В общем так… За планетой наблюдали лет десять, пока окончательно не убедились, что разумной жизни там не осталось.
– А она была?
– Была. На Квирине есть здания.
– Смотря что называть «зданиями», – влез Ривар. – У термитов тоже есть здания. И у пчел. И у муравьев. И у…
– Ривар, помолчи, – обрезал капитан.
Чен нажала на кнопку пульта, и на экране появилось здание. Оно было похоже на древние храмы Земли. Черные стены с вырезанными рисунками, колоны, удерживающие тяжелые купола и квадраты плоских крыш – все это говорило культуре.
Появилась вторая картинка. Если первую с натяжкой можно было бы назвать естественной, то вторая рассеивала все сомнения. Здание имело квадратные окна. Само оно являло собою некую пародию на многоэтажные дома человека. Хотя в ней и чувствовалось что-то чужое, но все понимали предназначение любой детали.
– Аборигены не просто были разумными. Они достаточно хорошо развили свою цивилизацию.
– И куда же они делись?
– Вымерли. Это произошло несколько тысяч лет назад.
– Останки?
– Ну, собственно, для того и послали группу ученых. Насколько мне известно – да.
– Что с животными? Они тоже вымерли?
– В фауне преобладают насекомые. Вроде ничего сложнее не обнаружили. Хотя, я могу ошибаться.
– Смею предположить, что и рыбы есть.
Никто не ответил Ривару, и Чен продолжила:
– Экспедицию на Квирин отправили три года назад.
На экране появились шесть фотографий.
– Эй! – раздался голос Блума из динамиков. – Тут нет нашего пассажира.
– Как это нет? Поменьше пей, мой друг, – парировал Ривар. – Вот он. Что за… Год рождения – верный?
– А ты как думаешь? – вставил раздраженно капитан.
– Но… Выходит, что ему тридцать лет? Эка его потрепало.
– Что не так? – капитан остановился у Ривара.
– Ну, выглядит он лет на пятьдесят, не меньше. Лысина на макушке. Корни седые.
– Как это можно объяснить?
– По-разному. Авитаминоз, воздействие кислот и щелочей в малых концентрациях, радиация.
– Испуг, – вставил Чен и тут же покрылась густой краской.
– Брось ты эти сказки. Ты что, в летнем лагере? – Ривар смерил ее презрительным взглядом.
– Но если планета не пригодна для жизни, то они не просидели бы там три года. Нет?
– Нет, конечно. Они, еще приземляясь, знали, в какую среду попадут. Это тебе не уэллсские марсиане.
– Если только условия не поменялись.
– Ну, наконец-то, милая моя. Я все ждал, когда в этой милой головке возникнет хоть одна здравая мысль.
– Ладно, – капитан хлопнул ладонью по крышке стола. – Пока не посмотрим, не узнаем. Давайте за дело.
– Я пока сам с нашим гостем пообщаюсь, – сказал Ривар. – Ты, Чен, попробуй разобраться, с чем они там столкнулись. Просмотри данные бортового журнала. Мне нужно все важное: данные секвенирования, анализы крови, их догадки – ученые они или кто?
– За три года?
– Глянь последние две недели. Ну и, конечно, основные положения.
***
Игла пронзила кожу ученого с Квирина. В шприц густым потоком потекла кровь. Ривар потянул поршень. Больной смотрел на происходящее отрешенно и вообще не реагировал на происходящее вокруг.. Он лежал, не двигаясь все время, что тут находился.
Зрачки реагировали на свет, как у здорового человека. Неврологический осмотр показал противоречивые результаты – Ривар так и не смог дать оценку многим пунктам: ригидность затылочных мышц, координация движений, уровень слуха. Дыхание было ритмичным – похоже, пациента не беспокоила рана; сухожильные рефлексы также были в норме.
Ривар взял кровь из пальца, затем скальпелем срезал кусочек ногтя. Промокнул ватную палочку во рту. Вырвал несколько волосков с головы.
У противоположной стены стояли два микроскопа: аналоговый и цифровой для совсем уж мелких засранцев. Ривар мысленно выматерил тех, кто проектировал лабораторию. Более подробный анализ ему сейчас не помешал бы. Что делать с парой микроскопов, он решительно не понимал.
Центрифуга загудела, и ученый пошел к выходу. Боковым взглядом он вдруг уловил движение. Он повернулся к больному и увидел, что тот сел.
– Твою ж мать, – он нажал кнопку, и дверь в камеру деконтаминации поползла вбок.
Обеззараживание длилось пять минут. Все это время Ривар не сводил глаз с больного. Тот сидел, как ни в чем не бывало. Голова его не двигалась. Глаза смотрели в одну точку.
Ривар снял костюм и сунул в отсек для термообработки.
Дверь открылась и ученый сразу бросился к компьютеру.
– Кэп. Ты там?
– Что случилось?
– Неужели сам не видишь? – микробиолог помахал рукой перед объективом камеры, подвешенной под потолком. – Зайди, пожалуйста.
***
Ривар оказался прав. Снова. И как только ему удается все и везде угадывать? Чен, охватившая изначально последние четыре недели, через несколько часов пришла к выводу, что неприятности у ученых начались за две недели до того, как с модуля был послан сигнал. Причем, с точностью до дня.
На экране мелькали лица шестерых человек: пять мужчин и женщина. Еще полторы недели назад человек, находившийся теперь в лаборатории, обладал прекрасной шевелюрой и выглядел не старше своих лет.
Видеорегистраторы включались лишь при походах наружу. Скафандры на Квирине не нужны, но по протоколу любая вылазка должна быть зафиксирована.
С такой вылазки все и началось. Биолог подхватил какую-то заразу. Разумеется, его изолировали. Заразиться за пределами Земли, если не привез с собой пару своих родных вирусов или бактерий, можно лишь местными болезнями.
До сих пор все шло замечательно. Единственная зараза, которую им удалось обнаружить и которую они могли подхватить на Квирине, была местная бактерия. Аналог земельной микоплазмы . Но, как выяснилось позже, земляне обладали к ней иммунитетом.
Внезапная болезнь биолога заставила членов команды попотеть. С этого момента больной находился под постоянным видеонаблюдением.
Чен вывела картинку с зараженным ученым на соседний монитор и пустила в пятикратной. Она привыкла к таким скоростям. Даже видео со звуком она обыкновенно смотрела на четырехкратной. Чен углубилась в отчет.
Биолог умер на второй день. Болезнь сожгла его изнутри, превратив за тридцать четыре часа в старика.
Чен смотрела на человека, горевшего в агонии свои последние минуты, когда к ней ворвался Ривар.
– Пойдем.
– Что случилось?
– Срочный совет.
– Что, прямо подождать нельзя?
Ривар не ответил. Он уставился на монитор. Вид у него был, мягко говоря, озабоченный.
– Сколько времени прошло от начала болезни?
– Они не поняли, когда он заразился, – Чен испуганно прочистила горло. – Под наблюдением он пробыл тридцать четыре с половиной часа.
– Странно, – подумав с полминуты, заключил Ривар. – Очень странно. Пойдем. Капитан уже в лаборатории.
Чен приостановила видео на обоих мониторах и поплелась вслед за французом. Они остановились у входа в святая святых Ривара. Магнитный ключ пискнул, и железная дверь поплыла вбок.
Капитан стоял у окна и наблюдал за их гостем. Чен присмотрелась. Ученый сидел на кровати, свесив ноги. На лице его не читалось никаких эмоций. Он просто сидел, как сидел бы на его месте любой человек, подвергшийся лоботомии. В помещении резко пахло антисептиками.
– Почему он сидит? – нахмурилась Чен.
– Поверь, это не главная наша проблема, – ответил француз.
– Объяснишь, что за паника?
– Самое время для паники, кэп. Боюсь, что может быть и слишком поздно, – ответил Ривар.
– Не тяни. Что случилось?
– Я не знаю, – Ривар развел руками и глупо засмеялся. – Мне нужны анализы ДНК и РНК, а эти гении не потрудились оборудовать нас нужной аппаратурой. Если я правильно понимаю, то перед нами наездники. Черт… – он непонимающе ухмыльнулся. – Наездники, которые так же могут и не быть наездниками. Паразит Только очень необычный. Он паразитирует на других бактериях… кхм… в том числе. Ему не нужны какие-то особые условия. Он просто… приспосабливается к каждому отдельному виду микрофлоры в организме. Он в крови, он в эпителии, он, мать его, в волосах и ногтях. В этом человеке не осталось места, где их нет. Вон, – он указал на монитор. – Смотри сам.
Он щелкнул кнопкой мыши, и на экране появились серые пятна бактерий в крови.
– Кровь… она не сворачивается. Ты можешь делать с ней, что хочешь. Бактерии все регулируют. Я добавлял воды, но показатели кальция не меняются. В нормальных условиях эритроциты втягивают в себя воду, мембрана не выдерживает и лопается. Но бактерии каким-то образом нейтрализуют этот эффект.
Ривар обвел всех присутствующих озадаченным взглядом.
– Что это значит? – спросил капитан.
– То, что перед нами труп, которым управляют бактерии. Нет. Им скорее управляют рефлексы. Но что это меняет? И должен признаться, мне до усрачки страшно, потому что это самая маленькая бактерия, какую мне когда-либо приходилось видеть.
– То есть перед нами зомби? – спросила Чен.
– Если тебе угодно так его называть. Только ему не нужно кусать тебя, чтобы заразить, хотя, мне кажется, что за этим не заржавеет, если его не покормить. Достаточно тебе просто войти в эту комнату без защитного костюма. Этот тип внутри не хочет съесть твой мозг. Он – их планета. И они как-то поддерживают в нем жизнь. Но убей меня, если я понимаю, как.
Повисла гнетущая тишина. Ривар принялся шагать по помещению.
– Они очень плодовиты. Поколения сменяются прямо на глазах. Но я не понимаю, почему на нем практически нет признаков болезни. Пара морщин – такая себе плата за бессмертие.
– Но если он мертв, – капитан выставил палец вперед, дабы его не перебивали, пока он собирается с мыслями. – Сколько он мог прожить с такой раной?
– Ну минуту-две.
– Окей. А как он поднял модуль в воздух, вышел в открытый космос и подал сигнал SOS?
– Да не знаю я! – беспомощно заключил француз. – Допустим, что он каким-то образом выжил после ранения, хотя я лично не стал бы допускать такого… Запустил программу пуска, если все было наготове. Что дальше? Почему он не заперся в анабиозном блоке? Ведь это был его единственный шанс.
– Он ведь мог соображать. Сам говоришь, что вирус держит его на плаву.
– Это не вирус, – сморщился Ривар. – Тогда что сделало его овощем?
– Чен, что там с записями? Они сами должны были кое-что узнать о заразе.
Чен густо покраснела, поняв, что потратила несколько часов впустую, пока не добралась до нужного промежутка, подсказанного Риваром.
– Я была в процессе. Дайте мне еще пару часов. Плюс данные не полные. Там видео в основном. Никаких отсчетов.
По протоколу все данные исследователей должны были копироваться на жесткий диск спасательных капсул. Но ученые, видимо, не удосужились отправить копии.
– Кэп, доступ получишь? Я не могу провести полноценное исследование в этих условиях.
– Я уже отправил запрос. Код вышлют, как только получат сигнал.
– То есть через три дня?
– Если у тебя есть возможность передать сообщение быстрее, то бортовой компьютер к твоим услугам.
– Черт знает, что, – Ривар ухмыльнулся. – Мы снова вернулись во времена, когда почту доставляли с голубями.
– Если можно, я пойду смотреть видеоотчеты.
– Найди нужное поскорее и отправь мне. Я останусь с нашим другом тут.
– Что ты собираешься делать? – спросил капитан.
– Наблюдать.
***
Оставшись один, Ривар еще раз прильнул глазами к линзам микроскопа. Переведя взгляд на пустую страницу блокнота, он понял, что писать нечего. Он ни черта не понимал.
Ученый-зомби все так же сидел на краешке койки.
– Зачем ты встал? – пробормотал француз. – Бока что ли отлежал?
Одно то, что он двигался, уже говорило о многом. Эти твари управляют им. Но как?
Он вернулся к блокноту и написал на пустом листе: «Единый организм».
Но как? В природе Земли достаточно примеров «зомбирования», но ни один из них не был похож на тот, с которым им пришлось столкнуться.
Компьютер пискнул, оповещая об электронной почте. Ривар подкатился на стуле к столу и кликнул по папке. Сообщение пришло от Чен. Видеоролик. Ривар сразу же загрузил его.
На экране появился мужчина лет шестидесяти на вид. Ривар вспомнил его настоящий возраст – пятьдесят, и подумал, что этот сохранился будь здоров по сравнению с его «подопечным».
– Заражены все, – сказал мужчина, глядя в камеру. – Нас осталось трое. Главные симптомы болезни – легкое головокружение. Ощущение невысокой температуры. Это бактерии. Те, которые казались нам безопасными с самого начала. Эти твари мутировали. Они мутируют очень быстро. Антибиотики тут бессильны. Каждый из нас прошел курс лечения, но бактерии плодятся настолько быстро, что уже в процессе у потомства появляется иммунитет. Последние минуты жизни заболевший ни на что не реагирует. Показания приборов – почти как у здорового человека. Разве что легкий подъем температуры и заражение радиацией. Через два-три часа больной умирает.
На этом видео закончилось.
– И все? – Ривар почесал затылок.
Не может быть. Ученые они или выпускники училищ?
Он тут же написал Чен, чтобы искала дальше, а сам уставился на больного за стеклом.
– Что ты такое? – пробормотал он.
Ривар встал и принялся ходить по помещению вперед-назад.
– Черт, – он рывком задрал рукав и перетянул руку над локтем жгутом. Достал из полки новый шприц. Не долго думая, Ривар вонзил толстую иглу во вздувшуюся вену. Кровь брызнула в цилиндр, ученый потянул поршень.
Вытащив иглу, он прижег ранку и вызвал капитана.
Русский зашел через минуту. Ривар в это время уже надел комбинезон.
– Что случилось? Ты что задумал?
– Нужно кое-что проверить. Придется войти. Пригляди тут за нами. Не нравится мне наш друг. Если вдруг что случится, то ты знаешь, что делать.
– Это действительно необходимо? – спросил капитан.
– Ну если ты о том, поможет ли нам это, то я не знаю. Но нужно хотя бы попытаться понять, с чем мы столкнулись. Проверь, все ли изолировано.
Первушин бегло осмотрел все стыки костюма.
– Нормально.
– Хорошо. Не своди с нас глаз.
Ривар зашел в квадрат деконтаминацонной камеры и закрыл дверь. Через секунду он оказался в одной комнате с «зомби». Тот все еще сидел на своем месте. Однако от взгляда француза не ускользнуло мимолетное движение головы. Из динамиков тут же послышался голос капитана:
– Он смотрит на тебя.
– Я вижу, – пробормотал Ривар и подумал, что следовало бы взять с собой хоть что-нибудь для защиты.
Он подошел к микроскопу и вынул мазок крови больного. Достал шприц и выдавил на прямоугольник стекла несколько граммов своей крови. Смешал с зараженной.
– Ривар, он встал!