Он был птичьим магом, редким светящимся существом, проводником чудес. Я не сразу распознал его. В обыденном мире Макс казался нелепым, неуклюжим, почти инфантильным. Его высмеивали и даже презирали, но в полумраке магической реальности он был астральным королем! Его жесты, мимика и походка напоминали Джима Керри в образе Маски; возможно, он сознательно подражал ему. Будучи большим ценителем прогрессивного рока, он открыл мне мир потрясающих мини-симфоний Dead Can Dance.
В его глазах я видел отражение иных миров, где время течет иначе, а реальность податлива, как глина. Он был тем, кто мог вызвать дождь из звезд и превратить слово в действие. В его присутствии я чувствовал, как границы моего восприятия расширяются, словно лепестки цветка, раскрывающиеся под утренним солнцем.
Он приносил предметы силы, созданные им самим, и показывал их мне на больших переменах между фармакологией и акушерством. Эти предметы работали, и я был поражен мощью фашины — миниатюрного веничка из растительных волокон, боевого артефакта, который иногда использовался и в целительских практиках.
В одном из своих снов Макс получил послание от таинственных существ. Они сообщили ему, что фашина — это пучок силовых волокон, связка всего самого лучшего и боеспособного, что есть в человеке. Это метла, которой выметаются пороки.
В другой раз Макс показал мне «мингор» — приспособление для остановки внутреннего диалога. Оно представляло собой плоские дощечки, соединенные кожаным ремешком. «Мингор» приводились в действие простым сжатием пальцев. Я с удивлением замечал, как в голове возникала мягкая, похожая на вату тишина. Она вдруг накрывала теплым чапаном и плотно придавливала базар моего ума, кишащий многоголосьем. Всего на несколько секунд, но этого было достаточно для того, чтобы бросить взгляд в зазор между картинок майи.
Макс также открыл для меня книги Карлоса Араньи. Когда я начал загибать уголки страниц, он возмутился «до сердцевины своего существа» и принялся меня отчитывать, словно старый сухой педант. Я хохотал, держась за живот, а он при этом что-то сосредоточенно шептал в черные с золотом корешки. Книжки все же поистрепались потом от многократного перечитывания.
Однажды мы гуляли с ним по Ташкентскому Бродвею, где в то время торговали всяким интересным барахлом. Макс остановился у букинистического развала, и мы присели. Он начал листать дорогие книги по магии, словно искал что-то особенное.
Продавец, пожилой алкаш, вдруг сказал:
— Эзотерика - не ваше, молодые люди! Убьётесь! Не надо вам оно! В мире столько всего интересного! Слышите меня? Убьётесь!
Но... увязли коготки глубоко, а точка сборки сдвинулась далёко. Мы с Максом нашли друг друга и теперь искали третью фигуру, которая могла бы стать связующим звеном в нашей новой реальности.
Мой учитель по литературе, Пётр Викторович Ермаков, известный как Пёч, был раздосадован тем, что я не оправдал его надежд - не поехал поступать в институт им. Горького, как обещал.
Он, безусловно, читал Кастанеду, книги которого были для него жанром художественной литературы.
— Это не художественная литература, — возразил я, — это полевой отчёт! Кастанеда - антрополог.
Пёч ответил с нажимом, будто бы отбрасывая все возможные возражения:
— Это настоящая литература, — произнёс он, и его голос, казалось, пронзил пространство. На мгновение он замолчал, и лицо его озарилось внезапной мыслью.
— Тебе и Максу, — сказал он, потрясая длинным указательным пальцем, — было бы полезно встретиться с Зинаидой. Помнишь Зинаиду?
Когда я был школьником, она расслабленно преподавала у нас биологию. Молодая, привлекательная женщина, Зинаида Сергеевна Есенина выставляла нам те оценки, какие кто просил. Она приходилась правнучкой поэту Сергею Есенину. У нее были бирюзовые глаза. А еще у нее был золотой зуб. Это всё, что я помнил.
— Она — посвящённая, — сказал Пёч, и его брови изогнулись в грозном величии. — И, боюсь, с вами, профанами, не станет говорить.
Словно опомнившись, он достал из кожаного пухлого портфеля книгу. Это была «Роза мира».
— Здесь собраны все ключевые понятия эзотерики! — сказал он. — Прежде чем идти к Зинаиде, тебе нужно хотя бы это изучить.
Эзотерика — как красиво звучит это слово! Словно орнамент, вырезанный искусным мастером.
— Дайте почитать, пожалуйста, — попросил я.
Но Пёч неожиданно отказал мне.
Поборов дурную обиду, морщась, я показал ему толстую книгу Кастанеды с рельефным символом Хунаб-Ку на обложке. В результате мы сторговались.
Я взял с собой Макса на встречу с Зинаидой. Не помню точно, но, кажется, он так и не узнал о нашей рискованной сделке. В голове у меня крутились странные названия из «Розы мира» — шаданакар, брамфатура, шрастры, энроф. Нужно было запомнить их все.
После учебного дня Зинаида Сергеевна вела кружок, который назывался «Косморитмобиология» — какие были времена! Мы поднялись по школьным ступеням на четвертый этаж, заглянули в класс и увидели детей, которые то ли играли, то ли медитировали, то ли упражнялись в сверхспособностях. Мы наблюдали, как мальчик, держа в пальцах кончик нити, раскачивал маятник силой мысли. Девочка открывала конверт, извлекала из него листок с изображением фигуры и сосредоточенно передавала информацию, а другая, с завязанными глазами, считывала послание и вслух называла эту фигуру. Худощавый парень тренировался с ложкой! Нет, он не гнул ее, как в «Матрице», но магнетически удерживал её на своем лбу.
Фильм «Матрица» вышел в 1999-м. Мальчик сказал Нео: «Ложки нет».
Но я знал, что дело не в ложке. Меня интересовал суп, который можно хлебать без ложки — как это делают китайцы.
Нас затягивало в воронку мифа об "избранном". Я чувствовал, что всё неслучайно. Впереди нас ждало нечто чудесное. Я хотел верить, что "избранный" — это я. Всё указывало на меня: следящие глаза богов, события, сны. Но я понимал, что природа не могла пойти на такой риск — сделать ставку на одного.
Минимум двоих привели к Пифии — смуглого и блондинчика.
И даже двое — это мало. Весь класс — комната претендентов.
Но дети не могли тягаться со мной. А вот Макс — другое дело! Я посмотрел на него иначе.
Казалось, он ни о чём таком не думал. Зинаида Сергеевна увидела нас и пригласила жестом. Мы сели перед ней за парту, как два школяра.
— Зачем пожаловали? — с улыбкой спросила она. Я открыл рот, чтобы ответить, но Макс опередил:
— Нас интересуют оккультные науки!
И в этот момент её глаза вспыхнули...
