О сексе с бомжами - часть 2/2
первая часть тут О сексе с бомжами - часть 1/2
Спасибо всем, кто поддерживает меня рублем. Вы даете мне последний стимул писать на этой площадке. Большое спасибо, господа.
Но я избавила себя от мучительных волнений, просто завалившись спать. Поздним вечером было очень одиноко, поэтому захотелось костра, и я направилась в лес через дорогу, чтобы набрать дров и растопку. Выложив из старого кирпича импровизированное кострище, я начала упорядочено выкладывать дровишки. Присыпав их хворостом и подпихнув свернутой бересты, я убедилась в успешном возгорании и направилась к крыльцу, чтоб прильнуть к бутылочке пива. Сидя на ступеньках и закуривая свежий глоток, я терлась щекой о нагретый за день деревянный столб. Как же в далеких деревнях быстро темнеет, просто диву даешься. Будто бы кто-то опутывает небо черным полотном в одно движение, и вот те на – просто тысячи звезд.
Поразмыслив немного, я пошла в дом за тушенкой и черным хлебом – то немногое скудное питание, что было. Постелив на землю у костра старый бушлат, я быстренько приоткрыла тушняк ножом и придвинула его боком поближе к костру, чтоб нагрелся. Тогда у меня еще был кизлярский Стерх, который я успешно проебала в лесу в прошлом году, вместе с ключами от дома. Стерх – недорогой хороший ножичек, много раз выручавший меня в разной хуйне. Им я и начала стругать веточку, чтобы пожарить кусок хлеба. Тушенки в меня влезло исключительно мало – всего четверть банки, а хлеба – столовский кусок. Да и тот был пресным, пришлось по карманам искать соль от семечек, чтобы припудрить это уныние. Однако горячее мясо на голодный живот легло капитально, и я растянулась на бушлате во все свои 166, внутри себя радуясь, что заранее приперла из леса сухое бревно, которое можно закинуть под долгое жжение, если вдруг что.
«Ебануть чтоль в Ленинград в августе», - думала я, привстав на локте и обильно запивая съеденное пивом. «Найти денег и ебануть». В пламени костра я наблюдала, как мои голые ляхи пытались куснуть комары, но их то и дело распугивал дым. Никакая любовь не вечна, кроме комариной – они так сильно любят меня и в болезни, и в здравии. Просто обожают, от чистого сердца. Я прикурила и вытянулась обратно – огонь не давал нормально разглядеть звезды. Меня терзали тяжелые мысли о городе и о том, почему я сюда приехала и лежу вот так, как кусок говна под небом, каждым вздохом сокращая свою жизнь. Но тут я услышала свист.
Это был не рьяный боевой свист, а не громкий, ласковый и мелодичный – как зовут к себе собачек. «Что еще за хуйня?!», - перепугалась я, поднявшись на руках и устремив глаза на дорожку, откуда он слышался. Но с костром ничего не разглядеть, и он не фонарь – не выключишь. Свист повторился, я не двигалась с места. Наконец, я услышала скрип калитки и шуршание пакета.
- Аконит, тут ты? – раздался голос Егора, но пламя меня прекрасно обнаруживало, и он поперся прямо ко мне. Комар впился мне в ногу.
- Рыба-то твоя сдохла, - протянул он пакет, стоя высоко надо мной.
- Ничего. Кошка всё равно сожрет, - приняла я пакет и заглянула внутрь. Ротаны лежали молча, - да завтра бы уж отдал, чего ночами ходить, тут кабаны по обочинам.
- Да Катя уж спит давно, че мне одному – скучно, да и по коньяку думал, - светоносно улыбался этот милый паренек.
- Катя?
- Ну которую мы подвозили сегодня.
Я не знала, как спросить его, чтобы не обидеть, мое воспитание не давало мне достаточно беспардонности, чтобы в лоб узнать, какого черта больная бомжиха спит в его красивом доме. В конце концов, все допустимо. Поэтому я решила просто бухать и будь что будет.
- Ясно, - коротко ответила я, - принести тебе куртку, чтоб сесть?
- Да я не избалованный, на травке посижу, это у вас тут юбки-шмубки, - подколол меня он с улыбочкой и лихо угнездился рядом. В языках пламени сверкнул пузырь коньяка, который Егор пригубил и, поморщась, уставился на угли.
- Хочешь тушенки закусить?
- Не, - ответил он, не поворачивая головы, вдруг сделавшись чрезвычайно печальным, - я удочку твою забыл.
- Да заберу завтра.
- Хотя давай куртку.
Я поднялась и пошла в дом, откуда вынесла требуемое. Егор расстелил куртку и залег на бок, попивая коньяк излишне быстрыми темпами.
- Ты пока ходила, тут бабочка пролетела здоровенная. Думал, крылья сожжет, но нифига.
- Да бражник, наверное, винный, - пожала я плечами, усаживаясь по-турецки.
- Что за бражник?
- Ну мотылек. Крупный такой. Тут на соседнем участке флоксы – вот они туда хуярят прямиком, нередко замечала.
- А говоришь не биолог, что-то ты не договариваешь.
- Не биолог. Люблю мотыльков просто.
- За что?
- Ну они прикольные. В детстве бабочек собирала, а потом однажды увидела осеннего шелкопряда, и он украл мое сердце.
Егор молчал и смотрел на меня пристально пьянеющими глазами.
- А еще на меня в детстве, - продолжила я, допивая бутылку, - залезла гусеница пахучего древоточца – тоже жирного мотылька. Я испытала такой адовый страх, что полюбила всех ночных бабочек, от противного. Шелкопряд просто завершил это дельце.
- А я жену люблю свою, она добрая.
- Все так говорят, - улыбнулась я.
- Не, правда люблю, - наивно уставился на меня Егор, - просто спать с ней не хочу. Но это другое.
- Все так говорят, - повторила я, улыбаясь еще сильнее.
- Да что ты заладила, - повысил тон Егор и сделал еще один крупный глоток, - она правда хорошая, на вид тоже милая, ребенка растит, и всё у них есть. Я, блять, все для них делаю, заебался уже окончательно. Они ни в чем не нуждаются.
- Я и не думала спорить, Егор. Люби всех – это прекрасно. Просто мне часто говорят, как сильно любят жену, у меня вечное дежавю.
- Ты же не проститутка?
- Не проститутка. Просто многие говорят, как сильно они любят жену в момент, когда флиртуют. Но зато те, кто поумнее или побогаче, не говорят этого вовсе, либо вскользь упомянут факт наличия семьи, и более никогда не вспомнят. Это разумно. Нет смысла оправдываться перед своей совестью вслух, да и портить настроение понравившейся барышне – смысла ещё меньше.
- Я не флиртую с тобой, Аконит.
- Да я не об этом. Просто к слову пришлось, не важно.
Воцарилось молчание.
- Подкину бревно, - сказала я, поднимаясь.
- Да сиди уже. Сам все подкину, - одернул меня рукой Егор.
- Да сиди уже. Сам все подкину, - одернул меня рукой Егор.
- Так ты же не умеешь, - специально начала я его подбешивать с язвительной улыбкой.
- Я не умею? Это чего я тут, блять, не умею?! Бревна таскать? Вообще-то мужик тут я, если ты не забыла.
- А, ну коль так, тогда разруби его на три части для начала. Я-то рубить не умею, тут девушка я, если ты не забыл.
- Давай топор!
- Ты сказал мне сидеть, так что сам бери – вон он висит.
Егор отправился за топором бравой походкой, в которой читалось желание доказать, что он может всё. Я по-доброму угорала внутри и сидела, широко улыбаясь.
- На три одинаковых?
- Да, - рассмеялась я.
- А зачем?
- Нодью будем делать в микро-версии.
Егор замахнулся топором, поставив ногу на дерево.
- Стой! Да я же шучу, руби на сколько хочешь, кинем как есть. И ногу убери – отрубишь.
Он посмотрел на меня ненавистно и начал рубить поперек.
- Так дольше и слишком много усилий, - подлила я маслица.
- А как надо?
- Руби под углом внутрь, как бы вырубая из середины клин. Слева-справа, слева-справа.
- Вот не биолог-то, так не биолог, - ворчал Егор, размахивая топором.
- Я не биолог.
Когда всё было нарублено, Егор просто свалил все это на имеющиеся угли. Я уже закрыла на это глаза. Он сел рядом.
- Смог же?
- Смог, - с чувством подтвердила я, чтобы он не обижался.
Он был доволен собой и даже казалось, что еще больше – моим одобрением.
Спустя время мы окончательно напились и разленились. Он рассказывал мне заплетающимся голосом про крипту и биржи, Казахстан и вывод средств, а я, не понимая ни слова, лежала на спине и слушала эту ахинею. Наконец, он устал и примолк.
- А тушенка осталась?
Я протянула ему банку.
- Прикинь, если бы всем людям раздали крылья, и они бы такие кружили над землей, как эти… - начал Егор с набитым ртом.
- Как птеродактили… - продолжила я, не открывая глаз.
- Я хотел сказать ангелы. Но без разницы - было бы охуенно.
- Ну не знаю, я высоты боюсь.
- Да не, - сказал он как-то по-детски, - они бы все полетели, а я бы ходил тут один, как в фильме.
- … Боюсь, что они станут срать прямо тебе на голову, не по нужде, так по обиде. Всех же бесят не такие, как они.
- Хотя да.
- Я уверена.
Мы помолчали.
- Ладно, пойду я. Че то поздно совсем и Катька там одна.
- Может не надо? Тут далеко, какие-нить рыси тебя захуярят, - сонно пробормотала я.
- Не захуярят, они сытые, - Егор встал и побрел к выходу, - не сгори! Приходи за удочкой завтра.
- Счастливо.
На следующий день я, измывшись в бочке и надев свежее платье, так как вся вчерашняя одежда полностью провоняла костром, направилась забирать свою удочку и снасти. План был по-тихому забрать свои вещи из синего бака и свалить рыбачить, особо не заводя никаких разговоров. Но ворота оказались заперты, пришлось стучать.
- Ктоооо?? – заорал Егор странным голосом.
- Это я. За удочкой пришла.
Егор открыл ворота, и я охуела. Во-первых, он был в одних трусах, а во-вторых, обдолбан полностью, но чем именно – я пока не понимала. Он стал громко смеяться.
- Ааааааахххааха. Пиздееец, ты идешь на рыбалку за рыбой. В платье.
- У меня нет другой одежды.
- У Кати вон есть! Хахах. Я ей дал. Хочешь посмотреть? Катяяя!!! – заорал он радостно.
Но никто не вышел.
- Слушай, дай я просто удочку заберу и пойду, - слегка отодвинула я его и прошла во двор прямиком к баку. Однако бак оказался заполненным грязной мутной водой, поверх которой плавал желтый Катин шлепок. Я стала озираться вокруг.
- Да дома твоя палка эта, сейчас принесу, - сказал Егор потухшим голосом и ушел, оставив дверь нараспашку.
Я долго ждала, уже даже и покурила, но он не возвращался.
- Егор! – крикнула я. Но ответом мне была тишина.
От безвыходности я вошла в дверь, прошла куда глаза глядели и обомлела. Егор ебал Катерину раком на большой и чистой кровати, причем ебал истерически, и смотрел на меня. Вонь стояла от Катерины – хоть топор вешай, при этом сама она стояла на локтях, свесив голову, и болтаясь как дохлая плеть, удерживаемая лишь его руками.
- Ты посмотри на нее, - задыхаясь сказал мне Егор, и, не прекращая долбить, поднял ее серое лицо за волосы, - я эту суку отмыл. А нихуя не помогает!
- Эээмм… я тебя подожду в соседней комнате лучше.
Соседней комнатой оказалась кухня, ремонт на которой был весьма дорогостоящий, на столе стояла бутылка 0, 5 с мутноватой водичкой на дне и пузырь коньяка 1/3. Я слышала, как Егор долбит Катю и пиздит ее ладонью по жопе в одной лишь ему понятной страсти. Пришел он буквально через пару минут и уселся за стол весь мокрый.
- Я думала она давно уехала, - повела я взглядом в сторону спальни.
- Да не… - Егор кивнул на бутылку, - куда тут уедешь.
- Это че, нурофеновая болтуха?
- Шаришь что ли? – усмехнулся он слабым голосом.
- Мог бы сэкономить – кофекса взять с левомицетином, раз ты кодеином вкидываешься, - разочаровано сказала я, - где удочка? Мне идти пора.
- Я не употребляю, Аконит, это для них всё. Я же забочусь о них.
- Для них? А их много?
- Ну бывает, но у меня слабость такая, пойми. Вижу такую, как Катька, – встает, блять, как камень, ничего не могу поделать, и по-другому уже не могу.
- А заразишься если?
- Нееее-не, я предохраняюсь.
- А если передознешь? Нахуя тебе эта ответственность? Нельзя денег просто за секс заплатить, пусть сами покупают?
- Да я знаю сколько надо, впервой что ль.
- И сколько?
- Ну в болтуху три на сто.
- Две на сто!
- Им если денег дать, так они только и будут думать, как съебаться поскорее, а так наоборот – уходить не хотят.
- Так вот че у тебя такой салон чистый. Действительно, тут не намоешься, - печально ответила я, отвернувшись в окно.
- Меня это так возбуждает, не представляешь просто. Я ебать ее целый день могу с перекурами.
- Конечно, я не представляю, - в моей голове быстрыми полароидами пролистнулись мои болезненные сексуальные истории.
Вдруг на кухню едва-едва проползла голая Катя, неся за собой свою поганую вонь и язвенную кожу, и потянулась к бутылке.
- Женщина, вам помощь никакая не нужна?
Егор встревоженно на меня зыркнул.
- Пошла на хуй, - медленным шепотом сказала Катерина, - че я, не слышу, что ли, как ты сидишь тут выебываешься. Вон пошла.
Я едва расслышала ее, потому что двигались только губы, да и то ужасно медленно. «Блять, она наверное даже вшивая», - подумала я, глядя на ее мертвенно сросшийся колтун на голове.
- Всё, я пошла, - я встала и быстро помчала к выходу. Меня догнал Егор с удочкой.
- Не обижайся на нее, она не специально.
- Егор, у них дыханье останавливается. Откинется – заебешься отмываться со своими бизнесами. И с женой тем более, - я схватила удочку, - да и сам ты. Ай, в пизду.
- Все под контролем, - идиотски рассмеялся он, - любовь - она такая любовь! Никогда не знаешь, где встретишь! – весело крикнул он мне вслед.
Уходя я отметила катин ссанный джинсовый сарафан в пакете на земле. В том же самом, что лежал на дне бака, видимо, с другими женскими вещами.
Мое желание рыбалки, как и настроение в целом, умерли разом.
Не знаю, что с ними было дальше, но я уехала в город через 2 дня и ко мне никто не приходил. Когда я шла безумные километры до остановки, проходя дом Егора, отметила, что там было тихо и чистенько, даже стоянка подметена. А ворота закрыты