Бестофаг, вождь бешеных маранов, выскочил из зарослей кустарника и довольно зарычал. Небольшой отряд ромулов поспешно разбегался в разные стороны, побросав щиты и копья. Стратегическое направление к западным воротам крепости было открыто. Ещё вчера лазутчики под видом праздношатающихся нищих обследовали укрепление и пришли к выводу, что эти ворота держатся на месте только благодаря отсутствию в долине сильных ветров. Серьёзного гарнизона в цитадели быть не могло. Большинство легионеров из тех, что не спились от скуки, занимались отхожим промыслом и по месту службы появлялись не очень регулярно. Конечно, кое-кто ещё оставался в строю, но, судя по стычке у Гнилого моста, обращаться с боевым оружием они были не обучены.
Ворота с треском развалились от первого прикосновения, и ватага бешеных маранов ворвалась во внутренний двор крепости. Гордые ромулы прятались по закоулкам. Их было всё-таки довольно много, так что, возможно, всех выловить и не удалось.
Около главной башни Бестофаг заметил телефонную будку, почти целую, и бросился к ней. Здесь, около резиденции наместника, всё-таки бродили иногда патрули, поэтому воины Великой Империи и не смогли её окончательно доломать. Бестофаг выудил из кармана загодя приготовленный сестерций и набрал код Стойбища Кровавого Волка.
Такое поведение предводителя дикарей может показаться странным, конечно. Но дело в том, что мобильник Бестофага отключился, едва они перешли границу ромульской провинции. Гордые представители высокоцивилизованной нации, считали ниже своего достоинства заниматься обслуживанием вышек ГСМ, и за триста лет их владычества артефакты, возведённые дремучими кольтами, пришли в совершенную негодность. Проводная же связь действовала, кольты так и не открыли секрет расположения кабелей.
– Амаласунту позови, – попросил Бестофаг, услышав в трубке голос рабыни. И с замиранием сердца ждал ещё несколько секунд, прежде чем ощутил неземное блаженство.
Дальше уже неинтересно. Обычный трёп влюблённых, находящихся в долгой разлуке. Правду сказать, любовь эта была необыкновенной, редко встречается такое сочетание страсти и чистоты, обожания и духовной близости.
О любви Амаласунты и Бестофага менестрели слагали песни и поэмы.
Они бы уже поженились, если бы родители Амаласунты не настаивали, чтобы их дочь сначала окончила Вандальский университет. На дворе конец Древнего мира, вот-вот наступит Средневековье, как-то не к лицу современной девушке из хорошей семьи без высшего образования.
Оставив возле телефонной будки усиленный караул, Бестофаг поднялся по лестнице на третий этаж. Лифт не работал по той же причине, что и мобильная связь. Покои наместника поражали бы роскошью, если бы Бестофагу не было на это наплевать. Зато сытному обеду и бутылочке вина из спецхранилища вождь маранов в компании отрядных командиров отдал должное. После обеда отдохнул немного, забот особых не возникало, не в первой захваченной им крепости обустраивался.
Видимо было учтено, что после обеда и небольшого безделья люди добреют. Доложили, что экс-наместник провинции просит аудиенции.
Бывший гордый ромул вошёл в сопровождении небольшой свиты и простёрся ниц. Через два слова на третье называя Бестофага «Ваше Величество», объяснил цель своего прихода.
Бестофаг изучал, конечно, в школе географию и был в курсе, что завоёванная им провинция значительна по размерам и выгодно расположена. Не был Бестофаг и вульгарным грабителем, напротив, были у него планы закрепиться в провинции и развивать ремёсла и сельское хозяйство.
Но бывший наместник подал всё это гораздо более красиво, причём даже в наукообразной форме.
Во-первых, название. Не третья западная провинция, а Королевство.
– Королевство бешеных маранов, – предположил Бестофаг.
– Конечно же нет, Ваше Величество, – возразил бывший наместник, – не считается приличным упоминать названия диких племён в современных наименованиях. Нужно придумать нечто, соответствующее моде.
– В моде я не силён, – признался Бестофаг.
– Вот поэтому, Ваше Величество, Вам и нужен умудрённый опытом советник, – не замедлил воспользоваться его словами ромул, – тем более, что не будете же Вы, Ваше Величество, заниматься повседневными делами управления государством.
– Почему же, я изучал некоторые науки, – попытался возразить Бестофаг.
– За двадцать лет моего управления все дела провинции пришли в совершенный беспорядок, так что даже и Ваши, Ваше Величество, выдающиеся таланты здесь не помогут, – отрезал экс-наместник. – Кроме того, ромульские правила делопроизводства настолько сложны и запутаны, что постичь их практически не представляется возможным.
– И что из этого? Мы, мараны, как-то же управляемся и не голодаем…
Но, сладко улыбаясь, хитрый управитель гнул свою линию.
– Вам абсолютно необходим бюрократический аппарат для соблюдения проформы и пресечения нововведений. Мой опыт подсказывает, что его необходимо даже несколько расширить.
Высказав основные положения своей программы, новоявленный советник представил Бестофагу некоторых из своей свиты. Всё это были опытные чиновники, долгое время управлявшие департаментами провинции.
– Командующий вооружёнными силами. Занимал эту должность пятнадцать лет. Совершенно необходим, поскольку армия провинции, как сами видите, полностью развалилась. А мараны Ваши – это несерьёзно. Форму одежды не соблюдают, в воинских ритуалах несведущи, строем ходить не умеют, да и к командирам своим относятся без надлежащего трепета.
– Главный финансовый гений. Двенадцать лет занимался экономикой провинции. Без него никуда. Думаете, вы смогли бы эту территорию захватить, если бы в казне было хоть немного денег и население не умирало бы с голоду?
– Специалист по науке и образованию. Десять лет занимается здесь этими вопросами. Очень нужный человек, поскольку большинство жителей и даже многие молодые чиновники абсолютно неграмотны и ни одно техническое устройство не работает.
Бестофаг физически ощутил всю навалившуюся на него ответственность. Почему-то управлять маранами было легче. Да особо управления они и не требовали. Мараны исправно платили десятину на содержание войска и жили вполне обеспеченно и благополучно. Конечно, не все могли посылать детей в Вандальский университет или разъезжать на самодвижущихся повозках, но такой разрухи, как в новоприобретённом королевстве, представить себе было невозможно.
Хорошо, что нашлись опытные помощники.
Возникли у Бестофага сомнения и в законности самовольного присвоения захваченной территории статуса королевства. Но председатель кабинета (так он себя предпочёл теперь называть) и здесь предусмотрел надёжный способ.
– У Святейшего Понтифика есть дочь. И он был бы совсем не против сделать её королевой. Завтра пошлём посольство, через неделю получим ответ, через две недели – свадьба.
– Я совсем не уверен, что Святейший Понтифик вот так сразу выдаст дочь за никому неизвестного варварского вождя, да к тому же ещё не крещёного, – возразил Бестофаг.
– Он пытался её выдать даже за предводителя дьяволопоклонников и был бы очень доволен. Да тот отказался – слишком уж страшна и стервозна не менее того, – успокоил его Председатель.
– И потом, а как же Амаласунта?
Но это последнее сомнение Бестофага уже не было услышано.
Так как при цивилизованных дворах входило в моду лебезить, и в то же время не прошло ещё увлечение восточным колоритом, новое королевство было названо Лебезин-хо.
Прошло двадцать лет. Старожилы, пасшие коз на развалинах столицы великого королевства, ещё помнили легенды о великой любви Амаласунты и Бестофага.
