Если бы мой начальник не разругался по осени вдрызг с Лешим, поиски заняли бы от силы дня два, но теперь мы шарились по лесу вслепую — и результат был околонулевой.

Утром ходили к старому колодцу, потом добрели до болот. Поспрашивали у нежить на заброшенном старообрядческом кладбище, но все лишь разводили руками, вернее, тем, что осталось от рук.

— Пятница. Вечер. Айда домой? Коньячком разотремся изнутри? Мне Егоров вчера по-братски морозилку забил строганиной за то, что я ему справку для работы сделал, — топчась на снегу и разминая замерзшие пальцы в перчатках, предложил я.

— Подождет строганина, — задумчиво произнес дядя Саша, стреляя во тьму лучом фонарика.

Понятия не имею, что он пытался разглядеть. Лично я не мог определить даже то, с какой стороны мы пришли три минуты назад.

— Околеем же. Не стоит этот хмырь нашей пневмонии и отмороженных ног. Я уже даже дышать не могу нормально, потому что сопли в носу замерзли.

— Отставить нытье! — рявкнул дядя Саша, продолжая размахивать фонариком. —Человеку, может, помощь нужна.

— Нужна. Табуретку из-под ног выбить, — продрожал я, потирая красный нос. — Всем вокруг только лучше будет, если он окочурится или шатун его какой сожрет. Так зачем мешать естественному правосудию?

— Я не знаю, как у вас там в столицах, а мы тут привыкли работать и добросовестно исполнять приказ, — дядя Саша резко перевел фонарик мне в лицо, отчего в глазах все побелело. — Ты, Денис Денисыч, сам виноват. Я тебе предлагал валенки надеть, но тебе в них, видите ли, немодно. Теперь не ной.

— При чем тут модно?! — взбесился я. — У тебя размер ноги как у Ленина на главной площади! Я же в этот валенок целиком могу залезть и еще гостей позвать. Дядь Саш, я не выдержу больше, пошли в участок, иначе тебе скоро придется еще одного человека от переохлаждения спасать.

— Если хочешь, можешь идти, я не держу. Дорога справа, — он подсветил еле заметную тропку фонариком, — предъявлять ничего не буду, зарплату получишь как положено...

— Да какая зарплата? Тебе что, жизнь беглого зэка важнее коллеги?!

— Есть задача…

— Да иди ты со своей задачей!

Я развернулся на пятках и, скрипя сапогами, побрел в сторону деревни, сыпля по дороге проклятиями и надеясь, что у начальника взыграет совесть и он пойдет следом. Не взыграла.

Шел быстро, почти бежал. Одной рукой держал фонарик, которым светил себе под ноги, другой сжимал рукоятку табельного в кармане. Правда, на таком морозе мне казалось, что ствол обязательно даст осечку, и для спасения придется драться. Но боксер из меня так себе, если честно.

Тропка извивалась точно живая и постоянно заводила меня в какой-нибудь тупик, где тут же исчезала. Но стоило мне вспомнить «такую-то мать» и перевести свет, как она снова появлялась из мрака и, словно дразня, вела дальше мимо серебристых сугробов и тощих елей.

«Неужто потерялся?» — мысль обожгла сильнее морозного воздуха.

Деревни было не видать и не слыхать. Обычно уже на выходе из леса доносится надрывный лай деревенских собак, а сейчас — тишина, как в гостях у покойника. Пальцы мне не принадлежали уже минут десять, сколько ни дыши на них. Я хотел было двинуть обратно к шефу, чтобы высказать еще раз все, что думаю о его принципах, а затем попросить вернуться в участок, но, обернувшись, понял, что тропка перешла от игр к реальным угрозам и исчезла окончательно.

«Елы-палы. Точно потерялся».

Понимая, что останавливаться ни в коем случае нельзя, я попытался сориентироваться по звездам, по снегу на ветках, найти следы животных или хотя бы свои собственные, но в Безрадном законы природы и навигации сильно отличаются от тех, что действуют в остальном мире. Бермудский треугольник сгорел бы от зависти, попади он к нам. Все, что мне оставалось, — это продолжать идти, чтобы попросту не замерзнуть. Рано или поздно тропка должна сжалиться и появиться снова.

«Хоть бы маньяк какой беглый выбежал, что ли, я бы у него дорогу спросил».

Наконец впереди за деревьями замаячил огонек, словно кто-то прикуривал сигаретку. Спустя минуту пламя никуда не делось. Не раздумывая, я бросился прямиком через сугробы. С каждым шагом огонь разрастался все сильнее, а силы покидали меня все быстрее. Ноги проваливались, снега набилось полные сапоги, но я продолжал бежать, чувствуя, что близок к спасению. Скоро стало понятно, что впереди костер. Уже было решив, что нашел логово беглого зэка, я вытащил окоченевшей рукой пистолет и рванул из последних сил, мечтая утереть нос начальнику.

Через несколько мгновений сугробы резко закончились и я выкатился на большую поляну, где мне тут же ударил в лицо жар высокого костра. Вокруг него сидели двенадцать неизвестных лиц разных возрастных категорий.

— Вечер добрый, граждане, — обратился я к незнакомцам, вежливо переводя пистолет с одного на другого. — По какому поводу собрание?

— Ты сам-то чьих будешь? — спросил меня тот, у которого в огромной седой бороде можно было организовать целый отстойник для угнанных машин.

— Младший сержант Денисов, помощник участкового! — попытался грозно отчеканить я, но из-за холода вышло: «Млшдш сржнт Дьнисв, пмшник учтского».

— Милиция, значится, — лениво вступил в разговор другой субъект пенсионного вида с посохом в руке. — Так и что вам угодно, товарищ младший сержант?

Я хотел было снова поинтересоваться тематикой этого несанкционированного собрания, но понял, что лучше зайти с другого бока.

— Провожу поиски беглого преступника. Не видели такого?

Дрожащими от холода пальцами я выудил из внутреннего кармана сложенную втрое ориентировку и передал одному из них, продолжая держать пистолет наготове. Бумажка сделала круг, передаваясь из рук в руки, а затем вернулась ко мне.

— Видать не видали, но помочь имеем возможность. Только не за спасибо, разумеется, — ответил мне какой-то зеленоволосый зумер. Манерами и хипстерским прикидом не по погоде этот тип напоминал мне туристов на Невском в марте месяце. Что самое забавное, этот крендель так и представился — Март — и протянул мне свою костлявую ручонку.

— Сокрытие информации о преступниках влечет за собой уголовную ответственность, — выстучал я зубами.

— Тебе же сказали, что мы не скрываем, а только можем помочь с поисками. Ты точно младший сержант, а не ефрейтор? — завелся эксгибиционист в одной набедренной повязке, которого называли Июлем.

«Какой-то календарь, ей-богу, собрался».

— Прошу прощения, господа — сказал я, уняв внутри себя злобу. — Думаю, мы подошли к лошади не с той стороны. Чем могу — помогу, разумеется.

— Можешь нам всем прописку сделать? А то надоело у костра круглый год сидеть, — выдал кто-то, но ему тут же велели заткнуться и дали звонкий подзатыльник.

— Не слушай Февраля, он у нас неполноценный. В общем, дело такое: есть тут одна девчушка малолетняя… — начал было самый седой, и у меня тут же закрались сомнения: «Малолетняя, значит... А не мало ли я взял с собой патронов?» Но надо было дослушать. — Живет она с мачехой и сводной сестрой. И эта самая мачеха, шельма неугомонная, каждую зиму свою падчерицу отправляет то в дальнюю «Пятерочку» за арбузами, то в лес за подснежниками. Мы раз ее выручили, другой, но всему должен же быть какой-то предел! Мы всю голову сломали, что с этой неадекватной семейкой делать. Хотели мачехе отморозить всё, да как-то не по-людски это. А тут ты — такой весь из себя младший сержант. Блюститель порядка, защитник слабых и обездоленных.

Все двенадцать «подозреваемых» согласно закивали.

— Хотите, чтобы я навестил неблагополучную семью и провел профилактическую беседу?

— Ба-а, видали, какой сообразительный? А вы парня в ефрейторы записали! — тявкнул тот, чей костюм напоминал осенний коллаж, а лицом он был точь-в-точь Шуфутинский.

— И что потом? Как вы мне поможете? — спросил я. Вместе с теплом от огня ко мне вернулась самоуверенность, писклявый голос снова приобрел металлические нотки.

— Ну подснежники же мы девочке как-то каждый год находим. Значит, и твоего друга тоже найдем, если он в лесу, — подмигнул мне Март, и мы ударили по рукам.

Один из этих хипарей ударил сучком по снегу, и под ногами у меня тотчас появилась земля. Ровная, метр в ширину, без единой кочки дорожка пролегла прямо через чащу.

— Слушай, а асфальт так возле дома положить мне сможешь? — спросил я, заглядевшись на чудо, но, когда повернулся, заметил, что у костра никого нет.

«Фокусники, блин. Только вас мне еще на участке не хватало».

Дорожка привела меня к небольшому поселению в десяток домов, окруженному нашим дремучим лесом. Я никогда здесь раньше не бывал, да и дядя Саша ни разу даже словом не обмолвился о том, что под нашей опекой еще один район.

«Надо бы уточнить о прибавке к зарплате» — мелькнула мысль.

Жилище моих новых подопечных оказалось на отшибе. Выудив из сумки тетрадь и карандаш, я начал наружный осмотр: «Обшивка дома сильно обветшалая, соломенная кровля требует ремонта, подъездные пути для служебных машин отсутствуют».

Достучаться до домочадцев удалось лишь с третьего раза.

«Женщина в сильно поношенной одежде, на вид лет пятидесяти. Лицо одутловатое, под глазами огромные синяки, губы неровно подкрашены (зачеркнуто), на губах красный винный осадок, что говорит о пристрастии к алкоголю. Вид слегка лихой и злобный», — так я начал описывать хозяйку дома — ту самую неадекватную мачеху, которая теперь отказывалась пускать меня внутрь. Но я был так вымотан этим холодом и ночными приключениями, что, не дожидаясь приглашения, шагнул на порог, плевав на частную собственность и прочие формальности, а также на крики и угрозы. Пусть хоть в Гаагу едут жаловаться.

Так или иначе, внутри дом выглядел вполне сносно. Не новая, но вполне живая мебель, минимальный набор бытовой техники. Имелся даже спутниковый интернет, вкусно пахло едой, а главное — было очень чисто. Скоро стало понятно почему. Девочка на вид лет девяти, вместо того чтобы спать носом к стенке в своей комнате, носилась по дому как угорелая. С веником, тряпками и целым набором моющих средств. Выглядел ребенок исхудавшим и явно вымотанным — как я после суточного дежурства. На руках и лице — ссадины и следы засохшего теста. Из детской комнаты доносилось сопение второго ребенка.

— Что вам нужно? — спросила женщина.

— Поступила жалоба, — моя рука сама записывала в блокнот: «Несовершеннолетняя эксплуатируется…»

— Какая еще жалоба?! — мачеха фыркнула, встав между мной и девочкой.

Вместо ответа я еще раз обвел взглядом дом и, заметив вазу с подснежниками, указал на них хозяйке.

— И что? — удивилась та. — У меня сестра флорист.

Разыгрывать карту идиота мне было лень, потому я сразу перешел к делу: привел показания свидетелей, поднял вопрос о нарушении комендантского часа несовершеннолетним, упомянул, что ребенок работает с опасной бытовой химией без защиты. Плавно перевел разговор на проблемы с образованием, обязанности опекуна и нецелевое использование пособий. В конце присыпал это все статьями из административного и уголовного кодекса и подсолил интересом соцслужб. Тут ее пыл заметно поутих, речь стала мягче, а взгляд приветливее. Дочку спешно лишили орудия труда и отправили спать, а мне предложили горячего чаю с пирожками.

Профилактическая беседа длилась несколько часов. Ее итогом стало мое обещание заходить с проверкой раз в две недели в течение года. При игнорировании моих замечаний обоих детей ждал приют, а мать — штрафы, принудительные работы и прочие санкции.

На улице потихоньку светало. Обратно в лес я шел сытый, отогревшийся и с чувством выполненного долга. Единственное, чего я боялся, что меня хватился шеф. Но он сам виноват. Пусть ему стыдно будет.

Клуб самодовольных хипстеров я нашел у того же костра, правда, не уверен, что поляна была та же. «Надо бы выписать им штраф за разведение огня в неположенном месте. А заодно заняться вопросом прописки».

— Дело сделано, — объявил я, а затем поведал, как прошли переговоры с девиантным опекуном.

— Молодец, младшой, мы в тебе не сомневались! — похлопал меня по плечу Шуфутинский, за что получил предупреждение. — Ладно, не кипятись ты. Слово сдержал. Уважение от нас и благодарность. А то, что мы так себя ведем надменно, так не обращай внимания. Просто год високосный. В общем, как и обещали, оказываем содействие. Апрель, айда!

С бревна поднялся один из самых молодых, достал свой деревянный посох и, ударив им о землю, провозгласил весну. Сугробы мгновенно растаяли, на деревьях набухли почки. Тут и там выросли ржавые мангалы и те самые подснежники.

— У вас час, тщ младший сержант, — объявил мо́лодец, и я, не теряя ни минуты, из последних сил бросился на поиски.

Нашелся мой «беглый подснежник» на исходе отведенного мне времени. Он оборудовал себе логово в одном из сугробов, прорыв тоннель, как мы с друзьями часто делали в детстве. Сейчас же сугроб представлял собой грязную лужу, в которой наш беглец громко храпел, не замечая перемен. Предупредительный выстрел в воздух сработал лучше любого будильника (я даже подумываю себе на звонок его поставить).

***

— Что, небось нашел поляну с двенадцатью месяцами? — спросил, улыбаясь, дядя Саша, когда я ему привел скрученного преступника. Невозмутимость шефа просто поражала.

— Еще скажи, что ты всё это предвидел! — насупился я, ожидая куда большего удивления.

— Так я все это и придумал, — продолжал ерничать лейтенант. — К ним на поляну может выйти только сильно отчаявшийся человек. А я был уверен, что ты весь изведешься, вот и взял с собой в лес. Я за двадцать пять лет службы в Безрадном так ни разу их и не видел. Решил вот на тебе испробовать метод.

— Значит, воспользовался мной… Знаешь, дядь Саш, не по-товарищески как-то.

— Работа такая, Денис Денисыч. Вот, держи, — протянул он мне шкатулку.

— Это что?

— Повышение.

Внутри коробки, обитой синим бархатом, я обнаружил лычки старшего сержанта.

— Ого! Сразу мимо сержанта?

— Позвгавляю, — промямлил беглец, улыбаясь почти беззубым ртом (по дороге к участку он вел себя крайне не по-джентельменски).

— Ну так за поимку такого кренделя тебе вообще звезда положена. Но ты у нас на офицера сам не пошел учиться, а мог бы, — напомнил шеф.

— Да я еще не решил до конца, хочу ли в органах служить, — признался я, загоняя беглеца в «обезьянник». — Да ты и сам, дядь Саш, двадцать пять лет лейтенантом трудишься, это нормально вообще?

— Лейтенант в обычном мире и лейтенант у нас в Безрадном — это две разные должности. Тут спрос в десять раз больше. Так что, может, ты и прав, что за повышением не гонишься, — он задумчиво почесал подбородок. — Ладно, доставай строганину, будем отмечать!

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

«Он из тюрьмы, что ли, освободился?»

Михаилу все еще казалось, что его разыгрывают. Он уже забыл и про деньги, и про лыжи, которые явно заказал в одном из своих безудержных порывов. Ситуация была идиотской. Почему он не подал в суд на магазин? Сейчас, спустя столько лет инфляции, там должна быть сумма, которой не хватит даже на лыжную смазку.

«Понимаю ваше огорчение, — пришел тот же ответ. — Нет, оператор обрабатывал другие заявки. Мы готовы произвести возврат денежных средств».

«Я выбираю приз».

«Большое спасибо за ваш выбор! Заказ поступит в ближайший пункт выдачи. Мы сообщим вам, когда можно будет его забрать. Хорошего дня».

Михаилу все это казалось глупой шуткой или очередной мошеннической схемой. Вернувшись к работе, он обо всем забыл. Но через три дня на почту пришло сообщение: «Заказ готов к выдаче».

Единственный пункт выдачи оказался совсем не ближайшим и находился в другой части города. На улице творился коллапс. Небо превратилось в сито, сквозь которое просеивался целый мешок снежной муки. Город утопал в сугробах. Михаил сел в автобус, но остаток пути пришлось проделать пешком — транспорт встал в километровую пробку.

Здание, указанное в адресе, уже снесли, а на его месте теперь стоял ларек с шаурмой.

— Заказывайте, — сказал повар, сбривая ножом подрумяненную курицу с вертела.

— Вы, случайно, не знаете, где тут пункт выдачи «ЛыжиВсем.ру»? — Михаил чувствовал себя героем плохого анекдота.

— Код выдачи назовите.

Дрожащей от холода рукой Михаил достал телефон, назвал повару код из сообщения и заодно попросил кофе.

— К двери подойдите, я вынесу.

Через минуту дверь ларька распахнулась, и Михаилу выдали его заказ вместе с напитком. Только сейчас он заметил на двери крошечную наклейку: «Пункт выдачи».

«Ну и сервис…»

В комплект к лыжам шли палки и ботинки — видимо, предусмотрительно заказанные самим Михаилом. Что делать с этим инвентарем, он не имел ни малейшего представления. В детстве он мечтал о таких. Но сейчас, в свои тридцать с лишним, из всех видов спорта его интересовали только прыжки с пола под одеяло и спринт до пивного магазина и обратно.

«Продать», — решил Михаил, разглядывая покупку. Но сначала надо было добраться до дома.

Протанцевав тридцать минут джигу на остановке, Михаил понял, что надежды на общественный транспорт нет. Автобусы — животные теплолюбивые и хрупкие. Чуть какой мороз или дождик — сразу вымирают. Он решил вызвать такси. Но в условиях снегопада спрос был настолько высок, что, выполнив всего одну поездку, таксист мог отправить семью из пяти человек на месяц в Египет. Оставался вариант идти пешком, но навигатор отказался брать на себя ответственность и называть возможное время в пути.

— Надо было выбирать деньги, — злобно пробурчал Михаил, понимая, что вот-вот превратится в пломбир.

Мимо на велосипедах проехал косяк курьеров, обливающихся потом. Михаил посмотрел им вслед с завистью и даже задумался о том, чтобы прыгнуть кому-нибудь на багажник.

— Погодка — сказка, согласны? — раздался звонкий голос сзади.

Михаил медленно обернулся, и его позвонки громко захрустели на морозе. Он увидел симпатичную улыбающуюся женщину в спортивном костюме, пристегивающую лыжи к ботинкам.

— Вы тоже в парк?

— В-в-в парк? — не понял Михаил.

— Ну да, кататься. Хотела на автобусе доехать, но, чувствую, своим ходом быстрее будет, да и интереснее.

Михаил взглянул на свою коробку, и тут до него дошло.

— Нет-нет, я не катаюсь. Это так… ошибка пятнадцатилетней давности, — выстучал он зубами очередную фразу.

— Забавно. Обычно так про брак говорят или про выбор профессии. В любом случае ваш транспорт сейчас самый быстрый, — девушка выпрямилась и воткнула палки в снег. — Присоединяйтесь, вам же все равно в ту сторону, я правильно понимаю?

— Правильно. Но нет, спасибо, я лучше по старинке — на автобусе.

— Ну как хотите.

Девушка оттолкнулась палками и со свистом умчалась вперед.

Михаил исполнил все возможные танцы и, прикидывая, можно ли использовать новые лыжи как дрова для костра, решил не рисковать. Перспектива заночевать в ближайшем паркинге казалась ему все более реальной. В голове крутилась мысль: «Лыжница… Вот была же возможность познакомиться! Надо было хотя бы номер телефона спросить. Идиот!»

Тут к нему подошел мужчина вчерашней трезвости и спросил:

— Продашь транспорт?

— Тебе-то зачем? — удивился Михаил.

— У друга день рождения, живет далеко, автобусы не ездят, а я уже, понимаешь, в настроении… — покупатель многозначительно подмигнул.

Замерзшим мозгом Михаил прикидывал, где бы раздобыть договор купли-продажи, как вдруг заметил стайку лыжников, бодро кативших в сторону парка. Лица у всех красные, счастливые.

— Не, друг, иди-ка лучше домой. Я эти лыжи тоже в каком-то туманном состоянии покупал, не нужны они тебе. И к другу тебе тоже не надо, иди домой, поспи, — предложил Михаил и, распаковав инвентарь, начал прилаживать его к ногам.

— Жмот, — сплюнул мужик и исчез за ближайшим сугробом.

Несколько раз перепутав левую и правую ногу, Михаил все же справился с креплениями и, выпрямившись, начал вспоминать, как там правильно.

— Так, палку вперед и вдох… Или вдох при сгибании корпуса? — бормотал он, вспоминая школьные уроки.

Сначала Михаил попытался использовать классический бег трусцой. Выглядело это потешно и неэффективно. Если снять на видео и наложить музыку, мог бы выйти неплохой клип.

Потом он попробовал одновременный одношажный ход, но забывал каждый раз, какой ногой он только что толкался, и это сбивало темп. Спустя двадцать минут остановка все еще была в зоне видимости.

Было решено действовать по классике: согнуться, оттолкнуться, катиться. Кажется, начало получаться. Михаил развил свой первый км/ч и даже почувствовал легкий прилив эндорфинов (а может, это была реакция организма на кофе из ларька).

Вскоре его догнала еще одна стайка лыжников и, решив, что несчастный отбился от своих, взяла на поруки. Ему дали пару советов, развернули лыжи носковым загибом вперед и повели за собой, как подранка, до самого парка. Михаил пытался объяснить, что ему надо домой, но лыжники почему-то отказались отпускать его, пока не навернут по три круга каждый.

Несмотря на погоду, народу в парке было как на Чудском озере в 1242 году. Взрослые и дети с санками и ватрушками, на лыжах и снегоходах — люди были повсюду, и это вызывало недоумение.

Михаил даже не представлял, что в их городе столько отчаянных любителей вытряхивать снег из штанов и носков.

В итоге, сделав первый круг вместе с лыжниками, он начал ощущать, как силы покидают его вместе с по́том. Понимая, что достаточно согрелся, Михаил хотел было уйти, но тут услышал сакраментальное:

— Лыжню!

Засуетившись, он попытался обернуться, сойти с дистанции, взлететь на месте, но вместо этого повалился в сугроб с грацией падающей сосны.

— О, это вы! А как же ошибка пятнадцатилетней давности? — сверху на него смотрела та самая девушка с остановки.

— Решил воспользоваться вашим советом, — отряхивая снег, сказал Михаил. — А здесь сам не знаю, как оказался. Миша, — протянул он лыжную палку для приветствия.

Девушка помогла ему подняться, представилась Ангелиной и предложила вместе пройти еще круг. На этот раз Михаил решил не упускать шанс. К тому же он не знал, как сойти с лыжни, и переживал, что будет кружить тут до весны.

— Так вы не помните, как делали заказ? — спросила Ангелина, когда они остановились у ларька с горячими напитками.

— У меня бывает. Захочется чего-то резко — и не могу себе отказать. А потом, как правило, быстро перегораю.

— С девушками у вас так же? — в шутку спросила Ангелина, дуя на какао.

— Ну… тут скорее наоборот. Я жене надоел. Сказала, что стал примитивным. Ничем не интересуюсь и ничего не хочу.

— А это так?

— Возможно, — пожал плечами Михаил и отхлебнул чай из стаканчика. — Сегодня вообще ситуация из ряда вон. Даже не представляю, при каких других обстоятельствах я бы встал на лыжи.

Вечерело. Солнце уже клевало носом и собиралось на боковую. Надо было ехать домой.

— Значит, вам повезло, что вы не выбрали деньги. Если вдруг вам завтра напишут с «Барабаны.ру» и предложат забрать установку — позвоните, я давно хотела начать брать уроки.

Ангелина продиктовала свой номер и проводила Михаила до остановки.

Автобусы ожили и снова развозили в своих нагретых печками салонах людей по домам, по гостям, а некоторых — на работу.

Дома Михаил чувствовал приятную усталость. Хотелось принять душ и уснуть. Но перед этим он решил зайти на сайт «ЛыжиВсем» и оставить гневный отзыв. Однако, как ни старался, не нашел его. Тогда он проверил почту — письмо тоже исчезло.

— Чертовщина какая-то, — пробубнил Михаил, копаясь в папках «входящие» и «спам». — Ладно, будем считать, выкрутились, — махнул он рукой и пошел в душ.

Лыжи Михаил решил выставить на продажу завтра, а потом пригласить Ангелину на кофе и объяснить, что спорт — это не для него, но у них наверняка найдутся другие общие интересы.

Утром, перед тем как собираться на работу, он выглянул в окно и понял, что ночью снег валил с утроенной силой. Это было видно по засыпанной снегом снегоуборочной машине, застрявшей посреди проезжей части. Взглянув на лыжи, Михаил тяжело вздохнул и начал обуваться в специальные ботинки.

«Не хотите сегодня вечером снова встретиться в парке у ларька?» — написал он Ангелине в обед.

Это была очень длинная и очень снежная зима.

Приглашаю всех в свой телеграм канал, где я не только публикую рассказы, но и делюсь новостями о выходе книг и концертах https://t.me/RaynAlexandr

Александр Райн