Что-то я боюсь, что конкурс "Мисс вселенная"
Что-то я боюсь, что конкурс "Мисс вселенная" может стать причиной крупнейшей бабской драки в истории галактики. Если вдруг какая-нибудь дочь президента планеты Кеплер 62 е в созвездии Лиры о нем узнает и возмутится , что ее не пригласили. Она закинет пост в межгалактический Фейсбук и хана, Землю атакуют космические корабли со стразами, пилотируемые разъяренными инопланетными содержанками с типа естественными щупальцами без силикона.
Яндекс картинки
Женский страх
Женщины, которые боятся мышей
Регулярно, читая на Пикабу комментарии к постам о мышах/крысах, вижу мнение, что боязнь женщин перед этими малютками сильно преувеличена. Что женщины грызунов не боятся от слова «совсем», а даже любят, готовы холить и лелеять.
Я, действительно, знаю множество женщин, которые не боятся этих милых созданий, и, более того, разводят их как заводчики.
Но есть и патологические трусихи. Несколько историй про тех, кто боится.
История первая. «Мышка бежала, хвостиком махнула…» и весь мир услышал.
Моя сестра панически боится и мышей, и крыс. Достаточно что-нибудь похожее на мышку бросить в коридоре, и она до вечера будет сидеть на табуретке, даже не подходя к этому предмету: «Мышь!!!». На уборке картошки мы всегда точно знаем, что она напоролась на мышиное гнездо, да и соседи на километр в округе могут слышать этот (ультра)звук.
История вторая. «Мышь!!!», три сантиметра размером.
В одной из компаний, где я работал директором, вечером разбираем что-то за экраном компьютера. Я по центру, справа финансовый директор - женщина, немного моложе меня , слева - главный бухгалтер, женщина, немного постарше. Спокойно обсуждаем решение какой-то проблемы. Как вдруг… Я думал, что у меня мозг вытечет через уши. Синхронный стереосигнал с громкостью взлетающего истребителя, но на грани слышимых частот. Оказалось, что они обе увидели мышь, пробежавшую по полу. У обеих женщин стресс от увиденного был нешуточный. А у меня стресс был от услышанного, я еще пару дней не мог нормально слышать.
Но на этом история не закончилась. На следующий день зовет меня в нашу «столовую» другая сотрудница и показывает, что она «не нарочно» убила мышку. И показывает: лежит мышка размером меньше вилки от электрочайника, а рядом та самая вилка. Оказалось, сотрудница чайник из розетки выключила, и просто отпустила вилку, которая упала прямо на мышку. Вот таку-у-у-усенькая мышка стала причиной стресса у трех взрослых людей.
История третья. «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным…».
Работал я коммерческим директором в организации, головной офис которой располагался в полуподвальном помещении. В офисе регулярно проводили дератизацию, мышей и крыс травили.
И вот, после очередной обработки приходит ко мне (а к кому же еще, в женском то коллективе?) сотрудница с информацией, что у нее по кабинету бегает здоровенная крыса. Я сначала не поверил: ни визгов, ни паники, никто по столам не прыгает. Оказалось, что она еще никому не сказала, сразу ко мне. А сама их боится, но не до паники.
Конечно, не мое дело, но больше некому. Пошел проверять. Захожу в кабинет, а там большая (граммов на 300-400) бурая, похоже, что укуренная, крыса бегает. Кидается на мебель и на меня. Шатает ее из стороны в сторону. И убегать или прятаться она даже не думает. Накрываю ее корзиной для бумаг, ограничивая перемещение, и ищу, чем бы придушить. На руках нет перчаток, и в руках ничего. Нахожу дырокол (это было еще до широкого распространения степлеров). Прижимаю крысу в районе шеи.
Трупик беру за хвост, показываю хозяйке кабинета, что проблема решена. Несу ее (крысу, конечно, а не хозяйку кабинета) за хвостик выбрасывать в мусорный контейнер, пряча от окружающих. Но у самого выхода одна из сотрудниц все-таки увидела мой груз, и я услышал уже знакомый (ультра)звук. Самое интересное, что во всех кабинетах, даже закрытых, где никак не могли видеть ни меня, ни мою ношу, нашлись те, кто этот визг поддержали своим. И некоторые даже залезли на стулья и столы.
В результате рабочий настрой всего офиса сбит. Возвращаюсь в офис. Генеральный вызывает меня, и я получаю выговор и лишение премии «за то, что нарушил работу всего офиса тем, что показывал женщинам дохлую крысу».
История четвертая. В которой нет мышей.
В одной из организаций, где я работал, женщина - заместитель директора очень боялась мышей. Достаточно было кому-нибудь в соседнем кабинете поскоблить по стене, как сразу вызывает замдиректора меня и требует травить мышей.
Договор на дератизацию у нас есть. Оформляю вызов. Приходит специалист, рассыпает отраву. Убирает рассыпанную ранее, к которой никто даже не притронулся. И только вид рассыпанной отравы успокаивает нервы молодой еще женщины, расстроенные ожиданием встречи с мышкой. При том, что за время моей там работы, мыши ни разу не появлялись.
Гипноз или нет?)
Всем трям)
Работал в охране одного медучреждения,и был в смене один мужчин со странностями как по мне. Официально имя при рождении дали Эдик ему,но в смене его все звали Эдмундос(за время работы заработал на это имя).
Просто одно утро из многих.
Только прилёг после ночного дежурства. Влетает в комнату Эдмундос,глаза горят,слегка потряхивало его,шебуршит бесконечно по комнате. В целом для него это было обычное состояние. Хотел его выставить уже. Но решил сначала узнать у него, с чего он такой возбуждённый.
И тот мне поведал причину своего поведения.
Дежурство ночное подходило уже к концу,он уже готовился к сдаче-приему. В это же время подходит к нему медсестра дежурная. И заводит разговор ниочем на общие темы плавно переходя к интимным темам.
И тут она начинает ему откровенно так жаловаться,что мол с этой работой никакой личной жизни,и мужика давно нет....И всё это глядя ему в глаза не отрываясь.
Он говорит,чувствую,что будто в обморок ухожу и не могу двигаться. В чувство говорит привёл телефонный звонок. А перед глазами у него она уже дверь в комнату закрывала и халат с себя сняла) Ему говорит стало страшно и он вышел в окно буквально с места))) Благо первый этаж, ничего не сломал))
Дежурная сестра не пенсия) лет 25,норм фигура и лицо,но она его выше и здоровее раза в два))).
После этого он открещивался от этого поста как мог,куда угодно был согласен пойти, только не туда))) Видимо,он всё-таки не всё мне рассказал)))
Джон Коннолли. Гостиница в Шиллингфорде
В Шиллингфорде с давних пор стоит гостиница. В прежние времена на перекрестье дорог здесь лежала деревня – дорог теперь уже второстепенных, но когда-то в этой части страны они были главными артериями с севера на юг и с востока на запад. И деревня выросла тогда до размеров городка.
С приходом эры шоссейных дорог городок утратил свою былую значимость, но настоящий похоронный звон по Шиллингфорду раздался тогда, когда простор здешних полей вслепую прорезали полосы бетонных автострад, портя, губя, а в итоге и хороня последний источник местных доходов за постой и пансион. Гостиница, ныне забытая, сонно громоздилась на невысоком холме, в полумиле от восточной окраины городка, эдаким реликтом былого века. Лишь деревянная вывеска, почти полностью съеденная сыростью и гнилью, указывала проезжему путнику, что некогда здесь можно было поесть и отдохнуть перед тем, как возобновить свое странствие по жизни.
Но если б у того условного путника было время взойти по заросшей дороге на тот холм, он бы неминуемо заметил в том старом каменном здании нечто странное: легкий запах гари, до сих пор витающий вокруг; почернелость стен, а еще рваную, опаленную по краям дыру в черепичной кровле. И возможно, по большому-то счету, конец гостеприимству той гостиницы положили не автострады. Поскольку есть еще одна версия. Если слушать местную молву, то можно узнать, что пожар, погубивший шиллингфордскую гостиницу, был не случайным, а преднамеренным, хотя даже самые хваткие из следователей затруднились бы собрать свидетельства, достаточные, чтобы возложить вину за происшествие на кого-нибудь конкретно. На деле в ночь пожара гостиницы там присутствовало множество народа, так что ответственность за случившееся можно оправданно назвать «коллективной».
Обратите внимание на слово «ответственность». Именно «ответственность», а не «вина». Никто так и не почувствовал в себе вину за гибель гостиницы в Шиллингфорде, и ни у кого на лице не мелькнуло даже тени сожаления, когда здание гостиницы вместе со своим хозяином объялось пламенем. Разумеется, делом тогда занялась полиция при содействии местного констебля, который, как позже выяснилось, способствовал не столько расследованию, сколько вынесению вердикта о том, что смерть хозяина гостиницы Джозефа Лонга наступила-де в результате несчастного случая.
Спрашивается, а за что ему была уготована такая участь? Это, к сожалению, другой рассказ, а потому распространяться о том мы здесь не будем. Ограничимся лишь упоминанием, что в округе здесь исчезло несколько молодых женщин, а подозрения насчет этого сходились на хозяине заведения. Обвинить его в чем-либо не было достаточных улик, да и тел никто не обнаружил. При этом, однако, говорилось, что многие голодные с дороги путешественники нахваливали мясные пироги мистера Лонга, акцентируя, что вкус у них хотя и несколько специфический, но не лишен приятности. Мистер Лонг, принимая похвалу с улыбкой скромности, объяснял, что готовит те пироги сам на гостиничной кухне. С другой стороны, вегетарианцы находили его меню несколько однобоким (кто-то с толикой черного юмора однажды заметил: овощей в тех пирогах небогато, знать, они нашпигованы вегетарианцами).
Вся деятельность здесь была, по сути, сосредоточена в одних руках. Джозеф Лонг сам заправлял в пяти небольших номерах кровати, а грязное белье отдавал в деревню женщине, которая трижды на неделе возвращала его безупречно чистым и накрахмаленным. Когда-то Лонг был женат, но рассказывал, что с женой им не пожилось и она впоследствии оставила его, перебравшись во Францию. Но, опять же, местная молва нашептывала, что та жена была известной ублажительницей постояльцев, и муж покарал ее за неверность, избавившись от останков в ванной (слышали, как один гость из третьего номера подметил, что ванна там в щербинах, подозрительно напоминающих кислотные ожоги).
Итак, гостиница погибла в пламени, а с ней погиб и Джозеф Лонг. Вскоре, что интересно, начал вымирать и городок: молодые из него уезжали, а старики оставались, доживая свои дни по заведенному шаблону «из дома в лавку, из лавки в церковь, из церкви на погост» и обретая там, наконец, свое последнее пристанище. Освещенных окон в Шиллингфорде горело совсем немного, а еще меньше уличных фонарей, и те проезжие, которым выпадало счастьице преодолевать в нем единственную разбитую главную улицу, нередко чувствовали тревожный мандраж от зловещей унылости этого места. И вот в последние годы уходящего века на Шиллингфорд вдруг нежданно-негаданно свалилась удача, которой ему так недоставало. В пяти милях к западу, близ городишки Морнингдэйл, стал строиться парк аттракционов с головокружительными американскими горками и качелями-каруселями, вызывающими тошноту. Дорогу между Морнингдэйлом и автострадой починили, а поскольку единственным населенным пунктом на маршруте был Шиллингфорд, то благ перепало и ему. Помимо шоссе, здесь отстроили старые и возвели новые дома; открывались и магазинчики в надежде поднажиться на местной и выездной торговле.
Гостиницей заинтересовался некто Винсент Пенни. Он купил ее и отреставрировал, а на торжественное открытие пригласил обывателей на бесплатные коктейль и тарталетки. Шиллингфордцы, не упускающие случая поживиться неважно чем, лишь бы на дармовщину, дружно стянулись на праздник и причастились щедротам мистера Пенни. Праздник длился ровно столько, на сколько хватило подносов с тарталетками; после этого сельчане проворно разбрелись и уже никогда больше не возвращались. Этот краткий визит лишь подтвердил их убежденность, что с шиллингфордской гостиницей что-то неладно, и никакие ковровые покрытия, обои и деревянная опанелка ее уже не спасут.
Сложилось так, что, пока Шиллингфорд постепенно богател, вложения мистера Пенни как по злому року себя не оправдывали. Летние месяцы оставили его в легком минусе, а зима этот минус сильно удлинила и ужирнила. Пять номеров над пабом полностью никогда не бывали заняты, а те мимолетные постояльцы, что случались, жаловались на скверные запахи и проблемы с розетками, которые при включенных горячих кранах вдруг начинали плеваться грязной водой. Через два года после открытия Винсент Пенни решил в покрытие убытков выставить гостиницу на продажу, полагая, что при надлежащей ценовой планке у него этот объект с руками оторвут. Но не тут-то было. Когда стало ясно, что «горячих» покупателей ждать неоткуда, мистер Пенни гостиницу закрыл и отъехал в Испанию. Вопрос продажи он поручил своим стряпчим, которые быстро понизили его до рейтинга неликвида, где он и окопался в самом низу без надежды оттуда выбраться, особенно после еще одного пожара (на этот раз явно рукотворного и, по всей видимости, связанного с семейством Пенни и его желанием заполучить страховку), который вернул гостиницу в ее первоначальное почернелое состояние.
***
Шел двенадцатый час промозглой ноябрьской ночи, когда Адам Тил оказался на некогда редкостно гнетущей главной улице Шиллингфорда, теперь, с появлением здесь пары связанных с туризмом контор, преобразившейся до умеренно унылой главной улицы. Рядом на пассажирском сиденье машины лежал весьма потрепанный и крайне устаревший путеводитель по этой местности, доставшийся Тилу в наследство от предшественника, мистера Ормонда. Тил был, можно сказать, редчайшей из редких птиц – страховым агентом с совестью, что означало, что он более популярен среди клиентов, чем у начальства, – расклад, приведший к его переводу из Лондона в сельское захолустье, чтобы он там продавал не столь губительные страховые полисы контингенту, держащему свои деньги в коробках из-под печенья среди крошек и катышков мышиного помета.
Но как подчас бывает у людей, могущих гордиться какой-нибудь конкретной добродетелью, у Тила для баланса имелся и вполне конкретный порок. Он был, деликатно выражаясь, «ходок» и пришел по жизни к выводу, что работа иногда дает ему возможность потворствовать своим слабостям в виде анонимных амурных связей. Тил был неженат, а потому свои заигрывания полагал сравнительно безобидными, а свою добросовестность в работе считал своеобразной индульгенцией от симптомов морального разложения.
Между тем сегодняшний день сложился для него неудачно, с минусом, а таких неудачных, с минусами, дней выросла уже целая цепочка, которая висела на шее и тянула ее, как ярмо. Сейчас он был уставшим и голодным, а путеводитель информировал, что единственное на тридцать миль место, где можно поесть и приткнуться на ночлег (отели парка аттракционов не в счет), располагается в Шиллингфорде – не то мелком городке, не то большой деревне.
Следуя указаниям в буклете, Тил довольно скоро подъехал к извилистой дороге с полуистлевшим знаком. Ухабистая грунтовка шла через густой лес и наконец привела к небольшой гостинице, где в нижнем этаже горел свет, а наверху, в номерах, отчего-то нет. Тил припарковал машину, подхватил с заднего сиденья дорожный саквояж и, подойдя, громко постучал в дверь. Через какое-то время в скважине замка изнутри заворочался ключ и дверь отворилась, явив взору небольшой очаг с догорающими дровами, три сдвинутых вокруг него кресла, а справа конторский стол с пятью углублениями в стенке, в четырех из которых висели ключи с номерными бирками, похожими на гирьки. Ключ от третьего номера отсутствовал.
Из-за двери не мигая смотрел мужчина. Ростом он превосходил Тила примерно на фут, а лицо ему наполовину скрывали черная борода и всклокоченные волосы. Поверх ночной сорочки на нем было накинуто пальто, а ноги босы и покрыты грязевой коростой. Вид, что и говорить, странный. Тем не менее гостя он встретил вполне приветливо.
– Входите, входите, – захлопотал он. – Рады, душевно рады вашему визиту.
Тил вошел, и хозяин гостиницы поспешно закрыл за ним дверь.
– Вы во втором номере, – без обиняков объявил он и вручил Тилу ключ с пронумерованной биркой.
– А… зарегистрироваться? – спросил растерянно Тил.
– Нет никакой нужды, – махнул рукой хозяин. – Вы у нас единственный гость, к тому же час поздний. Поднимайтесь-ка лучше к себе в номер, а вся эта бумажная волокита потерпит до утра.
Страховой агент не возражал. Следом за хозяином гостиницы он поднялся на второй этаж, где ему был предоставлен просторный, хотя и довольно аскетично обставленный номер. Основное убранство составляли двуспальная кровать, пошарпанное кресло и платяной шкаф таких габаритов, что вполне мог бы вместить реквизит небольшой гастролирующей труппы. Из спальни открытая дверь вела в санузел с ванной и рогатой подставкой душа, унитазом и здоровенной раковиной. Справа от раковины была еще одна дверь – по всей видимости, в соседний номер. Опять же странно. Тил потрогал дверь, но она была надежно заперта. Ключа в скважине не было.
– Спокойной ночи, мистер Тил, – пожелал с порога хозяин, а предвкушающий уют теплой постели гость был настолько благодарен, что даже не подумал спросить, откуда хозяин гостиницы знает, как его звать. Вместо этого он попросил чего-нибудь поесть, и ему были обещаны большой чайник чаю и блюдо с хлебом и сырным ассорти.
– Пироги, к сожалению, кончились, – неловко пояснил хозяин. – Ингредиентов нет. А взять негде.
На этом он ушел собирать для гостя нехитрую трапезу. Тил приготовился укладываться и уже на ногах клевал носом, когда снаружи звякнул поднос, а в дверь легонько постучали. Когда Тил открыл дверь, хозяина там не было, но ждали еда и металлический чайник со струйкой пара. Тил пожевал хлеба с сыром, осилил чашку чая с молоком и раскинулся на кровати.
***
Меньше чем через час Тил проснулся от звуков, доносящихся из номера, что слева. Впечатление такое, что кто-то двигал там мебель – надо же, наградил бог гостями по соседству. Возможно, кто-то прибыл в гостиницу вскоре после него и сейчас располагался на ночлег, но нельзя же вот так, среди ночи, устраивать у себя тарарам с перетаскиванием мебели! Надо разобраться.
В одной пижаме Тил выбрался из кровати, открыл дверь и вышел в коридор. Подойдя к третьему номеру, он резко постучал в дверь. Шум там тотчас стих, а Тилу показалось, что с той стороны двери он слышит приближение шагов, мягких и влажноватых, как будто человек был после ванны. Дверь не открылась, но было ясно, что новый постоялец чутко вслушивается с той стороны дверной панели.
– Послушайте, – строго сказал Тил. – Шумите, пожалуйста, потише. А то людям спать мешаете.
Ответа не последовало. Тил, решив больше не изливать душу, громко вздохнул и собрался возвратиться в свою комнату, но тут вдруг поскользнулся и едва устоял на ногах. Кое-как удержавшись за стену, он глянул вниз и увидел какую-то прозрачную вязкую субстанцию, липнущую к подошвам. По консистенции она напоминала обойный клей, только пахла несравненно хуже. Попытка прояснить, откуда жидкость взялась, показала, что она натекает из-под двери все того же третьего номера. Осторожно попятившись, Тил, счищая жидкость, вытер ступни о коврик. Затем, озадаченный и с тяжелой душой, он возвратился в свой номер и заперся на ключ. Смыв остатки субстанции под головкой душа, он снова лег. Больше звуков из третьего вроде не доносилось, и через какое-то время Тил начал наконец снова погружаться в сон.
Но глаза распахнулись сами собой. Через секунду-другую он распознал звук: он был тише, чем прежде, и напоминал ночной воровской шорох, как будто бы тот, кто его производил, остерегался быть обнаруженным. Сначала сработка замка, затем тихое поскрипывание двери. Тил посмотрел на дверь своего номера, но та была заперта. Тогда свое внимание Тил перевел на санузел. Его дверь тоже была закрыта, но что-то там крадучись двигалось по кафельному полу. Ноздри начинал тревожить запах – похоже, тот же, что исходил от субстанции, вытекавшей из соседнего номера. Надо что-то делать!
Тил вскочил с кровати и, не подыскав более сподручного орудия, вооружился медной лампой с прикроватного столика, выдернув для этого штепсель из розетки. На подходе к закрытой двери санузла в горле у Тила пересохло, руки дрожали.
– А ну-ка ты, там! – сказал он, отрадно подмечая, что голос у него, в отличие от рук, не дрожит. – Учти, я вооружен. А ну-ка марш к себе в номер, иначе мне не остается ничего, кроме как позвать хозяина гостиницы или еще хуже: я займусь этим сам и водворю тебя на место. Ты понял?
Что-то теплое и липкое коснулось ступней, и Тил поспешно отшагнул, чтобы не угодить в лужу все той же вязкой жидкости, которая медленно натекала из ванной. Незримое присутствие ударило изнутри по двери, заставив ее содрогнуться, и Тил против своей воли парализованно наблюдал, как медленно пошла книзу дверная ручка. Отбросив лампу, он ухватился за нее и что было сил повернул кверху. Из замочной скважины скользкими соплями потекла прозрачная жидкость, и ладони от нее тоже сделались скользкими. С губ у Тила сорвался крик, и он заголосил:
– Эй, на помощь! Помогите, кто-нибудь! Кто-то ломится ко мне в комнату!
Но никто не отзывался. Присутствие по ту сторону двери жестко дернуло ручку, едва не выкрутив ее у Тила из рук. Он ухватился снова, крепко, как только мог, а сам медленно пригнулся. Осторожно, чтобы не заполучить на лицо этого клея, он приблизил свой правый глаз к замочной скважине.
Вначале не было видно ничего кроме мутной белизны – видимо, субстанция запечатала скважину наглухо. Но затем белизна колыхнулась, и Тил краем глаза ухватил обожженную плоть, сырую от липкой слизи, серо-зеленые ноги в трупных пятнах и разбухший от газов живот. В форме, в том, как это тело двигалось…
Видно было, что это женщина. Или что-то, напоминающее женщину. Внезапно существо по ту сторону двери прекратило свои попытки ворваться в его спальню. Секунду в комнате стояла струной натянутая тишина, после чего муть белизны сошла и в скважине отчетливо проглянул один черный глаз с красной, как жаркий уголь, оболочкой зрачка. Глаз сузился. Тил услышал сдавленный, похожий на скрип вздох, и глаз исчез. Послышался влажный звук, смежная дверь закрылась, и все смолкло.
Дыхание вышло из Тила с придавленным стоном. Руки с побелевшими костяшками продолжали сжимать дверную ручку. Медленно-премедленно он ослабил хватку и еще раз заглянул в скважину. Удостоверившись, что в санузле никого нет, он тихо открыл дверь, ухватил с придверного табурета ключ и запер дверь снаружи. От двери он отступил, чувствуя, как коврик под ногами противно чавкает от выделений той женщины.
Дверь в номер была сейчас слегка приоткрыта. Он теперь не помнил, запирал ли ее после своей отлучки в соседний номер. Может, он просто ее закрыл, а задвижка как-то не задвинулась. Она безусловно была заперта, когда женщина в ванной вынудила его вскочить с постели, но, может, та его возня у санузла встряхнула половицы и даже стены, и из-за этого она открылась. Тил вернулся к двери в номер и на этот раз надежно, с проверкой, ее запер. Здесь ковер тоже был мокрый, то ли от его отлучки в третий номер, то ли от чего-то ему неведомого. Внутри глухой волной росла паника, и Тил старался ее перебороть. Он потянулся к выключателю, но единственный свет в номере исходил от двух прикроватных ламп, из которых одна сейчас валялась возле санузла; зато другая стояла на месте. Вслушиваясь в тишину, Тил сознавал, что номер его все же, слава богу, пуст. Из мебели здесь всего лишь кровать, кресло, две тумбочки с лампами…
И огромный шкаф, который сейчас находился у него за спиной. Тил медленно попятился к кровати. Дотянувшись до лампы, он щелкнул выключателем, и комната успокоительно наполнилась тихим оранжеватым светом. Шкаф был наполовину погружен в тень, но и при этом различалось, что одна из трех его дверей приоткрыта. Никаких звуков или шорохов изнутри не доносилось, но Тил был уже на пределе; к тому же грызло подозрение, что, вместо того чтобы вытеснить ту нежить из своего номера, он каким-то образом умудрился запереть ее здесь вместе с собой.
Нога задела за край кровати. Не в силах отвести взгляда от шкафа, он только через минуту осознал сзади на ногах что-то мокрое и услышал, что с постели на пол что-то капает. Сзади на матрасе шевелилось нечто влажное. Тил медленно повернул голову и разглядел под одеялом силуэт женщины. Рассыпающиеся седые космы облегали пожелтелый череп. Тело покрывал налет густой слизи (в уме мелькнул образ тающего на сковороде сала).
Женщина плавно приподняла и откинула одеяло, приглашая с собой возлечь. К Тилу она лежала спиной, и он мог видеть на ней открытые бескровные шрамы и язвины зарубцованной обожженной кожи. Руки были повреждены не так сильно, а из пальцев росли длинные, перевитые как штопоры ногти. Женщина медленно повернула голову, и стало ясно, что сравнительная сохранность рук с лихвой перекрывается повреждениями на лице. Взгляд боязливо охватывал проступающие кости, сухожилия и зубы, открытые донага отсутствием спаленных губ. Зубы разомкнулись, и их остатки дразняще лизнул черно-лиловый язык.
Тил издал вопль. Ринувшись к двери, он полоумно топтался там, силясь повернуть замок в скважине. Слух улавливал, как сзади с кровати слетает одеяло и с влажным причмокиванием становятся на пол ноги. Пальцы Тила возились с ключом, но им мешала отчаянная дрожь. Наконец он все-таки совладал с замком. Распахнув дверь, Тил вылетел в коридор, забыв про саквояж и про одежду, в три прыжка соскочил с лестницы и мимо тлеющего очага вынесся в ночь. Слышалось, как сзади, за спиной, кто-то скользит вниз по ступенькам на животе, как какая-нибудь гигантская белая пиявка, но Тил не обернулся. Машина так и стояла во дворе, но ключи от нее остались в номере.
Не сбавляя темпа, Тил скрылся в объятиях черной ночи.
***
Наутро его, рыдающего в придорожной канаве, нашел один фермер. Вызвали полицию и с трудом, не сразу, но все же вытянули из Тила рассказ о происшедшем. Нашли машину: она так и стояла возле обгорелых останков гостиницы. На переднем сиденье лежал саквояж, ключи были в зажигании. Вывод напрашивался сам собой: мистер Тил подъехал по дороге к гостинице, выяснил, что она не работает, и решил заночевать на заднем сиденье своей машины. То, что он был переодет в пижаму, истолковали экстравагантностью характера, а то и приемом чего-нибудь веселящего.
Страховой бизнес мистер Тил вскоре после этого оставил. Перед уходом он дал своим работодателям два совета. Городок Шиллингфорд следует рассматривать как пункт, напрочь лишенный страхового потенциала, а путеводители, выдаваемые для разъездов страховым агентам, следует тщательно отредактировать. Он также заявил, что продажей полисов отныне заниматься не будет, и зажил жизнью затворника, до конца дней своих пребывая в уютном половом воздержании.
Гостиница в Шиллингфорде стоит и поныне. Она все так же закрыта. А может, и открыта: кому как повезет.
Автор - Джон Коннолли
Двойные стандарты
Увидел пост про мышь и вспомнил одну историю.
Захожу в кабинет и вижу как на меня уставились две пары испуганных женских глаз. Глаза эти принадлежат двум моим коллегам, женщинам. Далее Ж1, Ж2 и Я.
Ж1: ТАМ МЫШЬ!!!!!
Я: Где?
Ж1: ВОН ТАМ В УГЛУ!!!
Ж2: СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ!!!
Медленно подхожу к углу, действительно мышка, забилась в угол.
Беру корзину из под мусора. Аккуратно, чтобы не спугнуть, кладу корзину перед мышью. И топаю погромче. Мышь ломанулась по прямой, прямо в корзину.
Все. Возмутитель спокойствия задержан и помещен на дно корзины. Правда были попытки побега, путем карабканья по стенке, но стоило мне пару раз встряхнуть корзину, как мышь отказалась от своих замыслов.
Я: Так, куда мне ее теперь деть?
Говоря это, я приближаюсь к напуганной части кабинета, пытаясь показать им содержимое корзины.
Ж2: АААА, УБЕРИ ЕЕ!!!
Ж1: ИДИ СМОЙ ЕЕ В УНИТАЗ!!!
Ж2: ДА, СМОЙ ЕЕ В УНИТАЗ!!!
Я: Как-то это жестоко, может ее деревяшкой лучше пристукнуть? Быстро и без мучений.
В этот момент на меня начинают смотреть две пары округлившихся от возмущения женских глаз. И главное испуг как рукой сняло.
Ж2: Как это пристукнуть?!
Ж1: Не нааадо!
Я: Да я и не собирался, но делать то мне с ней что?
Снова пытаюсь им показать мышь, испуг немного возвращается.
Ж1: УБЕРИ ЕЕ!
Ж2: ДА СДЕЛАЙ ТЫ ЧТО-НИБУДЬ!
Я: Ладно, пойду на улицу ее выкину.
Иду на улицу. Попутно вспоминаю возмущение Брюса Уиллиса, когда он в Криминальном чтиве возвращался за часами и негодовал, как его подруга взяла всякую херню, а часы забыла. Почему-то у меня такая ассоциация была.
Выхожу я на улицу, прохожу через парковку. Иду и затылком чувствую как на меня в окно смотрят две пары, подозревающих недоброе, женских глаз.
На газон у парковки мышь выбрасывать не стал, чтобы она в чей-нибудь движок еще не забралась, погреться. Пришлось переходить через дорогу и идти к берегу канала. Как назло еще дождь пошел.
При этом поглядываю на мышку. Та живая, но не активная, как-будто уже потравленная и доживающая последние мгновения, в этом бренном мире.
Наконец дошел до берега и выпустил мышь в траву.
Дождь тем временем и не думал заканчиваться. Как итог, пока возвращался назад, хорошо так промок.
Захожу в кабинет, на меня смотрят две пары недоверчивых женских глаз.
Ж2: Где она?
Я: В траву, у канала выпустил
Ж1: Там же дождь!
Ж2: А если ее чайки заклюют?!
Меня это зверолюбие уже начало утомлять и я слегка разозлился.
Я: Бл... мне ей домик пойти построить?!... Откуда она вообще взялась?!
На меня начинают смотреть две пары обиженных женских глаз.
Ж1: Из коридора забежала
Я: И что надо сделать?! В управляющую компанию звонили!? Какого хера у них мыши по коридору бегают!?
Ж2: Сейчас позвоню, скажу что надо потравить их.
Я: А ты в курсе, что мыши гнездами живут и далеко от гнезда не уходят?
Ж2: Нет.
Я: Соответственно, где-то рядом очень много родни этого мыша, понимаешь к чему я клоню?
Ж2: Сейчас я до управляющей компании схожу. Наеду на них, чтобы потравили как можно быстрее.
Вечером того же дня.
Ж1: Ты действительно мышь хотел убить? Онажеживая!
Ж2: Это жестоко!
В этот момент на меня укоризненно смотрят две пары женских глаз.
Открываю Википедию и зачитываю в слух следующее:
Домовая мышь приносит некоторый вред зерновым культурам, однако основной ущерб наносит, поедая и загрязняя продукты питания и корма животных калом и мочой, а также портя мебель, электрическую проводку, одежду, книги, о которые мыши точат зубы. Предполагают, что борьба с этими грызунами стала основной причиной одомашнивания кошки. Домовые мыши являются переносчиками многих инфекций, опасных для человека: псевдотуберкулёза, везикулярного риккетсиоза, лептоспирозов, эризипелоида, туляремии, чумы. Ряд инфекций передаётся через их мочу и кал, другие — через кровососущих членистоногих, легко переходящих от мышей к человеку. Недавние исследования показали, что переносимый мышами вирус MMTV (опухоли молочных желез мышей), видимо, способен вызывать рак груди у человека
Я: Мышь паразит и поэтому их травят. И еще насколько я помню. Вы хотели, чтобы я ее в унитазе утопил? Какие-то двойные у вас стандарты жестокости.
В этот момент на меня смотрели две пары ненавидящих женских глаз.
И тут я решаю, подлить масла в огонь и выдаю.
Я: А как говорит википедия, одна из причин одомашнивания кошки, это борьба с грызунами. Так что гоните на меня, гоните на котеек! Ясно!
Следующие три рабочих дня были идеальными. Мои коллеги со мной не разговаривали.
А самое интересное, то что спасибо мне так никто и не сказал.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Про любовь (нет)
Из всего разнообразия прекрасных дам, есть в моей жизни одна выделяющаяся. Назвать ее “моей девушкой” язык не поворачивается, тем более, несмотря на мою похотливость, я никогда не изменяю в отношениях. Наверное это одна из причин почему я не хочу уточнять что же между нами происходит последние пару месяцев.
И вот я лежу в постели с этой красавицей, смотрящей на меня распахнутыми глазами, в которых живет уже привычная для нее обреченность и покорное принятие статуса “любовница”. Ненавижу это слово, мне от него мерзко на душе. Однако именно это слово так точно описывает, то, что между нами происходит, хоть она и единственная девушка к которой хочется возвращаться последние пару месяцев. С ней хорошо, уютно, спокойно, временами так страстно как ни с кем другим. В итоге, смотрю на нее и думаю: “Все, все, вот прямо завтра я с нею встречусь, куплю цветы, а может, чем черт не шутит, кольцо, и предложу, вот точно предложу стать моей девушкой!”
Я вышел от нее утром, и моя решимость была абсолютна. Все время пока был на работе крутил эту мысль и так и этак и не находил изъянов. Вышел с работы, еду в сторону дома, а по мере приближения решимость начинает таять... И вот я у двери своей квартиры, ковыряю замок ключом и внутри, там, где-то очень глубоко, я точно знаю, что ничего ей завтра не скажу и послезавтра тоже... Ну а зачем? И так все хорошо.
И дело не в том, что я не могу сказать что люблю ее, да и при чем здесь любовь? Все мужчины отлично знают, что нет никакой любви на белом свете в 21 веке. Комфорт, привычка, соседство, сожительство, вожделение, куда без него, ну и лидер этого списка - деловое партнерство. Все, это есть и процветает, а вот любви нет. Она потерялась где то в школе, когда ты в первый раз целовал нравившуюся тебе девушку, от чего сердце билось так сильно, будто внутри засел барабанщик из System of a Down, когда в темноте, при свечах, в первый раз занимались любовью, когда ты чувствовал себя самым счастливым человеком на планете, просто гуляя с ней по парку, взявшись за руки.
Нет, поцелуи, секс, свидания, красивые слова, все это осталось, без них девушка не сможет убедить себя, что ей нужен именно этот мужчина, да и мужчина не сможет заполучить ее. Эти странные девушки, они до сих пор зачем-то ещё цепляются за слова и насквозь прогнившую посудину под названием «любовь». Хотя почему «зачем-то»? Понятно зачем. Они ведь тоже прекрасно знают, что её нет, любви этой самой, но им удобнее и комфортнее думать, что она есть, поскольку так куда проще объяснить самой себе, почему она живёт с этим алкашом и неудачником, чем признаться себе, что на самом-то деле ею движет страх одиночества, а одиночество— это как раз то, что нестерпимо для девушки.
И не верьте авторам романов, блогерам и другим известным личностям, воспевающим одинокую и независимую девушку— они врут, причем безбожно. Независимая — это запросто, но одинокая и при этом счастливая? Брехня. Нет, господа мужчины, это страх. Но когда наступает край, когда совсем беда — девушки умеют этот страх загнать внутрь и идут вперед, рискуя всем. А мы? А мы предпочитаем жить с нашим страхом в области отношений с противоположным полом, мы договариваемся с ним. Страх ведь есть не только у них, но и у нас. И наш, мужской, не меньше, чем их, женский, а наоборот, куда больше и позорнее.