а у меня в детстве была еще одна постыдная история, но тут гештальт не закрыть видимо. Дело было в классе 2 примерно. Во дворе мы все носились очень разношерстные по возрасту и учились в разные смены, так что гуляли с кем придется. И вот однажды поздней весной идем мы с соседкой, которая на 4 года меня старше по местному парку и мужик навстречу, эксгибиционист. Я тогда вообще ничо не поняла, а судя по тому, как Надюха дернула в другую сторону и меня потащила , быстро напросился вопрос - а что это было такое ?
Надя мне рассказала примерно, что эта штука у мужчин называется (цитата) : "Хуй" и у нас между ног есть такая штука ( опять цитата):"Пизда" и мужчины любят свой ( цитата)"Хуй нам в пизду засовывать". Моему изумлению не было предела. Я была потрясена до того, что ... придя домой достала свой детский альбомчик для рисования и все нарисовала с обозначениями и подписями, чтоб не забыть. Вот. А мама тем временем, пришла с работы на обед и отправила меня в магаз за хлебом. Ну и придя домой, я застала гневную вопящую на меня мать с моим альбомчиком в руках.
Ну что тут сказать - я ведь ничего не поняла тогда вообще, просто для меня это было как слон, лазающий по деревьям. Мать притащила бельевую палку, ну такие которыми защипывали и переворачивали белье в бачках для кипячения и отпиздили меня ей до безобразных страшных гематом. Но самое обидное и ужасное для меня было то, что она презрительно кривила рот и говорила : "Ты не девочка, теперь ты ЖЕНЩИНА!". Столько грязи было в этом слове "женщина" для нее, а для меня столько жуткой обиды - неужели я теперь такая же старая и противная как все мамины подруги и наши соседки. Меня долго мать называла "женщиной", несколько лет. Потом, став взрослой, я поразилась, как же можно было вселить комплекс неполноценности в собственную дочь по самой важной женской теме в принципе. Всем удачи, любите своих детей, не обижайте по пустякам )
И, будучи 10-летним мальчишкой, имел те же увлечения, что и мои сверстники. В частности, коллекционировал солдатиков.
Это я говорю для тех, кто не в курсе, а для посвященных скажу: не каких-то там абстрактных солдатиков, а «ковбойцев» и «индейцев». Те, кто так же, как и я, брал приступом и едва не крушил детские магазины, когда туда наборы таких фигурок привозили (по одному в руки), – меня поймут.
И вот эту-то драгоценную коллекцию, частью приобретенную, частью выменянную – я отдал Роме Махову, родители которого часто были в «загранках», в обмен на нечто загадочное и, на мой взгляд, более ценное. (Рома долго меня обхаживал, предлагал то и это, пока, наконец, не нашел ко мне подход).
- Ладно, не хочешь часы. Не хочешь модельные машинки. Но у меня есть Веселые Человечки!
- А что это?
- Давай покажу…
Это были фотокарточки, не очень, прямо скажем, хорошего качества, где тоже были фигурки – мужчины и женщины, в разных позах. Догадываетесь, что это было? Для тех, кто не в теме, снова напомню – это был Советский Союз, где, конечно, ходили порнографические карточки, но для 10-летнего ребенка иметь сборник поз Камасутры (вполне невинных, по нашим временам) было одновременно и удивительно, и опасно, и – как бы это сказать? – либерально-прогрессивно.
Скажу тут на полях, что я, конечно, прозрел будущее – мне бы быть брокером и на бирже играть – спустя лет 5 «ковбойцы» и «индейцы» появились везде, а вот «Камасутра» еще долго оставалась под запретом.
Зачем мне были эти карточки? Очень просто: я хотел, чтобы у меня была девочка. Не то, чтобы я собирался с ней попробовать все то, что было там изображено (я тогда о таком не думал), а просто представлял себе: покажу ей, что у меня есть, и она скажет: «Слава, давай с тобой гулять?». И мы будем с ней гулять. Была у меня одна на примете, веселая отличница, не чета этим дурам, моим одноклассницам.
И надо же, когда я в очередной раз проявил к ней мужской интерес, ударив ее портфелем, эти карточки выпали – и рассыпались! И как назло, неподалеку оказалась классная руководительница, Антонина Егоровна!
Она молча собрала мое сокровище.
- Золотова, в класс. К…н – за мной.
И – последовал допрос.
Причем Антонина Егоровна вопрошала меня, держа стопку карточек на отлете, как будто это была пробирка со смертельным вирусом, и одновременно склонившись надо мной, как горгулья – с выражением лица, которого я никогда у нее не видел: какая-то смесь растерянности, стыда и гнева.
Мои родители, которых она вызвала днем спустя, тоже обнаружили смешанные чувства: мама покраснела до корней волос и старательно отводила глаза от срамного предмета, а отец, с веселым недоумением и, казалось, с каким-то сожалением смотрел на карточки, не в силах, кажется, оторвать взгляд.
- Где ты их взял?
- Нашел.
Как бы мне страшно ни было, чем бы меня ни пугали, Рому Махова я не выдал. И дальше Антонины Егоровны дело не пошло.
Но дома меня ожидало продолжение. Мама провела со мной воспитательную беседу (никакого рукоприкладства, в нашей семье это не было принято) – что-то среднее между нравоучением и политинформацией. И сделала знак отцу.
Отец закрыл дверь в комнату, сел напротив, и, с тем же новым для меня выражением лица, в котором были и удивление, и смущение, и какое-то веселое уважение, сказал мне, ожидающему экзекуции:
- Сына. Когда в следующий раз найдешь такое, говори сразу мне. Договорились?
В моем детстве, мне было 5 лет, 1976 год, мама рассталась с моим отцом и взяла меня в командировку на Байконур, точнее, в Приозерск, в Казахстан. На полгода. Первое, что я помню - это как мама заблудилась в дороге, ночью в зимней степи , что-то там с рейсами автобусов не сложилось, и она с трудом нашла какой-то ведомственный гостевой дом, куда нас нелегально пустили на ночь. Там было фигово, но был ручной футбол - знаете, такая советская игра. А на следующий день мы доехали до места её командировки, и нас заселили в барак-общежитие, где я прожила следующие полгода - в комнате среди голой снежной степи, в холоде и голоде, несмотря на "военное" снабжение. Мы ели китовое мясо, отвратительно сухое и воняющее рыбьим жиром. И это было ещё ничего, потому что в другие дни мы ели сайгачатину. Даже не могу сказать, что было хуже. Я в свои 5 лет большую часть дня проводила одна. Мама утром уходила на работу. Я что-то там ела и сама одевалась в шубу, меховую шапку, штаны, валенки и варежки. И шла гулять на улицу, где было -40. Мимо маршировали роты солдат. Одна из моих любимых игрушек на улице была какая-то бочка. Если её покатать как следует на солнышке, она становилась немного теплее, и об нее можно было греться даже в мороз. Кто-то мне сказал, что это бочка с карбидом, я тогда не поняла, а сейчас как поняла, но сейчас я в это не верю - она же не взорвалась. А вы как думаете, это могло быть правдой? Я до сих пор не спец в химии.
Люди в общаге жили дружно, дети вместе играли в какой-то общей комнате, под формальным присмотром местной уборщицы, правда, нас потом разогнали, когда выяснили, что мы играли "в доктора". Ну, неприлично обнажаясь при этом.
Однажды мы праздновали 8 Марта. Мужчины общаги готовили для женщин и даже испекли какое-то печенье. Одна партия у них сгорела. И они решили "украсить" этими сгоревшими печеньками тарелки с нормальными - просто положили их сверху. А я, как и прочие дети, вертелась рядом , пока они накрывали столы. И мне вперлось в голову, что то, что сверху украшает - это шоколадка! А я шоколада уже несколько месяцев не ела! И, как мне ни было стыдно, я своровала это и засунула в рот. Какое же это было разочарование, когда я поняла...
На фоне недостачи игрушек мама мне сделала настоящий кукольный домик для моей единственной куклы. - картонная коробка с крышей, которую она обклеила настоящими обоями и сколотила из деревяшечек стол, стул и кроватку! Домик был прекрасен! Но у меня был жёсткий дефицит тряпочек для этого домика. Мне не из чего было сделать постельку для моей куклы. А у меня была ровесница-подружка из барака напротив. Марина. И у неё был просто миллион тряпочек и лоскутков! Из них можно было сшить три или даже четыре лоскутных одеяла! Но она категорически не соглашалась со мной ими делиться. Ведь мне нечего было ей предложить взамен, такой богатой девочке. И тогда я в отчаянии как-то вечером взяла и украла у неё один лоскуток на покрывало для моей куклы! Это был гобеленовый кусочек с золотыми цветами на темном фоне, размером 15х20, что- то такое. Как же меня ругала мама потом, когда его увидела. Она стыдила меня и заставляла пойти к Марине и извиниться, и отдать ей эту тряпочку. Но я сказала - ни за что! Убейте меня, но у Марины таких тряпочек целый сундук, а у меня вообще ни одной, кроме этой! Мне кажется, мама поняла и пожалела меня, потому что эта тряпочка у меня ещё на много лет осталась. Ну, а с жадной Мариной я, воровка, больше не гуляла. Потому что она меня так и не простила.
Но я гуляла с другими детьми, и нас неоднократно запугивали волками - дескать, не ходите за ограду посёлка, а то вас волки унесут и сожрут. И тут мы гуляем вполне себе в ограде, и вдруг видим - проволочный забор разорван, а на поселковой помойке рядом с мусорными баками валяются детские колготки и ботиночки! Ух, как мы заорали и припустили к баракам - ааааа, там волки мальчика съели! Взрослые, которые выходными были, офигели и побежали на помойку... А потом нас жёстко обстебали. Сказали, что просто кто-то выбросил барахло, а собаки раскидали вокруг баков. И вот тогда мы все сразу поверили, что мы дурачки. А сейчас я думаю, а вдруг нет? А может, нас просто успокоили так? Ну а кто бы стал тогда колготки и ботиночки выбрасывать? Когда они всем были нужны...
Ещё помню, как мы однажды поехали на рыбалку на Балхаш. И мужики поймали кучу огромных рыб! И мне все говорили, ты не смотри, что сейчас снег и мороз кругом, вот придёт весна, снег растает, и вся степь покроется тюльпанами, а это такая красота!
Но, к сожалению, весны в Казахстане я так и не застала, все полгода была жёсткая зима. Такая жёсткая, что однажды, пока я бежала из кинотеатра в барак, не надела варежки, а чего там бежать - минут пять. На середине пути руки начали конкретно болеть, но бежать-то вот всего ничего, я уже и двери вижу, варежки надевать дольше. Короче, я так без варежек и добежала. И прямо в дверях встала и заревела в голос - отморозила ручки. Хорошо, нянечка наша, уборщица, сразу все поняла, тазик с холодной (!) водой принесла, стала мне руки в ней отогревать. Спасли ручки. А мама только через пару минут подошла - ухажера спроваживала, а про меня и не знала, что я так сглупила.
Зато помню, как мама меня в саночках возила, закутав в какую- то меховую подкладку. Эх, это было так приятно, жаль, что больше никогда такого не испытать...
Помню ещё, как летели уже обратно домой, на материк. Это был военно-транспортный самолёт, в который все грузились через жопу, то есть, через огромную дыру в хвосте. Садиться надо было на деревянные лавки вдоль бортов. Никаких тебе ремней безопасности. В середине, в широком проходе, был багаж и деревянные гробы. Перед стартом через зад самолёта вошёл экипаж лётчиков, они были откровенно пьяны, даже я это поняла, так их шатало. Гробы не были никак принайтованы и в полете ездили во все стороны, в зависимости от крена самолёта, который задавали пьяные лётчики. Я не очень переживала, я же не знала, что это неправильно, хотя определённые подозрения у меня были уже тогда. Долетели. Выжила.
А руки на холоде до сих пор болят.
Мы с той самой Мариной. Я в светлой шубке. На фоне её барака, наш чуть попроще был.
В нулевых годах, когда я был маленьким, бабушка регулярно отправляла родителям Почтой России местные газеты - собирала, условно, за месяц - а потом отправляла посылкой весь тираж для ознакомления.
Однажды родители получили на почте эту посылку, но был замечен один необычный момент - она была заклеена скотчем. То есть была нарушена целостность упаковки, а потом её снова заклеили. Все газеты были на месте, но кое-чего всё-таки не досчитались. А не досчитались нескольких плиток шоколада, которые бабушка всегда добавляла к каждой такой посылке, которые предназначены были в первую очередь для меня.
Вот такой вот «замечательный» опыт взаимодействия с почтой у меня остался в памяти и никогда я его не забуду. Надеюсь, уважаемые печкины, вам и вашим деткам было вкусно.
На закате существования СССР был я в детском саду. В памяти с того нежного возраста отложилось не так много воспоминаний. И одно из них такое. Воспитательница говорит нам, дошколятам:
- Ребята, вы уже все большие, скоро будете первоклассниками, потому уже негоже говорить "дедушка Ленин", правильно - "Владимир Ильич Ленин". Вы поняли?
Дочь спросила, что можно было раньше взять на копейку. Я пустился вспоминать: за пять копеек я в твоем возрасте мог сходить в кино, за три копейки выпить стакан газированной воды с сиропом, за две копейки позвонить по телефону-автомату, за одну копейку... Ну, вспомнил, можно было купить перо - было время, мы в школе перьями писали. - Гусиными что ли?
Мы одно время жили в общежитии. Только приехали в новый город, отец устроился на завод, а мама работала по партийной линии. И вот дали нам комнату, в общежитии, причем в женском. Представляешь? В таком цветнике.
Мама у меня была молодая, но строгая, и ее все уважали, вплоть до коменданта. А девчонки пытались задобрить. И мне, кстати, тоже постоянно конфеты давали. И вот с этим периодом моей жизни у меня связано яркое воспоминание.
Это душ. Женский душ, куда мы с мамой ходили. И прежде, чем войти, она мне говорила: «Раз, два, три!» И я должен был зажмуриться. Чтобы не видеть голых девушек. И как честный мальчик, я закрывал глаза. Но потом в кабинке, видел их ноги. Кабинки были не глухие, внизу был просвет, я видел их справа и слева, и не столько мылся, сколько наблюдал за ними, разумеется, тайком от мамы.
Понимаешь теперь, откуда у меня такая слабость к женским ногам? Обожаю твои ножки. Они у тебя такие стройные, гладкие. Просто фантастика. И я…
- Черт, теперь я понимаю, почему тебе не нравятся мои сиськи!
Есть тут серия постов о советских журналах, которые и всколыхнули воспоминания)
А конкретно речь про вот этот номер:
На 44 странице была заметка про "Катти Сарк":
Я очень уважал чтение и читал все что в руки попадает, плюс увлекался парусными историями, т.е. брам-стаксели, грот-мачты и прочие галсы, для меня были не набором букв. И эта статья возмутила мой детский мозг)) и история не была бы историей, если бы не было развития - я написал все свои возмущения в редакцию журнала, о заблуждении автора. И мне пришел ответ! Они предлагали мне стать юнкором (прям так и было написано) журнала! Радости было много. Но развития не получилось - жил в Сибири, водяных историй у меня не было, а переписывать чьи-то, не хватило наглости.
Недавно готовил к продаже отчий дом и целенаправлено искал это письмо, при переезде мамы. Нашел много детских сокровищ, но не его. В процессе поиска было волнительно думать о вероятности находки)
Но этот гештальт я закрыл чуть иначе, собрал себе модель Катти Сарк))