Преобразование. Часть 2/2
Открыв дверь, ведущую в чрево коммуналки, Маслов увидел знакомого милицейского, собравшегося выходить.
– О, Лёха! Ты чего тут? – он пропустил человека в форме вперёд, так и не зайдя внутрь.
– Да я это… в гости хотел. Поговорить там, то-сё.
Возникло неловкое молчание. Алексей прислонился спиной к стене, как-то странно разглядывая лицо собеседника.
– Гулять ходил. Полезно, по словам врачей.
– Понял, – чуть помедлив ответил милицейский, – слышал же, что химика с вашей школы взяли?
– Да. Был там утром, ужасное зрелище.
– Ну, как есть. Не стоило лезть куда не следует...
Маслов задумался.
– А можно с ним поговорить? Нормально не попрощались…
– Разрешил бы, но, боюсь, с ним уже никто не побеседует. В камере убили. Видать, заказ от тех, с кем работал. Чтобы не заложил никого. Расправа прям жёсткая: язык отрезали, и кровища по всей камере!
– Боже мой…
Алексей достал сигарету и закурил. Запах табака привёл Валентина в чувство.
– Такая история! Это не книжки читать, друг. И ещё интересное кое-что… вчера найден убитым твой сосед, Верещагин Константин.
Маслов решил притвориться непросвещенным – подсказала интуиция.
– Час от часу не легче. Палёным спиртом отравился?
– Да нет, хммм… в крови промилле не нашли, что удивительно. А убили… да вроде кто-то камнем огрел в парке.
– Ясно… ничего необычного?
– Неа, – Алексей докурил, выпустив последнее облачно сизого дыма и отлип от стены, – странный ты человек, Валя. Люди вокруг тебя долго не живут.
Маслов напрягся, ощущая тяжелый взгляд, но продолжал молча смотреть в сторону парка.
– Да шучу я! – засмеялся милиционер, хлопнув Валентна по плечу, – ладно, не горюй, прорвёмся… От Борьки привет! На домашнем пока занимается. Способный мальчик, хоть и проблемы есть… Пора мне, пожалуй… не хворай.
– Угу.
Неспешной походкой, Алексей удалился, оставив Маслова в недоумении. Солнце погрузилось в царство смерти, и на город опустилась темнота.
Внутри пакета оказались карточки пациентов двадцатилетней давности, журнал посещений и небольшая ветхая тетрадь в коричневой обложке. В журнале одни инициалы, да и тех три штуки. «М.В.П., Куп. Д.Б., М.А.Г.» – и никаких подписей, никаких указаний, нет даже времени приёма. Больше походило на шифр или же перечень особенных пациентов. А вот полистав тетрадь, Валентин заметил кучу интересного.
Она представляла собой личный дневник. Страницы сильно обгорели, но отдельные предложения прочесть удалось. По большому счёту на бумаге раскинулись обычные врачебные записи. Однако физик сразу уловил обрывки, в которых присутствовали инициалы из полупустого журнала посещений.
«М.В.П. Показатели организма в норме… но как он выжил после встречи в море с …», «Куп. Д.Б. исключительный случай, необходимо обратиться к Источнику. Провёл кучу времени снаружи…» – теория о том, что сокращения — это особые дела из личной практики, подтвердилась.
Спустя пару листов всплыли последние инициалы. Записи будто бы размыла вода. В избытке зачёркнутого, чего не разобрать.
«Вчера осмотрел жену М.А.Г. До встречи с этим… созданием…» – далее текст обрывался в обилии чернильных пятен, – «…по-другому себе представлял. Горел энтузиазмом. Теперь понимаю! Поможет только «Семь углов Хногф». Её привёз отец М.А.Г. откуда-то из Южной Америки. Потерял сон, хотя видел и не такое… нужно убить тварь до того, как он поймёт…»
Собираясь закрывать тетрадь, Валентин случайно заметил, что один из листов немного отклеился с краю, а за ним обнаружился другой. Видимо, владелец закрепил для утайки важного от чужих глаз. Пришлось повозиться, чтобы не порвать хлипкую бумагу, но, слегка потягивая за краешки, Маслов добрался до скрытой информации. Куча непонятных символов, смахивающих на алфавит. На левой странице красовались искусно нарисованные глаза с прямоугольными зрачками, с усмешкой смотрящие из пространства за бумагой.
Справа, среди россыпи непонятных букв, было написано следующее: «Подойди и выпей. Пустоши Г’хэана манят чудотворцев. Вчера я принял книгу «Семи углов Хногф» и научился видеть сквозь мир. На далёких планетах, куда не проникает свет, я погрузился в тайны живой плоти. Но вместе с этими знаниями пришли и ужасы. Хирургия теперь просто игрушка, вмешательства выполняются проще некуда. Самая большая операция, истинная алхимия, происходит в душе…»
Маслова затошнило. Отложив бумаги, он прилёг на постель. В сознании сквозил белый шум, кровь стучала по ушам. Может, болезнь давала о себе знать, а может, эти записи... нет, думать об этом не хотелось. Выпив таблетку аспирина, физик стал ждать, когда полегчает, но не мог не рассуждать фоном о прочитанном. Доктор, кажется, сошёл с ума.
– Книга, открывающая тайны вселенной… бред! Какие ещё пустоши Гхэ… или как там… – Валентин еле слышно шевелил губами, бубня себе под нос, – Йенсен ударился в оккультизм… и повредился рассудком.
Советский хирург из захолустья получил настоящий магический гримуар. Проще поверить в бред умалишённого. «Но что же всё-таки подтолкнуло врача к поиску спасения в колдовстве? Он увидел необычную жену того пациента…» – физик принялся перебирать информацию, пытаясь составить более-менее стройную теорию.
«Двадцать лет назад Йенсен столкнулся с человеком, тем загадочным М.А.Г. Возможно, из-за связи маньяка с магией. От него хирург и получил книгу. М.А.Г. показал доктору свою жену, и тот решил её по непонятным причинам прикончить, но вида не подал. В этот момент скорее всего и началось помешательство! Вероятно, М.А.Г. убил доктора, когда заподозрил угрозу…» – получалось, что между событиями в прошлом и происходящим сейчас кошмаром была связь.
«Спустя двадцать лет, Верещагин узнаёт об этом деле. Он копает и находит фамилию хирурга, связанного с М.А.Г., идёт в архив, но его поджигают. М.А.Г. осведомлён о действиях Верещагина… Может он и спивался из-за того, что знал о чём-то страшном? М.А.Г продолжает игру и похищает людей с улицы… наверняка, для обрядов. Приглашает других участников, сделав из Верещагина билет на представление. Милиция заметает следы в комнате убитого. И химик тоже был посвящен в действия маньяка! И только встретив женщину из дневника, решил прекратить дело и подсел на наркотики. Александра Гордеевича убрали, чтобы не растрепал про деятельность секты…» – чувства притупились, в голову заползали цепкие лапы сна.
Осталось только послание – «Он указывает без всякого спирта».
«А у Верещагина не нашли промилле в крови! Выходит, руку покойнику отвёл в сторону тот, кто хотел помешать планам М.А.Г. Возможно, и раковину подложил он же. Надо посмотреть, куда направляет рука…» – сон забрал учителя быстро и незаметно. В сознании проходили образы, набившиеся в голову за день. Медленно проплывала в звёздном небе рука Верещагина, где-то на фоне раздавался мерный стук африканских тамтамов. Он нарастал, пока не достиг великой кульминации – прорвался в реальность. Весь в поту, Маслов вскочил и не сразу понял, где находится. Кто-то ломился внутрь.
– Эй! Вы чё там?! – пересохшее горло подвело.
Тишина. Словно за дверью никого. А затем стоящие по ту сторону начали дёргать за ручку, бить кулаками и чем-то острым с удвоенной силой. Других звуков не осталось. Валентин почувствовал, что сердце хочет сбежать из грудной клетки. «И ведь никто не придёт на помощь, коммуналка абсолютно пуста» – почему-то мысль сама проскочила в сознании. Он был уверен – внутри здания кроме него никого нет, хоть и звучало это абсурдно. В комнату пошёл запах осенних листьев и спирта. Гниющих желудей и сырой земли с лёгким налётом свечного воска. Дрожащими руками Маслов, сам не понимая, что делает, накинул куртку и ринулся в окно.
Прыгать невысоко, однако ногу подвернул. Быстро ковыляя, физик направился в сторону парка. Позади раздался хлопок. «Не оборачивайся, только не оборачивайся» – стучала в мозгу одна и та же мысль. Но у первых деревьев, на границе парковой зоны, он обернулся и посмотрел в сторону дома. В свете окна стояло нечто, напоминающее огородное пугало – с холщовым мешком на голове и нарисованной углём простецкой рожицей. Рукава старого пиджака развевались на ветру, шуршала сухая листва. А после чучело выпало из окна. До злосчастного фонаря оставалось рукой подать.
Место убийства Верещагина стало чистым, и ничего не напоминало о событиях недавних дней. Вспомнив расположение трупа и направление конечности, Маслов, припадая на больную ногу, решительно пошёл по пути руки мертвеца. Боль в голеностопе становилась сильнее, но дыхание неизвестности в затылок включило древний инстинкт выживания. Звуки пропали. Шарканье ботинок по асфальту и мерный стук позади, становящийся с каждой секундой ближе и ближе – и больше ничего.
На улице ни людей, ни собак, ни бродяг. Маслов взглянул на время перед тем, как нырнуть в подземный переход. Два ночи.
Внутри сыро и темно. Одна тусклая лампочка то и дело мигала, выхватывая из тьмы чей-то силуэт. Оглянувшись назад, Валентин прислушался и уловил знакомый звук. Ночной гость гончей бежал по следу. Выбора не осталось.
На бетоне, поджав ноги, сидела негритянка, закутанная в грязную дутую куртку. Её взгляд, направленный куда-то в сторону, не выражал ничего, мужчину перед собой она не замечала.
– Вы… поможете? – сказал Валентин первое пришедшее на ум.
Никакой реакции не последовало. Сообразив, физик вытащил из кармана брюк ракушку.
– Предмет ваш?
Женщина заторможено повернула голову. Мясистые губы растянулись в улыбке, хотя глаза источали неясную угрозу. Медленно вытянув руку, сжатую в кулак, она раскрыла её прямо перед лицом Валентина. На ладони лежала горка порошка чёрно-белого цвета. Позади раздавался тревожный стук, отдающийся эхом внутри бетонных стен.
Негритянка дунула на пудру, и лицо Маслова погрузилось в полотно из мельчайших летающих частиц. Пахнуло перцем и золой. Внезапно запахи испарились. Мир потерял краски, пространство превратилось в монохромное немое кино. Валентина повело в сторону из-за сильнейшего головокружения. Он почувствовал, что падает. «Зря в детектива начал играть» – последняя мысль мигнула фонариком в угасающем сознании.
Его куда-то волокли. Внутренности скрутило в тугой узел. Тошнило. Слёзы на глазах мешали видеть, но он постепенно приходил в себя. Коридор. Двое держат под руки. Кожа у них чёрная, как смоль. Из открытых дверей смотрят удивлённые тёмные лица. Шёпоты на каком-то из африканских языков разлетаются вокруг. Доносится негромкое песнопение, и плывёт аромат супа с большим количеством специй.Одурманенного заносят в одну из комнат и укладывают как куклу в кресло. Мозг выключается.
– Человек брать вода… – настойчивый женский голос врезался в ухо.
Валентин еле разлепил веки и увидел склонившуюся перед ним женщину, держащую миску с жидкостью. Плохо слушающимися руками он принял посуду. Горько. Какой-то отвар, а не вода. Но ссохшееся горло обрадовалось и такому. Он жадно глотал, кашлял и снова глотал. Жительница удалилась и кого-то окрикнула.
Отвар растекался по жилам, и к Маслову возвращалась жизнь. Он с удивлением осматривал незнакомое место. Советская мебель, шкаф-стенка, тёмные засаленные шторы слегка приоткрыты, через окно видны огни завода. На полу ковры с этническим узором, и повсюду развешены вязанки красного перца. На столике рядом курятся благовония, отчего воздух становится густой, как кисель. Протерев глаза, физик попробовал встать, но силы ещё не вернулись полностью.
– Сиди-сиди, – в помещение зашла полная негритянка в красном платке, повязанном на манер банданы, – пришлось тебя… запеленать в смесь кох-нга.
– Какая-какая смесь? И вы… Вы кто вообще?
Она взяла старый венский стул, стоящий в углу, и села напротив Валентина. В её ушах сверкали массивные золотые серьги, а на угольных пальцах красовались различные цветастые перстни.
– Меня зовут мама Болэйд. Я хорошо говорю на русском. Это общежитие для эмигрантов. Здесь у нас… свои порядки, – женщина мягко улыбнулась, бархатный голос успокаивал, стекая тягучим мёдом, – смесь кох-нга – это особый состав, чтобы спрятать человека от лебе, злого духа.
– Бред… чем-то накачали и теперь рассказываете сказки… – Маслов нервно тёр ладони и ёрзал в кресле.
– Сам видел. Лебе шёл за тобой, король лета. Ведь ты избран для ритуала.
– Знаете о секте?!
– И не только. Круг возглавляет опасный человек, только недавно стало понятно, кто он на самом деле и чего хочет. Поэтому я вторглась и изменила церемонию. Поэтому ты здесь.
– Вы положили ракушку в рот Верещагину? – Маслов слабо понимал происходящее, мозг отказывался верить во всю эту паранормальщину.
– Да. Злой человек открыл ритуал, выбрав короля осени. Маг владеет книгой «Семи углов Хногф»,и он знал – ты примешь эстафету, станешь королём весны. Как бы объяснить… – она задумалась и продолжила, – в европейской магии многое опирается на времена года. Вместе с сезонами меняется течение энергий. Весна стоит против осени. Я изменила время, ты нашёл то, чего быть не должно – каури.
– Но зачем этому ненормальному я?
– Завершить обряд. Валентин… ты собрал отрицательную энергию, пока искал ответы. Он хотел такой результат. Подчинить легион демонов, используя накопленную тьму. А сколько невинных жертв… пора прекратить насилие!
Маслов пытался уложить в голове услышанное. Некий человек, возможно, сам М.А.Г., с помощью сатанинского гримуара «Семь углов Хногф» решил вершить судьбы мира. В черепе звенело.
– Хорошо, пусть будет… Я поверил. В ваши эти оккультные символы, энергии, демонов, но! – сложив пальцы в замок, Валентин посмотрел внимательно в глаза мамы Болэйд. – Как остановить это зло?
– Человек не знает, что пошло не по плану. Съешь это, – она вложила в ладонь Маслову сушёные корешки, – и иди на старый элеватор. Все уже собрались.
– Действо будет сорвано?
– Да.
– А человек?
– Отправится в ад, к своим духам лебе.
Больше нет сил, чтобы сопротивляться событиям. Раз уж всё это время он был пешкой в чужой игре, пусть финал будет сыгран по его правилам. Коренья быстро распадались во рту, оставляя неприятный горький травянистый привкус. Сознание замутилось, мозг стал как будто работать медленнее.
Дальше разум погрузился в туман. Маслов выбрался из общежития, полного чернокожих, поскальзываясь и спотыкаясь шёл по размытой дождём земле, пока не набрёл на громаду заброшенного элеватора. Здание наблюдало за явлением Маслова выбитыми провалами окон, в которых завывал порывистый ветер. Из внутренностей здания пахнуло тухлятиной, смешанной с солёным и йодистым ароматом моря.
Путь освещён горящими факелами, выхватывающими из темноты облупленные стены, куски паутины и мусор, раскиданный повсюду. Свет вёл через огромные помещения в одну каморку, откуда вниз спускалась бетонная лестница. Валентина слегка шатало, но он быстро преодолевал пролёт за пролётом, плохо помня себя в постоянном размытом движении. Запах тухлятины становился сильнее, к нему прибавился отчётливый дух сырого мяса.
Дорога вывела в здоровенный зал. Повсюду чадили восковые свечи. Слабый свет рождал ползающие по стенам тени, танцующие точно под музыку. На другом конце располагались ангарные железные ворота, закрытые на массивный замок. Посмотрев под ноги, Маслов заметил кровавые разводы. Пройдясь взглядом по следу, он увидел различные фрагменты тел, сваленные у стены. Особенно выделялась маленькая детская ручка, торчащая на вершине. Его стошнило. Глаза опять слезились, размывая образы вокруг. Кто-то неторопливо приближался, стуча каблуками по бетонному полу.
– Доброй ночи, Валентин.
Этот голос. Невозможно. Маслов сразу понял, кому принадлежат слова.
– Не может быть… профессор Королёв… как же…
Маньяк хлопнул в ладони и вздохнул, встав в двух метрах от бывшего ученика.
– Эх, придётся объясниться. В гримуаре описывается метод получения камня глупцов. Слышал что-нибудь про философский камень? Так это полная противоположность! Не даёт жизнь, а забирает. Валентин… прискорбно, но ты всего лишь ингредиент.
– Вы просчитали целую партию, – Маслов нашёл в себе силы заглянуть в холодные серые глаза, которых он старательно избегал эти годы.
– Да. Видишь ли, алхимия происходит в душе, поэтому многие ингредиенты сложно раздобыть. Следует правильно подготовить Ртуть! Прикончить кучу бродяг и беспризорников…
– Ртуть?
– Это алхимическая субстанция, – Королёв развёл руками и поджал губы, – постоянно забываю… ты не знаком с оккультизмом… она тоже требуется для камня. Как и сумрачная опухоль, что растёт в тебе. Да-да, болезни и субстанции могут объединяться, усиливая свойства финального вещества!
– Да вы… вы просто больной на голову… – руки физика дрожали от страха и злости, по щеке побежала слеза.
– Вовсе нет. Я только вывел тебя на путь судьбы, открыв ритуал. Тяга к криминалистике, поглощение трагичных историй… М-м-м… Именно твой разум работает как фильтр – пропускает через себя мрак и концентрирует полученное вещество отдельно от души.
Только сейчас Валентин заметил, что наверху, стоя на стальных платформах, находятся люди. Знакомые лица тоже были там. Работник архива в старомодном свитере, Арсений Павлович, школьный биолог, двое милицейских. Кажется, даже девушка из парка, обнаружившая труп Верещагина.
– Превосходный спектакль, урод! – сквозь зубы произнёс физик и сплюнул на пол. — Не удивлюсь, если в секте половина города повязана.
– Ну нет… Точно нет. Валь, пойми… Нужно сделать как я говорю. Необходимо! Иначе положение не исправить. И только тогда жертвы будут не напрасны.
Наверху раздались удивлённые возгласы. На верхнюю платформу вышел капитан Морозов.
– Все в сборе! Можно начинать, профессор, – выглядел он не лучшим образом: весь какой-то дёрганный, помятый и нервный.
Друг оказался предателем. Хотя Валентин чувствовал нечто нехорошее, исходящее от приятеля, он до конца не верил в связь капитана с культистами.
– Да-да! Конечно, коллега… – Королёв полез в карман пиджака, а затем резко выхватил пистолет откуда-то из-за пояса и несколько раз выстрелил.
Капитан рухнул вниз, милиционеры стекли на пол платформы,раскрасив стену позади содержимым черепной коробки. Оставшиеся сектанты сбились в кучку и со страхом наблюдали за происходящим. Капитан попытался встать, зажав пистолет в руке, но профессор ударом ноги выбил оружие. Морозов медленно перевернулся, громко крича от боли и зажимая кровоточащую рану в животе.
– Сука… не… зассал… Бориса не тронь…
– А ты рассчитывал, на иное? На победу, да? Наивный дурак! Мне ведомы тайны пустоши! – Королёв залился безумным смехом. – Ты хотел, чтобы Валентин сюда не добрался, подчищал следы. Ха! Попытки создать против меня оружие с помощью того несчастного школьного химика – это вообще верх идиотизма. Ах, Борис… ущербный выродок вашего ложного божества?
Со всего размаху профессор ударил лежащего на земле ногой в бок. Раненый заорал от боли, посылая эхо по округе.
— Его ждёт смерть, как и всех ваших черномазых ублюдков!
С другой стороны железных ворот нечто с силой ударило по металлу. Запахло гнилыми водорослями.
– Что… что происходит? – Валентин попятился к выходу, ощущая как с каждым ударом о металл холодеет внутри.
– Всё просто, Валя! – Королёв хищно улыбнулся и указал пальцем на распластавшегося капитана, – с моей помощью этот дурак желал выпустить чудовище в мир. Чудовище, которое принимает за свою жену уже двадцать лет. Тварь, родившую двух ублюдков. Если бы пораскинул мозгами, то понял бы… М.А.Г. в моих записях это Морозов Алексей Геннадьевич!
Мир Валентина перевернулся. Страх липкими руками обнял за шею. С потолка посыпалась пыль.
– Вы…
– Генрих Йенсен, собственной персоной! – профессор театрально поклонился.
– Вас же убили двадцать лет назад…
– Тогда Морозов впервые пришёл ко мне, – рука Йенсена вновь указала на капитана, продолжающего стонать в луже крови, – молодой мужчина нашёл нестандартного врача, готового на осмотр. Чудо прям! Это чудовище, совсем маленьким, привёз отец юноши. Да, я глянул… и сказал – смогу помочь, так, мол, сяк. Сделать, чтобы приплод гадины рождался не мёртвым или ущербным, а нормальным. Соврал…
– А потом решили тайно провести ритуал и уничтожить… – Валентин не верил своим ушам. Судя по рассказу Йенсена, всё это время хирург пытался остановить безумие.
– Именно. В итоге бравый страж прозрел, а затем решил убить меня. Но я же хороший алхимик. Выжил, используя знания из гримуара. Сменил лицо. Внедрился в культ почитателей твари, ломящейся сейчас сюда… и решил стереть в порошок ублюдков изнутри!
– А Морозов?
– Без хорошего оккультиста, Алексей никогда бы не смог выполнить задуманное. Я стал идеальной кандидатурой. Естественно, с новым лицом никто не узнал меня. Когда Морозов засомневался, что результат улучшит потомство чудовища, он начал действовать тайно. Спелся с химиком, желая самолично создать необходимые компоненты для алхимической трансформации, – профессор глубоко вздохнул и прикрыл глаза, явно наслаждаясь агонией давнего врага, – а когда бедолага узрел воочию, для чего работает, нервы кончились и в дело пошли наркотики.
– Иными словами, вы собирали камень глупцов, а с его помощью планировали покончить с монстром… любовницей капитана?
– Да, чёрт возьми! Пришлось убивать бездомных… теперь части тел, пропитанные особым раствором, служат приманкой. Благодаря сумеречной опухоли внутри тебя, Валентин, мы остановим зло раз и навсегда.
– Если вы не собирались выпускать демонов в мир, то почему тогда мама Болэйд так сказала? – Валентин вплотную приблизился к лже-Королёву, наблюдая, как бледнеет лицо собеседника.
– Я думал, тебя затащил дух, посланный мною для защиты… а ты… пришёл сюда от Болэйд?! – дрожащими губами произнёс Йенсен.
– Да…
Профессор истошно заорал и ударил себя кулаком в лоб. А затем ещё раз. И ещё. Под напором чего-то гигантского, с разрывающим скрежетом, ворота на том конце помещения прогнулись. Раздался душераздирающий рёв. Лежащий на земле Морозов расплылся в кровавой улыбке.
– Его жена… Кретин… Это чудовище их божество!
Оглушительный хлопок ударил по ушам. Одна из металлических створок вылетела и грохнулась на пол. В помещение вползло нечто напоминающее гибрид девушки и кивсяка. Чёрное хитиновое тело извивалось на множестве ножек, человеческую часть усеивал ковёр мелких щупалец. Гигантская тварь стуча лапками по бетону, добралась до сваленных в кучу фрагментов тел. С треском неестественно широко раскрылся рот, позволяя вывалиться здоровенному лиловому языку, тотчас принявшемуся забрасывать в пасть мясо.
Верхом на чём-то уродливом, отдалённо похожем на трилобита, выехал отсталый капитанский сын Борис. Откуда-то изнутри чудовища вылезла голова мальчика и присоединилась к трапезе рядом с матерью. Борис слез с брата и стал играться с чьей-то ногой.
Последним, что донеслось до физика, были слова Йенсена:
– Конец… ритуал завершается…
Пространство заволокло белой дымкой, и Валентин больше ничего не видел и не чувствовал.
В глубинах заброшенного элеватора пели и танцевали люди, чья смоляная кожа блестела в неярком огне свечей. Они праздновали преобразование своей богини, наконец-то обрётшей новую форму и способной принести много живучих отпрысков. На почётном месте, в собственном троне, сидел парализованный лысеющий человек. Голову украшал венок из экзотических цветов и дубовых листьев. Нелепые толстые очки съехали на бок, но он видел и осознавал. Впереди, на верёвке, покачивался труп известного советского хирурга, набитый кокосовым волокном. Весело стучали барабаны. По щекам нового короля текли солёные слёзы.Если вам понравилось, приглашаю на мою страницу автор.тудей. Там я буду публиковать работы в различных жанрах, в том числе и хоррор.