"АЭРОПОРТ"⁠⁠

ЧАСТЬ I

- Спасибо большое!

- С этими чертовыми чемоданами всегда проблемы, советую сдавать их в багаж, даже самые мелкие, - тучный мужчина кивнул парню и направился к выходу из самолета. На его спине болтался коричневый кожаный рюкзак, помеченный английскими буквами известного дома моды.

Парень вдел руки в лямки своего трикотажного рюкзачка, высунул ручку серенького чемоданчика и вклинился в вереницу жаждущих выйти наружу.

Перелет Москва-Рим не самый тяжелый, всего каких-то три с лишним часа, но непогода внесла свои коррективы: сразу после взлета небо заполонили тучи, высокие и объемные, иссиня-фиолетовые, словно даже чуждые этой мирной планете; все пассажиры прильнули к крохотным иллюминаторам, обреченно отдаваясь воле стихии. Самолет лихорадило весь полет, а пару раз тряхнуло так, что выпали кислородные маски и из верхних полок повылетали наскоро впихнутые неопытными стюардессами пакеты и сумки. В эти моменты всеобщей панике не было предела, и все те же неопытные красавицы-стюардессы тщетно пытались успокоить истеричных дамочек, потерявших всякое самообладание; мужчины гордо и молчаливо сохраняли остатки своего непоколебимого достоинства, причитая пока только в уме. Само собой, о тележке с напитками и едой не могло быть и речи - все вмиг разлетелось бы по салону. Хотя одна прыткая стюардесса даже предложила раздать пассажирам алкоголь, дабы те успокоились, однако ее анархическую идею быстро приструнили. И все просто стали ждать. Ведь как ни велик человек в своих технологиях, природу он все равно не осилит.

В конце концов зона турбулентности осталась позади, а пилот спасительно объявил о приближении к аэропорту Рима. Тут случилось невообразимое: соседи, зачастую незнакомцы, принялись обниматься и поздравлять друг друга, словно после грандиозной победы сборной на Олимпийских играх. Люди искренне ликовали, что выжили в этом страшном полете, и стремились поделиться чувствами с окружающими.

- Скажите, тревожно было? - неистово вопрошал кто-то.

- Да, конечно, как мы только выжили.

- На все воля Божья.

- Ох, будет что внукам рассказать!

- А я уже бывал в таких переделках, я привыкший, - храбрился кто-то. Очень вероятно, что он запаниковал самый первый.

- Я вообще боюсь полетов! После этого случая ноги моей больше не будет в воздухе. Только поезда!

- А вы знаете, что по статистике вероятность летального исхода при перелете ниже, чем при путешествии на поезде? - вклинивался какой-то любитель цифр.

- Зато в поездах спокойнее.

- Исключительно психологически.

- Мне этого достаточно.

- А помните девушку, которая выпала из самолета с высоты пятнадцати километров и выжила?

- С десяти.

- Что, простите?

- С десяти километров, а не с пятнадцати.

- Какая разница, все равно высоко!

- Да, но все же пять километров играют роль.

- Вечно вы, мужчины, цепляетесь к словам.

- А вы, женщины, вечно приукрашаете то, что совсем в этом не нуждается.

И настроения людей возвращались в будничное русло.

По приземлении все традиционно (для русского туриста) похлопали, но как-то жидко и вяло; видимо, позабыли уже, что совсем недавно буквально прощались с жизнью.

Выше упомянутый парень не слишком бурно реагировал на тряску самолета, не поддавался панике и вообще никак не выражал своих эмоций; вместо этого он обреченно глядел в иллюминатор, в заслонившую небо тьму - дикий крик природы: что он мог сделать против нее? Выражать малодушие в последние мгновения жизни - признак дурной смерти. Поэтому он просто-напросто вверил себя Судьбе и ожидал то, что грядет. В этом чувствовалось что-то азартное, будто бросаешь вызов всесильным богам и твердишь: «Ну же, удиви меня! Я внимаю».

Судьба пошла на попятную: тьма рассасывалась, а среди нагромождения беспросветных туч показался бесстрашный лучик солнца, за ним - второй и третий. Тогда тихая улыбка появилась на губах парня. Он оглядел салон: катастрофическая истерия постепенно сменялась восторженным экстазом…

- До свидания! До свидания! - прощались стюардессы у переднего выхода из самолета.

Пассажиров загрузили в автобусы и подвезли к зданию аэропорта, где каждый, позабыв о том, что мог погибнуть с окружающими в одном Боинге, принялся распихивать собратьев ради лучшего места в очереди на таможне. Поразительно, как изменчив человек - истинно душевный хамелеон!

Через полчаса от братства не осталось и следа - люди разбрелись со своими громоздкими чемоданами на все четыре стороны.

Но не для всех Рим был конечной точкой - для парня столица была лишь пересадкой до Милана. Посему он, не забирая остальной багаж, направился в зал ожидания: начало посадки было назначено через полтора часа.

Несмотря на подступающий вечер толпа в здании аэропорта собралась приличная и - что отнюдь не радовало - шумная. (Во время одного из своих путешествий парень приметил, что шум родного голоса раздражает не так сильно, как инородный - итальянский, испанский, французский.) Лишь педантичные немцы зажались в углы и натянули темные очки на глаза. Горячие южные европейцы голосили на все помещение, точно находились в своем доме, а иные даже силились их перекричать. Все это походило на древнеримский форум (благо в Риме имеются его останки), где побеждал не тот, кто говорил умно, а тот, кто кричал громче всех.

Парень с радостью свернул к матовым стеклянным дверям. Он протянул работнику привилегированную карту и на ближайшие полтора часа, как думал, окунулся в сладостную тишину бизнес-зала.

Скинув свой рюкзачок и оставив серенький чемоданчик, он решил проведать шведский стол: на первом столике стояли две миски - с круассанами и хлебом, а около находились плошечки с джемами и вареньями; стол с закусками оказался самым обыкновенным - овощи, греческий салат и цезарь; основные блюда тоже были представлены скудно - жаренная говядина, куриные наггетсы, пицца, паста с томатным соусом и овощи-гриль; но порадовали десерты - цилиндрический холодильник с шестью полочками неустанно крутился, показывая все новые изысканные лакомства. Алкоголя, естественно, было навалом - начиная от вина и заканчивая виски и джином.

Парень набрал в тарелку всего понемногу и налил целый бокал сухого белого, так что официанты косо на него поглядели: мол, зачем наливать так много, если можно подойти бесконечное число раз? Не понять прытким итальяшкам русскую леность.

Отличительной чертой этого бизнес-зала был стол - вытянутый и со сглаженными углами, напоминающий величественные столы в средневековых рыцарских замках. Эта громадина стояла почти во всю длину высоченных панорамных окон. Парень присел напротив них, чтобы лицезреть взлеты и приземления стальных гигантов на фоне чистого голубого неба.

Сзади послышался голос, чему он сначала не придал никакого значения, витая в своих мыслях и любуясь открывающимся видом. Но затем знакомые нотки все же просочились сквозь стену размышления, и уши признали голос. Парень обернулся и увидел того самого тучного господина, который помог ему вытащить непокорный чемодан. Тот шумно зашел в зал, похабно и громко ругая работников, очевидно, будучи уверенным, что здесь его никто не поймет. Завидев парня, он умолк и улыбнулся.

- Старый знакомый! Сейчас подойду.

Мужчина направился прямиком к столику с алкоголем и налил себе виски, мигом выпил и крякнул. Затем налил еще полстакана и расслабленно пошагал к длинному столу. Он бросил свой рюкзак на соседний с парнем стул.

- После такого полета тянет выпить, - мужчина глотнул немного в подтверждение своих слов. - Мне бы твое спокойствие. Помнится, в детстве мне было безразлично, получу я или нет, всегда лез на рожон. Сейчас страшновато за жизнь при малейшей, даже самой сомнительной угрозе. Кто знает, быть может, с возрастом люди планомерно теряют рассудок и все более прислушиваются к излишне восприимчивому сердцу? - он многозначительно глядел в окно. - Меня зовут Борис.

- Очень приятно, Прохор.

Они снова пожали руки.

- Видимо, куда-то дальше летишь, Прохор, раз сидишь в зале ожидания?

- Да, в Милан.

- Ба, да я тоже! Видать на судьбе у нас написано быть попутчиками.

- Чудно, - парень нешироко улыбнулся.

- Ладно, пойду проведаю, что они называют едой, - и, глотнув виски, мужчина не спеша направился к шведскому столику.

Прохор имел удивительную способность переключаться с рефлексии на открытое общение с людьми; ему было чуждо нежелание разговаривать и вступать в диалог, пусть даже самый пустой, поэтому каждый раз, когда появляющийся из ниоткуда собеседник прерывал ход его мыслей, парень с подлинной радостью улыбался ему и с интересом начинал диалог. Отчего сейчас, когда рядом очутился Борис, он был рад предстоящему разговору, тем более с попутчиком.

Прохор уже приступал к основному, когда его новоиспеченный друг присел рядом после рейда по шведскому столу. В руках его были две переполненные тарелки - он взял буквально все, даже свежие огурчики торчали из-под пасты, увенчанной жирным куском Маргариты. С довольным лицом Борис принялся запихивать в рот закуски вперемешку с основным и потянулся было запить, но рука его застыла рядом со стаканом виски.

- Негоже запивать еду виски, не находишь? За вином сходить, что ли, - промычал он и удалился.

Видимо, он наполнил доверху бокал белого, потому что донёс половину, притом непрерывно отпивал на обратном пути. Желудок его, очевидно, испытывал блаженство, поэтому Борис уплетал и уплетал весьма посредственную пищу.

- Каждый раз замечаю, что в аэропортах готовят средне. Наверно, поэтому еда и бесплатная.

- Да, еда средняя, но питаться можно. Поели бы вы в нашей университетской столовке.

- В свое время приходилось заваривать сухую лапшу, так что ты меня не удивишь своей столовкой.

- И лапша может быть вкусной, смотря как приготовить.

- Тоже верно. Но паста, даже по-аэропортовски, мне кажется вкуснее.

- Это да.

Оба молча пережевывали пищу - кто пихал за обе щеки, а кто едва цеплял вилкой - и глядели на крылатые громадины, бескорыстно покорные маленькому человеку. Любопытно: будь у них воля, они воспротивились бы желаниям людей?

- Зачем вам в Милан? - спросил невзначай Прохор.

- А тебе интересно?

- Теперь точно интересно.

- Дело одно есть.

- Бизнес, что ли?

- Вроде как.

- Темните.

- Естественно, мы ведь почти не знакомы, - Борис отнекивался чисто формально.

- Так-то нам еще самолет делить предстоит.

- И то верно, - и спасительно засунул кусок пиццы в рот.

- Думаете, это вас спасет?

- Быть может, - пробубнил он и захохотал, чуть не подавившись. Потом прожевал, запив вином, и ответил: - Свидание у меня там.

- Поближе не нашлось дамы сердца? - осмелел Прохор.

- Ты - балда. Вот вырастишь и поймешь, что женщины не все одинаковые. Ради некоторых и не только в Милан слетать стоит.

- Может, и не пойму.

- Если глупый, и взрослым не поймешь.

- Ну ладно, простите. Что за женщина?

- А разве могу я передать цвет ее глаз, запах ее волос, вкус ее поцелуя?

- Сколько романтики-то.

- Я тебе скажу, что взрослые гораздо больше романтики, чем молодежь.

- Выглядит, как разговор дяди и мальчика, - Прохор усмехнулся. - Я и себя считаю взрослым, между прочим.

- Ты не романтичен?

- Не то чтобы слишком.

- Наверно, тут дело не в возрасте.

- Наверно.

- Но она мой ангел.

- Вот как?

- Ага, - и Борис томно вздохнул. - Итак, познакомились мы прошлым летом. Я остался в Италии один; друзья улетели в Москву, на работу, а я, покуда прилетел на неделю позже, решил остаться. И остался… Приезжаю в новый отель, начинаю говорить на рецепции по-английски, называю имя, а мне на чистом русском девушка отвечает: "Так это вы номер бронировали вчера?" Я отвечаю утвердительно и улыбаюсь, а она мне. Невероятно милая… - он точно окунулся в воспоминания.

- Дальше-то что?

- … милая, брюнетка, с тонкими и правильными чертами лица, какие только у русских девушек бывают - таких сразу различишь в толпе. Высокая, стройная, эх… Уже поскорее бы к ней. Знаешь, что было самым прелестным?

- Что же?

- Она приезжала в отель на велосипеде. И уезжала на закате тоже на велосипеде. Меня это больше всего прельщало.

- Что тут такого?

- Романтика, юный мой друг, романтика…

- То есть, если я стану кататься на велосипеде, я буду привлекательнее для девушек?

- Глупости тебе не занимать.

- Да я шучу. Прекрасно я вас понимаю, - Прохор и правда понимал нового знакомого.

- В первый день я только стоял и смотрел, как она выводит велосипед из ограды, садится на него в своих черных широких штанишках и начинает крутить педали.

- Вы даже ее одежду помните?

- Естественно, помню каждую деталь.

- На следующий день я уже искал предлога поговорить с ней. Ближе к концу ее рабочего дня я подошел к рецепции с незначительным поводом - кажется, что-то касаемо утренней уборки - и закончил тем, что нагло попросил показать мне город. Она удивилась; к тому же наличие велосипеда усложняло проведение экскурсии. Тогда я предложил взять еще один велосипед и устроить двухколесный марафон. Она не без доли сомнения согласилась. Мы прокатились по центру Милана, остановились перекусить сорбетом - в тот день даже вечером воздух отдавал жаровней - да и вообще премило болтали о том о сем. Потом проехались по бульвару, мимо небольшого рынка, вдоль разноцветных домов, пока не набрели на розоватый двухэтажный домик. Она объявила, что это ее, а я понимал, что напрашиваться в гости еще рановато. Мы дружелюбно простились с осознанием скорой встречи. На следующее утро, завидев ее белоснежную улыбку на рецепции, сердце мое неистово заколотилось, и неимоверных усилий стоило мне сохранить самообладание. Я поинтересовался, как она спала, и услышал в ответ до нелепости забавную шутку. Это был знак.

- Как вы все подробно помните.

- Судьбоносные моменты помнишь очень отчетливо.

- Он был для вас судьбоносным?

- Так и есть. Сегодня хочу сделать ей предложение.

- А как ее зовут?

- Джулия - Юля.

- Как просто.

- Верно - просто и в то же время чудесно.

- Так, вы услышали ответ…

- Да, услышал и наполнился уверенностью: я оговорился, что совсем не знаю мест, где можно вкусно поесть. (Спустя неделю она мне сказала, что поняла мой коварный ход, но все равно поддалась ему.) Так вот, она согласилась, и мы пошли - она в своих черных штанишках и голубой свободной рубашке, а я в махровых белых шортах и любимом оранжевом поло - в ресторан, не самый презентабельный, но ты бы видел, сколько там было людей. Ресторанчик находился на пешей улице, среди десятка других, но именно здесь было столпотворение. Наконец мы сели, и Юля сразу заказала нам графин белого домашнего вина, уверяя, что вкус будет безупречным. Я долго таращился в меню, не находя ничего подходящего, и она посоветовала мне ньоки - такие маленькие пельмешки…

- Знаю, вкусно.

- Верно. Посоветовала их, а сама взяла пиццу с пармезаном, бурратой и прошутто. Я тебе скажу, что еда была великолепной, несмотря на то что ресторанчик был семейный (о чем я впоследствии узнал). Единственное, что вылетело из памяти в тот день, - это десерты, но уверен, что они тоже были вкусные. Мы покушали и выпили - очевидно, домой никому не хотелось, и мы решили прогуляться. Она взяла меня под руку - то ли от выпитого вина, то ли от слишком романтичного настроения Милана - не знаю, но факт есть факт. Так мы и брели, преимущественно молча, потому как слова уже были излишни: мы пустились по течению эмоций. Справа и слева мигали яркие вывески магазинов, голосили итальянцы, хохотали охмелевшие туристы. Незаметно мы свернули в тихую аллею. Уже было темно, поэтому Юля крепче вцепилась в мою руку. Показался розовый дом, и она робко проговорила, что ей пора домой. Я поблагодарил за чудесный вечер… и поцеловал.

- Как это? И все?

- Вот так просто - потянулся и поцеловал.

- Эм… в книгах такие моменты расписываются на страницы. У вас как-то скучно вышло.

- Если в жизни ты будешь тянуть страницы - вовсе упустишь.

- В этом я согласен. Но я к тому, что вы так подробно все описывали, а самый важный момент изъяснили в двух словах.

- А зачем нужно больше? Я ведь изначально сказал, что никакими словами не способен передать вкус ее губ, так зачем же мне описывать поцелуй? Все действия перед ним ты можешь вообразить, но ощущения во время поцелуя - нет.

- Вы правы.

- Также ты можешь вообразить, как после этого мы гуляли каждый вечер, пока через пару дней она не спросила, хочу ли я зайти.

- Сама?

- Да, я был уверен, что она спросит, поэтому не торопил события.

- И потом вы переспали.

- Это слишком грубое слово, чтобы описывать чувства.

- Занялись сексом?

- Тоже грубовато.

- Я понимаю, но слова всегда звучат вульгарнее.

- Это да. Главное - что ты меня понял, - и он залпом выпил застоявшийся виски. - А вскоре моя неделя кончилась, и я улетел в Москву.

- Снова резкий переход.

- Представь, что оставшиеся дни мы проводили так же, как и предыдущие.

- Насыщенно.

- Я обещал прилетать - и каждые два месяца летал к ней на неделю. Такая поездка была своего рода подзарядкой для меня - я набирался сил и мог работать сутками. В августе я взял месячный отпуск, прилетел в Милан и увез ее в Римини - это на западе страны, недалеко от Флоренции.

- Знаю, бывал в детстве.

- Там я понял, что так дальше продолжаться не может: короткие поездки маловаты для сильных чувств. Мы славно проводили время, но и я, и она ощущали что-то большее. За одним из ужинов она сказала, что нельзя строить близкие отношения на расстоянии, и я согласился. Я пообещал, что вернусь и улажу все свои дела, дабы они минимально нуждались в моем участии, а после - прилечу к ней навсегда; к тому же жизнь мегаполиса меня сильно утомила. Однако улаживание затянулось до октября - и только сейчас я возвращаюсь к любимой. Сегодня утром я набрал ей и сообщил, что жду в восемь часов в нашем ресторане - там все и разрешится.

- Безумно рад за вас.

- Благодарю.

- Значит, станете иммигрантом?

- Вероятно.

- Будет очень приятно встретиться с вами двумя в самом Милане.

- Пожалуйста, как только разрешатся наши дела. Думаю, и Юля будет рада повстречать еще одного представителя русского народа.

Сзади послышались споры; один голос то возвышался до фальцета, то принижался до басового шепота.

Двое сидящих озадаченно обернулись: стеклянные двери еще не распахнулись, и сквозь матовое стекло были видны только многочисленные взмахи руками. Затем двери раскрылись - и вошла дама, лет под пятьдесят, спорящая с работниками зала на русско-английском, а те ей отвечали на итальянском английском. Очевидно, они друг друга мало понимали и от этого раззадоривались все сильнее.

- Интересно, когда они поймут, что их спор несет в себе не больше смысла, чем этот огурец? - усмехнулся Борис.

- Такие споры могут длиться вечно.

Дама истинно по-женски подняла руку, предотвращая дальнейшие препирательства с итальянской стороны, и толпа преследующих ее молодых работников замерла от неожиданности. Только женщины умеют правильно делать этот жест: мужчинам он неподвластен.

Дама попутно огляделась по сторонам, увидела повернувшихся мужчин и горделивой походкой направилась к ним. Вблизи ее лицо показалось знакомым.

- Добрый день! - поприветствовали гостью сидящие.

- Ох уж эти итальянцы, омерзительный народ, макаронники, - только и выругалась она, подойдя.

- Вы поаккуратнее: говорят, они немного понимают по-русски, - с серьезным лицом заметил Борис.

- Правда? - дама оглянусь на работников, но те уже разбрелись подчищать шведский стол. - Ах, сарказм, не поняла сразу.

- А что за спор у вас возник?

- Не хотели меня пускать, представляете?

- Почему же?

- Какая-то особая карта им нужна, одних билетов бизнес-класса мало. Я велела позвать начальника аэропорта - я его лично знаю - но они перепугались и сказали, что его нет в здании. Тогда я и прошла сама.

- Ловко вы с ними, конечно.

- Поразительно: сколько летаю, ни разу никакой карты не просили. Совсем свиньями стали! - она кинула свою сумочку через несколько стульев от сидящих и оставила чемоданчик. - Пожалуй, надо выпить. Где у этих недотеп спиртное?

- У входа, - сказали мужчины в голос.

- Ну и бойкая дамочка. Только русские женщины могут быть такими мужественными - возможно, в этом и заключается их притягательность.

- А мне ее лицо показалось знакомым, - вслух заметил Прохор.

- Да?

- Но не помню, где я ее видел.

- Может, ты ошибся.

- Может.

Дама, как и двое гостей до этого, вернулась с бокалом белого.

- Вино в Италии, в отличие от местных жителей, всегда было превосходным!

- Не судите так высоко о вине: в нем может попасться кислинка.

Но дама только повела бровью и пригубила напиток.

- Вполне сойдет, - затем обратилась к молодому собеседнику: - Кстати, у нас с тобой одинаковые чемоданы. Случается же такое.

Парень оглядел оба чемодана.

- Действительно, одинаковые, - он улыбнулся. - Хотя серый - традиционный цвет чемоданов.

- У меня темно-синий, - вставил Борис, - но он летает в багажном отделении.

- Не люблю громоздкие чемоданы, их тяжело тащить.

Прохор кивнул.

- А вы случайно не в Милан летите? - спросил Борис.

- В Милан.

- Тогда мы с вами попутчики.

- Вы тоже?

- Да, оба. А летели не из Москвы?

- Нет, из Парижа.

- Недолгий перелет, должно быть?

- Вполне хватило.

- А нас вот трясло весь полет без остановки.

- Поэтому не люблю самолеты.

- Почему же летели? Вроде бы из Парижа ездят поезда.

- Не знаю, так вышло.

- Мы, кажется, не познакомились. Я - Борис, он - Прохор. Как вас зовут?

- Давно не задавали мне этого вопроса.

- Отчего же?

- Мое лицо вам не знакомо?

- Мне знакомо, только не могу вспомнить откуда, - вставил парень.

- Дарья А.

- Точно! Вы же актриса.

- Актриса? Никогда не видел вас в телевизоре, - удивился Борис, - хотя я и фильмов смотрю немного.

- Последние годы снимаюсь за рубежом.

- А в моем детстве вы часто снимались в детских сериалах в России.

- Вот как. Очень приятно познакомиться!

- Взаимно, - дама снисходительно протянула руку, которой слегка коснулась старческая дряблость. Мужчины нежно пожали ее.

Трое пассажиров почти синхронно отпили вино. Борис вспомнил о двух переполненных тарелках и продолжил уплетать пищу; Прохор уныло водил вилкой в тарелке без видимого аппетита; Дарья наблюдала за посадкой громадного Боинга.

- Что же, - начал Борис с набитым ртом, - в каком фильме снимались в последний раз?

Дарья молчала и не поворачивала головы. Наверно, взвешивала, стоит ли рассказывать.

- Знаете… сейчас пошла мода на артхаус - режиссеры стараются придумать как можно более изощренный сюжет, а сценаристы по-рабски вторят им, иначе не заплатят, - в итоге зритель ничего не понимает и выходит из зала в восторженном недоумении. Последний мой фильм - что-то вроде мистического детектива: коварный убийца, знаки и символы, падшие женщины в роли жертв.

- А ваша роль?

- Эпизодическая - соседка, которая помогает детективу понять смысл одного из символов.

- По-моему, звучит интригующе.

- Мог бы получится хороший фильм, но режиссер - полнейшая бездарность. Только и делал, что спорил со сценаристом, который его якобы не понимал. Я бы лучше сняла, будь это даже мой режиссерский дебют. В итоге мне заплатили - и я забыла об этой работе.

- Вы чересчур безжалостны к потраченному времени.

- А вы слишком хорошего мнения о режиссерах, - надменно, будто только она ведает истину, заключила актриса.

- Быть может.

- Почти все режиссеры домогаются красивых актрис.

- Это делает вам комплимент, - не подумав, заметил Борис, но поймал укорительный взгляд женщины. - Прошу прощения, вырвалось.

- У вас совсем искаженное понимание природы комплиментов, - заключила Дарья и снова повернулась было к приземляющемся Боингу, но никак не могла его обнаружить: самолет давно сел. Чтобы нивелировать свою неловкость, она обратилась к Прохору: - Так в каких фильмах ты меня видел?

- Я про сериалы говорил.

- Да, точно.

- В «См*» и «Гра*».

- Ох, помню, - она поднесла влажный бокал к губам, аристократически отставив мизинец. - Моя юность, - и тут же поправилась, - хоть я и сейчас не особо стара. Не смейте шутить! - она пригрозила Борису.

- И не думал, вы что? Вы меня больно укололи тем, что я не понимаю природу комплиментов.

- Так и есть, - гордо заявила дама и снова пригубила вино. Очевидно, оно ей все же понравилось.

- Мне ваши сериалы нравились, - вклинивался в беседу Прохор, - они были легкие и забавные.

- Благодарю. Знал бы ты, как тяжело дается эта легкость: все эти бесконечные дубли бесконечными съемочными днями… Сейчас бы ни за что не согласилась сниматься в сериалах, тем более таких продолжительных.

- Вам уже и не положено, - вставил Борис, уже шутливо и вполне осознавая значение сказанного.

- В каком это смысле? - женскому возмущению не было предела.

- В том, что в таких сериалах несолидно сниматься опытной и состоявшейся актрисе, они созданы лишь для молоденьких и бесталанных.

- Даже не знаю, как мне реагировать на ваши слова.

- Можете счесть за комплимент.

- Но в таком случае молодую меня вы назвали бесталанной.

- Во всяком правиле есть исключения.

- Как вы мастерски выкрутились, Борис!

- Наверно, это единственное, что испокон веку умеют делать мужчины.

- Я с вами соглашусь.

Прохор все недоумевал, почему всякий разговор заканчивается диалогом Бориса и Дарьи, которые, кажется, изначально были настроены только подкалывать друг друга. Он молча продолжил опустошать тарелку; Борис краем глаза глянул на него и вспомнил про свои закуски. Двухэтажный Боинг, напоминающий более космический корабль для путешествий в соседние галактики, чем средство для трехчасовых перелетов по стране, покатился перед ними на взлетную полосу, загораживая свет заходящего солнца, выровнялся, загудел двигателями так, что стекла едва не повылетали из стальных рам, и тронулся. Его стремительный разгон и отрыв от земли - это поистине великолепное зрелище, да еще столь близко!

- Не знал, что взлет настолько завораживает! - изумился Борис, и двое очевидцев согласились с ним.

- Пожалуй, надо перекусить, - объявила Дарья и поднялась.

- Кухня средняя, - предупредил Прохор.

- В таком случае вино украсит пищу. Что-то жарковато становится, - бросила дама и направилась к столикам.

Мужчины промолчали, но после произнесенного замечания вмиг почувствовали себя менее комфортно. Им и вправду стало жарковато.

Продолжение следует...