- Отложили. Сейчас с зарплаты маме коррекцию зрения, а через несколько месяцев уже ремонт можно начинать. Пускай она в тишине и спокойствии дома посидит сначала.
- Это правильно, - кивнул Тоха. - Дома ведь и стены лечат. А если стены сверлят - то и лечат они херово, - хохотнул он. - У меня вон руки тоже никак не дойдут. Моя пилит, мол, надо успеть до того, как дочь родится. Я говорю, что косметика - эт вообще быстро, начну ближе к отпуску, а она не слышит будто. Мол, не надо ей на последних месяцах краской дышать.
- Так пусть к маме съедет, пока красишь. Все ж понимают, что ремонт.
- Так вот и я ей то же самое говорю. Она вообще ни в какую. А! - махнул он рукой и, сделав последнюю затяжку, кинул бычок в пустую банку из-под газировки.
- Беременная, - пожал я плечами.
- Беременная, - согласился Тоха и с пшиком открыл новую банку газировки.
Зелёная гладь полей за окном сменилась стеной соснового леса. Через десять минут навигатор скомандовал повернуть направо и я, крутанув руль, направил машину в глубь леса по проселочной дороге. Огромные вековые сосны нависали над нами, как молчаливые стражи. В такие моменты порой внутри просыпается что-то среднее между страхом и уважением к древнему организму леса. Смотря вверх, на макушки сосен, протыкающих небо, сразу же ощущаешь себя маленьким и слабым. А глядя вглубь, на скопление толстых стволов, понимаешь, что там может таиться что угодно, и человек вовсе не царь природы…
- Вы на месте, - скомандовал нам навигатор, и я остановил машину.
- Глянь, чего там, Тох? - попросил я. Антон тут же выпрыгнул из машины и скрылся в кустах. Через несколько минут он вернулся и кивнул, показывая мне большой палец. Затем вытащил из ножен на поясе небольшой тесак в форме палаша и несколькими движениями расчистил дорогу от кустарника, раскидав срубленные ветки ногами в разные стороны. Отошёл и махнул мне рукой, мол, проезжай. Я медленно выехал через импровизированные ворота к месту нашего назначения.
Это была небольшая поляна на берегу узкой речушки, серебряной змеёй извивавшейся сквозь сосновый бор. Выбравшись из машины, я глубоко вдохнул свежий, пахнущий смолой и хвоей воздух. От реки веяло прохладой, а могучие сосны, над кронами которых разлилось ярко-голубое чистое небо, давали тень. Сказка просто!
- Ну че могу сказать, Вован, - начал Тоха. - Не врёт твоё приложение. Место просто отвал башки!
- А то, - хмыкнул я. - Давай палатку тащи. Всё обустраивать будем.
Тоха кивнул и пошагал к багажнику. Следующие пару часов мы занимались обустройством лагеря. Ставили палатку (конечно же, тут не обошлось без мата), собирали костровище, искали брёвна для сидения и таскали валежник и сушняк.
Наконец вся подготовительная возня закончилась. Мы сидели на бревне, вытянув ноги и вальяжно греясь на жарком июльском солнце, которое к этому моменту уже вошло в зенит. Костёр только начал разгораться, и из кучи лапника тонкой струйкой поднимался ароматный дымок.
- Благодать, - протянул Тоха.
- И не говори. Природа. Птички поют, лес.
- И кружат. - Тоха ткнул сигаретой куда-то вдаль.
Я проследил взглядом и увидел, что птицы действительно ведут себя как-то странно. Никогда такого раньше не видел. Наверное, в километре от нас, на том берегу, стая птиц кружилась над одним местом, создавая небольшу воронку.
- Да хрен их поймёшь, - отмахнулся Тоха. – Может, у них брачные танцы какие-нибудь, или перелёт из гнезда в гнездо.
- Может, - пожал я плечами. - Короче, ты как хочешь, а я купаться. Вспрел, блин, как собака, пока ехали.
- Давай, ихтиандр херов! - хохотнул Тоха. Я слегка пихнул его кулаком в плечо и встал. Раздевшись, закинул шмотки в палатку и босиком начал спуск к берегу. Трава приятно щекотала ноги, а потом ее сменил прохладный и влажный песок.
Я медленно окунул в воду ногу. Бррр! Холодная! Глубоко вдохнув, я побежал, разбрасывая вокруг себя брызги, и завопил от удовольствия. Наконец я окунулся с головой - и вода сразу показалась тёплой. Мир сразу же заиграл яркими красками, заблестел, как будто его тоже обрызгали этой прохладной, чистой водой. Природа вокруг меня была насыщенной, естественно простой и оттого ещё более красивой. Вместе с кислородом в лёгкие проникла детская, пьянящая радость. Хотелось выпрыгнуть куда-то вверх и закричать. Я снова нырнул.
Водные процедуры продлились практически весь день. Только изредка мы выбирались на берег, чтобы проверить костёр и подбросить в него дровишек. Сейчас солнце уже клонилось к горизонту, и я, здорово посиневший, но чертовски довольный, выбрался из воды и побежал вверх к палатке.
- Догоняй, ихтиандр! - крикнул я Тохе, который всё ещё торчал на середине реки. Шлёпая по траве, я поднялся к лагерю. Пустой желудок урчал голодным волком, предвкушая запекающуюся в углях ароматную картошечку. Быстро пролетев к палатке, я схватил полотенце и начал растираться. С мокрых волос полетели капельки воды. Развернувшись к костру, я застыл как вкопанный.
С другой стороны от кострища из кустов вышел волк. Крупный, рыжеватый такой, цвета подвяленной травы. Он стоял, широко расставив лапы, и смотрел на меня. А я на него, голый, в одних только мокрых трусах и с полотенцем на голове. В этот момент я напрягся так, что всю дрожь как рукой сняло. Я просто стоял и смотрел на хищника, не зная, что делать. А он смотрел на меня.
- Ну че там наша карто...
Поднимающийся с берега Тоха осёкся, увидев волка, и тоже замер. Так мы и стояли втроём, и молча смотрели друг на друга. Нас от зверя отделял только костёр, который, пожалуй, он мог бы с лёгкостью перепрыгнуть. И в руках у нас не было даже палок. «Если он сейчас бросится, то прыгаю в палатку - там сигнал охотника», - пронеслось в голове. Волк медленно переводил взгляд с меня на Тоху.
- А ну пшол нахер отседова! Псина блохастая! - послышался за спиной старческий голос, и кто-то громко топнул. Мы с Тохой синхронно вздрогнули. Волк сразу же сиганул в кусты. Обернувшись, я увидел, что в прорубленном нами проходе стоит крепкий старик, одетый в плащ-палатку. На плече у него висела двустволка. Обветренное лицо, густая седая борода, чуть свёрнутый на бок нос. Из-под кустистых бровей нас изучали внимательные карие глаза.
- Что, ребята, костерок жжём? - строго спросил он, направляясь к кострищу.
- Да мы это... - начал было я, но старик меня оборвал.
- Да шучу я. Вижу, что всё аккуратно. Позволите? - спросил он, присаживаясь на бревно. - А то ноги старые не держат.
- Конечно, - кивнул Тоха.
- И вы садитесь, грейтесь, - старик по-хозяйски похлопал широкой ладонью по бревну. - А то гляди как задрыгли, ныряльщики.
Быстро вытершись и накинув шмотки, мы вернулись к костру. Старик уже успел раскурить небольшую деревянную трубку и сейчас увлечённо пускал колечки дыма в небо. Присев на бревно рядом, я начал ворошить палочкой золу и доставать оттуда запечёную картошку.
- А вы лесник? - спросил Тоха, доставая пачку сигарет. Спохватившись, он опасливо посмотрел на старика, и тот кивнул.
- Егерь, - старик выпустил большое кольцо и тут же попытался вдуть в него маленькое, но оно расплылось в воздухе. - Михаил Борисыч меня звать. А вы тут чего, рыбачите?
- Да не, - отмахнулся я, хотя мысль взять с собой спининги была. - Так просто, на природе отдыхаем. Приехали вот на выходные.
- На выходные, значит. А место сами нашли или подсказал кто?
- Ну как бы и сами, и подсказали. В интернете в туристическом приложении. А что?
- Да ничего. Место-то это не очень известное. Я только в девяностых сюда туристов особенных на охоту водил, - старик пыхнул трубкой, и по лицу его точно пробежала тень. - Вот и спрашиваю. Мне ведь тут браконьеров не надо.
- А особых это как? Богатых, что ли? - спросил Тоха, стряхивая пепел.
- Вы угощайтесь, - ткнул я палочкой в картошины у костра.
- Спасибо, - старик взял одну картошину и сунул в карман. - По дороге съем, а то пора мне уже. Смотрите тут не хулиганьте! - он погрозил пальцем. - Я ещё приду проверю.
Михаил Борисович вытряхнул трубку в костёр, сунул её куда-то в недра плащ-палатки и, крякнув, поднялся. Махнув нам рукой, он практически бесшумно скрылся в кустах.
Вечером стало свежо, от реки потянуло прохладой. Костер весело потрескивал, выплевывая в небо маленькие искорки, которые светлячками кружились и уносились в тёмно-синюю высь. Лес тоже потихоньку засыпал, оставляя только самые неприметные звуки. Плач цикад или кузнечиков в травах и тихое, размеренное перешептывание вершин деревьев с ветром.
Рядом на подготовленных за день углях стояла решётка с мясом. Плавящийся жир пропитывал собой кусочки свинины, и капал на угли, отзывавшиеся шипением. Запах уже практически готового мяса щекотал ноздри и будоражил желудок, несмотря на то, что мы наелись печёной картошкой и сосисками, быстро сделанными на костре.
- Ну всё, не могу терпеть. Корочка есть - и готово. - Я вскочил с бревна и выщелкнув лезвие ножа, потыкал им мясо. - Вроде нормально.
- Да доставай уже, - махнул рукой Тоха.
Я снял решётку с углей, поставил на импровизированный столик из пенька и принялся ждать, пока еда чуть остынет. Тоха же сразу наколол на одноразовую вилку кусок шашлыка и сейчас, открыв рот, судорожно дышал, пытаясь охладить во рту мясо. Поколебавшись пару минут, я плюнул и тоже отхватил себе порцию Горячее мясо обожгло рот, по языку потёк сок. Чистый кайф!
Когда решётка опустела, я взял у Тохи сигарету. Вообще-то я не курю, но после такого ужина грех не посмолить.
- Хорошо… - протянул Тоха, выпустив дым куда-то вслед искоркам от костра.
Я глотнул прохладного пива и затянулся. Всё-таки ни с чем не сравнить, когда хорошее мясо правильно зажарено и запито хорошим пивом, а после всего этого ещё и качественной сигаретой затягиваешься. Непередаваемый вкус. Так мы и сидели ещё несколько часов, попивая прохладное пиво и покуривая. Наконец я почувствовал, что глаза уже слипаются.
- Ладно, я дрыхнуть, а то сейчас прям в костре засну.
- Иди давай, я ещё посижу.
Я кивнул и, бросив бутылку в мешок с мусором, направился в палатку. Расстегнув полог, скинул ботинки и затащил их внутрь, а то потом хоть выжимай от утренней росы, и, завернувшись в спальник, вырубился практически сразу же.
Проснулся я от того, что пиво дало о себе знать. Мочевой пузырь сдавливало так, что казалось, любое движение может заставить его лопнуть. Выбравшись из нагретого спальника, я поежился и огляделся. Тоха храпел на своей стороне палатки. Быстро накинув куртку и сунув ноги в ботинки, я выбрался из палатки.
Ранее-ранее утро. После сна на улице было чертовски холодно. Застегнув куртку под горло, я быстро побежал по мокрой траве в кусты. Заря ещё только рождалась на горизонте, оставляя мир в полумгле. Густой речной туман струился между деревьев. Облегчившись, я глубоко вдохнул свежий, холодный воздух, прочищая мозги.
Со стороны реки раздался тихий всплеск. Затем ещё один. Словно кто-то аккуратно выходил на берег. Посмотрев на воду, я увидел кого-то в тумане. Неясный, расплывающийся силуэт. Только на том месте, где должна быть голова, зловеще поблёскивали два зелёных огонька. Некто тоже меня заметил и остановился. Какое-то время мы смотрели друг на друга. Мой вялый сонный мозг ничего не соображал. А потом всё будто сняли с паузы.
Силуэт резко сорвался с места, громко расплёскивая воду. Мысли в голове вдруг включились и быстро забегали в черепной коробке, создавая путаницу. Только одно я смог чётко выцепить. Может, это была какая-то интуиция, или тот самый первобытный инстинкт, а может, я просто струсил. Но в голове вдруг словно загорелась лампочка “бежать” - и я побежал к палатке. Ноги скользили по мокрой от росы траве, и я чудом держал равновесие. Тем временем незваный гость уже выбрался на берег и теперь громко карабкался ко мне. Меня охватила паника. Когда до палатки оставалась пара метров, я поскользнулся и упал, но тут же вскочил и, весь вымазанный в траве и мокрый, запрыгнул палатку, застегнув молнию.
- Вставай, Тоха! Тут кто-то есть! - заорал я, сильно пихая товарища в бок. Тот тут же подскочил, протирая глаза.
- Да не знаю! - я быстро рылся в вещах в поисках сигнала охотника. Наконец, найдя нужную стальную трубку, я повернулся к Тохе. -Я просто...
Я осёкся на полуслове. Над палаткой кто-то стоял. Слабый утренний свет подсвечивал его со спины, и мы могли видеть только силуэт. Человек. Он просто стоял, слегка склонив голову набок и тяжёло дыша. Его хриплое дыхание в утренней тишине показалось оглушительным. По спине побежали мурашки, противно засосало под ложечкой. Сглотнув, я смог протолкнуть невидимый липкий ком, застрявший в горле.
- Ты кто такой? Че надо? - мой голос звучал как-то странно, словно запись.
Человек не ответил. Он лишь ещё сильнее наклонил голову и начал медленно обходить палатку. Дыхание его стало громче, в нём появилось что-то рычащее. В нос вдруг ударил запах мокрой псины и человеческого пота.
- А ну вали отсюда нахрен! Стрелять буду! - гаркнул Тоха.
Некто лишь ускорил шаг. Мы словно загипнотизированные крутились на месте, пытаясь не упустить силуэт из виду. Тут ублюдок расхохотался. Смех у него был хриплый, какой-то лающий.
- Мя-ясо вкусное, сочное, - протянул он, продолжая ходить кругом вокруг палатки. Речь его напоминала смесь лая и рычания. - Мясо сыто-ое, мясоо сла-адкое...
Что это вообще за нахер? Псих какой-то или пранкер? Мысли в голове путались, от нормального анализа ситуации отвелкало вечное кружение и хрипы с порыкиваньями.
- Сожру-у… - подвывающе заявил незнакомец снаружи.
Я чувствовал, как к горлу подступает тошнота, а в мышцах начинается паническая дрожь. Человек на улице всё продолжал бегать вокруг палатки, и казалось, что весь мир закрутился вокруг нас.
- До трёх считаю! - крикнул я, крепче сжимая стальную трубку ракетницы.
Силуэт снаружи снова расхохотался и карикатурно задёргал головой, словно принюхиваясь.
- Страх! Страх! Страх! - затявкал он.
- РАЗ! - я крепче сжал сигнал и тряхнул головой.
- Страхом пахнет, - ублюдок замедлил шаг.
-Два! - Тоха медленно вытащил свой тесак из ножен.
- Если выйти боитесь, то хоть по куску от себя отрежьте! - зарычал псих, сгорбившись, словно группируясь.
Зажмурившись, я сдвинул рычажок. Хлопнуло. В воздухе запахло серой и порохом. Даже сквозь плотно сжатые веки меня ослепила яркая красная вспышка. Вопреки ожиданиям псих не закричал. Он издал что-то среднее между волчьим воем, рычанием и скулежом. Распахнув глаза, в которых ещё плясали оранжевые круги, я отбросил разряженную ракетницу и схватил топор. Тоха быстрым движением разрезал стенку палатки, в которой была небольшая опаленная дыра с ещё тлеющими краями.
Выскочив на улицу, мы увидели, как корчиться и катается по траве полуголый человек. Тело у него было заросшее какой-то клочковатой растительностью. Мокрые штаны облепили мускулистые ноги. Он катался по траве, корчась,завывая и рыча от боли. Руками он закрывал и царапал живот, из которого, как из праздничного торта, бил фонтан ярких красных искр. Оцепенев от ужаса, мы просто смотрели на это, пытаясь осознать происходящее. Вскоре мужчина затих, уткнувшись лицом в землю. Только его левая нога до сих пор подёргивалась. Он был одет в брюки карго, на которых была нашивка: волчья морда в орнаменте каких-то славянских рун - эмблема клуба “ Дорожные волки”. Мы просто тупо смотрели, как из-под него заканчивают вырываться искры.
Из оцепенения нас вывел плеск воды. Я взглянул на реку и увидел по меньшей мере ещё пять силуэтов со злобно поблёскивающими зелёными глазами. Они все быстро двигались к берегу. Тут же над рекой разнёсся протяжный волчий вой.
Протянул я, перехватывая топор. Громкие всплески вскоре сменились шлепками по песку, а затем шелестом травы. Они уже не пытались скрывать своё передвижение. Они бежали, чтобы убить нас. От реки, словно невидимая стена, перед силуэтами шла волна страха и смерти.
Наконец из темноты показался один из них. В предрассветных сумерках мы смогли разглядеть его лучше. Это был не человек, хоть и походил на него. Голый мужчина, в одних трусах-боксёрах. Пульсирующее мускулами тело покрыто какой-то клочковатой мокрой шерстью, с которой капает вода. Пальцы на руках заканчиваются толстыми, чуть загнутыми когтями. Копна тёмных, мокрых волос спадает на лицо. Точнее что-то среднее между лицом и звериной мордой. Вздёрнутый нос с широкими ноздрями, которые раздувались как клапаны какого-то дьявольского механизма. Нижняя челюсть значительно выпирает, делая рот похожим на пасть, искривлённую в хищном оскале, из которой торчат кривые жёлтые клыки. Под мощными надбровными дугами злобно поблёскивают зелёным маленькие глаза.
Затем выскочили ещё четверо. Трое в штанах, а один в охотничьей куртке. И все с нашивками “Дорожных волков”. Твари зарычали и сгорбившись, принялись брать нас в кольцо. Они кружили вокруг нас, сужая круг. Мы оба понимали, что этот сраный хоровод следует разрывать.
- Живыми не возьмёте, нудисты волосатые!
Крикнул Тоха, махнув перед собой тесаком. Ублюдки зарычали и приготовились прыгать. Бах! Бах! Грохнуло два выстрела. Пара ублюдков свалилась, как подкошенные и тут же на поляну вылетел сигнальный фаер, залив всё красным светом. Затем из кустов выскочил егерь, переламывая ружьё.
Тут одна из тварей бросилась на меня. Я сбил её ударом топора. Но промахнувшись мимо черепа, попал в ключицу. Ублюдок покатился по траве и я, подскочив к нему, несколькими ударами раскроил ей башку. По траве разлетелась кровавая кашица с розовой жижей мозгов и белыми осколками черепа. Тут же уши разрезал вой. Бах! Воющая мразь в куртке свалилась на землю. Бах! И тварь, повалившая Тоху обмякла, потеряв значительную часть морды.
Заорал старик, снова перезаряжаясь. Тут из кустов выскочили волки в сопровождении ещё десятка уродов. Тот самый рыжий, который выходил к нам вечером кинулся на Тоху. Тот успел лишь выставить предплечье, в которое и вцепился хищник, повалив его на землю.
Снова заорал егерь, поднимая ружьё. На него уже бежали твари. Я рванулся к машине и буквально влетел внутрь. Ключи в зажигании, как я и оставлял. Затаив дыхание, я повернул ключ, молясь чтобы машина завелась и... Двигатель пару раз слабо чихнув, ровно затарахтел. С пол-оборота завелась, никогда такого не было!
Я кинул взгляд на поляну. Бах! Бах! Двое из трёх тварей, бежавших на егеря, подкашиваются и остаются лежать на траве. Третью он бьёт прикладом в морду и, выхватив большой нож, похожий на боуи вскрывает ей брюхо.
Тоха уже выронивший тесак пытается вырвать обмякшую руку из пасти хищника и кричит от боли и страха. Тут же к нему бросается ещё два волка, вцепляясь в горло. Крик Тохи захлёбывается, а его конечности начинают судорожно дёргаться. Схватив топор, я хотел выбежать из машины, но тут сильный толчок уже подбежавшего старика отправил меня обратно в салон.
- Гони быстрее, коли жить не надоело!
Заорал он, прыгая на заднее сиденье.
- Ты ему уже не поможешь! Загрызли!
Бум! На крышу приземлилось что-то тяжёлое, прогнув её под свои весом.
Заорал старик, переламывая стволы ружья. И я вдавил педаль газа в пол. Последнее, что я увидел на поляне - это окровавленную морду рыжего волка, над белым Тохиным лицом. Быстро развернув машину, я вывел её на просёлочную дорогу и погнал на максимуме.
Старик уже успел перезарядить ружьё и выстрелил в потолок. В ушах зазвенело. Запахло порохом, а в салоне повис лёгкий дымок. Тварь на крыше зарычала и прыгнула на капот. Крупный ликантроп вцепился когтями в сталь и начал биться лысой башкой в стекло, рассыпая по нему паутину трещин. Я не видел дороги и крутил руль вслепую. Старик перебрался на переднее сиденье и начал целиться сквозь лобовое в ублюдка. Бах! После второго выстрела я не слышал уже ничего. Егерь промазал. Тварь снова прыгнула на крышу, проминая её. Старик выматерился и начал перезаряжать ружье.
Но тут окно рядом с ним разбилось и когтистая лапа, просунувшаяся в него, полоснула старика по шее. Михаил Борисыч захрипел, схватился за горло. Кровь хлестала фонтаном, заливая салон и меня. Тварь вцепилась в дверь и вырвала её. Старик схватился за косяк, но не удержавшись выпали из машины, кубарем покатившись в канаву.
Я продолжал вести машину, пытаясь разглядеть дорогу. И тут в проёме вырванной двери,как обезьяна, повисла тварь. От удара когтистой лапы я прикрылся предплечьем, которое обожгла боль. Следующий удар по рёбрам вышиб из лёгких воздух. Машина вильнула в сторону. Схватив из под ног топор, я ударил монстра по запястью и тот, зарычав, полетел в придорожные кусты. Машина снова вильнула. Меня ударило о руль, в носу что-то хрустнуло. Чуть не улетев в кювет, я выровнял волгу и прибавил скорости.
Фары бледными лучами прорезали утренний туман, нависший над потрескавшимся асфальтом. В небе была размазана розовая, будто сахарная, вата облаков. Я гнал по пустой дороге на автомате, отключившись от мира. В салоне пахло кровью, псиной и порохом. Я бросил взгляд на приборную панель и увидел, что телефон, чудом осташийся целым, так и стоит в держателе. Только теперь вместо навигатора во весь экран пульсирует красная волчья морда в славянских рунах, раздавая мои меняющиеся координаты.
Прошипел я, и схватив телефон, выкинул его в проём, где раньше была дверь.
Через несколько минут я остановился. Начался отходняк от бешеной дозы адреналина. Меня затрясло. Откинувшись на сиденье, я прикрыл глаза. В желудке начал наливаться рвотный позыв. Где-то неподалёку послышался волчий вой