РПК - ручной пулемет Калашникова. По характеристикам похож на обычный автомат, однако сочетает в себе снайперскую винтовку из-за точности, пулемет из-за скорострельности и большего количества патронов (45 штук в магазине) и автомат из-за малого веса и небольшого объёма.
Итак, начались стрельбы, у меня была двенашка (АК-12). Отстрелял пару дней, хотя по ВУС меня, водителя химика артиллерийской бригады определили сапером - пулемётчиком.
И тут появился инструктор. Удивительный человек. Прошел Афган, Чечню, дослужился до подпола и благополучно ушел на пенсию. Он гражданский человек, но очень любит пулемёты.
Поэтому забрал к себе всех пулеметчиков и начал обучение по отдельной, своей программе. Обучал нас стрельбе с 9 утра и до 14 дня. Все это время мы заряжали, стреляли, снова заряжали и снова стреляли. За день каждый отстреливал по 1000 патронов.
Он сразу нам сказал: "Рембами я вас не сделаю, но вы будете уверенными пользователями пулемётов."
Еще пару дней, пока мы ждали свое оружие, мы стреляли из большого пулемёта ПКМ, который нам любезно предоставили другие подразделения.
И вот настал день. Мне выдали мой РПК, год выпуска у него как мой, 1978. Но, это было новое оружие, со складов, с хранения, без единого выстрела в смазке.
Первый день стрельбы из моего нового оружия.
Сначала пристрелка. Потому что мы не были уверены, что ща столько лет пулемет будет стрелять точно. В полевых условиях, мишень на 25 метров, стрельба лежа, чтобы ни что не мешало. По 4 патрона. И каково де было мое удивление, когда 4 пули легли в мишень почти в одну точку, разброс в районе спичечного коробка.
Однако с точностью были небольшие проблемы, которые решились корректировкой мушки и прицельной планки. После, чего следующие четыре пули легли точно в цель с разбросом в периметре спичечного коробка.
На мое удивление инструктор пояснил, что мой пулемёт - это практически снайперская винтовка. За счет длинного ствола у него большая точность и дальност в сравнении с автоматом. И это я понял в последствии когда начали стрелять по мишеням.
Инструктор не только хороший человек, но и отличный преподаватель.
Без криков, воплей, четко и понятно объяснял как лучше целится, чтобы попасть в мишень, как регулировать прицел для разных расстояний, как корректироваться на ветер. Если бы у нас были снайперские винтовки, то мы бы стали снайперами, хотя и так ими стали.
День у нас ушел на то, чтобы освоиться с оружием, после чего мы стали четко и быстро выбивать мишени.
600 метров три мишени в рост человека, короткими очередями по 2_4 выстрела, мишень лежит.
300 метров встали мишени в пол роста, человека, 2_4 выстрела - упала. И так поеочередно, встают, мы их ложим. Точно, четко, быстро.
Пришедший посмотреть на нашу стрельбу командир был не то что доволен, а слегка шокирован.
Потом были разные положения стрельбы - лежа, сидя, стоя. Все освоили благодаря замечательному инструктору. Когда закончилось обучение. и мы построились для отъезда этот человек сказал замечательные напутственные слова и пожелал вернуться живыми и здоровыми. Видно было, что это не заученные фразы а слова из души.
Да и вообще, все инструктора, которые нас обучали были профессионалами своего дела, многие прошли Чечню, все участвовали в спецоперации. Много знают и умеют и передали нам свои знания.
Огромная благодарность им за это. Благодаря их знаниям наши жизни до сих пор с нами.
Он нас встретил недружелюбно, шел дождь, холодно, сыро, вокруг палаток лужи. Следующие дни ничего не изменилось шел дождь, палатки стало затапливать, внутри стояли лужи.
В один из дней нас всех собрали в одном из полуразрушенных помещений лагеря, оставшемся с Советских времён, для смотра. Сказали явиться со всеми вещами. Там же выдали плащ - палатки, оружие, эрдэшки, разгрузки. Все действо длилось часов пять. Пытались заполнить военники, так как в течение двух месяцев ни кто не удосужился это сделать. Так нормально и не заполнили.
Через 5 часов до нас довели, что через пару дней будет выезд за ленту и приказали всем разойтись по палаткам. Однако спустя три часа тревога, погрузка в машины и выезд.
Ну и отлично, потому что лагерь затоплен дождем, грязища, в палатках вонь и лужи. Загрузились в машины, поехали.
Ехали долго, приехали в какой то лес ночью. Там имелись недоделанные блиндажи. Погода была более менее. Вещи скидали на улицы и разошлись по блиндажам спать.
Неожиданно на улице что то взорвалось.
Дело ближе к утру. Выглянули посмотреть. Вроде начал моросить дождь. Начали хватать свои вещи, чтобы разнести их по блиндажам, но боль иголками проколола руки.
Что это? Ни кто не понимает.
На руках начали вскакивать волдыри ожогов. Вновь разбежались по блиндажам в непонятках, что и как могло произойти. Заодно обработали руки.
Сейчас уже не помню, но в эти или на следующие сутки за нами приехали машины, загрузили и вывезли в палаточный лагерь в приграничный район. Прошли разговоры о том, что там где мы были нас не должно было быть, заехали туда ошибочно. Что обожгло руки так ни кто и не понял. Штатного медика у нас не было.
В общем в новом лагере мы расположились на пару дней, помылись отдохнули. В одну из ночей получили боеприпасы, загрузились в машины и отправились в долгий путь за ленту, по югу новых регионов, с востока на запад в Херсонскую область.
Нас погрузили в автобусы о отвезли через две области в полевой учебный лагерь, расположенный на огромном учебном полигоне в центральной части России. Полигон занимает несколько сотен квадратных километров.
Фото из открытых источников, ничего секретного, все могут посмотреть в Яндексе
Особая "благодарность" командирам, которые, перед отъездом, попросили взять минимум вещей на 3-4 дня, однако остались мы там задержались на 3 недели. После этого у меня выработался стойкий рефлекс на слова "Берите вещей по минимуму". Я беру все что мне будет необходимо.
Командиры, кстати, тоже отдельная тема для разговоров. Как нибудь обсудим.
Ну что приехали. Как обычно - построение. Уж очень любят этим заниматься в нашей армии.
И началось: вы находитесь на лучшем полигоне в России, тут лучшее обучение, тут лучшее жилье, ты всё самое самое. И определили нас по палаткам.
Жилье.
Палатки, но необычные. Светлый изнутри с множеством окон, на стальном каркасе, с твердым полами, электричеством, системой кондиционирования и отопления. Комфортно, ничего не скажеш. Двухъярусные кровати, но удобные, не шатающиеся и не скрепящие.
Как пояснили командиры, в этот лагерь были вложены миллиарды рублей. Одна палатка стоит 10 000 000 рублей. И все оборудование было закуплено за границей, у недружественных стран. Очень весело. Хотя не знаю когда это происходило, может ещё до конфликта.
Такие вот палатки, тоже из Яндекса взяты
Получается мы жили в лагере, обустроенном по стандартам НАТО.
Вся территория заасфальтирована. Рядом с платками стояли модульные конструкции с душами и туалетами. Чуть подальше такая же конструкция с прачечной, где находились большие стиральные машины автомат, а сверху них установлены сушильные камеры. Удобненько.
Но постоянно были какие то засоры, то туалет не смывает, то душ не сливает. Поэтому я предпочитал ходит в обычный уличный туалет рядом с лагерем. Он был более менее обустроен, имелось какое то подобие кабинок. Не щасрат и не обоссан, может потому что там били срочники, которые ухаживали.
Столовая была замечательная. Чистая, светлая
Столовая, фото из Яндекса, выглядит примерно так
Завтрак, обед ужин. На обед, кроме первого, второго и компота можно было положить себе кабачкову икру, горошек маринованный, кукурузу, сухарики в суп. Щас не вспомню что ещё. Но все это дело стояло посреди столовой в виде шведского стола, откуда можно было насыпать себе в тарелки.
Вот с чем, с чем, а с едой в современной армии проблем я не увидел. Кормят везде сытно и много.
Разместились, отоспались. Приехало оружие. Мне выдали РПК - ручной пулемет Калашникова, так как в оо время я был по должности сапёр - пулеметчик, и в мои обязанности входило прикрытие саперной роты и защита при отходе.
РПК, кто то может назвать его недопулеметом или переавооматом. В чем то будут правы. Все же это увеличенный и усиленный автомат Калашникова с магазином на 45 патронов. Но я полюбил это оружие, а вот почему? Я расскажу в следующем посте.
Занятия по огневой подготовке.
Патронов не жалели, каждый день с 9 утра и до 14 часов дня палили из автоматов и пулеметов что есть мочи. Каждый день отстреливали минимум по 10 магазинов автоматов. Бывало и больше. Патроны расходовались тысячами. После стрельб обязательная чистка оружия.
Обязательная она была потому что, во первых очень много стреляли, а во вторых, потому что практически у всех были АК-12, а это хоть и очень хорошее оружие, но очень привередливое, нежное и требующее постоянного ухода, иначе не станет стрелять.
В ежедневных стрельбах пошло две недели. Начались занятия по тактике минирования и разминирования. В любую погоду, под дождем, под солнцем, группы устанавливали мины, другие снимали. Все как в реальности, с прикрытием, правильным подходом и отходом.
Гранаты.
Их тоже не жалели. Метали часто и много. Приносили ящиками. Благодаря этому, многие перестали бояться брать в руки гранаты, хотя до занятий ни разу их не держали и было видео, что многих людей начинает трясти только от вида этого боеприпаса. Но ничего, все смогли, все научились. Метали только оборонительные гранаты, так как другого нам и не надо. Мы не штурма.
Вся прелесть ситуации была в том, что это происходило в живописных лесах средней России. Свежий воздух, физические упражнения, правильное питание - все для здоровья добровольцев.
Пошла неделя, и нас отправили назад, в свой лагерь в деревне, но там быстро, буквально за два дня все перевернулось, и мы отправились на войну, помню...
А расскажу в следующем посте, как это происходило и что помню.
А вы, друзья, если понравилось, ставьте лайки, подписывайтесь на канал, буду благодарен вашей поддержке в виде донатов.
Решение принято. Больше откладывать некуда, и я позвонил в Москву. Ребята на том конце провода сообщили, что если я готов принять участие в мероприятиях по защите Родины от агрессии, то ждут меня. Билеты до столицы они оплатят.
Куплены билеты на поезд, прощание с семьёй и вперёд. Спустя двое суток я уже в Москве. До последнего думал не обман ли это,мне мошенничество, потому что в объявлении очень уж хорошо было расписано.
Да, участие в СВО, но на условиях отличных от моего региона. Тут и экипировка и зарплата в 1.5 раза больше. И подъемные в три раза больше, и оплата билетов.
Позвонил товарищам из объявления, назначили встречу. А на встречу мне вышли сотрудники МЧС, что сразу вселило уверенность в то, что не должно быть обмана. Пригласили к себе, рассказали, объяснили, заполнили анкеты. Парни сняли номер в хостеле и отправили меня отдыхать до следующего дня.
Следующий день прошел в формальностях и бумажной волоките, а через день я уже стоял в военкомате, где проходит отбор желающих устроится на службу в вооруженные силы. Кстати, купленные мной билеты на поезд оплатили. Медкомиссия пошла быстро - здоров. Тут же подписал контракт и убыл в один из подмосковных лагерей подготовки.
Вид лагеря, из Яндекса
Условия там были обалденные. Еда три раза в день, магазин с вкусняшками, души, туалеты, стиральные машинки. В комнате по 4-6 человек, свободно. Познакомился с парнями, с некоторыми кстати вместе до сих пор служим.
Интересное наблюдение. Когда ходили на обед, видели очень много китайцев и все были в нашей, отечественной форме.
В лагере мы провели три дня. В первый день выдали форму и обувь, а потом начались занятия. Занятия по тактике ведения боя и по медицине.
По ВУС я водитель химик взвода РХБЗ артиллерийской бригады. Но ни в военкомате, не в последующем этот факт не принимали во внимание ни где. И у меня начали закрадываеться сомнения, что я буду служить по специальности.
Сомнения развеяли инструктора. В один из дней занятий четко и ясно сказали - вас готовят в штурмовики, так что готовьтесь. Но это было совсем не по моим планам.
В общем в подмосковном лагере были чудесные условия как в пионерском лагере. И занятия до обеда, и потом свободное время. Спустя три дня нас посадили в автобусы и увезли.
На место приехали ночью. Разгрузились и пошли по полю, шли километра. Два пока не уткнулись в часового который определили нас в палатку, где мы все уснули.
Выйдя утром на улицу, я обнаружил огромный палаточный полевой лагерь. Стояли сотни палаток, каждая на 30-40 человек. Военные шнвряющие туда сюда. Оказалось мы прибыли в один из тренировочных лагерей на границе.
На следующий день нам выдали форму, броник, оружие и начались тренировки штурмовиков. Во всем обмундировании марш 3 км до полигона.
На полигоне гоняют и стреляют танки, бтры, солдаты. Стреляют из всего что есть. Нас начали обучать тактике ведения боя как в городе, так и в поле. Стреляли, много. Много тренировались в метании боевых гранат. Во время занятий постоянно летели учебные гранаты под ноги, но взрывались они громко. Кому то даже осколком что то повредило - не успел упасть на землю.
Во время тренировок инструктора постоянно палили из своего оружия и в ноги нам и над головами. Много времени уделялось медицине, чтобы смогли спасти себя при ранении.
При таких интенсивных тренировках, за месяц, даже не следующего человека можно превратить в отличного и бесстрашного воина, хорошо владеющего оружием.
Каждую ночь работало ПВО, дроны неустанно пытались разнести весь лагерь, но не долетали. Взрывы били громкие.
Пошло три дня. Нас построили. Приехал какой-то важный дядька полковник и сообщил строю, что тот кто хочет служить в супер суперской, чуть ли не элитной, прямого подчинения президенту саперной бригаде, пусть выйдет из строя и наобещал кучу военных плюшек.
Я подумал, что профессия сапёр достаточно уважаемая, и решил выйти из строя и освоитьэто военное направление. Тем более, что в моем возрасте штурмовать города - так себе занятие. Это дело молодых. Да и плюшки были обещаны.
Спустя неделю, часть людей, приехавших со мной из Москвы уезжало на фронт, а меньшая часть, вместе со мной поехало осваивать саперное дело в полевой лагерь в центральной России. Но это уже следующая история...
Мужчина роет могилу в начале этого месяца на новом участке кладбища в Макиве, Украина
МАКИВ, Украина — В этом селе на юго-западе Украины осталось мало мужчин боеспособного возраста, а те, кто остался, опасаются, что их призовут в любую минуту.
Их соседи уже находятся в сотнях миль на востоке в траншеях на линии фронта. Некоторые были убиты или ранены. Несколько пропали без вести. Другие жители этого села — примерно в 45 милях от границ Румынии и Молдовы — бежали за границу или нашли способы избежать войны, либо с законными исключениями, либо скрываясь.
«Это просто факт», — сказала Лариса Бодна, заместитель директора местной школы, которая ведет базу данных учеников, родители которых были мобилизованы. «Большинство из них погибли».
Украина отчаянно нуждается в дополнительных войсках, поскольку ее силы обескровлены смертями, ранениями и общим износом. Несмотря на потери самой России, наступающих по-прежнему намного больше, чем обороняющихся, и это преимущество помогает Москве продвигаться на поле боя. Парламент Украины обсуждает законопроект о расширении мобилизации, в частности за счет снижения призывного возраста с 27 лет до 25, но в Киеве принимается мало решений, которые быстро удовлетворили бы насущные потребности армии.
Школьники на курсах боевой подготовки “Protecting Ukraine”
Местные жители говорят, что это означает, что военные вербовщики хватают всех, кого могут. На западе мобилизационная кампания неуклонно сеет панику и недовольство в небольших сельских поселениях и деревнях, таких как Макив, где, по словам жителей, солдаты, работающие в ТЦК, обходят почти пустые улицы в поисках оставшихся мужчин. Такая тактика заставила некоторых поверить в то, что их люди подвергаются непропорциональным нападениям по сравнению с другими регионами или более крупными городами, такими как Киев, где легче спрятаться.
Местные жители используют Telegram каналы, чтобы предупреждать о появлении солдат, и делятся видеороликами, на которых солдаты затаскивают мужчин в свои машины, что порождает слухи о похищениях. Некоторые мужчины сейчас отбывают срок в тюрьме за отказ зарегистрироваться в ТЦК.
«Людей ловят, как собак, на улице», — сказала 35-летняя Ольга Каметюк, чей муж, Валентин, 36 лет, был призван в армию в июне солдатами, которые подошли к нему и попросили документы после того, как он остановился выпить кофе на главной дороге недалеко от Макива. По ее словам, несмотря на диагноз остеохондроз - заболевание суставов, он прошел медицинский осмотр за 10 минут и был отправлен на фронт, где получил ранение.
«Вся деревня прошла через это», — рассказала мать Валентина, 61-летняя Наталья Кошпаренко.
61-летняя Наталья Кошпаренко возле своего дома в Макиве. Ее сын Валентин был мобилизован в армию после того, как прошлым летом вышел купить кофе.
«Почти всех наших людей выдрали», — сказал 47-летний Сергей, пехотинец из Макива, призванный в марте 2022 года и служащий в 115-й украинской бригаде.
Вернувшись на короткий перерыв в этом месяце впервые за год, Сергей сказал, что его уже останавливали и допрашивали. То же самое произошло и с его сыном, которому всего 22 года и который еще не имеет права быть призванным в армию. The Washington Post называет Сергея только по имени из-за риска последствий.
По его словам, когда солдаты поняли, что он уже служит, они спросили, как он относится к людям, «которые не видели ни одного дня войны» — что, по его словам, он расценивает как вынужденную, пустую демонстрацию дружелюбия. Сергей рассказал, что в ответ сказал, что больше всего он зол именно на них, а не на своих односельчан.
«Ты военный, а я гражданский, но я воюю, а ты нет», — сказал он. Разговор, отметил он, «прекратился сразу».
Куры возле колодца в Макиве, примерно в 45 милях от границы с Румынией и Молдовой.
30-летний Алексей в прошлом году ремонтировал свою машину, когда к нему подошли солдаты и вручили повестку. Это был День святого Валентина, и эта новость обрушилась на его девушку Эльвиру, которая работает в небольшом магазине в Макиве и после этого несколько недель почти не ела. Алексей смирился со своей судьбой, но его опыт послужил предупреждением другим о реалиях на фронте.
После трех контузий и осколочных ранений Алексей недавно вернулся домой.
Эльвира сидит в Макиве с 30-летним парнем Алексеем, которого призвали в армию в прошлом году на День святого Валентина. Сейчас он находится дома, восстанавливается после трех контузий и осколочных ранений.
В этом месяце жители села Макив похоронили еще одного своего — Игоря Дозорца, солдата-контрактника, который был настолько тяжело обезображен, что сын, тоже военный, опознал его только по шраму на руке. «Он хотел вернуться домой», — сказала сквозь слезы сестра Игоря, 43-летняя Инна Мельник. «Он устал от всего этого. Но что мы можем сделать?"
70-летний Василий Гребенюк рассказал, что даже в его возрасте — на 10 лет старше призывного лимита — солдаты регулярно останавливали и допрашивали его в Макове.
Шесть недель назад он видел, как солдаты стучались в дверь соседа, жалуясь, что живший там мужчина попросил пойти попрощаться с женой и матерью, а затем исчез. Один солдат сказал, что его «нужно было немедленно схватить, посадить в автобус и увезти», вспоминает Гребенюк.
Солдатские могилы в Макиве.
Подобные сценарии заставили 16-летнюю Полину беспокоиться о том, как долго она еще проживет со своим отцом — одним из немногих мужчин, имеющих право на призыв в армию, оставшихся в деревне.
Прошлым летом Полина и ее подруга Ольга отдыхали за столиком возле деревенского магазина, когда позвонил папа Оли и попросил ее купить что-нибудь для него там. Она отмахнулась от его просьбы, сказав, что занята с друзьями. Вместо этого он сам пошел в магазин, и подростки с ужасом наблюдали, как солдаты окружили его и по дороге вручили ему повестку.
С тех пор он служит, и его дочь винит себя. «Ольга думала, что это ее вина», — сказала Полина.
Татьяна Лычак, 32 года, учительница местной школы, потеряла мужа на передовой в конце 2022 года. Ее сыну Максу всего 5 лет, но он уже говорит о том, чтобы пойти в армию, говорит Лычак, и она задается вопросом, стоит ли ей тоже пойти в армию. поворот. Один из ее коллег, учитель, который раньше обучал старшеклассников базовой армейской подготовке в рамках программы “Protecting Ukraine,”, сейчас находится на службе. У троих учеников его класса отцы служат в армии.
63-летняя Майя Проскуровская скрывает правду о своем зяте, 41-летнем Александре, от его детей, которым 8 и 14 лет. Отправленный воевать в Донецкий регион, он пропал без вести с декабря, сказала она, но дети думают, что его признали военнопленным. Сейчас, по ее словам, «на нашей улице трудно найти хоть одного парня».
Холодным днем в этом месяце четырехлетняя Элеонора Воропанова каталась на трехколесном велосипеде вверх и вниз по тихой дороге возле своего дома. На вопрос, дома ли ее родители, она остановилась. «Мама дома», — ответила она. «Папа на войне».
Прошло 16 месяцев с тех пор, как Таня в последний раз получала известия от своего мужа Сергея, который пошел в армию в марте 2022 года и пропал во время боевых действий в ноябре того же года. В это время ей позвонил однополчанин и сообщил, что у него есть две новости. «Во-первых, его нет среди погибших», — вспомнила она его слова. — Во-вторых, его нет среди выживших.
С тех пор она живет в этом подвешенном состоянии — одна воспитывает двух дочерей, которым сейчас 4 и 8 лет. Ее зять, отец Богдана, побоялся воевать и сбежал за границу — решение, которое она презирает.
«Есть люди, которые прячутся, сидят дома и даже не хотят идти в магазин», — сказала она. «Сегодня я видела машину, за рулем которой была женщина, а муж прятался сзади за тонированными стеклами».
Племянник Тани Воропановой Богдан, 25 лет, рубит дрова возле ее дома. Он признался, что боится мобилизации.
Молодые люди, убирающие ее двор, признались, что боятся мобилизации. Но Артем сказал, что он также возмущен мужчинами с востока Украины, которые приехали на запад в поисках убежища вместо того, чтобы остаться воевать. «Они пришли сюда прятаться, а нашим ребятам придется там умереть», — сказал он. Отец Артема, призванный в армию, сейчас воюет недалеко от восточного города Лиман.
Ниже по дороге от Макива, в небольшом городе Каменец-Подольский, главную площадь занимает растущая галерея в честь погибших. На каждой фотографии изображено лицо местного мужчины или женщины, погибших в украинских боях.
Недавно утром Люда Шидей плакала перед портретом своего младшего брата Сергея Козиняка, который был убит в 2022 году в Авдеевке, городе, освобожденном российскими войсками в прошлом месяце. Шайдей никогда не была на востоке Украины, но все еще мечтает однажды пройти босиком по месту, где он умер.
«А мечты должны сбываться», — сказала она. «Иначе какой смысл мечтать?»
Люда Шидей посещает в Каменце-Подольском мемориал своему младшему брату Сергею Козиняку, убитому в Авдеевке в декабре 2022 года.
Всё, что описано в этой книге происходило на самом деле. Выдуманных событий тут нет и не будет. Автор лишь литературно обработал и, местами, слегка завуалировал то, в чём участвовал лично, что видел и слышал сам. Поэтому некоторые вещи могут не совпадать с мнениями "экспертов" и официальной пропагандой.
Если из того личного состава, что приехал на СВО вместе со старшим лейтенантом А. уже были отправлены домой все алкаши и неадекваты, то с вновь прибывшими стали возникать те же проблемы. Уже через два дня поехал домой доброволец, который привык выпивать каждый день бутылку водки. Он попался на глаза старшему лейтенанту А. в дупель пьяным уже в обед следующего дня после прибытия. Из оправданий он мог только бить себя в грудь и кричать, что прошёл чеченскую, поэтому он великий воин.
Один доброволец подошёл к офицеру и прямо предложил сделку. Он не будет никуда ходить, а сидеть в расположении, взамен он готов был отдавать половину зарплаты командиру роты. Старший лейтенант А. уклончиво ответил, что подумает над столь щедрым предложением, а про себя решил, что данный индивид будет ходить на позиции с графиком три через три: и с первым взводом, и со вторым. Как ни странно, но этому бойцу удалось в дальнейшем реабилитироваться в глазах офицера. Он исправно ходил на позиции, а через некоторое время подошёл и сказал, что всё понял.
Попадались и более хитрожопые персонажи. Обычно старший лейтенант А. всегда сам провожал заступающие смены: проверял наличие личного состава, их экипировку, выдавал сигареты. Но в этот раз он, в очередной раз, уехал с Жаном за гуманитаркой и должен был вернуться только утром. Вечером ему позвонил Цезарь и сообщил, что один доброволец заболел и не вышел к штабу, где собралась заступающая смена. Старший лейтенант А. нашёл замену, пообещав разобраться. С утра, однако, было не до этого. Ночью, в своём домике, умер один из добровольцев – Виталий Асмолов, кстати, дальний родственник одного из шансонье начала девяностых. Остановилось сердце. Бойца было откровенно жаль: крепкий, выносливый, непьющий. Да и возраст – 42 года всего ему было. Разбирались с этим происшествием до обеда, потом старший лейтенант А. вспомнил про «заболевшего» и вызвал его к себе. Тот пришёл как ни в чем не бывало, бодренький. Пояснил, что вчера вечером у него поднялась температура, но сейчас он выпил таблеток и у него всё прошло. Офицер предложил сводить его к доктору, но доброволец отказался. Выглядело это очень подозрительно, учитывая его пропитую рожу. Старший лейтенант А., отпустил его, взяв на заметку.
Один, кстати, тоже успевший повоевать в Чечне и вовсе оказался чудиком. Сначала проживающие с ним, выгнали его из домика, потому что тот два раза его чуть не спалил. Первый раз поставив газовую плитку прямо под занавеску, которая не ожидала такого перфоманса и загорелась, второй раз уснув с зажжённой сигаретой в кровати, причём будучи трезвым. Так этот товарищ поселился один в полуразрушенном доме, дальше по улице. Однажды, делая обход своей роты, старший лейтенант А. увидел, что из открытой двери и окон этого домика валит густой дым. Сердце ёкнуло: ещё одна небоевая потеря, наверняка. Задержав дыхание, офицер забежал внутрь. Добровольца нигде не было, зато на печке тлели дрова, которые этот олух положил туда сушиться. А сам ушёл. Очень хотелось дать ему в табло, когда он наконец появился, но старший лейтенант А. сдержался.
Был и ещё один чудик. Дед по фамилии Зубарев. Он каждый день приходил к командиру роты и интересовался не забыли ли про него? Просил выдать ему гранату, на всякий случай, «для себя». Каждый раз спрашивал, когда наконец-то уже в бой? После первого же захода Зубарева на позиции, к старшему лейтенанту А. прибежал разъярённый Цезарь:
- Больше не ставь со мной этого деда!
- Юлий, что случилось?
- Он достал всех! Сидеть он не может, стоять он тоже не может. Ходит возле окопа туда-сюда: топ-топ-топ, топ-топ-топ. Да и ещё и несёт всякую чушь. Я с ним уснуть вообще не мог. Не ставь его вместе со мной больше!
- По ходу его на СВО всей деревней выпинывали – засмеялся старший лейтенант А. – достал там всех. Бабка его, наверное, перекрестилась три раза, когда он уехал.
Были и чудики посерьёзней, которых даже чудиками назвать нельзя, только долбоёбами. Двое молодых добровольцев, будучи на позициях, решили как-то себя развлечь и пострелять по банкам. Причём организовали себе стрельбище в сторону тыла. А там, за «лесополкой», на запасных позициях сидели Вагнера. Услышав свист пуль, они начали шмалять в ответ. Слава богу, быстро разобрались, и никто не пострадал. Хуже всего пришлось добровольцу, который в это время сидел в этой «лесополке» и справлял нужду. Не понимая что происходит, он упал на живот и со спущенными штанами так и полз до своих окопов.
Удивил и один из «старых». Нормальный, ответственный боец, никогда к нему никаких претензий не было. Однако, он зачем-то привёз с собой из дому бутылку спирта. Так она у него и лежала. И вот, как-то придя с позиций, а на тот момент, в домике никого не было, он вспомнил про неё и решил выпить стопочку перед сном. Потом ещё одну, и ещё. В общем пил, пока не вырубился. Зашедший в этот домик по каким-то своим делам замполит, обнаружил его невменяемым и подумал, что у нас ещё один труп. И, разумеется, поднял панику. «Труп», конечно, привели в чувство, но он уехал домой, за месяц до окончания контракта.
Пришло время менять тыловые посты в Лоскутовке и газоперекачке Лисичанского НПЗ. Заступали туда на девять дней, поэтому нужно было получать сухпаёк и набирать воды с собой. Там на месте не было не магазинов, ни источников воды. До Лоскутовки дорога была ещё более-менее: грунтовка, но проезжая, а вот дальше начинался трэш. Дорога, местами ещё и в горочку представляла собой просто океан грязи с огромной колеёй, проложенной танками. Там легко можно было засадить «Камаз», поэтому ездили на «Урале», как более проходимом. Съезжать с дороги и ехать по полю было опасно – могли быть мины.
Лоскутовка представляла собой небольшую деревушку, возле бывшей железнодорожной станции. Она практически была нежилой, в ней остались только несколько стариков и старух. По их рассказам, перед отступлением там «порезвились» бойцы «Азова». Многих расстреляли. Молодых женщин, вытаскивали за волосы из домов и прилюдно насиловали толпой. Часть мужчин скинули в яму и засыпали её сверху землёй, потом сверху несколько раз прошлись танками.
Двое молодых добровольцев, которые оставались в Лоскутовке (там они охраняли пиломатериал) попросили позвонить жёнам, предупредить, что девять дней они будут вне зоны доступа. С утра в Горском не было связи и сами они это сделать не смогли, а в деревне сигнала не было совсем.
Газоперекачка представляла собой пятиэтажное офисное здание с множественными хоз. постройками. В самом здании прямо посередине зияла огромная дыра. Впрочем, все остальные постройки были с отметинами осколков, некоторые разрушены до основания. Сразу за газоперекачкой виднелась свежевырытая линия окопов. Вокруг стояло много строительной техники, однако рабочих видно не было.
Ситуацию прояснил Артист – старший смены, которую приехали менять.
- Кортес, да тут рабочих, по ходу, одних дебилов набрали. Они каждое утро приезжали и кучковались человек по двадцать. Курили, анекдотов друг другу рассказывали. В оранжевых касках все. Мы им говорили, чтобы расходились – ноль внимания. Ну и дождались. Позавчера три прилёта. Несколько «двухсотых» и до хера «трёхсотых». Так они в свои автобусы попрыгали и по газам, аж, не касаясь колёсами земли. Мы теперь вынуждены технику и днём охранять.
- Понятно. Ладно, собирайте манатки и залезайте в кузов, я распорядился баню для вас с утра затопить.