Сага о Кае Эрлингссоне. Глава 4
Хунор - весенний бог-охотник. Первый из вышедших из моря богов, кто отнял чужую жизнь, убив медведя ради его мяса и шкуры.
Атрибуты- медвежья шкура и охотничье копьё. Изредка благословляет охотников после первой успешной охоты.
Взлетев на каменистое плоскогорье, я заметил все ту же девчонку с тощими козами. Она смотрела на дым, поднимающийся из низины, и глупо хлопала глазами. Сейчас голосов умирающих слышно не было, всех уже поубивали, но она не могла не слышать криков, стонов и радостных воплей врагов.
Я подскочил к ней и швырнул на землю, зажав рот.
- Молчи и лежи, дура! Иначе сюда придут и убьют нас.
Я спрятал ее в ложбинке за камнем, затем отогнал коз подальше, а сам подполз к краю и принялся наблюдать. Щенки в очередной раз обыскали деревню, смогли найти лишь старые сети да сожженные ими же дома. Все лодки они порубили и покидали в огонь, а затем как-то быстро поднялись на борт своей скорлупки и отчалили.
Мне не было жалко этой деревни, ничего хорошего я тут не видел, но дядя Ове в последний момент все же сделал попытку защитить меня. И мне изрядно грело душу то, что я, именно я, убил того мальчишку, забил его как тупую свинью, и теперь Торкелю Мачте придется нелегко. Роальд ни капли не был похож на Торкеля, а значит, кто-то богатый поручил Мачте приглядывать за своим сынишкой. Неудачливому няньке хорошенько влетит. А может, его даже прирежут. Какой-нибудь богатенький мальчик, который боевого топора и в глаза не видел, прирежет и огребет благодати на две руны. А потом поплывет в нищую деревушку, чтобы стать еще сильнее, и там его заколет такой же воин, как я.
Корабль плыл неторопливо, никак не хотел скрываться из вида.
А ведь я и впрямь теперь воин! Я получил свою первую руну из рук Фомрира, только вот так и не понял, какое же условие он мне поставил. Может, я должен убивать только оружных? Или только в бою? Или только если я чудом выжил? Или могу убивать лишь своих сверстников? Впрочем, сейчас это было неважно. Потом убью кого-нибудь еще и узнаю.
Главное — это моя новая сила. Я чувствовал, что стал сильнее, чем Ненне, и ловчее, чем Ленне. Когда я сражался со вторым противником, я никак не должен был вырвать у него копье. У него тоже была первая руна, мы должны быть наравне. Отец говорил, что до пятой руны отличий между равными воинами почти нет, только умение владеть оружием и только удача могут склонить Фомрира на твою сторону. Но я был явно сильнее. Не зря отец гонял меня по двору, не зря обучал.
Я уже предвкушал, как вернусь в Сторбаш и наваляю Ленне-Ненне. Даг-поди снова подожмет хвост и подползет, выпрашивая дружбу, как подачку, вот только он ничего не получит, кроме изрядного пинка.
- Теперь можно вставать? - пропищала девчонка. Тролль меня задери, я уже и забыл про нее.
- Да, стой здесь. Я схожу вниз, проверю, не осталось ли кого.
Спустившись, я не нашел живых. Только догорающие лачуги со всем нехитрым скарбом, несколько верещащих свиней, мечущихся по деревне, да исполосованные трупы, видать, парни не умели убивать так же чисто, как их нянька. Даже на старуху им потребовалось не меньше трех ударов. Трусы.
На берегу я нашел Ове, лежащим в той же позе, как он и упал. Голова и кисти рук лежали поодаль. Он не смог оставить мне никакого наследства: рогатина была для меня бесполезна, щит расколот, а мой топорик удобнее лежал в руке, чем дядина железяка. Но умер он, как настоящий воин, а потому я оттащил его к ближайшему пожарищу и втолкнул в огонь. Голову и руки положил туда же и накидал вокруг побольше досок. Пусть это не настоящее погребение, но лучше уж лежать в огне, чем на открытой земле. Остальных я тоже положил в огонь, пусть и затухающий. Я не мог позаботиться обо всех.
Потом взял кусок сети, положил туда котелок, воняющие сажей и частично обгоревшие одеяла, несколько сморщенных овощей, всю соль, что нашел, засунул за пояс парочку старых ножей и глянул на море. Если бы эти уроды оставили хоть одну лодку, за пару дней я бы смог догрести до людных мест и попросить довезти до Сторбаша. Но пешком по этим горам, да еще с мелкой девчонкой, мы будем ползти целую вечность. Напоследок я закинул в сеть немного полузасушенной рыбы. Как бы она мне не надоела, жрать что-то нужно.
- Пойдем, - сказал я, поднявшись наверх.
- Куда? - спросила девчонка, стоя на том же самом месте, где я ее и оставил.
- Туда, - и я махнул рукой на север.
- Зачем?
Я вздохнул. Может, лучше оставить эту дуреху тут? Хотя в таком случае милосерднее будет ее прирезать.
- Все умерли. В деревне больше никого нет. Да и деревни тоже больше нет. Нужно идти к людям. Где тут есть другие поселения? К вам приезжали гости?
- Да. Недавно приезжал целый корабль, они забрали всю рыбу и уплыли.
Я стиснул кулаки и процедил сквозь зубы:
- Это был мой отец. А кроме него кто-то приплывал?
Она помотала головой.
- Как тебя звать?
- Ингрид.
Я еще раз посмотрел на нее. Широколицая, плосконосая, белесые волосы торчали как пакля, нос весь грязный. Ингрид значит красивая, а эта пигалица не казалась даже хоть чуточку симпатичной.
- Так, Ингрид. Мы сейчас пойдем через горы и лес к людям. Мы будем идти быстро, на нас могут напасть звери, так что держись возле меня и не отставай. Поняла?
Она кивнула и тут же спросила:
- А козы?
- Что козы? - я скрежетнул зубами так, что один из них зашатался.
- Тетя сказала следить за козами.
- Твоя тетя… - закричал я, но осекся. А ведь это неплохая мысль! Если у нас будут козы, я смогу не тратить время на охоту. Буду резать их по мере необходимости и есть. - Хорошо. Раз тетя так сказала, значит, берем и коз.
Я пожалел о своем решении уже через несколько минут. Ингрид по сравнению с козами была как бог Мамир по сравнению со мной, она хотя бы могла понимать человеческий язык. Эти же рогатые твари были бесконечно тупы, не понимали ни слов, ни палки, ни даже топора, обухом которого я приложил одну из них, только жалобно блеяли. Как будто ругались на своем козьем и проклинали мою семью вплоть до пятого колена.
За полчаса мы с Ингрид смогли дотащить их только до леса, а потом они и вовсе уперлись. То ли боялись темноты и хруста веток, то ли чуяли зверье.
- Так, Ингрид, пусть козы останутся здесь. Мы возьмем с собой только двух.
- А остальные?
- А остальные пусть поживут тут, раз им так нравится. И вот еще… Ты хочешь получить свою первую руну?
- Но у меня еще не пошла кровь, - нахмурилась девчонка. - Тетка говорила, что до первой крови руну не получить.
Хмм, а я такого не слышал. Какая еще первая кровь? Неужто она ни разу себе палец не резала или носом не ударялась? У меня нос вообще кривой, Ненне, урод, свернул его в первый же день после того, как получил свою козью благодать. Но ничего, с помощью Фомрира я вернусь и сверну его сопелку так, что он высмаркиваться на щеку будет.
- А ты попробуй. Если будешь такой же слабой, как сейчас, то точно отстанешь, и тебя сожрут волки.
- Хорошо, - Ингрид не выглядела напуганной. Ее полуопущенные веки создавали впечатление, что она то ли дремлет, то ли вот-вот уснет. И от этого у меня руки чесались вмазать ей, чтобы она встряхнулась. - Что надо делать?
- Все просто. Вот тебе нож! Смотри, не урони его. Я подержу козу, а ты ударишь ей по горлу сильно-сильно. Со всей силы. Если не будешь стараться, боги отвернутся от тебя.
Я схватил за рога первую попавшуюся козу с белым пятном на лбу.
- Ой, только не Беляночку! Она такая красивая, - закричала Ингрид, даже глаза нормально раскрыла.
- Хорошо-хорошо, - я отпустил Белянку и подвел другую козу. Девчонка подозрительно зашмыгала носом. - Что, и эта не подходит? Так какую тебе не жалко-то?
- Вот ту, с кривым рогом. Она все время бодается. У меня из-за нее синяки на ногах.
Я сплюнул, догнал криворогую, с трудом подтащил ее к девчонке. Коза упиралась так, словно понимала, что ее сейчас будут резать. Если бы не полученная благодать, так я и вовсе бы не справился с этой животиной.
- Вот, я ее держу. А ты вспомни, сколько она тебя обижала. Она же твой враг, верно? Настоящий злой враг. Она тебя била, гоняла, и сейчас, если я ее выпущу, сразу же наскочит на тебя и проткнет рогом насквозь. Ты должна ее убить. Отомстить за все синяки. Бей сильно-сильно, в горло, сразу за бороденкой.
Ингрид кивнула, зажала нож двумя руками, напыжилась так, что даже уши покраснели, а потом как воткнет лезвие козе в шею, только сбоку, а не спереди. Криворогая отчаянно забилась в моих руках, заблеяла.
- Режь давай! Дерни нож на себя! - закричал я, с трудом уворачиваясь от бешено молотящих копыт. Хвала Скириру, Фомриру и Хунору, она послушалась, и спустя несколько минут коза затихла и свалилась на землю. Но я на нее и не глядел. Ингрид стояла передо мной с окровавленным ножом в руках, вся в мелких каплях крови, с широко распахнутыми глазами, и не очень походила на человека, получившего благодать.
Я подождал немного, а потом спросил:
- Ну как? Есть что-нибудь?
- Нет, - сказала она, едва не плача. Но тут троллева коза дернулась последний раз, и у девчонки изменился взгляд. - Да, горячо, вот тут, - и она ткнула себя в живот.
- Отлично, а теперь вытри кровь с лица, и пошли. Возьми двух самых послушных коз, обмотай им рога веревкой.
А сам тем временем отрубил заднюю ногу убитой козы, замотал, как смог, в траву, это будет нашим ужином сегодня, а заодно и завтрашним обедом. И мы отправились в путь.
Я решил не отходить далеко от берега, но прямо около воды идти было невозможно, там были резкие каменистые обрывы и неудобные переходы, поэтому придется идти горами и лесами. Ингрид повеселела, даже ее полусонный взгляд стал более осмысленным, и она, ведя за собой одно из животных, засыпала меня вопросами:
- А какой бог меня одарил благодатью? Скирир или Фомрир?
- Ты не похожа на воина. В лучшем случае это был Хунор.
- Бог-охотник?
- Да, он первым из весенних богов вышел из моря, а потом убил медведя.
- А какой был медведь?
- О, это был самый большой и злобный медведь на свете, - говорил я, прорубаясь через валежник и засохшие ветки. - Огромный, в половину того дерева, его клыки были длиной с нож, и когда он рычал, весь лес дрожал от страха.
- И Хунор его победил?
- Хунор не воин, а охотник. Он выследил медведя в лесу и поднял его на рогатину, но когда разделывал его и снимал шкуру, поцарапал руку о его черный острый коготь. Поэтому все охотники после хорошей добычи проливают немного своей крови в знак уважения к Хунору и в благодарность лесу.
- Значит, и я тоже должна пролить кровь, раз я поохотилась на козу?
- Значит, и ты должна. Эй, что ты делаешь?
Ингрид вытащила нож, который я ей оставил, и провела по ладони. Нож был тупым и иззубренным, поэтому там появилась не гладкая ровная царапина, а рваная ссадина, но пара капель крови оттуда вытекла. Девочка вытерла руку о кору ближайшего дерева и сказала:
- Тебе, Хунор, мой дар! - а потом облизала рану.
- Никогда не режь ладонь, дура! Тебе же ей потом щит держать или топорик. Хотя ты ж девчонка…
Я махнул рукой и пошел дальше. Совсем не соображает, что делает. Я же просто так ляпнул про Хунора. Откуда мне знать, кто из богов решил взглянуть на грязную девчонку, прирезавшую козу? И вообще, почему этой Ингрид так повезло? В таком возрасте иметь первую руну — это редкая удача. Обычно ждут, пока не пройдет двенадцать-тринадцать зим после рождения. Когда я был маленьким, я часто просил отца, чтобы тот позволил мне принести первую жертву раньше, чем положено, ведь я и так был самым сильным в Сторбаше, меня боялись, меня уважали, со мной считались все безрунные. Отец отмалчивался, и лишь мать, устав слушать мои просьбы, сказала, что за детьми до семи лет присматривает богиня Орса, а остальные боги не собираются тратить время на несмышленышей и неслухов, и если боги не примут твою первую жертву, то потом вряд ли взглянут на такого неудачника. После этого я присмирел и стал ждать своего череда.
Через пару часов даже с благодатью мы утомились. Сначала Ингрид замолчала, потом задышала, как собака на жаре, шумно и с присвистом, затем начала понемногу отставать. А мы все еще не поднялись на первую вершину…
Мы плыли с отцом в Растранд всего несколько часов. Да, у нас был попутный ветер, и мы шли по ровному морю, без гор, оврагов и троллевых зарослей, которые приходилось то и дело обходить. У нас не было двух коз, которые так и норовили вцепиться желтоватыми зубами в ветки, и девчонка, еще не видевшая и семи зим, не тащилась следом. Но я думал, что за несколько дней мы сумеем добраться до самого Сторбаша. Сейчас я молился Фомриру, чтобы за это время мы доползли до ближайшей деревеньки.
Пока мы плыли, отец несколько раз указывал пальцем на узенькие извилистые проливы, уходящие вглубь суши, и говорил, что там находится та или иная деревня, говорил, сколько с нее можно получить провизии и какой, и сколько там воинов выше третьей руны. Но разве я его слушал? Я тогда злился из-за того, что он отсылает меня в какую-то глухомань. Что мой отец, самый сильный в Сторбаше, самый могущественный человек из всех, кого я знал, кто может решить любой вопрос и надавать по морде любому воину, сдался и просто избавился от меня.
Когда Ингрид в очередной раз упала и больше не смогла встать, я понял, что пора делать привал. Я и сам устал, хоть и меньше, чем девчонка. А ведь нужно было еще собрать ветки для костра и обжарки мяса, устроить лежанку и приготовить поесть.
Я походил вокруг, нашел подходящее место, расчистил площадку, привел туда Ингрид и сказал, чтобы она собрала хворост. Сам же отправился за нормальным деревом. Хворост горит быстро, и мы замучаемся кидать тонкие ветки, чтобы согреться. Нашел дерево, упавшее несколько лет назад, к счастью, оно сгнило только частично, и я смог отрубить несколько крупных ветвей. Стук от топора разносился, казалось, на всю гору. Зверей он вряд ли привлечет, все же середина лета, хищники нынче сытые и осторожные, людей тут тоже быть не должно, но я все равно хмурился от гулкого эха.
К тому времени Ингрид уже натащила целый ворох сухих веток, я кивнул и отправил ее за лапником. Спать на голой земле даже в летнюю ночь довольно холодно, и хотя рунные почти никогда не болели, нам нужно было выспаться. Завтра нам предстояло много пройти.
Я запалил небольшой костерок, засунул туда конец стволика, с другой стороны приготовил место для второго костра, затем из принесенных Ингрид свежих веток соорудил лежанку и уложил ее спать. Пусть она отдохнет получше, чтобы завтра не так быстро свалиться. А сам подождал, пока прогорят угли и, нанизав куски козьего мяса на прутики, стал его запекать. Лучше бы, конечно, соорудить что-то вроде вертела и запечь ее целиком, но у меня живот сводило от голода, и я уже не мог ждать.
Девчонка спала без задних ног, и даже запах жареного мяса ее не разбудил, поэтому я решил, что она не так уж и голодна, и смолотил все мясо, местами обугленное, местами еще сочащееся кровью. Приглушив немного голод, я нарезал новые куски и запек их, накормил Ингрид, даже приготовил мяса впрок, потом запалил костерок с другой стороны, улегся между медленно тлеющих углей и уснул.
Я проснулся ночью и сначала не понял, что меня разбудило. От почти потухших костров еще шло мягкое приятное тепло, Ингрид прижималась ко мне спиной, и все было спокойно. Я глянул по сторонам, но ничего не заметил, тогда я снова улегся на место и закрыл глаза. И спустя какое-то время услышал шуршание. Совсем рядом. Я резко сел и замер. Тишина. Только где-то в стороне ухают совы. Вдалеке послышался волчий вой. Отец всегда говорил, что волки летом отъедаются на более легкой добыче, чем человек, и что даже однорунный сможет отбиться от пары псин. Я не двигался, и вскоре снова услышал шуршание в паре шагов. Сразу за костерком. Туда я положил остатки козьей ноги.
Я вскочил и пнул тлеющие угли, огонь на мгновение ярко вспыхнул, и я успел углядеть лишь красноватую тень, убегающую с нашей едой.
- Да чтоб тобой тролли зад подтерли! - крикнул я с досады. Вот дурак. Надо было подвесить мясо на дерево.
_____________________________________________________
Слова автора:
Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123, его комментариям верить, как моим собственным.
Эпиграфы к главам дают понять местную религию и верования. В книге будет много отсылок к их богам.