Haformr
Морской змей, образ основанный на скандинавской мифологии.
https://www.artstation.com/artwork/B10Orl
"Haformr - The Norse sea serpent.
This is image was so fun to create! Inspired by my childhood with stories I grew up with, told to me by my grandmother. This is one of many images to come in the world I'm building and writing, inspired by Norse mythology."
Valhalla
Близится закат этого мира...
Провидцы предсказывали этот день с тех пор, как солнце на небесах стало меркнуть. Однако воины самых могущественных кланов не позволят никому распоряжаться своей судьбой. Мы - потомки Одина - наученные никогда не отступать и не сдаваться! Мы не станем покорно дожидаться своего конца, но сами встретим его в последней битве. Мы будем сражаться за славу, за честь, за кровь. За место в вечной Вальхалле.
Каждый из игроков имеет свой планшет, который постепенно будут заполняться воинами.
По ходу игры участники берут карты из общей колоды себе в руку, чтобы затем их разыграть. В колоде имеются карты воинов и карты тактик.
Каждый воин обладает своей силой - она указана в верхнем левом углу карты.
Слева от планшета располагается карта ярла. Ярлы обладают уникальными способностями, пользуясь которыми, можно как улучшить своё положение, так и досадить соперникам.
Набор карт в руку и их выкладка на планшете - это лишь подготовительные шаги к кульминации игрового процесса, поединкам!
Атакующий игрок выбирает себе соперника. Затем оба игрока бросают несколько игральных кубиков. На гранях кубиков изображены различные виды оружия, которыми можно вооружить своих воинов.
Чтобы боец принял участие в схватке, нужно, чтобы выпавший результат совпал с оружием, изображённым на карте этого бойца. Если результаты броска не устраивают, то можно перебросить все или часть кубиков, при этом пожертвовав одним из них.
Случайность - основная составляющая игры. Однако кроме повторных бросков в обмен на кубик существуют и другие способы изменить свой жребий - умения ярлов и карты тактики. Такие карты могут добавить сил, дать возможность перебросить кубики, отменить способность ярла противника и т.д.
Добившись таким образом наиболее оптимальных результатов своих бросков, игроки вооружают своих воинов, а затем складывают показатели силы вооружённых поединщиков. Побеждает участник с большим результатом (ничьи засчитываются атакующему).
Победитель забирает один из щитов своего соперника и отправляет своих бойцов, принимавших участие в битве, в Вальхаллу - кладёт карты справа от планшета.
Игра завершается, когда заканчиваются карты в общей колоде либо когда кто-то из игроков потерял все свои щиты. Затем производится подсчёт очков славы воинов, которые попали в Вальхаллу - очки славы указаны в нижнем левом углу карт.
Несмотря на всю простоту и фактор случайности как ключевой компонент игры, Valhalla использует ряд механик, которые не позволяют ей скатиться до уровня рандомайзера. Здесь есть простор для тактики и планирования своих замыслов. Но не стоит и чересчур мудрить, ведь конечная цель - отправить как можно больше своих воинов на славную гибель, чтобы дать им возможность вечно пировать в чертогах Одина!
Базовая колода содержит 120 карт воинов и карт тактик + 25 ярлов. Интересно, что изображённое на иллюстрациях вооружение соответствует пиктограммам того оружия, которое этот воин использует.
В базовой коробке, кроме всего прочего, имеется 8 дополнений разного объёма, увеличивая общее количество карт до 320.
All-In издание добавляет ещё больше контента, доводя счётчик основных игровых компонентов практически до шестисот.
PS: Хотелось поэкспериментировать с форматом постов, поэтому вышеизложенное изначально планировалось вложить в уста одного из воинов в виде рассказа. В итоге эта идея вылилась в текст, имитирующий скальдическую поэзию 😅
Сага о Кае Эрлингссоне. Песнь 2. Глава 15
Песнь 1 Глава 1
Песнь 2 Глава 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Вместо холодного земляного пола - стылый камень, который высасывал тепло из тела. Вместо бревенчатых стен — стылый камень. Вместо столба с цепями — хмм, снова камень. Зато цепи потяжелее, лучше скованные. Даже волчий плащ не позволили взять. Я устал сидеть на корточках, оберегая задницу от отмораживания.
Удивительно красивое место! Отсюда можно было видеть разлом фьорда целиком, как он изгибался, уходя в море. По буро-мшистому склону горы мчала воды узенькая река и спадала водопадом. Высоко в сером небе верещали, точно стадо больных коз, альбатросы. Неподалеку примостилась стайка диких гусей, на расстоянии двух перелетов стрел. Если бы тут был Ослепитель, то он мог бы подбить парочку, а потом Вепрь бы запек их в глине.
Я поерзал, пытаясь примоститься поудобнее, не удержался на закоченевших скрюченных ногах и шлепнулся на зад. Да и тролль с ним, пусть уже отмерзнет, зато я наконец почувствовал, как побежала горячая кровь по онемевшим мышцам.
Оглянулся, не идут ли ко мне. Судя по всему, Альрик никак не унимался. Размахивал руками, втолковывал что-то, указывал рукой на дно фьорда, скорее всего, рассказывал про Ящерицу. И откуда у него столько терпения столько времени биться головой о непробиваемую скалу по имени Гейр Лопата?
Сразу после убийства великана некоторые люди ярла остались на его разделку: сердце такого изменившегося уже считается не человеческим, а твариным, а значит, его можно было продать. Хотя я бы все же не стал жрать сердце твари, что когда-то была человеком. Ну, по крайней мере, не хотел бы его жрать, но если выбора не будет…
Сам же ярл вместе с остальными людьми прошелся по пути движения великана, собирал тела раненных и убитых. Тех, кто был при смерти, он предлагал добить их же соратникам, мол, чтобы не пропала даром их жизнь, а влилась руной в силу собрата. И я не заметил, чтобы кто-то из торкелева хирда отказался прирезать друга. Всего из его людей выжило пятеро, и один из них - только благодаря убийству умирающего.
- Они убили Торкеля! - сказал излеченный. У него было располагающее лицо: высокий чистый лоб, ясно очерченные глаза и очень честный взгляд. Казалось, что ему можно и деньги свои доверить. - Взяли и убили. Наверное, они и великана на нас натравили! Это все из-за них.
Лопата прошелся по следам битвы, дошел до того места, где мы столкнулись с изменившимся, потом вернулся к нам. Его холодные глаза внимательно осмотрели нас и остановились на мне.
- Утром ты был на третьей руне. Откуда четвертая?
- Я убил Торкеля, - пожал я плечами.
- Он умирал?
- Я не служу Орсе. Он был пятирунным, как знать, может, и выжил бы.
- В цепи его! Вечером закопать, - бросил ярл будничным голосом.
Против его хускарлов и хельтов сноульверы были ничем, да и Альрик придержал ребят, не давая им вмешаться. Сам же подошел к Лопате, который уже занялся другими делами, и начал что-то ему говорить, но я не услышал, что именно. Меня уже волок в сторону селения девятирунный бугай.
А потом я сидел в цепях, второй конец которых был вбит в скалу, и эти железки явно были рассчитаны не на четырехрунного. Наверное, Лопата сюда приковывал и своих людей, если они нарушали установленное им правило. Я подергал цепи на всякий случай, проверил клин в камне и со спокойной совестью стал ждать.
Каково это — быть закопанным заживо? Вряд ли в этом месте получится вырыть глубокую яму, тут почти везде сплошной камень. Меня засыпят щебнем или придавят валунами? Сломаются ли кости? Или я задохнусь? Но хуже всего было то, что я не попаду в дружину к Формиру. Даже Торкель уже приступил к служению богу-воину, и он явно будет ждать моего появления. Как и Эйрик, Оддр, Йодур. Как и отец, когда придет его время. А я стану едой для червей и дерьмом червей, и буду вечно проходить через их слизкие узкие желудки. Раз за разом. Мое сердце будет источено, мои кишки расползутся, мои мозги будут всосаны мелкими букашками.
Успею ли я?
Смогу ли вырваться и спрыгнуть с обрыва? С такой высоты я буду лететь долго, может, увижу еще раз Волчару перед тем, как разобью голову о камни и воду. Где тогда я буду нести службу? Встану ли я в ватагу Фомрира? Наверное, нет, ведь это не будет смертью в бою. Нарл? Возможно. Если я не умру от удара, то уж точно утону.
Я встал, немного попрыгал и снова сел на корточки. Спина промерзла аж до самой шеи. Лучше пусть ноги затекут.
От поселка выдвинулись две фигуры, какой-то местный и Тулле. Альрика уже видно не было. Нет, не буду просить Тулле помочь, а то закопают его. Он, конечно, землю любит, но вряд ли настолько близко.
- Кай, сейчас не делай ничего. Хёвдинг уговорил ярла Гейра обсудить твое дело, - не успев подойти, сказал Тулле, словно зная, о чем я думал. - Ты же знаешь Альрика.
Я внимательно посмотрел другу в глаза. Он не стал бы мне врать. Он знает, как я отношусь к смерти.
Местный одной рукой выдернул клин из скалы, как будто это был мягкий сыр, а не камень. Впрочем, он же его туда и вбивал. И мы двинулись в поселение.
Снова сбор был на площади. Там стояла скамья, покрыта шкурами незнакомых зверей, ярко-алый мех отливал на солнце и казался выкованным из меди. Наш хирд стоял слева от скамьи, остатки хирда Торкеля — справа. Альрик шептался с тем мужчиной с честными глазами, улыбнулся, сунул ему что-то в руку и аккуратно перебрался к ульверам. Ярл Лопата уверенно пересек площадь и сел на скамью, приминая пышный мех. Его лицо, как обычно, не выражало ничего.
- Я не привык к тому, чтобы мои приказы обсуждались. Но Альрик Беззащитный уверил меня, что его человек не нарушил мой приказ. Я скажу, что видел сам. У Торкеля Мачты были отрублены кисти рук и голова. Отрублены, а не отгрызены или смяты. В руках этого карла была окровавленная секира, а его сила поднялась с третьей на четвертую руну, хотя не он убил великана. Значит, этот карл убил Торкеля вопреки моему слову.
Альрик выступил вперед, дождался разрешения говорить и сказал:
- Торкель Мачта давно преследует мой хирд и Кая Эрлингссона. Он хочет убить Кая за то, что…
- Я говорил, - сухо перебил ярл. - Меня не волнуют ваши прежние распри. Я нанял их и вас и сказал, что мои люди не должны поднимать друг на друга оружие.
- Хорошо, - склонил голову Альрик. - С какого момента был начат найм?
- Как только ты вошел в мой дом и отведал мою еду.
- А до какого момента идет найм?
- Пока я не скажу обратное.
- Это не так, ярл Гейр, - мягко возразил Альрик. - Мы нанимались только ради убийства великана. Ты сам сказал, что пока великан не будет убит, мы служим тебе. Значит, после его смерти мы перестали быть твоими людьми. Верно я говорю?
- Хорошо. Согласен, - кивнул Лопата.
- Кай отрубил Торкелю голову после сигнала рога о смерти великана, а до того Торкель был жив. Значит, мы не нарушили твоего приказа.
Ярл Гейр молчал. Все молчали. Я стоял и смотрел на хёвдинга. Неужели Альрик заранее предвидел такой поворот? Потому он остановил мою руку и сказал ждать рог? Почему я не подумал об этом, хотя слышал слова Лопаты своими ушами и знал о его репутации? Смогу ли я когда-нибудь стать таким же хитроумным и изворотливым, как Альрик?
- Кто может подтвердить твои слова? - наконец произнес ярл Гейр.
- Все сноульверы, что были там.
- Мне не нравится, как ты придумываешь отговорки, - ярл Гейр поднялся, и я сглотнул. Одно движение, подкрепленное щепоткой силы, и у меня затряслись поджилки. - Я считаю, что нападение на человека в моих землях должно быть наказано и наказано сурово, иначе все будут думать, что можно не слушать мои приказы. Но вы пришлые. Пришлым был и тот хирд. Потому я позволяю тебе цепляться за отдельные слова. Но обмануть себя я не позволю. Если я скажу своим людям солгать — они солгут. Твои люди могут солгать, чтобы спасти карла.
Я пожалел, что не прыгнул с обрыва.
- Согласен с тобой, ярл Гейр. Там были еще и люди Торкеля. Им незачем лгать тебе. Спроси у них.
Лопата посмотрел на пятерых выживших.
- Если вы скажете, что ваш хёвдинг был убит до рога, этот карл будет закопан заживо.
Воин с честным взглядом вышел из строя и сказал:
- Он хотел убить Торкеля сразу, но его предводитель остановил его руку. Они подождали рог и лишь после этого отрубили голову.
- Все это подтверждают?
Оставшиеся люди что-то согласно пробормотали.
- Что ж, пусть будет так. Что вы хотите взять с него за смерть хёвдинга: серебро или кровь?
Альрик вмешался:
- Ярл Гейр, ты узнал, что мой карл не нарушал твоего приказа. Но ты отказался слушать историю вражды между нами и Торкелем, потому не тебе судить его смерть. Ты не знаешь, что сделал Торкель нам и почему преследовал. Ни кровью, ни серебром мы платить не будем. Пусть люди Торкеля вернутся домой и там, если пожелают, передадут это дело на суд конунга.
Лопата явно не привык, чтобы ему перечили, но возразить было нечего. Он сам сказал, что ему нет дела до нашей прежней вражды, а значит, он не мог вмешиваться. Ярл Гейр сам возвел свое слово до уровня закона. Из-за страха его люди никогда не прекословили, и потому он не привык настолько дотошно следить за словами. Гордыня!
- Снимите с него цепи, - рыкнул он, впервые проявив хоть какие-то чувства. - Завтра с рассветом вы должны покинуть мои земли.
- Конечно, ярл. После оплаты.
Ярл Гейр дернул щекой, потом снял кошель с пояса, взвесил в руке, снял еще серебряный браслет и все это передал Альрику.
- Завтра с рассветом, - бросил он напоследок и ушел.
Цепи сняли, Тулле набросил на меня волчий плащ, и я сразу же завернулся в него с ног до головы.
- Что сразу не накинул?
- А вдруг бы тебя закопали? Зачем хорошую вещь портить? - рассмеялся он.
Я тоже расхохотался, лишь сейчас осознав, что чудом остался жив.
Люди на площади разошлись, и остался только наш хирд и люди Торкеля. Альрик подошел к тому, кто подтвердил его слова, и похлопал его по плечу:
- Благодарю. Куда вы теперь пойдете?
- Вернемся к ярлу Скирре. У меня там семья.
- Ну, добро, - и серебряный браслет перешел в руки торкелева карла.
***
Наутро, как и велел ярл Гейр, мы спустились по той чудовищной лестнице, и спуск был ничуть не легче подъема. Приходилось цепляться за скалу левой рукой, внимательно ощупывать ногой доску, чтобы не соскользнуть в сыром тумане, заволокшем фьорд. Я теперь шел последним и думал о том, что если я вдруг ошибусь, то собью всех своих собратьев. Впрочем, после получения четвертой руны оружие, щит и куртка давили гораздо меньше прежнего.
Подумать только, я был на четвертой руне! Один шаг до хускарла. До Альрика. Несмотря на то, что Альрик был сильнее всех в хирде, он отставал от остальных. Ему было уже за двадцать, а он все еще был на пятой руне. Мне четырнадцать, а я уже на четвертой. Почему так получилось? Беззащитный не был ни слаб, ни труслив. Да, против него играло сложное условие, полученное от богов. Во всех массовых сражениях он был в кольчуге, он не смог получить ничего от работы на ярла Сигарра, а в боях с тварями нужна большая удача, чтобы нанести последний удар. Лучше всего ему подходил бой один на один, где он мог проявить все свои таланты.
Когда мы выбрались из узкого фьорда и распрощались с лоцманом, пересадив того на охранный корабль, я задал Альрику этот вопрос. Тот криво усмехнулся:
- У каждого по своему плетется нить жизни. Я далеко не сразу понял, какое у меня ограничение. Первую руну я получил легко, ведь никто не надевает доспехи для того, чтобы убить козу. И в честь первой руны отец подарил мне стеганку с вшитыми деревянными пластинами. Страшная такая, серо-синяя, с разноцветными заплатами, защитила бы лишь от бодливой коровы. Я протаскался в ней года три, охотился, убивал и людей, и зверей. Мои ровесники уже давно были на второй руне, а несколько даже поднялись до третьей. Меня прозвали Альрик Однорунный. Жрец говорил, что боги ясно обозначили свою волю и хотят, чтобы я выбрал мирное ремесло, занялся бы землей, скотом или кузнечеством. Но мне это было неинтересно. Никто не тренировался с мечом столько же времени, сколько я, никто не перетаскал столько тяжестей, не бегал в горы, не плавал часами в холодном море. Я мог биться на равных с двурунным. Но в итоге отец сказал, чтобы я перестал мечтать о несбыточном. Я вернул ему стеганку, сел на торговый кнорр и решил, что тогда стану самым крутым торговцем, раз уже стезя воина мне недоступна.
- Потому ты так здорово торгуешься!
- Я ходил с торговцем два года. Мне хотелось продавать оружие, но приходилось возить ткани и украшения. Резные бусины, стеклянные бусины, глиняные бусины, бусины с медными опилками, которые горели на солнце огнем, серьги с камнями, железные обручи. А потом мой наставник Скафти решил, что можно замахнуться на большее, и закупил серебряные кованые украшения. И в первую же ночевку на берегу люди Скафти решили убить его и забрать все себе. Я проснулся, когда Скафти уже был мертв. И на том же берегу я получил разом две руны.
Альрик замолчал. Солнце поднялось уже высоко, «Волчара» с высунутым языком мчался по морской глади, ветер бился о натянутый парус, то наполняя его, то позволяя безвольно обвиснуть.
- А потом? - я подтолкнул задумавшегося хёвдинга.
- Потом я торговал еще пару лет, скопил денег на нормальную броню и оружие, нашел людей в свою ватагу. Хотя вон, Вепрь работал вместе со мной еще на Скафти. Я не хотел идти под чье-либо начало и не хотел брать первых попавшихся воинов к себе, так как помнил, что случилось со Скафти, насмотрелся на предательства. Заменил носовую фигуру на корабле и отправился на поиски приключений.
Альрик улыбнулся и добавил:
- А еще я не нажил себе врагов. Меня многие недолюбливают, вот ярл Гейр вряд ли когда-нибудь пустит меня на свои земля, но нет такого человека, который бы попытался меня убить при первой же встрече. Возможно, потому что во мне еще живет торговец. Может, зря я убил всех предателей на том берегу? Надо было одного оставить. Хвит! - крикнул хёвдинг. - Запевай! Садимся на весла!
Под дружные взмахи весел мы помчались подальше от негостеприимного берега ярла Лопаты.
У Норы родился первенец-сын,
Он Хеммингом назван был.
Бегал на лыжах с малых лет,
Оленей гонять любил.
Его невеста подросла
Во всей своей красоте,
Но троллиха ночью украла ее,
Зимней ночью, в тесноте.
Настало время браться за плуг,
Стоят весенние дни,
А Хемминг потерял быков,
Не знает, где они.
Искал он быков по диким местам
От ранней зари до заката.
Медведицу белую он увидал,
Сосали ее медвежата.*
Эпилог
Ингрид встала, поправила примятую юбку, глянула на догорающие пламенем облака. Теперь их подбрюшья были окрашены в фиолетовые, а не в красные цвета, а это значит, что ее снова будут ругать за позднее возвращение в дом.
Он снова не появился. Не приплыл.
Да ну и пожалуйста! Кому вообще нужен этот мелкий задавака? Он, наверное, и про сережки с камушком забыл. Хотя кому нужны эти камушки? Она, что, собирается всю жизнь просидеть дома и ткать бесконечные полотна ткани? Прясть, ткать, красить, шить, вязать… Словно женщины только и могут, что возиться с тканью!
Девочка поправила съезжающий поясок. Он постоянно перекособочивался из-за небольшого ножа, подвешенного сбоку. Сколько сражений ей пришлось пережить, чтобы получить этот нож! Хотя правда с самого начала была на ее стороне. Это безрунным оружие не полагается, но она-то была не безрунной! Нет такого уговора, что семилетним оружие не полагается. Если у нее уже есть руна, значит, и оружие должно быть. И ведь она не просила топорик, как у того мелкого, или меч. Хотя бы обычный ножик, который носят все рунные свободные люди.
Она Эрлинга и ласково уговаривала, и рыдала перед ним, один раз не разговаривала с ним целых три дня, а он даже и не заметил. Лишь сказал: «А чего это так тихо стало?» и все. А потом она догадалась вежливо спросить: «Дядя Эрлинг, а я ваша рабыня, да? Мне ребята сказали, что если я рунная и без оружия, значит, я просто рабыня. Тогда заберите это платье, оно слишком нарядное для рабыни. И спать я буду с остальными рабынями, ближе к выходу». После этого Эрлинг сдался и подарил ей самый настоящий ножик в кожаном чехольчике. Там даже колечки были, чтобы на пояс надевать.
Все сверстники в Сторбаше обзавидовались! Просили подержать, проверить на остроту, но Ингрид гордо отвечала: «Безрунным оружие не полагается! У тебя есть руна? Нету. Значит, я не могу тебе его дать». А потом украдкой порезала ножиком нижнюю рубаху — проверяла, острый или нет. Оказалось, острый.
И чего она почти каждый вечер прибегала к морю? Дагней говорила, что Кай теперь не скоро приплывет. Изредка до Сторбаша долетали известия о нем, точнее, не о нем, а об его хирде сноульверов и Альрике Беззащитном. Новости были не слишком хорошими. Что-то там они сделали очень плохое, и теперь за ними гоняется какая-то Мачта. Где-то убили настоящего тролля или даже трех. Поймали огромную морскую тварь. Однажды торговцы привезли вместе с товарами и новую песню, непонятную, в которой и про сражения-то ничего не было, больше про разговоры. Дагней потом весь вечер проплакала и все повторяла: «За твоей спиною я стоять останусь», а Ингрид пришлось возиться с Фольмундом, новым сыном Дагней и Эрлинга. Фольмунд Эрлингссон! Слишком громкое имя для крошечного младенчика.
Сколько тогда спорили Эрлинг и Дагней! Сколько они ругались насчет имени! Эрлинг хотел назвать его как-нибудь громко и звучно, например, Победитель — Сигфусс или Грозный — Стюрмир. А Дагней говорила, что одного воина в семье уже достаточно, и что второй сын должен остаться дома и заниматься хозяйством, которое, видят боги, уже немаленькое. В итоге дали ему имя в честь самого мирного бога — Фольси-земледельца, так что придется ему всю жизнь пахать землю и растить хлеб, стать рукой Фольси (Фольмунд — рука Фольси).
Фольмунд родился зимней ночью, когда камни трещали от мороза, и одна из рабынь всегда бодрствовала, чтобы поддерживать огонь в очаге, иначе померзли бы и люди, и кони, и коровы. Много ночей потом Ингрид спала на одной кровати вместе с Дагней и малышом, грея его бок.
Девочка в последний раз посмотрела на море. Ей показалось, что там вдалеке мелькнул парус, но было уже слишком темно, чтобы быть уверенной. Она снова поправила поясок и побежала к дому.
Эрлинга сейчас не было дома, закончился сбор урожая, и он поехал по принадлежащим ему деревням. А Дагней никогда сильно не ругала за опоздания, знала, что Ингрид высматривает корабль с Каем, и молча одобряла подобную преданность. Вот и сейчас она сунула приемной дочке овсяную лепешку с сыром и ушла спать. Фольмунд немного похныкал и затих. В доме было темно, не считая багровых переливов в остывающем очаге и крошечного пятна света от оставленной лампы.
Ингрид любила это время суток. Оно ей напоминало те дни, когда они с Каем шли в горы и тащили за собой глупых коз. Вечером он всегда разжигал костер, на котором готовил еду, отвратительную на вкус. А еще он рассказывал истории про богов, перевирая одну половину и додумывая на ходу вторую. Сейчас Ингрид знала много таких историй, но тогда она слышала их впервые, и они были такими интересными и живыми, несмотря на постоянные паузы и запинки.
Вообще Кай был некрасивым. У него были темные, хотя и не черные волосы, кривой горбатый нос и глупая ухмылка, он был не таким высоким, как Даг, вечно хмурился и обзывался. Но если бы Ингрид пришлось выбирать, с кем идти в горы: с высоким вежливым Дагом или с грубияном Каем, она бы снова выбрала Кая.
Проснулась Ингрид от того, что замерзла. Снова уснула прямо за столом, рассматривая танец тлеющих углей. Порой ей казалось, что они хотят рассказать что-то очень важное, но не могут. Ей виделись в их мерцании знаки, похожие на те руны, что рисуют на домах и оружии.
Девочка вздохнула, сползла со скамьи и пошла вглубь дома, к своей лавке, где обычно спала. Там лежало толстое шерстяное одеяло, в которое она собиралась закутаться с ног до головы. Шла она наощупь и надеялась, что не споткнется о забытые горшки. Когда Ингрид нащупала камни, из которых сложен очаг, вытащила ножик и поворошила угли. Снизу еще тлел огонь, и от притока воздуха взмыли несколько язычков пламени, осветив ненадолго дом. Обычно этого хватало, чтобы добраться до лавки.
Но сейчас девочка увидела, как из закутка, где спала Дагней и малыш Фольмунд, вынырнула тень. Эрлинг? Ингрид сразу поняла, что это не он. И завизжала.
После Ингрид всем рассказывала, что она вовсе не испугалась, а закричала лишь для того, чтобы разбудить остальных. Но на самом деле она просто испугалась. Испугалась как обычная безрунная девчонка.
Тень шарахнулась в сторону и тоже завопила, причем тоненько так, со всхлипами. Из закутка выскочила Дагней с распущенными волосами и закричала:
- Фольмунд! Отдай моего сына!
Ингрид поняла, что вопила не тень, а кулек у нее в руках. Фольмунд! Тень пришла, чтобы сожрать Фольмунда! Или хуже того, отдать его в жертву праматери тварей и сделать из него самое настоящее чудовище, которое потом придет и сожрет весь Сторбаш. Она сама слышала, как мальчишки недавно говорили о таком случае.
Завопили теперь и рабыни, распахнулась дверь, и одна из девушек выскочила наружу.
Ингрид крепче сжала нож, который все еще держала в руке, и напрыгнула на тень с криком:
- Не ешь Фольмунда!
Тень небрежно отмахнулась от девчонки, но Ингрид была рунной! Она проскользнула под рукой и вонзила нож в ногу тени. Тень зарычала, наотмашь врезала девочке по лицу, от чего она отлетела к очагу и ударилась затылком о камни.
- Не ешь…
_________________________________________________________________________
* Текст норвежской баллады «Хемминг и троллиха», слегка измененный.
Слова автора:
Большая просьба ко всем прочитавшим - сходить на АТ и жмякнуть лайк на книгу. Нужно продвижение книги!! https://author.today/work/134977
Книга написана в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123
Сага о Кае Эрлингссоне. Песнь 2. Глава 14
Ярл Копье-Лопата мне не понравился сразу. Еще до того, как я его увидел.
Сначала этот здоровый, но глупый Видарссон блевал несколько дней, хотя на море была всего лишь крупная зыбь. Да, «Волчару» покачивало изрядно, порой крутило так, что от борта к борту перекатывался, протряхивало аж до внутренностей. От сырости и ливня ручки весел натерли мозоли даже на давно уже промозоленных ладонях. Видарссону весла не доверили, всучили черпак и заставили вычерпывать воду, но толку от него было немного.
Потом ветер сорвал шкуру с одного из мешков с зерном, и его пришлось выкинуть. Едва не улетели копья, хотя парочку мы все же потеряли. Ночью чуть не столкнулись со льдиной, которую принесло с севера за сотни миль, хорошо, что Арне Кормчий вовремя захотел отлить и каким-то чудом умудрился ее заметить. Я всегда знал, что ходить по морю ночью дурная идея, но островов под боком не оказалось. Нашел же Лопата, где поселиться! Неудивительно, что к нему только великаны в гости и заглядывают.
Когда показался до крайности неприветливый обрывистый берег, скалистый и сумрачный, к «Волчаре» подошел небольшой кнорр, чтобы проверить, кто мы такие и зачем. Второй же, побольше, ждал в стороне.
- Носовую фигуру снимите, - посоветовали нас с кнорра. - Ярл не любит, когда гости приходят с оскаленными зубами.
Оставили нам кормчего, который должен был провести нас к поселению.
Да, люди ярла Лопаты мне тоже не понравились. Они не были такими здоровенными, как конунговы наблюдатели, или такими неприветливыми, как Видарссоны, но было видно, что шутить с ними не стоит. Было такое ощущение, что они готовы к сражению в любое мгновение, словно вот-вот схватятся за меч или топор и снесут тебе голову. Обычно я такое ощущал только перед боем или поединком: напряжение мышц, покалывание в ладонях, усиливающееся давление рунной силы, а тут оно было постоянно. Я не мог толком грести из-за неприятных мурашек по шее и спине. Все время хотелось бросить весло и взять в руки секиру. Или хотя бы щит. Тулле тоже поеживался и сбивался с ритма, да и всем нашим было не по себе, один лишь Видарссон обессиленно сидел возле борта, сглатывал подступающую слюну, не замечая ничего вокруг себя.
Мы долго плыли вдоль берега, потом свернули в неприметный с моря фьорд. Видимо, Фомрир когда-то вонзил тут меч в огромную гору и рассек ее на две половины. С обоих сторон вздымались бесконечно высокие стены, угрожающе нависая над кораблем. Небо виднелось далеко наверху, а «Волчара» казался крошечным, точно сосновая щепка, попавшая в бурный весенний ручей. И от гор шла та же угроза, что и от местных воинов. На этих скалах, выглаженных ливнями, ветрами и морозами, не удержалась бы даже самая лихая коза, но мне все равно казалось, что откуда-то сверху в любой момент может прилететь стрела или камень. Я заставлял себя держать весло и не тянуться за щитом, цеплялся в гладкую ручку до белых костяшек, стискивал зубы и греб дальше, то и дело поднимая голову, чтобы увидеть вдали серое небо.
После очередного поворота послышался тихий шепот. Как будто сотня воинов угрожающе бормотали проклятья. Я не самый боязливый человек, но от этого бормотания меня пробила дрожь, начиная от самых ступней. Потом она дошла до колен, до живота, протрясла внутренности и поднялась до горла. С каждым гребком ропот становился все громче и громче, мощнее и мощнее, и вскоре мы уже не слышали ничего, кроме этого шума. Я попробовал заорать, но не понял, издал ли я хотя бы писк, только горло засаднило от боли.
Еще поворот, и там перед нами предстал величественный и бурный водопад. Сплошной поток воды рушился и рушился с недосягаемой высоты, разбивая под собой и морскую гладь фьорда, и скалы, и камень. Если заплыть под такую струю, то тебя вколотит в дно, как кузнечным молотом Корлеха. Кормчий Лопаты знаками показывал, как надо плыть мимо водопада, приказывал то грести всем разом, то лишь одной стороне, чтобы пролавировать меж подводных скал.
Ледяные брызги, столь мелкие, что казались водяной пылью, пропитывали нашу одежду, оседали на лице и волосах, скапливались на коже и скатывались по спине и груди тоненькими обжигающими струйками. От грохота струй закладывало уши. Кормчий широко открыл рот, словно безмолвно кричал, и указал пальцем себе на лицо. Я тоже распахнул пасть, и давление на уши сразу уменьшилось. Тулле кривился и морщился, его голова до конца не вылечилась после удара, и от громких звуков, я знал, боль возвращалась.
Мы плыли мимо водопада целую вечность. Тут проход слегка расширялся, и дно расщелины поодаль водопада поднялось выше, оскалилось зубьями. Кормчий уверенно, но крайне медленно вел нас по замысловато изогнутой линии. Поворот. Гул лишь слегка поутих, отдаваясь эхом. Поворот. Еще поворот. И когда рокот воды уменьшился до того, что я начал слышать свой голос, мы выплыли в небольшой полукруглый заливчик. Прямо из скал торчали деревянные вытянутые причалы, возле которых стояло несколько кораблей. Людей там было немного. И я никак не мог понять, куда же делись ватаги. Как они ушли? Так как стены никуда не делись и все также окружали залив, стискивая его в своих каменных объятиях.
Все причалы вели к бревенчатому помосту, шедшему вдоль стены. Издалека он казался узеньким, в ширину шага, но когда мы приблизились, то оказалось, что помост был сложен из десяти массивных бревен, уложенных бок о бок.
Ярл Лопата мне не нравился с каждым часом все больше и больше.
Двое местных парней подхватили веревку и привязали «Волчару» к кнехту, кормчий спрыгнул с корабля, кивнул Альрику и ушел. Хёвдинг почесал затылок, посмотрел наверх.
- Приплыть мы приплыли. Куда ж идти-то теперь?
К нам подошел семирунный воин в толстом стеганом доспехе, он был без щита, зато с топориком. Тут что, сильный хускарл служит привратником? У меня отец был на седьмой руне!
- Кто такие? Зачем прибыли?
- Альрик Беззащитный со своим хирдом. Криворожский ярл прислал нас к ярлу Гейру Лопате, сказал, тут есть работа для вольных дружин.
Семирунный покачал головой:
- Маловаты. Трехрунным там делать нечего.
- Пусть ярл Гейр сам решит. Опыт сражения с тварями у нас есть.
- То твари, а то изменившиеся. Вон тех двоих оставь на корабле, они не смогут добраться, - он указал взглядом на съежившегося Ящерицу и бледно-зеленого Видарссона. - По ним платы не будет. Все нужное берите сразу.
Пришлось надеть на себя куртку, наручи, шлем, закинуть щит за спину, прицепить короткий меч к поясу рядом с ножом, взять секиру и, ощущая себя вьючным ослом, закинуть на плечо мешок со всякими мелочами.
Семирунный подождал, пока мы все не подготовимся, отвел нас по помосту подальше от всех причалов и ткнул пальцем в стену:
- Поднимайтесь. Наверху вас встретят.
Альрик удивленно глянул на него, потом на стену:
- Вот по этому подниматься? Другой дороги нет?
- Либо так, либо возвращайтесь на корабль. Провожатого вам дадут.
Беззащитный дернул себя за бороду в раздражении, но смолчал на грубость.
- Кай, ты полегче. Идешь первым. Дальше Рыбак, Ослепитель, Тулле… Я пойду последним. Без остановки до самого верха.
Я подошел к указанному месту и заметил наконец ступени: вколоченные в стену толстые доски. Их специально выкрасили в темный цвет так, чтобы они не выделялись на камне. Они торчали на длину руки, потому прямо по ним было не пройти — щит цеплялся за стену. Я повернулся вполоборота и двинул наверх. На высоте трех ростов идти стало легче, так как верх доски тут уже не был покрашен, и было лучше видно, куда ставить ногу.
Поднимаясь, я прикинул, насколько это удобно для обороны. Во-первых, лестницу еще попробуй разгляди, во-вторых, один-единственный камень, пущенный сверху, порушит несколько ступенек и возможность подняться. Ну и доски всегда можно было вырубить или вытащить из стены. Но где ярл Лопата принимает торговцев? Неужто тоже здесь? И грузы его люди поднимают на своей спине? Вряд ли. Я готов был поклясться, что где-нибудь в стороне была уютная бухточка с пологим берегом, которую нам не захотели показывать.
Стоит ли говорить, что эта мысль не прибавила мне любви к ярлу Гейру?
Внизу из-за высоких каменных стен и извилистости фьорда ветра не было, но чем выше я поднимался, тем сильнее становилось дыхание Хьйолькега, и приходилось цепляться рукой за скалу. Сзади мерно пыхтели собратья-хирдманы. Семирунный был прав, Ящерица бы не смог пройти этим путем из-за слабости. Когда я глянул вниз, то увидел крошечные скорлупки кораблей, застрявших в каменных тисках.
Последние шаги давались совсем тяжело. Колени тряслись, по лицу и спине текли не ручейки, а целые потоки пота, которые мгновенно становились ледяными на пронизывающем ветру. Пальцы на правой руке, казалось, стерлись до костяшек от постоянного цепляния за камень, а левая и вовсе отваливалась под тяжестью секиры, которую пришлось нести на весу. Я перешагнул укрепленный досками край обрыва и еле удержался от того, чтобы шлепнуться на землю и растянуться, не снимая щита. Меня остановил взгляд человека, который стоял неподалеку и ждал, пока мы поднимемся.
Четырнадцатая руна! Один шаг до сторхельта. Хотя внешне он был ничем не примечателен. Суховатое сложение, впалые щеки, покрытые коротко стриженной бородой, тугая длинная коса волос доходила до пояса, глубоко посаженные серые глаза внимательно осматривали каждого поднимающегося хирдмана. Стеганый поддоспешник, плотная кольчуга непривычного плетения, на которой выделялись более светлые кольца, по видимому, вставленные на месте повреждений, обычный с виду меч на поясе. От его взгляда меня пробрали мурашки, как и от всех людей ярла Лопаты.
Он дождался появления Альрика, кивнул и отрывисто бросил:
- Слышал о сноульверах. Мне нужны волки. У меня тут бегает крупная дичь, и ее нужно загнать.
- Ярл Гейр Лопата? - уточнил Беззащитный.
- Да. Также слышал о вашей вражде с Торкелем Мачтой.
- Верно. Он тоже здесь?
- Здесь. Я его нанял. Мне плевать, кто из вас прав, кто виноват. Здесь не должно быть никаких свар. Пока великан не будет убит, вы все служите мне, а мои люди не поднимают друг на друга оружие. Любой, кто ослушается, будет закопан заживо.
Его холодные серые глаза ясно давали понять, что он не шутит. Если это его обычный способ наказания, тогда становилось ясно, почему у него такое прозвище.
Альрик привычно улыбнулся во весь рот:
- Как скажешь, ярл. Твои деньги — твои правила.
- Верно! - выражение лица Лопаты ничуть не смягчилось. - Дом, баня, угощение готовы. Сейчас мои люди ведут великана к нужному месту. Завтра будем атаковать.
- Ярл! - остановил его Альрик. - Это просто великан или ётун?
- Изменившийся, который получил не одну руну, будучи тварью. И да. Не советую завтра брать щиты и тяжелые доспехи. Если он ударит и попадет, никакой щит вас не спасет.
Я громко выругался и оперся на рукоять секиры. Клянусь мечом Фомрира, тот семирунный внизу заранее знал об этом, но ни слова не сказал. Поганец зазнавшийся.
Селение у Лопаты было странное, больше похожее на небольшую крепость. Земляной вал, ров, частокол, каменные башни по краям с лучниками, дома из камня и дерева с толстенными стенами и не менее толстыми крышами. И совсем крошечные огородики. Я не понимал, где же они выращивают зерно и овощи. Даже Тулле с его земледельческими талантами недоумевал, как же местные тут вообще выживают. Он разговорился с женщиной, которую приставили к нам для приготовления блюд.
Оказалось, что здешняя земля весьма сурова и почти непригодна для пахоты, да и скота держат совсем немного, в основном, птицу, коз и свиней, так как приходящие с севера твари первым делом нападают на стада. Почти все зерно и овощи привозные. Рабов здесь тоже не держат, так как работы для них нет, а кормить их надо каждый день. Все в селении были связаны с охотой на тварей, и основной доход ярл Лопата получает с продажи твариных сердец. Два-три сердца позволяют заготовить провизию на целый год, но вот уже лет десять Лопата продает их только конунгу Рагнвальду по договоренности, а еще иногда сюда приезжают конунговы люди и участвуют в охоте, чтобы подняться на руну, и за это ярл Гейр также берет плату.
Жителей тут немного, и гости бывают редко. Из-за скуки и замкнутости, если твари долго не появляются, случаются споры и драки, и это ярл Лопата пресекает очень строго.
- Видите небольшие зеленые огородики? - пояснила женщина. - Там были заживо похоронены те, кто нарушили правила. Зато сейчас их трупы удобряют землю и позволяют вырастить немного зелени.
- Так это не шутка насчет закапывания заживо? - удивился Тулле.
- Ярл Гейр не понимает шуток.
Пока еще не стемнело, мы с Тулле попросили разрешения подняться на одну из башень и оглядеть окрестности. Пожалуй, в таком месте мог вырасти только такой ярл, как Гейр Лопата. Серые скалы, разломы в земле, серые унылые деревья, серое море далеко внизу и серое же небо. Наверное, поэтому жители носили очень яркие платья, какие в Сторабше обычно надевали только на празднике. На нашей стряпухе, например, было желтая льняная нижняя рубаха, на которую сверху было надето ярко-красное шерстяное платье, голову плотно обтягивал синий длинный плат, на шее висели бусы, вроде бы невзрачные, но стоило лишь мелькнуть солнечному лучу, случайно прорвавшемуся за тучи, как камушки засверкали золотом и серебром, заискрились на свету. Я вспомнил про Ингрид и ее просьбу привести ей сережки. Вот такие камушки ей бы понравились, только непонятно, хватит ли у меня на них денег.
К вечеру ярл собрал всех наемников прямо на площади посередине его крепостицы. Впрочем, выбора у него не было. Домики здесь были маленькими, чтобы можно было их прогреть целиком небольшим количеством дров. Я увидел там Торкеля и его не столь уже большой хирд, Мачта так же узнал меня и искоса улыбнулся, постучал пальцем по щеке, напоминая о случившемся с Ящерицей. Я в ответ провел ребром ладони по горлу, поясняя, что я с ним сделаю. Рано или поздно.
Ярл Гейр прошел в центр и без приветствий перешел к делу:
- Убивать великана будут мои люди. Сегодня его довели до удобной лощины и подкинули парочку коз, чтобы он оставался на месте. Завтра все ватаги встанут там, где им скажут. Ваша задача — ослабить его как можно сильнее. Я не рассчитываю, что вы сделаете многое, но подрезать жилы, пустить кровь, отвлечь вы сможете. Слабое место именно этого великана — выносливость. Поэтому вы должны будете его гнать, злить, заставлять драться. Но он очень силен. Один удар раздробит кости даже хускарлу. Даже хельту. У каждой ватаги будет свой номер. Если великан побежит в сторону другой ватаги, например, под номером два, вы должны протрубить в рог два раза, чтобы предупредить их и остальных. Когда вас отведут на места, то сразу скажут, где кто стоит. Доспехи брать не советую. Скорость и ловкость! Только так.
***
Трижды прогудел рог в отдалении, и мы спешно повскакивали с земли. Теперь пришел наш черёд.
Я подобрал секиру, проверил, как выходит из ножен трофейный кинжал-переросток. Рядом ульверы тоже проверяли оружие, потягивались и настраивались на боевой лад. Сегодня мы все были без доспехов и без щитов, как и советовал ярл Лопата. Альрик еще раз напомнил план: на рожон не лезть, близко не подходить, колоть и рубить только в спину.
Треск деревьев и кустов приближался. Мы растянулись по узкой лощине редкой цепочкой и ожидали скорого появления чудовища. Но сначала пришла волна удушающей силы. Сердце в груди затрепыхалось испуганным зайцем. Я судорожно задышал и начал оглядываться по сторонам в поисках укрытия. Страх! Он накатывался на меня волнами, и я чувствовал, как сжимаются внутренности. Слева раздался дробный перестук зубов. Моя челюсть тоже предательски дрожать, и я крепко, до боли стиснул зубы. Тролль меня задери, я же не трус! Я бился в строю. Я грыз троллиху. Я сталкивался грудь в грудь с морской тварью.
А потом понял. Это не мой страх. Чужая сила давила на меня, а с этим я мог справиться. Флиппи давил сильнее.
Будто подслушав мои мысли, Альрик произнёс:
- Это не ваш страх! Разве сноульверы боятся того, что не видят?!
- Нет! - раздался не очень стройный хор ответов.
- Разве сноульверы боятся хоть чего-то?!
- Нет! - в этот раз ответ прозвучал слаженно и громко.
- Мы победим эту тварь!
- Да!
- Или хотя бы не сдохнем, - пробормотал я.
После этих слов меж деревьев показалась туша великана. Меня передернуло от омерзения. Ростом в три человеческих роста, бледный, пузо висело до колен, ноги разной длины без ступней, похожие на пни, левая рука с лишним суставом на каждом шагу задевала землю, в правой - дубина из вырванного с корнем дерева, головенка была слишком маленькой для такого тела, со слюнявой пастью, срамные части болтались, ничем не прикрытые. Ко всему прочему, он был рунным изменившимся, и это было намного хуже, чем просто чудовище.
- Энок, давай!
Ослепитель натянул новый тугой лук. Стрела попросту отскочила от толстой кожи великана, и это было неожиданно. Мы разделились на две больших группы и разошлись в стороны, чтобы зажать великана в тиски. Хотя этого, пожалуй, зажмёшь.
Великан подходил все ближе, не обращая на нас внимания, будто мы были всего лишь насекомыми под его ногами. Затем он остановился, шумно втянул воздух, развернулся и пошёл к Альрику, снимая с плеча дубину.
Бум! Вздрогнула земля, когда великанская дубина грохнула по тому месту, где только что стоял Беззащитный. Чудовище снова подняло дубину, и мы бросились к нему. Первые копья скользнули по толстой коже, не причинив ни малейшего вреда. Твою же… Надо было брать копье! Я подскочил поближе, размахнулся пошире и рубанул по ноге, секира отскочила, едва не вырвавшись из рук. Так мы его никуда не загоним! А великан продолжал гвоздить дубиной, пытаясь достать верткого Альрика. Хёвдинг каждый раз уворачивался от ударов в последний момент и отступал, понемногу ведя великана к условному месту, но долго он так не продержится. Одна ошибка, и его расплющит.
Я приметил выпирающую вену на ноге и рубанул по ней, тугой струей брызнула кровь окрасив лезвие и часть топорища в красный цвет. Великан взревел от боли и, неловко крутанувшись, наотмашь ударил дубиной, к счастью, слишком высоко. Я отбежал подальше, чтобы не попасть под удар, и встретился взглядом с чудовищем. Жёлтый и красный глаза вперились в меня с нешуточной ненавистью. Верно определив источник боли, великан шагнул ко мне, я же развернулся и припустил что есть духу. На каждый шаг великана выходило пять моих. Нужно бежать быстрее. А еще эта чертова секира! Почему я не взял копье? С каждым мгновением буханье великанских шагов становилось всё ближе и ближе.
- Кай! Влево! - голос хёвдинга прорвался сквозь грохот приближающейся смерти. Я свернул и почувствовал по слабеющему давлению чужой силы, что наконец отдаляюсь. Видимо, эта тварь начала-таки выдыхаться.
Рядом остановился Альрик и хлопнул меня по спине. Рубаха сразу же прилипла к мокрой спине.
- Молодец, почти куда надо увёл! - Беззащитный широко улыбнулся.
- Он нас не догонит? - лёгкие горели от безумного бега, и вопрос прозвучал едва ли громче шёпота.
- Обязательно догонит! - улыбка Альрика стала ещё шире. - Стань вон там и жди, Ослепитель тебя прикроет.
Заняв указанное место, я ждал, пока Энок с остальными займут места по указке хевдинга. Прямо за моей спиной в двадцати шагах стоял наш лучник, за ним редким полукругом стояли остальные.
Под треск молодых сосенок на полянку выступил великан и, агукнув, как огромный уродливый младенец, похромал ко мне.
Над головой просвистела стрела и воткнулась в левый жёлтый глаз. Ослепитель снова оправдал свое прозвище. Великан взревел от боли, брызжа слюной, и в открытую пасть влетела ещё одна стрела. Чудовище захлебнулось рёвом и швырнуло в меня дубину… Земля и небо несколько раз поменялись местами. Я прокатился по земле, едва не напоровшись на свою же секиру, рот был полон земли и сухой хвои. Альрик счастливо оскалился.
- Успел, - проговорил он и сразу же крикнул: - Вепрь, труби шесть раз.
- Шесть? Это же Торкелев хирд!
- Точно! Пошли туда, благо, теперь у нас и дорога есть, - Беззащитный махнул рукой на просеку, оставленную великаном.
Легкой трусцой мы побежали по широкому следу и услышали крики боли и великанский рёв. Добравшись до места, мы увидели следы ужасающей бойни. Всюду лежали тела раненых и убитых, два десятка карлов были уничтожены быстрее, чем можно было предположить. Первые два трупа были разорваны на части, а третьему великан вообще откусил голову и правую руку. И да, все они были в доспехах и со щитами. Кажется, Торкель попытался остановить великана строем, несмотря на предупреждение ярла Лопаты.
- Труби пять раз, - Альрик пошёл вперёд, заинтересованно разглядывая следы бойни.
Я же решил разыскать Торкеля Мачту. Пробираясь через изломанные, затоптанные и разорванные тела, я уже не испытывал ничего, кроме облегчения и даже радости, ведь я мог бы сейчас тоже лежать, как попавший под телегу цыпленок, если бы Альрик меня не толкнул.
- Ты! - мою лодыжку что-то схватило, и я едва удержался на ногах.
Опустив взгляд, я увидел до боли знакомую лысину, попытался вырвать ногу, но Торкель держал крепко. Тогда я взмахнул секирой. Кисть по-прежнему болталась на моей ноге, только уже не мешала идти. Из разрубленного предплечья моего врага вместо ожидаемого потока крови вышла лишь жиденькая струйка. Ничем не сдерживаемый, я отступил на несколько шагов и перехватил оружие покрепче. Торкель не спешил вставать и вступать в бой. Лёвой рукой он нашарил на поясе нож, неловко вытащил и метнул в меня, промахнувшись на несколько шагов. Никак у Мачты был перебит хребет. Я аккуратно обошёл его и наступил на предплечье. Вокруг нас уже собрался весь хирд и молча наблюдал за мной.
Хрустнула разрубаемая кость. Левая кисть Мачты отделилась от остальной руки. За дядю Ове! К чести моего врага, он молчал. Скрипел зубами, извивался, хрипел, но молчал.
Я передал секиру Тулле, не спеша достал свой меч и опустился возле Торкеля на одно колено. Схватил за куцую бородёнку и посмотрел ему в глаза.
- Помнишь Ящерицу? Ты ему улыбку срезал, - я приставил клинок к щеке врага. И вот тут его проняло. Торкель судорожно дёрнул головой и попытался отодвинуться от острия меча, но сделал этим только хуже: меч пробил ему обе щёки насквозь. Да, не совсем так, как он поступил с нашим братом. Я потянул меч на себя, разрезая ему лицо. Теперь он будет широко улыбаться до конца своей короткой жизни.
После этого я воткнул меч в землю, взял секиру, замахнулся и …
- Стой, - тихо сказал Альрик, удерживая секиру над головой Мачты. - Подожди рог.
И то верно. Я уселся возле изуродованного Торкеля и стал ждать, глядя на лицо первого врага. Мой первый кровник. Мне даже было немного жаль его терять. Да и не совсем честно все получилось. Я хотел подняться до его руны и победить в честном бою, как он победил Ове.
Время текло медленно. И жизнь понемногу покидала Торкеля. Сейчас я больше всего боялся, что он умрет еще до того, как протрубит рог. Это было бы совсем нехорошо, потому я снял с него пояс, разрезал пополам и перетянул культяпки на руках. С раной на лице и с расплющенными внутренностями я сделать ничего не мог, а потому мысленно попросил богиню Орсу помочь Торкелю продержаться еще немного.
Странно, я совсем не испытывал к нему ненависти. Я его уважал. Уважал, как искусного бойца и мечника, как верного своему ярлу хускарла, как хорошего врага. Я привык уже к его дыханию за спиной. Да, там еще оставался Скирре Пивохлеб, но я его никогда не видел и сильно сомневался, что человек с таким прозвищем может быть стоящим воином. Скорее всего, там грузный бочкообразный мужик, который едва поднимает собственное брюхо.
Я глядел на его лысую голову с запекшейся кровью, на едва вздымающуюся грудь, да раззявленный рот и вспоминал, как он легко отбивался одновременно от троих воинов, как играючи убил Ове, как едва не прикончил Альрика. Да, это был…
Отдаваясь гулким эхом, в лощине взревел рог. Я напрягся, ожидая нескольких гудков, но его рев все длился и длился до тех пор, пока у трубившего не закончился воздух.
Я вскочил и одним махом отрубил Торкелю голову. И тут же по телу потекла свежая бодрящая сила новой руны.
____________________________________________________
Слова автора:
Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123
Сага о Кае Эрлингссоне. Песнь 2. Глава 12
Я с тоской смотрел на стол, заставленный кувшинами с пивом и горьким медом, там даже были глиняные запечатанные бутыли с иноземными винами, которые в свое время привез отец ярла Сигарра. Горами вздымались блюда с жареной свининой, копченым салом, птичьи масляные тушки исходили ароматным дымком, белый козий сыр с травами соседствовал с жирной пропеченной рыбой, на которую, впрочем, никто и не зарился, лепешки блестели от масла. Рабы раздавали кабаньи ребра, щедро политые жиром. Я сглотнул слюну, отхлебнул воды и скривился. Как же надоело пить одну воду!
Торкель все же сумел испортить мою жизнь. Уж не знаю, что он там повредил мне во внутренностях, но я вообще не мог есть, даже от куска хлеба выворачивало, от запаха мясного воротило. Да что там мясо! Я воду смог проглотить, не выплюнув кишки, лишь к вечеру.
Рядом слегка покачивался Тулле с перемотанной головой. У него с кишками все было в порядке, но почему-то он тоже не мог ни есть, ни пить, хотя ему Торкель врезал по голове. А вот Вепрь, который вырубил себя своим бродэксом, жрал в три горла и пил сразу за пятерых. Видимо, его голова покрепче туллевой будет.
После победы ярл Сигарр позвал всех наемников в дом отца, не опозорил себя подозрениями и недоверием. На небольших лодчонках мы поднялись вверх по реке, мимо густых хвойных лесов и высоких обрывистых берегов, остановились возле приметной серой скалы, где нас встретили и на телегах отвезли прямо в самую чащобу. Меня укачало на ухабистой дороге так, что я не заметил, как мы выехали из леса и оказались в поселении Сигарра. И это было поистине великолепное место.
С одной стороны выстроились стеной толстенные разлапистые сосны, с другой — вздымалась величественная гора, от которой был отколот преизрядный кусок, обнажая разноцветный камень. Когда я поднял глаза наверх, подумал, что гора сделана из чистого серебра, так ярко сверкали на ней серебристые нити в солнечном свете. Оказалось, что это крошечные ручейки просочились через камень и стекали, сплетаясь и расходясь, точно тончайшая вязаная шаль у невесты. Они как раз и блестели. У подножия горы торопливо бежала небольшая речушка, на берегу которой стояло поселение.
- Мы называем ее Серебряной горой, а речку — Серебрянкой. А это Сёльвхус, серебряный дом.
И это был самый большой дом, который я только видел. Весь поселок уместился в этом доме. Под его крышей поместился бы целый драккар, может быть, даже с мачтой и парусом. Встречать нас высыпала целая толпа женщин, девок и детей, немного стариков, словно все мужчины, что были на землях Сигарра, - это его хускарлы. Я помнил историю об отце Сигарра Сигвальди Добряке, и все же не сразу сообразил, что Хрейн сумел вырезать почти всех мужчин.
Сигарр изрядно утомился во время обратного пути, кашлял чаще обычного, на его бледном лице пунцовыми пятнами горел румянец, но он сумел собраться с силами и поприветствовать своих людей. Всех старух и стариков он пообнимал, каждому что-то сказал, а потом обратился к нам:
- Благодарю, добрые воины, за вашу доблесть и силу. Я надеюсь, что вы останетесь погостить на эти семь дней, отдохнете как следует, залечите раны. Наша серебряная вода благословлена богиней Орсой и очень полезна для восстановления сил. И чтобы ваш отдых проходил без лишних сомнений, обещанную плату я отдам сейчас.
Сакравор уже успел принести небольшой, но тяжелый сундук, доверха набитый разномастными серебряными монетами, кольцами и цепями. Сигарр подозвал хёвдинга Сигурда и аккуратно передал ему приличную кучу серебра. Этот хирд понес самые большие потери и уменьшился на треть. Затем заплатил Орму и его хирду, мы прибыли последними и плату получили тоже последними.
Альрик еле слышно сказал:
- Тут больше договоренного.
- Я плачу тем, кого нанял, а не тем, кто вернулся, - так же тихо ответил Сигарр.
После этого вся женская орда нахлынула на нас, подхватила, закружила и отволокла в дом. Внутри зал был разделен тонкими перегородками на небольшие комнатушки, я даже не успел разглядеть, что там и как, как тут же оказался раздетым до исподнего, а древняя позеленевшая от старости бабка тыкала когтистым пальцем мне в живот. Я взвыл от боли и посмотрел вниз. Ребра были разукрашены разноцветными пятнами, и только тогда я понял, что мне больно дышать. На животе багровый подтек. Руки-ноги тоже покрыты ссадинами и синяками. И это я еще не видел свое лицо, тоже изрядно расцвеченное и опухшее на одну сторону.
- Этого в баню, много жара не надо, не парить, не прогревать. Грязь соскребите, и пусть отлежится, - приказала бабка.
После мытья меня привели обратно, намазали десятком разных вонючих смесей, часть из них влили в глотку, я ими радостно проблевался. Затем уложили на лавку, накрыли полотном, также пропитанным полезным травяным раствором. И я уснул.
Проснулся от гомона и хохота. Вихрастый белесый ребенок увидел, что я открыл глаза, подпрыгнул и умчался прочь, вместо него пришла девушка, протянула штаны, портки, рубаху и мою кожаную куртку, отмытую и начищенную. Я быстренько натянул одежду, морщась от боли, простреливающей то тут, то там, и вышел в общий зал. А там…
Все комнатушки были сделаны лишь с одной стороны дома, там и помещались лишь две небольших лавки. На другой стороне дома были выставлены кругом ткацкие станки, после них шли прялки с веретенами, потом стопками лежали выделанные кожи и шкуры. Бочки и сундуки, покрытые грубой холстиной, стояли подле широких лавок, на которых бок о бок могли улечься три-четыре человека. Стены украшены потемневшими от дыма гобеленами, завешаны шкурами, над лавками висели полки с утварью. Я приметил помимо основных дверей еще четыре боковых, и судя по запаху, ближайшая из них вела в птичник. Это был не дом. Это действительно было огромное поселение под одной крышей, и тут могли жить одновременно две-три сотни человек.
В дальней от меня половине дома стоял длинный широкий стол, за которым уместились все воины: и наемники, и местные, девушки суетились, разнося угощение и выпивку, и судя по хохоту, пир начался не только что.
Я, кряхтя, подошел к столу, там сноульверы быстро отыскали мне местечко, накидали на блюдо мяса с сыром, всучили в руки рог с пивом, но от одного лишь запаха у меня скрутило живот. Та же девушка, что передала одежду, поставила передо мной отдельный кувшин с кружкой и шепнула на ухо, что это целебная вода из серебряного источника, и мне можно пить только ее и больше ничего. «Иначе, - добавила она, - потом всю жизнь не сможешь есть ничего, кроме протертых каш».
Так что я сидел среди пьющих и жующих собратьев и потягивал с тоской водичку из кувшина, потом подошел и Тулле с перемотанной головой, его глаза были красными и опухшими, ему также всучили кувшинчик и наказали не пить ничего крепче воды.
- Мы изрядно порадовали Фомрира, пополнили его дружину своими и чужими. Так восславим же его! Дранк! - крикнул лучник из дружины Орма.
- Дранк! Дранк!
Тулле кривился от громких воплей. Я похлопал его по плечу, мол, держись.
Тут поднялся Снежный Хвит, и сноульверы притихли в ожидании: что захочет поведать наш скальд? Опозорится ли он висой на потеху народу или все же побалует рассказом?
- Каждый воин любит два дела, - начал он речь, и от звуков его глубокого мягкого голоса умолкли даже самые лютые пьяницы на дальнем конце стола, - совершать подвиги и рассказывать о них.
- Я еще и выпить люблю! - добавил кто-то со стороны.
- Да и баб тоже.
Хвит улыбнулся.
- Хвастать подвигами сейчас не след, ведь мы все бились рядом друг с другом, знаем отвагу каждого, кто сидит здесь или остался лежать там. Потому пусть за этим щедрым хлебосольным столом прозвучат речи о подвигах Фомрира, нашего покровителя. Порадуем его уши!
- Да! - Давай! - Начинай! - Что-нибудь веселое!
- Во время ночного сражения мне проткнули спину, но четвертая руна, подаренная Фомриром, излечила меня! В его честь я хочу поведать вам, как Фомрир хотел порадовать отца.
Я устроился поудобнее, глотнул водицы и приготовился слушать. Уж больно красиво получалось у Хвита пересказывать истории о богах, будто своими глазами это видишь.
- Как-то раз Фомрир решил, что негоже отцу его пешком ходить, пока Фольси верхом на быке по полям разъезжает. Решил он Скириру верховое животное в дар поднести. Обыскал Фомрир девять раз по девять гор и нашел там барана круторогого - Кольги перворождённого. Крепко взялся он за витые рога барана, вскочил на него верхом, чтобы объездить, но застонал Кольги от тяжести, переломился пополам под задницей бога.
Вздохнул печально Фомрир-воин и дальше искать зверя пошёл. Обыскал он девять раз по девять лесов и нашёл Кумри-оленя, догнал и, схватив его за рога, наземь поверг. Взгромоздился грозный бог на Кумри-оленя, и в тот же миг умер от тяжести перворождённый олень.
Долго бродил в поисках достойного ездового зверя Фомрир. Обошел он девять раз по девять полей, пока не встретил Кольпи-коня. Грива его была что золотая река, шкура - что поле пшеничное, копыта его размером с дом. Подошёл к нему Фомрир и только хотел за гриву схватить, как тут же получил копытом в лоб. Три дня летел Фомрир после удара и, лишь разбив спиной скалу, сумел остановиться.
Делать нечего, пошёл Фомрир по следу Кольпи и, встретив его, вновь изловить попытался. Быстрее зимнего ветра и солнечного луча мчался Кольпи, выбивая копытами русло новой реки, за ним мчался Фомрир, с трудом держась за легконогим скакуном. Если б не трещина, что появилась в копыте у Кольпи после удара по Фомриру, вовек бы ему не догнать коня, но на исходе третьего дня на побережье настиг Кольпи бог и, навернув длинную гриву на кулак, вскочил ему на спину. Не дрогнул конь под весом Фомрира, лишь всхрапнув, помчался он вскачь. На шум повылазили твари морские. Фомрир выхватил меч и в битву вступил. Сам разил мечом тварей, а Кольпи побивал их копытом. От жара их битвы дрожала земля и вскипало море, сильные удары меча рассекали не только чудовищ, но и саму сушу. Так возникли узкие извилистые фьорды. А мощные копыта Кольпи вытоптали бухты. Трижды вокруг земель обскакали конь и всадник его, в битве великой вместе сразились и победили.
Повёл Фомрир-победитель скакуна в долину богов.
Там первым делом потребовал у Корлеха сделать седло, достойное конунга богов. Сотворил великолепное седло Корлех-мастер всех ремесел. Вымыл и вычистил коня Фомрир, дал ему отдохнуть после битвы великой и, оседлав, подвёл к отцу своему.
- Лучший скакун в мире для сильнейшего из богов, - сказал он.
Поблагодарил сына Скирир-конунг и одним махом вскочил в седло. Ушёл по колено Кольпи в землю, а как шагнуть попытался, так весь под весом сломался.
Встал с мертвого скакуна Скирир могучий и ещё раз поблагодарил сына за старания, но другие боги принялись над ним потешаться, за что Фомрир решил и их достойно одарить да так, чтобы навек запомнили.
Я смеялся вместе со всеми до боли в животе над приключениями бога-воина. После таких историй, может, не самых героических и не самых лестных, мое уважение к Фомриру лишь возрастало. Он словно бы тоже пробивал себе место в жизни, ошибался, но старался изо всех сил. И его преданность Скириру, конунгу богов, напоминала нам о том, что верность должна быть у каждого достойного воина. А еще я вдруг вспомнил своего отца. Я не был дома целый год. Как он там без меня? Хорошо ли прошли роды у матери и кого она родила: мальчика или девочку? Помогает ли Ингрид по хозяйству и много ли сломала носов? Не появились ли под Сторбашем новые твари? Слышал ли Эрлинг о моих деяниях? Знает ли о третьей руне? Донеслась ли до него песня Хвита?
- Тогда я продолжу! - поднялся угрюмый мужик из хирда Орма.
Я с ним не пересекался ни разу, но его огненно-рыжая шевелюра постоянно мелькала перед глазами. Обычно люди с такими суровыми лицами лишь мечами размахивать горазды, а не истории о богах сказывать. Но его соватажники радостно застучали рукоятками ножей, кружками и кулаками по столу, поддерживая своего скальда.
Рыжий откашлялся, задрал голову наверх, словно мог видеть небо сквозь крышу, и медленно-распевно начал вести рассказ.
- Давным-давно, когда мир был молод, захотел юный воин Фомрир совершить великий и славный подвиг, да такой, чтобы воспели в веках. Чтобы сам бог-отец Скирир поразился его мощи и похвалил. Взял он отцовский щит и копьё и пошёл по миру в поисках подвигов. Сначала он встретил змея о двух когтистых лапах длиной в двадцать шагов. Сразил его Фомрир одним ударом копья. Окинул взглядом мертвого змея и подумал, не маловато ли для великого подвига?
Чтец приподнял густые золотые брови и глянул на своих слушателей.
- Маловато! - закричали пирующие. - Разве ж это подвиг?
Я рассмеялся от неожиданности. Понятно, почему этого рыжего так любят в хирде. Он не просто рассказывает, он еще и остальных втягивает в историю.
- Три дня ходил Фомрир по горам и лугам. И встретился ему змей о трёх когтистых лапах длиною в тридцать шагов.
- Ты убил моего сына! - страшно проревел змей, брызжа ядовитой слюной. - За это я тебя сожру с костями!
- Подавишься, - ответил Фомрир и двумя ударами могучего копья убил змея. Окинул взглядом убитого зверя и подумал, не маловата добыча?
- Маловата! Я в уборной и то больше откладываю!
Рыжий нахмурился, печально вздохнул и продолжил:
- Десять дней ходил Фомрир по горам, лугам и оврагам и встретил змея о пяти когтистых лапах и одном крыле длиною в сто шагов.
- Ты убил моего сына и внука! - взревел великий змей, брызжа ядом и дымом. - Затопчу букашку!
- Перетопчешься, - ответил Фомрир и тремя ударами копья победил змея. Взглянул Фомрир на змея и засомневался, а не мелковат ли змей?
- Ой, мелковат!
- У меня в штанах змей об одном глазе и то длиннее будет! - проорал перепивший карл. Одна из девок Сигурда рассмеялась:
- Видела я того змея, даже на ужонка не тянет.
Карл вскочил на ноги, покраснев от гнева. Орм рявкнул:
- Потом ей еще раз покажешь! Сейчас надо дослушать сказ.
Чтец благодарно кивнул хёвдингу и продолжил, но уже без остановок.
- Двадцать дней ходил Фомрир по горам, лугам, оврагам и долинам и встретил могучего змея длиною в двести шагов, о семи когтистых лапах и о трёх могучих крыльях.
- Ты убил моего сына и сына моего сына… - начал было громкую речь змей.
- Да понял я, понял, хватит уже, - перебил Фомрир и в две пары ударов сразил змея.
Поглядел Фомрир на мёртвый труп змея и понял, что все ещё не славен сей подвиг, и дальше пошёл.
Сто дней ходил Фомрир по горам, лугам, оврагам, долинам и ущельям и встретил великого, страшного и могучего змея о девяти когтистых лапах и о пяти могучих крыльях длиною в пятьсот шагов.
- Даже не начинай! - рявкнул Фомрир. Первым ударом змею язык проколол и четырьмя последующими насмерть убил.
Взглянув на могучее тело, решил Фомрир, что почти достаточно, но решил все же продолжить свой путь.
Двести дней ходил Фомрир по горам, лугам, оврагам, долинам, ущельям и перевалам и у подножия серых гор встретил деву прекраснее всех виденных доселе. С поклоном поднесла она воды юному богу, а после жарко поцеловала, на травяной ковёр повалила, и принялись они зверя о двух спинах изображать. И вдруг превратилась дева в змею о семнадцати лапах когтистых и о девяти крыльях могучих длиною в две тысячи шагов.
Сильно удивился Фомрир и такие крепкие слова произнёс, что горы с тех пор красные стоят. Грохнул кулаком по змее Фомрир, расплескал ее по предгорьям и, не обернувшись, ушёл.
Триста дней Фомрир ходил по горам, лугам, оврагам, долинам, ущельям, перевалам и хребтам. Величайший змей на него без слов напал. Огромен был змей и могуч: двадцать семь его лап твёрдо попирали землю, девятнадцать его крыльев поднимали такой ветер, что двухсотлетние дубы валились. От конца хвоста до морды того змея полдня идти нужно было, и всей этой мощью Ургово семя напало на Фомрира.
Долго длилась битва, расплёскивалось пламя по щиту, разило копьё многочисленные сердца, громы и молнии вспахивали и обжигали землю. Лишь спустя три дня израненный Фомрир победил. И, умирая, сказал змей Фомриру, что отомстит ему теперь старший брат Тоург, как только от спячки проснётся.
Замолчал чтец и с прежним суровым видом на место сел. Ярл Сигарр передал ему кольцо со своей руки со словами:
- Изрядно позабавил ты меня своей историей. И ведь я слышал ее не раз, но сейчас оторваться не мог.
Хвит сразу же насупился, набычился. Он всегда злился, если при нем хвалили чужие таланты, связанные со сказами или песнями.
Потом встал тихий бледненький юноша из сигурдовых воинов и спутанно пересказал историю про Тоурга и его гибель, только он говорил так тихо, что никто его так и не расслышал. Пьяный карл, который хвастался своим змеем, подхватил на руки девку, что насмехалась над ним, и поволок в комнатушки на другом конце дома. Но уже через несколько минут она вернулась за стол, выпила залпом пиво и громко сказала:
- Ужонок, да и тот норовит в спячку лечь!
Веселье набирало обороты, но мне становилось только хуже. От криков, треска, песен и громкого смеха разболелась голова, словно кто-то изнутри пытался проломить мне череп. Тулле внезапно завалился набок, видимо, тоже не выдержал. Я подхватил его под руку, Альрик взялся с другой стороны, и мы вместе оттащили Тулле в самый дальний угол дома, уложили на лавку и оставили на попечении местной знахарки. Я тоже отыскал уголок и улегся спать, обмотав уши одеялом.
______________________________________________________
Слова автора:
Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123
Сага о Кае Эрлингссоне. Песнь 2. Глава 11
Глава 10
Ночь давно перевалила за середину, луна и звезды сияли так ярко, будто старались превзойти солнце. Пульсирующая боль в плече уже почти не беспокоила, беспокоило лишь то, что я мог не дожить до утра. После полуночи Хрейн перестал сдерживать силы.
Все началось с крика часового из Ормова хирда:
- Факелы, враги идут!
Я вскочил на ноги и поднял щит - в такой темноте стрел и не видно. Но выпущенные врагами стрелы были хорошо видны на тёмном небосклоне. Горящие стрелы с гудением падали на нас, на дом и на частокол. Те, что влетели в толстую дерновую крышу поместья, погасли, не успев разгореться, зато внезапно вспыхнул частокол сразу в нескольких местах. Утробно загудело раздувающееся ночным бризом пламя, в небо повалили клубы дыма, пряча от нас всё ещё летящие стрелы. Масло? Они облили ограду маслом? Часовой поленился взять на крышу щит и свалился, поймав телом несколько стрел. Каждый удар о мой щит вызывал волну боли в плече.
Вскоре обстрел прекратился, и начался штурм.
Укрепленный завал в проеме задрожал, затрясся и исчез, выдернутый вместе с вкопанными кольями. На мгновение нас накрыло нескрываемой мощью хускарлов, что за мгновение уничтожили труд Сигурдова хирда. Ворвавшаяся в брешь железная река была остановлена запрудой из ярловых людей. Я, разинув рот, смотрел на их бой. Бешено мелькали мечи, с диким треском ломались щиты под мощнейшими ударами топоров и секир, высверкивали искры от столкновения металла. И густая волна силы, идущая оттуда, приморозила нас к месту.
Из гущи сражения вылетела рука и шлепнулась прямо перед нами. Она еще крепко сжимала меч. Я сглотнул скопившуюся слюну. Если ватага Сигарра не выстоит, то нас сметут, даже не заметив.
Громкий удар со стороны отвлек меня от неутешительных мыслей. Альрик рявкнул:
- К стене!
Несколько брёвен из частокола напротив меня вывалились. Те, у кого были запасные копья, метнули их в открывшийся проход. В брешь хлынули воины, к счастью, примерно с такими же силами. Но у нас не получилось остановить их так же надежно, как у хускарлов Сигарра. Строй рассыпался, и бой свёлся к отдельным поединкам.
На меня со свирепым рёвом, вращая два топора, нёсся враг. Перехватив копьё пониже, я длинным выпадом послал остриё во врага. Копьё пронзило живот противника, воин смог сделать несколько шагов, всё глубже насаживаясь на наконечник, прежде чем умер. И как он только до четвёртой руны дорос? И когда, тролль меня задери, вырасту я?
К нам на помощь подоспели девки Сигурда. Общими усилиями мы сумели вытеснить ворвавшихся воинов за ограду и удерживали пролом. Изредка я оглядывался на ворота, где насмерть стояли хускарлы, и каждый раз озноб пробегал по моей спине. Может, Сигарр все же ошибся? Может, лучше было бы убить Хрейна втихую? Прирезать его ночью, сжечь дом и родных, чем вот так терять людей отца в ненужной битве?
- Тебе, Фомрир! - взревел кто-то из гущи битвы, и меня окатило волной новой мощи, только что полученной, не сдерживаемой ни опытом, ни волей. Кого-то из карлов сшибло с ног, кто-то проблевался, правда, непонятно чем, мы толком не ели за весь день. Я же сумел устоять на месте. Несмотря на силу, этому воину было далеко до Тинура.
- Сакравор, - блеснул зубами Альрик. - Он поднялся до десятой руны.
Я еще раз оглянулся на сечу возле проема и увидел, как огромная секира замелькала с бешеной скоростью, как заплечный Сигарра в одиночку начал теснить наступавших, и кряжистые мужики за его спиной добивали раненых, если там было кого добивать.
- Теперь наш черед! - рявкнул хёвдинг и закружил мечом.
Йодур вдруг замер, рядом рухнул рассеченный им воин. Наш мечник вскинул щит к небу и только собирался что-то крикнуть, как ему в горло вонзилось копье. Я бросился к нему, но было уже поздно. Трюггве, его вечный друг и соратник, всхлипнул по-бабьи.
И бой как-то внезапно оборвался.
Хускарлы Сигарра выкинули всех за ограду, Альрик также закрыл наш проем. Огонь на частоколе не собирался гаснуть, он перекинулся на новые бревна, захватывая нас в кольцо. Двор был освещен ничуть не хуже, чем днем. Несмотря на прохладный ветер, лицо опаляло жаром, и тяжело было дышать, только непонятно, только ли от дыма на глазах стояли слезы.
- Хёвдинг, тут Оддр…
Я оглянулся. Скромняга Оддр, незаметный в пиру, но не в бою, держался за шею, откуда хлестала кровь, и даже в красно-желтом свете огня было видно, как быстро бледнеет его лицо. Несколько вздохов, и он умер. Ушел в ватагу Фомрира. Он займет там достойное место. Кто получит за его смерть руну?
Сакравор, ступивший на порог хельта, угрюмо принимал поздравления своих собратьев, но его мысли явно были заняты другим. Он осматривал лежащие вперемешку тела друзей и врагов, полыхающий частокол, темные провалы в нем. Я не сводил с него глаз.
Из дома вышел бледный, как погибший Оддр, ярл Сигарр, вытирая слюну со рта после кашля.
- Что скажешь? - негромко спросил ярл у своего заплечного, подойдя к нему.
- Выстоим, - ответил сакравор. - Не беспокойся почем зря. Мы выстоим.
- А наши люди? Наши хирдманы?
Я с удивлением понял, что Сигарр спрашивал про нас. Ему было не плевать на наемников?
- Они отлично сражаются. И многие подросли за этот день. Иди лучше ляг.
- Я не уйду. Скоро будет последний бой. И хоть я не могу сражаться перед тобой, как подобает ярлу, я буду стоять позади, а не прятаться за стеной, как пугливая девка.
- Мои девки самые что ни на есть боевые. Пугливость — не про них, - пробасил Сигурд. Он тоже поднялся на руну и сейчас выглядел полным сил.
- Не про нас, - прошептали мне на ухо, и чьи-то руки обняли меня со спины. Хельга! Я вырвался из ее объятий и поспешно ушел к Тулле, который как раз перематывал себе живот тряпками.
- Что, прикипела к тебе твариная девка? - посмеиваясь, спросил друг.
- Я не пойму никак, что ей надо от меня. Она же старая.
- Видать, полюбился ты ей за ночь. А сегодня ты ей еще и жизнь спас. Теперь не отстанет, того и гляди, попросится в наш хирд.
- Да чтоб твой язык сожрали тролли за такие слова! - невольно выпалил я. Мы замолчали. Потом я сказал: - Йодур умер. И Оддр.
- И все ранены, кроме Альрика. Его и без кольчуги не достанешь, а уж когда он железо надевает, так и вовсе бесполезно с ним биться. - Тулле затянул потуже узлы, надел рубахи, куртку, поправил на поясе меч. - Мы пока хорошо идем. В других хирдах больше людей погибло.
Мы насторожились, одновременно вытащили оружие и повернулись к дыре в частоколе. Со стороны вражеской стоянки послышались крики и другие звуки, которые явственно говорили о сражении. Только с кем они там могли смахнуться? Может, Сигарр нанял еще один хирд и оставил его в запасе? Вот только ярл и сам выглядел озадаченным, сакравор тут же оттащил его к дому и встал перед ним, взяв секиру в одну руку и щит в другую. После достижения десятой руны он мог размахивать секирой будто это легонький топорик.
Подозрительные звуки быстро прекратились, и какое-то время все было тихо.
- Что это было? - прошептал Тулле.
- Кажется, ярлу Хрейну тоже захотелось заполучить хельта, - прокашлявшись, сказал Сигарр.
- Но как? - я недоуменно посмотрел на него. - Мы не отдавали своих людей.
- А они не наших убивали.
Я беспомощно оглянулся на Тулле. Как это? Как можно убивать своих? Тех, с кем стоишь по одну сторону частокола? С кем только что сражался бок о бок? Я могу прирезать спящего, готов убить незнакомца только ради излечения несмертельной раны, легко добиваю раненых. Но поднять руку на соратника для меня было все равно что поднять руку на свою мать.
- Идут!
С той стороны веяло силой. Сакравор шагнул к воротам, убрав сдерживающие барьеры и выпустив волну мощи почти что хельта. Я проверил топорик на поясе, взял первое попавшееся копье, поднял щит и двинулся за Альриком к огневой стене.
...Отпустив древко, я присел, чтобы избежать косого взмаха секиры, едва не обезглавившего меня. Выдернув топорик, я приготовился к новой схватке.
Краешек неба уже побелел, знаменуя приближающийся рассвет, но до него еще нужно было дожить. Я был вымотан до последней косточки, кишки сворачивались от голода, и все больше хотелось просто упасть и лежать до тех пор, пока меня не убьют или не закончится этот бой. Если бы несколько моих собратьев не получили четвертую руну, мы были бы уже все мертвы. Вот только новая руна не гарантировала жизнь. Эйрика Секиру убили уже после его повышения, несмотря на новые силы.
Моего врага отшвырнуло в сторону, будто его снесло бревном. Из темноты выступил Торкель Мачта, о котором я успел позабыть. Жаль, что он не забыл про меня. Внутренности тут же скрутило в тугой узел.
- Этот мой! - проревел он, указывая на меня мерцающим в отсветах пламени клинком.
- Странно, а я думал, что это мой хирдман, - сказал Альрик, становясь рядом. Хвала Фомриру, Скириру, Мамиру, Хунору и даже слюнтяю Свальди! Я не один.
Слева от Альрика встал Вепрь, справа от меня оказался Тулле, готовый сражаться, несмотря на рану.
- Вот как, - ощерился Торкель, - значит, придётся лишних убить.
На слова Торкеля мы ответили оружием. Мачта ускользал от ударов живой волной, мечи и топоры в лучшем случае встречали дерево щита и железо меча, в худшем - бесполезно секли воздух. Сначала мы даже теснили его, все же четверо на одного - это неравный бой, но спустя несколько вдохов Торкель перешёл в нападение.
Описав мечом полукруг и заставив нас отступить, Мачта принялся рубить и колоть с бешеной скоростью, его длинные руки и огромный клинок не давали нам возможности приблизиться. Вепрь не успел отступить после атаки и остался без щита. Самонадеянно рванувшего в контратаку Альрика спасла от вспоротого живота лишь его кольчуга. Мы с Тулле не могли даже близко подойти: Тулле из-за раны, я - из-за длины топора.
Казалось, он знал еще прежде нас, каким будет следующий удар. Каждый его шаг, каждый поворот тела, взмах меча или движение щитом идеально пресекали попытки его достать. Изломанными шагами разной длины он заставлял нас мешать друг другу, менял направление удара, менял темп боя, запутывал. Я чувствовал себя щенком, что напрыгивает с громким тявканием на волкодава.
А ведь я ему нужен живым! Не дав себе додумать эту мысль до конца, я стряхнул щит с руки и, не обращая внимания на боль в незажившем плече, прыгнул следом, занося топор над головой.
- Если! - топорик опустился, со звоном отскочив от умбона.
- Я! - лезвие проскрежетало по оковке.
- Тебе! - из вражеского щита полетели щепки.
- Нужен! - задребезжал разрубленный обод.
- Живым! - захрустело разрубленное дерево, разлетевшись во все стороны.
- Тогда! - снова прозвенело лезвие об умбон.
- Схвати меня! - яростный удар обрушился на остатки щита Торкеля.
Дзинн! Со звоном топорик разлетелся на осколки прямо в моих руках.
Торкелю хватило одного свободного мгновения, чтобы пинком в живот отправить меня в полёт.
Судорожно пытаясь протолкнуть воздух в лёгкие, я видел, что моя отчаянная попытка принесла меньше пользы, чем я ожидал. Мачта быстро оправился от моей безумной атаки и поймал на щит бродэкс Вепря. Встрявший топор вырвался из рук хозяина вместе с поворотом щита и обухом ударил Вепря в лоб, выбив из него дух. Тулле нырнул под меч Торкеля, ткнул его в бок клинком. Кольчуга выдержала, зато не выдержала голова друга, когда на неё опустилось навершие меча. Я рванулся встать, помочь, оттащить Тулле, но ноги просто подломились, и меня вырвало желчью. Торкель отступил на полшага и коротко двинул мечом, чтобы перерезать горло Тулле. Звякнул металл о металл, Альрик сумел отбить в сторону меч этого троллева выродка.
Пятая руна против пятой руны. Если бы не произошедшее ранее, я бы сказал, что шансы равны, но сейчас я испугался за Альрика, который мог погибнуть по моей вине. Я снова попытался встать, но проще было сдвинуть гору, чем подняться на ноги.
Я неоднократно видел Беззащитного в бою, он силён и быстр. Сейчас же он превзошёл самого себя, его меч сверкал серебряной молнией, сам Альрик каплей ртути перетекал с места на место, смазываясь в движении. Торкель же напротив был нарочито медлителен и почти не двигался, но тех небольших движений хватало, чтобы отразить все атаки хёвдинга. Внезапно Мачта взорвался движением и, изогнувшись в длинном выпаде, рубанул Альрика в открытую грудь, со звоном разлетелись разрубленные кольца, брызнула кровь. Альрик покачнулся и поднял щит, но следующий удар Торкель нанёс по ноге, пусть не разрубив бедро, но сбив Беззащитного с ног.
Мачта вскинул голову и, глянув на небо, быстрым шагом двинулся ко мне. Трюггве, который попытался его перехватить, он просто сшиб броском щита. Схватив меня за шкирку и приподняв, как щенка, Торкель радостно оскалился.
- Ну вот и встретились, Свинокол!
Впрочем, радость быстро исчезла с его лица, когда я пропорол его предплечье ножом. От неожиданности он меня отпустил. Я шлёпнулся на землю и сразу же ткнул ножом под кольчугу, надеясь попасть в бедренную жилу. Торкель вскрикнул от боли и пнул меня по рёбрам, подбросив в воздух. Нож я выронил, но у меня уже не было сил сопротивляться в любом случае.
Я лежал на земле, уставившись в прозрачное бледно-голубое небо. Там выцветала и таяла на глазах последняя утренняя звезда. Внезапно небо исчезло, заслоненное огромной ладонью, которая вцепилась в ворот и поволокла меня прочь. Единственное, о чем я мог думать, так это о новеньком шлеме. Как здорово, что Эйрик подарил мне его! Ведь иначе бы я сейчас бился о железки и тела головой. Надо будет поблагодарить Эйрика еще раз. Но ведь он мертв? Впрочем, это не беда. Я тоже скоро умру. Там, в строю позади Фомрира, мы и встретимся. Там будет Йодур и Оддр. А Тулле не будет. И это хорошо, что его там не будет.
Моя голова билась и билась обо что-то, наполняясь звоном. Звон все нарастал и нарастал, он уже захватил весь шлем, уши, череп, еще чуть-чуть, и он польется у меня из рта и глаз.
- Всем прекратить! - зычный голос перекрыл битву, заглушил гам и бряцание оружия. Он даже вытеснил звон в моей голове, я сумел прийти в себя. Следом пронеслась ледяная волна силы, оглушающая и смывающая волю. Державшая меня рука ослабла, и я выскользнул из захвата, откатившись в сторону.
- Нет! - взревел Торкель. - Это мой пленник.
- Согласно условиям конунга Рагнвальда все пленники после рассвета должны быть отпущены, и все распри закрыты, - возразил ему ярл Сигарр. Он сжал кулак, крепко обхватывая амулет-топорик, и спокойно посмотрел на бешеного Мачту, который мог убить его одним ударом.
- Мне плевать на Рагнвальда! У меня свои счеты.
- Тогда я прошу тебя свести их где-нибудь в другом месте. Сейчас этот юноша под моей защитой.
- Ты себя-то защитить не можешь, сопляк!
Если спокойный Торкель пугал меня до дрожи в коленях и завязывающихся в узел кишок, то от взбешенного Торкеля я готов был наложить в штаны. И сделал бы уже это, если бы было чем.
Я медленно отполз к дому, стараясь не привлекать к себе внимания. Меня кто-то подхватил под руки и быстро поволок подальше от недавней сечи. Я задрал голову и увидел пыхтящего Энока.
- Кошель, говоришь, - шепнул он мне.
Тем временем, сакравор, весь залитый чужой кровью, подошел к своему ярлу, опустился перед ним на колено.
- Мой ярл, ты победил Хрейна. Поздравляю!
- Мы победили. Ты победил, Эрн. Потому я отдаю этот остров тебе. Вся земля, все леса, и все звери на нем теперь твои.
Во двор поместья потихоньку начали входить люди Хрейна. Сначала немногие оставшиеся в живых наемники, затем личная ватага ярла, последними ступили наблюдатели. Кажется, конунг выбрал их не сколько из-за силы, сколько из-за внушительности. Я же видел Флиппи Дельфина, настоящего сторхельта, и он выглядел, как обычный мужик, только малость широкоплечий. Эти же, скорее всего, родились размером с молодого бычка и вымахали чуть ли не со взрослого тролля: на две головы выше Тулле, воловьи шеи, массивные челюсти. Кольчуга, в которой я бы даже не смог стоять, на их телах казалась тоненькой яблочной кожурой.
- Ты встать можешь? - спросил Косой.
- Я, пожалуй, лучше полежу. - От малейшего напряжения живот скручивало болью, и я еле-еле успевал сглатывать подступающую рвоту.
Это было так странно. Только что мы убивали друг друга, сноульверы еще не оттащили трупы, еще не очнулся Тулле после удара по голове, Вепрь перевязывал раны ругающегося Альрика, не успело остыть тело Эйрика Секиры, а наши противники стояли рядышком, мечом подать, и нужно просто сидеть и смотреть на них, а не рубить, кромсать и пронзать. Если бы Торкель не охладил мой пыл, смог бы я сдержаться? Да, конечно, смог. Достаточно только глянуть на конунговых наблюдателей.
- Все условия выполнены. Все правила соблюдены. В споре победил ярл Сигарр. Остров отходит к владениям ярла Сигарра. Конунг Рагнвальд не потерпит больше никаких дрязг между вами. Ярл Сигарр, ты подтверждаешь?
- Да.
- Ярл Хрейн, ты подтверждаешь?
Из строя выступил пожилой обрюзглый мужчина с толстомясым красным лицом и осоловелыми глазами. Он сплюнул и просипел:
- Я не согласен.
Один из наблюдателей медленно положил руку на меч и повторил вопрос:
- Хрейн, ты подтверждаешь? Или хочешь пойти против воли конунга?
- Подтверждаю. Но ярлом должен быть достойный воин, а не этот дохляк.
- Ярла выбирают люди, - вмешался Сигурд.
- Конунг Рагнвальд Беспечный признал права ярла Сигарра на владение землей. И признал его победителем в споре. Все возражения отныне считаются посягательством на власть конунга. Тебе есть что сказать, ярл Хрейн?
- Нет. Уходим.
- Наемники должны быть распущены в ближайшие семь дней. Или они могут пойти под руку ярла.
Ярл Хрейн кивнул, развернулся и ушел вместе с личной ватагой. Торкелю ничего не оставалось, как последовать за ним. Он лишь глянул на меня в последний раз, задумчиво так, словно прикидывал, как лучше разделать мою тушку, и убрался наконец.
______________________________________________________
Слова автора:
Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123