Сага о Кае Эрлингссоне. Песнь 1. Глава 1
Пролог
Скирир- зимний бог, побратим Фольси, бог-воин. Вышел к первым богам, сбежавшим из морской пучины, и стал их правителем, защитником от морских чудовищ.
Атрибуты- шлем, доспех, щит, копьё и молот.
Я вышел вперед, стиснув в руках отцовский походный топор, настоящий боевой, уже испивший крови людей и знакомый богам по многочисленным дарам, которые мой отец Эрлинг, лангман Сторбаша, отправил им. Я спиной чувствовал десятки завистливых взглядов от других ребят. Еще бы им не завидовать! Чьи жизни они отправили богам в надежде получить их первый дар? Коз, свиней, кроликов… Разве это достойные жертвы?
Отец подготовил для меня единственно подходящую жизнь — человеческую. Сначала я, конечно, разозлился, что это был лишь какой-то жалкий раб, да к тому же калека, его убогая иссохшая рука торчала вбок, словно сломанное куриное крыло, но отец быстро втолковал подзатыльником, что не стоит жадничать.
Раб стоял передо мной на коленях, не имея смелости даже на то, чтобы поднять голову. Правду говорила мать, рабы — это люди, от которых с рождения отвернулись боги, у них неполная душа и согнутая спина.
Я замахнулся топором. Позади ахнула какая-то девчонка, Даг крикнул: «Давай, Кай! Убей его!»
Удар!
В последний момент раб захотел посмотреть на своего убийцу, и топор опустился не на шею, а врезался с оглушительным хрустом в затылок. На меня пахнуло кровью и смрадом. Я с омерзением отшатнулся, но тут же выровнялся и взглянул на отца. Мощный, кривоногий, с рубленой бородой, он выделялся среди серых горожан. И он смотрел на меня с гордостью.
Я ждал, когда же ко мне снизойдет благодать Скирира. Отец говорил, что это ощущение ни с чем не спутаешь. «Словно тебе в живот ударил ледяной молот, - сказал он вчера, - но вместо холода и боли ты чувствуешь лишь жар. Маленькое солнце. А потом оно выпускает горячие лучи, которые идут по твоим рукам и ногам. В каждый палец. В каждый волосок. И даже уши начинают гореть. И ты становишься сильнее. Намного сильнее!»
Я стоял и ждал, но ничего не происходило. Совсем ничего.
Передо мной лежал человек с расколотой пополам головой, его штаны были мокрыми и от них воняло дерьмом. Куцая ручонка странно вывернулась, и казалось, что коричневые ссохшиеся пальцы указывают точно на меня.
Отцовский топор выскользнул из руки и глухо ударился о землю. «Не позволяй лезвию моего топора коснуться земли! Для боевого оружия — это позор!»
Я отвернулся, и меня вырвало.
***
- Что случилось, Эрлинг? Почему Кай не получил благодати? Говорила же я тебе, что не стоит покупать для него раба. Пусть бы зарезал козу или вон коня, как и все.
- Замолкни, женщина! Коня еще попробуй купи, а этого раба мне за полцены продали, он же совсем негодящий был. В других городах тоже людей, как первую жертву, берут, не сам же я это придумал.
- Может, Скирир наказал тебя за гордыню?
Отец с силой шарахнул по столу, так что тарелки подпрыгнули.
- Да Скирир и есть гордыня. Каждый уважающий себя мужчина должен гордиться собой, своими делами, своим ремеслом, своим сыном! - с каждым словом отец ударял кулаком так, словно хотел разломать толстенные доски.
- Хватит бить мебель! - только мама могла повышать на него голос. И когда она кричала, все в доме переставали дышать. - Я тебе говорю, дай Каю убить козу. Вдруг это поможет?
Я приподнял голову и мельком взглянул на отца. Он не выглядел взбешенным. Наоборот, он как будто состарился и уменьшился в размерах.
- Давай. Только пусть он это сделает в хлеву.
«Чтобы не опозорить меня во второй раз», - недоговорил он, но это и так было понятно.
- Кай, вставай, пойдем, - ласково подтолкнула меня мать к выходу. - Возьми нож.
Она подвела меня к козленку, который родился пару недель назад. Он смешной. Я видел, как он забавно падал на задние ноги, пока не научился бегать и толкаться безрогой пушистой головенкой.
- Кай, разрежь ему горло. Давай, сынок. Смелее, - подбадривала мать, но от этого становилось еще хуже. Что я ей, какой-то слабак? Трус? Я сегодня убил человека! Просто так. Уж козленка-то я прирезать точно смогу.
Я взял нож, за ухо вздернул голову жертвы и резко полоснул по горлу. Кровь выплеснулась вперед, не коснувшись меня. Я не раз видел, как режут скот, и знал, как нужно встать, чтобы не испачкаться.
Но ни удара молотом, ни летнего солнца в животе не возникло. Я остался таким же слабаком, как и вчера.
1 глава
Фомрир - зимний бог воин, сын Скирира и умершей родами великанши. Искренне презирает всех богов, кроме отца, которого стремится впечатлить. В битвах против первородных чудовищ случайно прорубил фьорды.
Атрибуты- меч и секира.
Каждое утро я просыпался от запаха еды, которую готовила моя мать, прибегал за стол, с трудом дожидался, пока отец встанет, плеснет воды в лицо и зачерпнет первую ложку каши, потом со скоростью молодого волка уплетал все, что мне накладывали, и убегал из дома. А что толку торчать в темном доме, когда там снаружи столько всего происходило! Можно было помериться силами с друзьями, попинать слабаков типа Лейфа или Ненне, сходить в пещеры, наловить рыбы, поставить ловушки на птиц, последить за жрецом Мамира, самым странным существом в нашем хераде. Но сегодня я не спешил.
Отец и так проснулся не в духе, не шлепнул мать по заднице, не похвалил ее стряпню, а он делал это каждый день. Помню, он шепнул мне как-то, что бабу нужно хвалить, когда она поступает, как должна, иначе баба забудет про свои обязанности и будет творить всякую непотребщину. А сейчас он молча ел похлебку, угрюмо уставившись в стену, а когда я робко сел рядом, он и вовсе швырнул ложку на стол.
- Что? Вместе с благодатью богов ты и храбрость потерял? Что трясешься, как колос на ветру?
- Эрлинг! - повысила голос мать.
- Дагней! - заорал и отец. - Это твой сын! Почему он не получил благодати?
- Сходи с ним к жрецу, - тут же сбавила тон мама. - Пусть еще раз посмотрит на руны. Может, он что-то неправильно понял? Может, на Кае лежит какое-то проклятье? Ты же знаешь, наш Кай храбрец каких мало.
- Немощных резать — много храбрости не надо, - проворчал лангман, успокаиваясь.
- Кай, ты иди погуляй пока. Мы с отцом посоветуемся, что дальше делать.
Погуляй! Пожалуй, впервые это прозвучало, как приговор, но выбора у меня не было, и я послушался.
Неподалеку уже поджидали близнецы, те самые, которым доставалось больше всего. И это меня немного приободрило. Они всегда были слабаками, даже вдвоем не могли меня побить. Я мог спокойно мутузить одного, пока второй бегал вокруг и пытался оттащить меня в сторону.
- Эй, Кай! - крикнул Ленне и тут же обернулся к брату в поисках поддержки.
Я скривился. Даже получив благодать, они оставались трусами. Куда смотрят боги?
- Кай! Видать, Скириру не нужны такие уроды, как ты.
- Ленне, ты видел его первую жертву? Даже коза выглядела грознее.
- Не скажи, Ненне, Кая же тот раб испугал аж до блевоты.
Вместо того, чтобы отомстить за все синяки и побои, они кидаются детскими оскорблениями. Я пожал плечами и ринулся вперед. Когда-нибудь это должно было случиться, почему бы и не сейчас, все равно я хотел проверить, насколько эта самая божья благодать может изменить таких слабаков и нытиков, как Ленне и Ненне.
Как и всегда, я хотел свалить Ленне на землю, но этот неповоротливый тюфяк умудрился увернуться и даже толкнул меня в спину, от чего я едва не упал.
- Скирир одарил тебя ловкостью? - сплюнув, спросил я. - Как раз по тебе. Сможешь уворачиваться от ударов. Настоящий воин, ха.
- Тогда как тебе понравится мой дар? - сказал Ненне, про которого я как-то и позабыл. И врезал мне в живот. Я сложился пополам, судорожно сплевывая и пытаясь вдохнуть. Раньше я иногда предлагал близнецам ударить первыми, и они били, но так нерешительно и слабо, что это и ударами-то нельзя было назвать.
- Тебе дали силу? - прохрипел я.
- Ты всегда был таким слабаком или тебя еще и прокляли старушечьей немощью? - рассмеялся Ленне.
- Представляешь, каким дохляком ты был вчера, если я без благодати тебя одной рукой побивал?
И тут они налетели на меня с двух сторон…
Впечатывая мою голову в землю, Ненне кричал:
- Ну что, а теперь ты угостишь нас яблочками, верно? Только яблочками не простыми, а конскими. Одно принесешь мне, второе — Ленне, а чтобы тебе было не обидно, третье возьмешь себе.
- Ненне, у него только две руки. В чем он его притащит?
- Хмм, и правда. Пусть в зубах несет.
Эти болваны даже шутки собственные не смогли придумать. Вокруг уже собрались ребята и смотрели, как избивают их вчерашнего предводителя.
- Даг! - выдохнул я, когда меня отпустили. - А ты-то? Я же всегда за тебя вступался.
Он опустил глаза.
- Ты сам говорил, что слабаки сами виноваты.
- Это было до благодати! - выкрикнул я. - До благодати у нас у всех было одно и то же. И ты сам выбирал быть слабым или нет. Разве я виноват, что эти тупые боги отвернулись от меня?
- Значит, виноват, - буркнул он и отвернулся.
- Так что с яблоками?
- Иди и сам сожри! Тебе не привыкать, - рявкнул я и тут же свалился от удара по голове.
Первый раз — самый тяжелый. Все они проверили свои новые возможности на мне и больше не боялись. После этого меня стали избивать каждый день, стоило только выйти на улицу. Я никогда не допускал такой травли, даже когда был сильнее всех, потому что, как и говорил отец, после благодати все меняется. После благодати вокруг тебя не просто обычные люди, а будущие воины. Отец говорил, что и в его детстве был сильный мальчишка, который дрался со всеми и побеждал всех, но после первой жертвы это прекратилось, и он начал уважать своих соперников, подружился с ними, возглавил их в набеге, а потом стал лангманом.
Я думал, что и я буду как отец, самым сильным в хераде, а потом соберу свой отряд и поплыву на запад, буду сражаться с морскими чудовищами, получу много божественной благодати и войду в мировые легенды.
А сейчас я хуже женщины, ведь даже женщины приносят свои первые жертвы. Если я никогда не смогу стать воином, значит, я даже не стабкерл, я как тот изувеченный раб. Жалкий трель. Кто будет защищать треля?
Отец и мать видели, что со мной происходило, но не могли вмешаться. Раньше к лангману приходили жаловаться родители тех же близнецов, но он только смеялся.
- Мужчина должен сам защищать себя, а не прикрываться юбкой матери.
Он видел, как меня били и валяли в грязи, но взрослые не лезут в детские игры. Раньше не лезли, и я считал это правильным. Сейчас я уже так не думал.
Но хуже всего было то, что я ничего не мог сделать. Изо дня в день я не уклонялся от драк и честно сражался, но это походило на наскоки щенка на матерую псину. Они смеялись над моими потугами и продолжали избивать меня.
А дома… дома было не лучше. Мать каждый день забирала окровавленную пыльную одежду, со слезами передавала рабыне на отстирывание и без конца спрашивала отца, не может ли тот что-нибудь сделать. Ему тоже приходилось нелегко. Над ним смеялись на совете, спрашивали, не в наказание ли за какие-то проступки самого Эрлинга боги лишили его сына благодати. И он возвращался домой взъерошенный, взбешенный, и тут его встречали расстроенная жена и избитый сын. Он злился и кричал на меня за то, что я не могу защитить себя. Не могу вести себя как нормальный мальчишка.
Иногда я оставался дома, чтобы зажили раны и сошли синяки. После очередных побоев мне сломали палец на левой руке, и я просидел дома неделю. Сидел дома как последняя рабыня и слушал выкрики ребят с улицы. Даже Даг, мой лучший друг, тот, которому я собирался доверить свою спину, был с остальными и вел себя, как они. Предатель. Подлец. Трус. Почему ему боги даровали свою благодать, а мне нет? Чем я хуже?
Я всегда считал себя особенным. Избранным богами. Отмеченным молотом Скирира. И жрец Мамира сказал то же самое. Мама часто говорила, что я родился в грозовую ночь, и мой первый крик совпал с ударом грома. В ту ночь молния ударила прямо в толстенный ясень, стоящий возле нашего дома. Он обгорел немного, но не погиб, и уже на следующий год зазеленел как и прежде, только часть его навсегда осталась опаленной.
Жрец тогда сказал, это означает, что в меня тоже попадет небесная молния, но если я буду стойким, то выдержу это испытание и стану еще сильнее. Вот только как можно стать сильнее, если нет благодати?
Если я не могу защитить себя кулаками и зубами, значит, буду защищаться при помощи оружия. Я больше не хотел проигрывать. Только не близнецам. Не Дагу. Не всем этим мерзким подхалимам, которые раньше могли лишь мечтать, чтобы подружиться со мной, а сейчас плевавшим мне в лицо.
По утрам обычно было тихо. С теми, кто отдал свою жертву, занимались военной подготовкой былые воины. До благодати мы могли не выдержать ударов. Бывалые воины не привыкли сдерживать руку. Так что я спокойно выскользнул из дома, прихватив отцовский нож.
За убийство своего могли прогнать через строй с палками, могли убить, но я не возражал. Лучше сдохнуть, чем жить вот так, слабаком.
Я ушел подальше за пределы города и стал ждать их на своем излюбленном месте, на поляне возле ручья. Там мы с Дагом построили небольшой домик и представляли, что возвращаемся домой после походов уже сторхельтами, придумывали и пересказывали друг другу приключения, которые прошли, врагов, которых убили, женщин, которых захватили, и богатства, которые привезли в родной херад. Сочиняли вместе глупые песни, восхвалявшие нас, но Свальди, видимо, никогда не проводил своей лирой над нашими головами, и чаще всего мы смеялись над дурацкими рифмами и несуразными строками. Я был всегда Кай Гром, а он звал себя Даг Кровавый. Дурацкое прозвище. Я смеялся над ним и говорил, что он кровавый, так как его постоянно ранят, и кровь течет по его телу. А Даг шутил, что я Гром, потому что пержу так громко, что земля сотрясается.
Когда солнце поднялось высоко, я поджег домик. Они должны знать, где меня искать.
Их учили обращаться с оружием, поэтому мне не следует кидаться на них с криками «Убью!» и ножом напоказ. Если в мирное время кто-то обращает оружие против своего, то и на него можно напасть с тем же оружием. То есть если я промахнусь, то Ленне или Ненне смогут воткнуть мой же нож мне в живот. И я был не против, но с одним условием: сначала я пырну одного из них. Почему-то я думал лишь о том, чтобы убить одного из близнецов. Даже Даг был не столь важен. Одним ударом я мог сделать больно сразу двоим. Ленне и Ненне были очень дружны и переживали друг за друга больше, чем за самих себя.
Я дам им приблизиться, дам свалить меня на землю, а когда один из них сядет сверху и начнет бить меня моей же рукой, тогда-то я и воткну ему нож прямо в живот. Непременно в живот. Выпущу ему кишки. Посмотрим тогда, кто из нас слабак. Посмотрим, кто нытик. Посмотрим, настолько ли крута благодать их бога, чтобы вылечить такую рану.
А потом, если успею, то прирежу и второго. А Даг… Пусть он живет. Все равно он сдохнет в первом же бою. Подлецы всегда помирают первыми. Так говорил отец.
Они пришли. Всей кучей. Все те, кто был на первой жертве. И близнецы, и Даг, и остальные.
- Что, Кай, не хватает сил, чтобы драться как мужчина? Теперь ты сжигаешь всякие халупы? - насмешливо спросил Ленне.
- На тебя сил точно хватит, - ответил я.
- Как ты говоришь, он себя называл? Громовым пердуном? - Ленне обернулся к Дагу, тот побледнел и кивнул. Предатель! Я чуть не передумал насчет того, кого надо убить, но все же заставил себя смотреть на Ленне и думать о нем. Нет. Лучше убить Ненне. Ленне слишком шустрый, вдруг он сумеет увернуться?
- Что поделать, настоящий мужчина даже пердит громко. А как пердишь ты, Ненне? Наверное, вот так? - и я изобразил тоненький свист.
От неожиданности ребята даже рассмеялись.
- Тебе мало сломанного пальца? Может, тебе руку сломать? - разозлился Ненне. - Будешь как тот раб с вывернутой рукой. Ты и так не лучше раба, только пока почему-то тебя еще зовут по имени. Но мы это быстро исправим. А потом и твоего папашу сместят. Мамка у тебя еще ничего, красивая. Попрошу отца, чтобы он выкупил ее и трахнул. Как последнюю шлюху. На улице. В грязи.
- Ага, на твою-то мать никто уже не зарится. После твоей тупой башки там уже не узенький фьорд, а целая пристань. Сотня кораблей войти может одновременно.
Теперь уже никто не смеялся. Оскорбление матери просто так не прощается. Этот идиот дал мне полное право убить его. Даже жаль, что я не смогу объяснить, почему захватил с собой нож заранее.
Ненне взревел и кинулся на меня, швырнул на землю. Я ударился головой так, что не сразу понял, что меня уже колошматят. Нож зажало за спиной. Я извернулся так, чтобы ухватить его, вытащил и только хотел воткнуть в Ненне, как раздался отцовский голос.
- Хватит! Пошел прочь!
И Ненне отлетел в сторону, едва-едва разминувшись с горящим домиком. Отец схватил меня за шиворот и вскинул на ноги.
- Отдай, - еле слышно сказал он мне. Я тут же передал ему нож. - Пошли прочь отсюда. Все!
Всех тут же, как водой смыло. Ленне помог подняться брату и потащил его в город.
- Тебя что, Фомрир поцеловал? Как ты додумался поднять нож на своего?
- Он оскорбил мою мать!
- А, так это не Фомрир, а Мамир! Иначе как бы ты заранее узнал, что он собирается оскорбить твою мать?
- Я так больше не могу! Лучше сдохнуть от сотни палок, - заорал я. - Лучше пусть меня скормят морским чудовищам, чем терпеть все это. Почему Скирир не взглянул на меня? Я так и не получил этой хваленой благодати! Я не хочу быть трелем. Лучше уж умереть, но умереть свободным. Пока у меня еще есть силы сопротивляться!
Отец стоял, красный от гнева. Он схватил меня за грудки, и я подумал, что он сейчас врежет за такие слова. Но он крепко-крепко обнял меня.
- Прости, сын.
_______________________________________________________________________________
Слова автора:
Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123, его комментариям верить, как моим собственным.
Эпиграфы к главам дают понять местную религию и верования. В книге будет много отсылок к их богам.