Я однажды наблюдал совершенно бирюзовых людей.
Моя хорошая подруга в своё время умотала в Мексику, тусить с местными dark-electro музыкантами. Ну и в какой-то момент придумала привезти их в Россию. Сама рванула на родину, готовить концерты, а эти деятели народных искусств неспешно распланировали тур по Европе, получили отмашку — и двинули в путь...
Вот только им никто не сказал, что Европа в условной Барселоне и Европа в неусловном Питере — это две разные Европы. Особенно весной.
Когда в ночь на первое марта оливковые мексиканцы, радостно улыбаясь во все свои ацтекские рожи, выползли из терминала, их встретила метель и минус пять. А эти кренделя, как выяснилось, прилетели в тоненьких штанишечках, обильно украшенных ремешками да заклёпками, и таких же куртеечках. О шапках даже речи не шло. Так что оливковые ацтекские рожи быстро поскучнели и начали принимать убедительный сине-зелёный оттенок.
Хорошо, подруга подговорила меня встретить бойцов музфронта на машине. Мы оперативно не дали гостям Северной столицы превратиться в памятники Генералу Морозу и повезли на асьенду. Ночью бойцы отоспались, а потом каждому было выдано по толстому свитеру, по паре вязаных носков, шарф, шапка и варежки. А, и влито по рюмке водки. Для расширения сосудов и нагрева прикожного слоя воздуха.
К чести мексиканцев, эти отморозки переносили холод стоически. Даже пофотались полураздетыми в руинах Красного Треугольника, как полагается нормальным неформалам. Но вот эту почти мгновенную смену расцветки я запомнил надолго.
