Про двух Зой и блинчики с творогом
Однажды в моей семье намечалось грандиозное событие, равноценное визиту английской королевы - к бабушке приезжала подруга детства тетя Зоя.
Прием должен был пройти на самом высочайшем уровне, бабуля ни в коем случае не должна была упасть в грязь лицом. Поэтому мама с тетей драили дом, нас с сестрами, крошили салаты, жарили, парили, вешали новые шторы. Бабушка по случаю пошила себе летний костюм и блузу с оборками в мелкий горох - выглядела отпадно. Деду было приказано отмыться от мазута и нарядиться в костюм-тройку - он был так поражен масштабами приготовлений, что даже не пытался сопротивляться.
С тетей Зоей они дружили с детства, но потом разъехались. Бабушка после учебы вернулась в село, а тетя Зоя осталась в городе, где вышла замуж.
Вышла она за односельчанина - молодого красивого офицера, подающего большие надежды и уверенно шагающего вперед по службе. По тем временам - шикарная партия с блестящими перспективами. Если б не одно "но" - Виктор начал пить.
Зоя поступила в институт, а его понизили в звании. Ей хотелось пойти вечером в кино, а вместо этого приходилось вытаскивать на себе пьяного мужа с очередной гулянки. Она плакала, увещевала и угрожала - все было бестолку.
В один прекрасный день она собрала чемодан и улетела в Казахстан. Оттуда подала на развод и больше не возвращалась. Закончила институт, вышла замуж за коллегу, родила сына. пошла вверх по карьерной лестнице.
А Виктора вскоре с треском и позором вышибли со службы и из партии. Вернулся в родное село, пошел работать трактористом. Женился снова - и снова на Зое, и снова на подруге детства моей бабушки (вот она на фото, сидит на стуле). У нее тоже был неудачный первый брак - но по другой причине - не было детей, и муж ушел. С Виктором сошлись и стали пить вместе.2Однажды утром он проснулся и сказал: "Зой, дай денег на бутылку на опохмел". Она привычно пробурчала, что сколько можно, когда напьешься уже наконец. "Последнюю, Зой, честное слово."
Зоя схохотала, но денег дала.
Виктор купил бутылку, выпил и больше никогда ни при каких обстоятельствах не пил. Отрезало.
Так как мужик был умный и образованный, то вскоре избрался председателем сельского совета, которым пробыл до пенсии. Восстановился в партии. Был уважаем и ценим односельчанами.
Начали хорошо жить, а потом к старости Зоя-вторая серьезно заболела - рассеянный склероз, потеряла способность ходить. Он сам ухаживал за ней, менял белье, мыл. Сам готовил и содержал дом в идеальной чистоте. Старался, чтоб жена не скучала: Зоя любила кошек и домашние растения - он разрешил ей завести трех кошек и попросил моего деда сварить стойку под несколько кашпо - чтоб рядом с Зоей было больше "садинок". Когда она умерла - передал бабушке ее золотые сережки для меня - так Зоя завещала.
Приезжал к бабушке посоветоваться - не посвататься ли снова к первой Зое - та тоже осталась одна. Он теперь не пьющий, может все получится. Бабушка сказала - смотри сам, только она к тебе в село из Алма-Аты не переедет, у нее там дом, работа, сын и внуки, а ты сможешь ли к ней уехать? Он подумала и сказал - не буду баламутить воду, не смогу уехать, прирос уже. Посватался к вдовой соседке, тихо и мирно душа в душу прожил с ней до самой смерти.
И вот мы возвращаемся к тому, что Зоя-первая приезжает на родину после долгих лет - уважаемая фигура в в республиканском министерстве архитектуры, светская лощеная дама. И идет к нашей бабушке обняться, вспомнить детство и юность.
Чтоб мы с сестрами (5, 8, 10 лет соответственно) не отсвечивали и не дай бог чего не ляпнули за столом (мы умели, любили и практиковали), родительницы заперли нас в детской. Обычно мы всегда тусовались со взрослыми за общим столом, но тут был особый случай. Чтоб мы не высовывались - нам положили всякой еды с большого стола - салатов, колбасы, пирогов, пирожков, форм и конфет.
Не положили одного, уверенные, что мы на такое ни за что не позаримся. Блинчиков с творогом.
Просто блинов положили, творог стоял в холодильнике, а блинчиков с творогом нам в запаре не сделали. Вот таких, квадратненьких, золотистых, поджаристых и хрустящих.
В разгаре светской беседы родительницы с ужасом узрели процессию из детской в ночнушках.
Мы вошли в комнату, вытолкнули вперед младшую и я ткнула пальцем в тарелку с блинчиками: "А Анютка вот ЭТОГО хочет!"
"Да покормите же бедных голодных девочек, " - конечно подпрыгнула важная гостья.
Покрасневшие матери сунули нам тарелку и моментально вытолкали обратно.
Мне этот случай мать с теткой до сих пор припоминают: "Почему ты не сказала "блинчиков"? Вы выглядели как лишенцы. Так, как будто первый раз в жизни блины увидели, благодаря тете Зое, и не знаете, как они называются. О нас точно подумали, что мы вас на одной картошке держим. Позорище ужасное".
А вот не надо лишать детей блинчиков с творогом.
Вот примерно так мы и выглядели в то время:
Про сельскую больницу
Моя бабушка большую часть жизни проработала процедурной медсестрой в сельской больнице - сначала в стационаре, потом, когда его сократили и перевели в район, в амбулатории.
По первому образованию она была зубным техником, но эта работа ей казалась скучной. Но медицина была ей близка, поэтому спустя какое-то время поступила в техникум заочно на медсестринское. Дед у меня, конечно, великий человек - соглашался брать на себя двух детей и хозяйство на время сессий, чтобы жена смогла поменять одну ответственную мало оплачиваемую работу (зав. яслями) на другую не менее ответственную и мало оплачиваемую, зато с ночными дежурствами.
На этих дежурствах происходило много всякого - тяжёлого, страшного и откровенно смешного.
Рано утром на приём пришла старушка из соседней деревни с жалобой на сердце.
Врач поручила медсестре померять давление и температуру, а сама ушла на обход в стационар. Медсестра поставила градусник "посиди, бабушка, пять минут" и тоже выскочила из кабинета. Вернулась - нет старушки, пожала плечами и забыла.
Спустя неделю во время обеда ухохатываясь рассказала: "Казанцевская бабушка эта сегодня приходила, сердешница. Градусник принесла. "Спасибо,- говорит, - мила девушка тебе, хорошо мне от сердца помогло". "Как же, - спрашиваю,- бабушка, ты с ним всю неделю-то выходила, тяжело поди было? " "А ниче, приноровилася. Только корову доить тяжело было, а так ниче...."
Сотрудники сельских амбулатории, аптеки и профилактория на праздновании Дня медика. 80-е годы XX в.
Лучшие вопросы недели: про яйца, мелочность, пиво и нежелание иметь детей
Не буди лихо
Всё–таки, среди бездомных попадаются порой весьма незаурядные люди!
Во дворе одного из домов, неподалёку от "Пролетарки" наблюдал сегодня занятную сценку. Сидит на лавочке бомжеватого вида плюгавый мужичонка, ест какую–то выпечку, запивает газировкой. К нему подходят трое "коллег", несколько более опустившейся наружности, и начинают к нему, что называется, докапываться. Точнее, усердствует один, парочка из группы поддержки стоИт рядом помалкивая. Дело происходит достаточно далеко, поэтому слов не разобрать, но понятно, что назревает ссора. Мужик явно не настроен на конфликт, и как–то всё уворачивается–отворачивается, видимо, пытаясь его избежать. Однако агрессор неумолим и, войдя в раж, пинает своего визави в голень. Тот, неспешно доев кусок и прополоскав рот, степенно встаёт — и вдруг резким, без замаха, хорошо поставленным левым хуком, отправляет своего противника в нокаут. После чего, видимо, вопрошает товарищей павшего, имеются ли у них какие–либо претензии. Те, судя по жестам, декларируют отсутствие оных и утаскивают недвижимое тело. А боксёр садится на скамейку и невозмутимо продолжает трапезу.
Морали нет, просто московская зарисовка.
КДПВ из Яндекса
Негр, склопендра и девушка
Экзамен.
Серега захрипел и упал на пол в своей квартире. Мать охнула и побежала за племянницей-врачом, которая жила двумя этажами ниже.
А Серега вдруг оказался среди шумной пьянки за большущим столом. Гремела музыка, дым стоял коромыслом, все кругом глушили водку. Кто-то наполнил Серегин стакан доверху и ободрил:
- Пей, не робей!
Серега ахнул стакан. В груди потеплело. Ему еще наливают:
- Между первой и второй перерывчик небольшой!
Серега еще ахнул. Совсем хорошо стало. А ему уже папироску подсовывают:
- Кури, Серега, да закусывай, не стесняйся!
Серега времени не теряет, пьет, закусывает, а его все вокруг подбадривают. Тут еще какая-то деваха на колени села да так прижалась, аж дух перехватило. "Во дела, - думает Серега, - подфартило."
А рядом сосед вроде как дело какое-то до Сереги имеет. Посидели-посидели, да тот и впрямь говорит:
- Ну, как, Серега, попил-поел? Всем доволен?
- Да, зашибись тут у вас.
И чует Серега, сейчас ему дадут какое-то задание, вроде как отработать надо угощение. Так и вышло:
- Ну, а теперь, Серега, дело надо одно сделать.
- Какое дело то?
- О, простое! Ты, Серега, сейчас встань...А ну, тихо там!
Гвалт стих и все внимательно уставились на Серегу.
- Ты сейчас встань и поматери Бога.
Серега опешил. Протрезвел сразу.
- Не, я такое не могу. Я же крещеный, и мама у меня православная, и брат, и сестра и все мы верующие.
- Ага, есть-пить мастак, а как отрабатывать, так в кусты! Ты че, материться не умеешь?! Сергуня, да ты начни только, мы тебе поможем, подскажем...Ну!!!
- Нет, на такое я не согласен, - твердо сказал Сергей.
Вмиг все пропало.
Очнулся Сергей в своей постели. Рядом хлопотали мать и сестра:
- Ну, слава Богу, очнулся.
Записки фотографа с животными. Шарик и игуана
Шарика — серого болонистого милягу, мой домовладелец дядя Паша подобрал зимой на вокзале, где оголодавший пёс подвизался в поисках пропитания. Он не обладал особенной статью и экстерьером, и потому, мыкаясь по улицам, обучился полезному трюку, ставшему его «фишкой».
Стоило кому-то произнести волшебное слово «проси», собакевич тут же вставал на задние лапы и крутился юлой, каким-то чудом умудряясь не терять контакт с «клиентом» — не отрывать от «благодетеля» умильный взгляд — и при этом покачивать лапами, сложенными у груди.
Голодные времена оставили на психике пса неизгладимый след — услышав сакраментальную фразу, Шарик, даже будучи сытым по горло, все равно подпрыгивал как ужаленный, и принимался бешено вертеться, выклянчивая еду.
Настало лето, посёлок заполонили шумные и не жадные отдыхающие и собакевич словно сошёл с ума. Он просил, просил и просил — нередко, возвращаясь с пляжа, люди покупали курицу-гриль, шашлык или ветчину — именно ему, Шарику.
Однажды ко мне подошёл дядя Паша — двухметровый седовласый хохмач с лукавыми голубыми глазами, и хитро косясь на дверь, таинственно шепнул:
— Слышь, Юлёк! Пойдём-ка — покажу чего.
Я, донельзя заинтригованная довольной озорной физиономией мужчины, двинулась следом за ним.
Мы вышли на улицу. Стоит упомянуть: свой дом дядя Паша обустроил так, что главный вход — ведущий в половину где обитал он сам — был обращён на тротуар, спускающийся к морю, а по периметру жилища имелась ещё куча дверей, открывающихся во внутренний дворик со столом, виноградной беседкой, телевизором и, находящимся у самой калитки уличным краном.
Шарик лежал на тротуаре у порожков и стерёг очередное подношение, которое не сумел уместить в утробе: пузо, раздутое от обильных возлияний, делало его похожим на беременную самочку, а рядом, в пыли лежала почти нетронутая курица.
— Зажрался… — с восторженным умилением произнёс дядя Паша, складывая руки на груди, — Нет, ты посмотри на него!.. Брюхо аж лоснится, но этим… Этим — все равно не даст ни кусочка!
Под «этими» имелись в виду соседские коты, которые сидели чуть в стороне и не отрывали жадных взглядов от пыльной курицы. Словно реагируя на высказывание дяди Паши, троица зашевелилась и «незаметно» придвинулась чуть ближе. Шарик, на изменение дислокации противника, отреагировал ленивым брёхом и незадачливые воришки на всякий случай вернулись на прежние места.
— Так это ещё не все! Погодь!
Дядя Паша нырнул в дом, но через минуту вернулся, неся в вытянутой руке пластинку хорошей ветчины.
— Шарик, проси!
Пёс тяжко вздохнул — «эх, пути наши бренные!» — неохотно оторвал от земли раздобревшую задницу, исполнил ставший ритуальным танец, и получил заслуженную награду. Но есть её он не стал, а только понюхал, подтолкнул к курице и уселся так, чтобы полностью перекрыть котам доступ к мясу.
— Нет, ну ты посмотри на него!
Но ближе к июлю, Шарик то ли поумнел, то ли к дяде Паше заселились жадноватые отдыхающие… Как бы то ни было, пёс опять стал хитроватым шустрым пронырой и постоянно носился по двору, стараясь попадаться на глаза всем и каждому.
Как я уже упоминала, я снимала у дяди Паши комнату, где кроме меня обитали обезьянка Соня, сине-жёлтый попугай Рома и игуана, с которой работала моя напарница. Каждое утро, перед выходом на пляж, Пелагея вытаскивала во двор террариум с игуаной, мыла питомицу и отпустив «погулять», чистила её жилище.
Вот так Шарик и познакомился с осуществляющей неспешный променад ящерицей. Легко догадаться, какие эмоции та у него вызвала: учитывая, что пёс совершенно помешался на еде, завидев по-барски вальяжную игуану, он, конечно же, сразу захотел её съесть.
Собакевича, решившего разнообразить рацион экзотическим блюдом, успели отогнать, и с тех пор, Пелагее приходилось держаться настороже: ополоснув ящерицу, она вручала её мне, и только тогда, принималась за террариум.
Однажды я стояла возле калитки, с пресмыкающимся на руках, а Пелагея плескалась у крана во дворе. Шарик выбежал откуда-то из-за угла — завидев вожделенную, но недосягаемую добычу, бросил на неё умильный взгляд, и заискивающе помахивая хвостом, примостился у моих ног.
— Что, Шарик, хочешь?
Собакевич взвизгнул и задёргался всем телом, поднимая вокруг небольшое облачко пыли.
— А ты попроси — кто знает, может и дам.
Радостно тявкнув, Шарик поднялся на задние лапы и закрутился волчком — с таким бешеным рвением, будто от этого танца, зависела вся его жизнь. Наконец, притомившись, он бухнулся на мохнатый раскормленный задик и выжидающе посмотрел на меня.
— Прости, Шарик… — я подпустила в голос как можно больше «искреннего» сожаления, — Я бы и рада… Но ты понимаешь — это же не моя игуана. Я не могу её тебе отдать. Но вот тут, за забором, у крана стоит Пелагея. Сходи, попроси. Уверена, она не откажет тебе...
Шарик смерил меня задумчивым взглядом, очень по-человечески вздохнул, поднялся и бодрой семенящей походкой пошёл во двор. Несколько секунд — и до меня донёсся нецензурный вопль возмущённой до глубины души Пелагеи:
— Шарик! С…скотина!
Пёс метнулся со двора поджатым хвостом, а следом за ним, злобной фурией вылетела мокрая разгневанная Пелагея, угрожая попрошайке пластмассовым террариумом.
Я хохотала до упада. Подумать только: каждый день — хочешь ты того или нет — но находятся люди, которые не понимают слова, не содержащие в себе ни намёков, ни издёвок, ни туманностей. А Шарик — обычная серая дворняга — понял каждое слово и жест и сделал в точности, как ему велели!
Даже как-то неловко стало — как будто ребёнка обманула…
Наконец, отсмеявшись, я взглянула на пыхтящую Пелагею, на забившегося под порожек Шарика, и качая головой, сказала с интонациями кота Матроскина:
— Поздравляю тебя, Шарик — ты балбес!
Кошачьи рассказы. Мурка. Продолжение 1
Мурка. Перемены в жизни
Да, уважаемая Котомафия, прошло 15 лет. Старшая дочь работала, младшая училась в вузе. Мурка пережила мою мать и отца моей жены. У нее за плечами было нападение на корову, дога и прочую мелкую живность. 13 или 14 раз она ездила на поезде из Красноярска в Иркутск.
Не смотря на возраст, кошка заводилась с полоборота и кидалась на людей. Царапалась страшно. Я придумал для нее особую хватку "расщеп" - захват задних и передних лап с удушением. Так эта сука, мгновенно прокусила мне нос.
Над ее спокойной жизнью начали сгущаться тучи...
Дочери принесли в дом рыжего кота. Отбили его у мальчишек. У него были сожжены сигаретами усы и шерсть во многих местах. Когда его "стирали" в ванной, в доме пахло пожаром. Остирали, обсушили.
Встреча
Старая могучая мегера все поняла, истошно заорала и бросилась на еще мокрого котенка. Он забился в туалет, где сразу описался и обкакался. Он тоже орал нечеловеческим голосом. Следом заорали жена и дочь. Я включил "Дипперпел".
В то время, деревне у отца жили собака и черный котик-крысолов, который получил боевое ранение от крысы и воспаление глаза и мозга. Спасти его не смогли.
Через пару недель я отвез Рыжика в село.
За 3 месяца он превратился в шикарного сибирского кота, подружился с собакой и обожал моего отца. Рыжик I вел уличную жизнь. Охотился, дрался, любил кошек и хариусов, которыми его угощал мой отец. Когда привозили Мурку, Рыжик, как и собака старался избегать любых контактов с агрессивной мадам. Зимой 04-05 года Рыжик I стал совсем взрослым. Даже в 40 градусные морозы он ночевал на улице! Естественно на 5 коровьих шкурах и под теплым брюхом своего кореша.
В январе 05 г у отца случился инсульт и его поместили в госпиталь участников ВОВ. Собаку кормили соседи, а вот Рыжик I, вновь объявился в родном городе... Его ждала мама-Мура...
Продолжение следует...