Тибетский монастырь Седа (Сертар)...
Здесь находится крупнейшая школа тибетского буддизма в мире... монастырь является домом для 40 000 монахов и монахинь...
Здесь находится крупнейшая школа тибетского буддизма в мире... монастырь является домом для 40 000 монахов и монахинь...
Притча, рассказанная дзэн-буддийским наставником Хакуином Экаку. Фрагмент из книги “The Essential Teachings of Zen Master Hakuin”, вышедшей в 1994 году.
«Рыбодракон». Автор Kota Nakatsubo
Жил-был в Восточном море карп, по имени Краснопёрый, наделённый неукротимым духом и прямым нравом. Исполинская стать выделяла его среди собратьев-рыб. Беспрестанно оплакивал он судьбу своих товарищей. «Сколь неисчислима наша братия, гордо обитающая в обширных океанских глубинах. Они вверяют себя его бескрайним серебряным волнам, скользят вверх и вниз среди зыбей и резвятся в зарослях морской травы и водорослей. И всё же несметное их число попадает в сети и оказывается на крючках с наживкой. Они попадают на разделочные доски, где их режут на куски и готовят, чтобы наполнить желудки обитателей мира людей. Кости их выкидывают и оставляют в пыли и грязи. Их головы бросают бродячим псам. Некоторых сушат или солят, чтобы продать на рынке. Выставляют на лотки и прилавки всем на погляд. Ни один из них не доживает отпущенного срока. Как горестна жизнь рыбы!»
Среди этих печальных раздумий Краснопёрый Карп ощутил в груди могучий прилив духа. Он дал торжественную клятву. «Я непременно проплыву за Драконьи Врата. Не испугаюсь гибельных огненных молний и грома. Покину пределы сословия обычных рыб и обрету место среди священных драконов. Навсегда избавлюсь от ужасных страданий, унаследованных моим народом, уничтожу все следы нашего позора и унижения».
Дождавшись третьего дня третьего месяца, когда цветёт персик и река полноводна, он отправился к порогу Юй. Затем, взмахнув хвостом, Краснопёрый Карп поплыл вперёд.
Вам, людям, не дано узреть грандиозный поток воды, который катится через Врата Дракона. С неимоверной силой низвергается он с вершин далёкого хребта Куньлунь. Громадные дикие волны, выворачивая целые склоны холмов, несутся вниз по ущельям, чьи стены вздымаются на головокружительную высоту. С оглушительным рёвом рушатся вниз гневные раскаты грома. Стонущие вихри поднимают ядовитые туманы и столбы зловонного пара, откуда брызжет блеск ветвистых молний. Горные духи там глохнут до бессмыслия, а речные духи слабеют в ногах от страха. Одна лишь капля этой воды способна раздробить панцирь исполинской черепахи, сломать кости громадному киту.
В этот-то водоворот изо всех сил ринулся Краснопёрый Карп, весь облачённый в свою великолепную золотисто-красную чешую, стуча стальными зубами, как барабанами. Ах! Золотой карп! Золотой карп! Ты мог бы вести обычную жизнь в бескрайнем океане. Там всюду кишит мелкая рыба. Тебе бы не пришлось голодать. Так почему же? Что заставило тебя вступить в это дикое и яростное сражение? Что ожидало тебя за тем порогом?
И тут, когда его опалили сотрясающие скалы молнии, сокрушил обжигающий небеса взрыв громового огня, а вся его чешуйчатая броня сгорела от головы до хвоста и плавники были опалены, Краснопёрый Карп погиб Великой Смертью и возродился как божественный дракон — верховный владыка вод. Теперь, с богом грома впереди и богом огня позади, окружённый справа и слева богами дождя и ветра, он движется повсюду, держа в одной руке облака, а в другой — туманы, принося новую жизнь нежным молодым побегам, увядающим на давно иссушённых пустынных землях, надёжно храня истинную Дхарму среди скверны скудеющего мира.
Будь он доволен тем, что провёл свою жизнь, будто хромая и слепая черепаха, питаясь улитками и крошечными креветками, даже общие усилия Васуки, Манасы и всех прочих Царей-Драконов, вздумай они прийти на помощь, не принесли бы ему пользы. Никогда бы не смог он добиться такой великой удачи, которой добился собственными силами.
«Легенда о Драконовых вратах». Автор kGoggles
© перевод с английского — Алкэ Моринэко, 2022
© “The Essential Teachings of Zen Master Hakuin” trans. by Norman Waddell, 1994
В Китае менее 30% населения причисляют себя к какой-либо конфессии. Однако буддизм, даосизм, христианство и ислам, будучи основными религиями в стране, играют заметную роль и в современном обществе. Горчичные наряды буддийских монахов или характерные символы христианских институтов то и дело попадаются на глаза в центрах мегаполисов. А офисные клерки время от времени оставляют суету большого города, чтобы на несколько дней окунуться в строгое умиротворение монашеского быта. Что же собой представляет религиозная жизнь в современном Китае – в этом попыталась разобраться фотограф Лена Килина, которая провела три дня в буддийском монастыре на просторах провинции Чжэцзян.
Лена Килина и монахи
Древние буддийские традиции в Китае живы и сейчас. И пример монастыря в уезде Тяньтай – тому подтверждение. Монастырь первоначально был основан в конце 6-го века, но его современная история началась в конце 1990-х, когда по инициативе одного буддийского учителя в здешних краях были исследованы пещеры – они показались ему идеальным местом для уединения и медитаций.
Пещеры – идеальное место для уединения и медитаций
Уже почти двадцать лет здесь активно строится настоящий буддийский комплекс, который включает два монастыря, мужской и женский, и храм. И все это при помощи многочисленных добровольцев, которые в свободное время приезжают сюда, чтобы пожить размеренной жизнью монахов и сделать свой вклад в развитие комплекса.
Стройка в процессе
По просьбе монахов мы не раскрываем название и точное местоположение монастыря, однако это не связано с тем, что они не рады гостям, в том числе и иностранным. Просто они не хотят, чтобы их монастырь превратился в туристическую достопримечательность и утратил свою уникальную атмосферу, располагающую к медитации и духовным практикам. Более того, у монастыря есть и сайт, и WeChat, где любой желающий может зарегистрироваться и пройти курс медитации или помочь по хозяйству.
Помочь монастырю может любой желающий
Каждый приехавший в храм получает монашескую робу и обязывается соблюдать монастырский распорядок дня. Подъем – в 3:30 утра, отбой – в 9 вечера. В 4 утра и в 6 вечера проходят молитвенные песнопения. Еда, конечно же, вегетарианская, очень простая, но вкусная и питательная.
“Я оказалась первой иностранкой там, которая провела какое-то время на территории храма. Это не вызвало особенного ажиотажа, но все же в последний день монахи попросили снять видео со мной. Сонная Лена нелепо пыталась повторить тайцзи, но проснувшись то ли от китайской гимнастики, то ли просветлев, поучила бедного монаха искусству капоэйры.
Когда я спросила монахиню, есть ли в буддизме особенные предсказания о судьбе, она ответила, что мое будущее будет ярким, если я не буду следовать подобным предсказаниям. “Наша душа непрерывно ищет дом, и в этой жизни мы можем дать ей лишь покой и гармонию”, – закончила монахиня”.
«Воссоздавая образ Богини, я не стремлюсь приобщить к религии, я хочу описать рай в моем сердце», – делится мастер. И это у него получается. Действительно, чувствуешь удивительное спокойствие и умиротворение, когда смотришь на картины китайского художника Цзэн Хао. Как ему удалось проникнуть за Грань и перенести это чудо в наш реальный мир? Мастер Цзэн Хао и не скрывает источника своего вдохновения…
Оазис Дуньхуaн
Дуньхуан [敦煌 (dunhuang) – «сияющий, искренний».[↩]] – город с озером в форме полумесяца и Горой звучащих песков, стал воротами между западным и восточным миром на Великом Шелковом Пути. Через него в третьем веке в Китай пришли буддийские монахи. Монастырь Лэйинсы, святыни Саньвэй, Сицяньские буддийские храмы, «город дьявола Ядань», «Пещера тысячи Будд» – все эти сокровища оставили монахи в Дуньхуане. Более семисот больших и малых пещер-храмов расположены пятью ярусами и занимают почти два километра горных склонов возле пустыни Такла-Макан и горных хребтов Тибетского нагорья.
Пещеры Дуньхуана
Волшебный мир единства неба и земли, где просветленные спускаются с небес, и где оживают легенды, откроется, только если вы к этому готовы. Тогда с пещерных фресок на вас посмотрят летящие Апсары – полубогини, духи облаков в облике прекрасных женщин…
Цзэн Хао с картиной «Летящие Апсары»
«Когда я впервые вошел в таинственный мир Дуньхуана, сказочные картины и скульптуры глубоко потрясли меня», – говорит Цзэн Хао. «Чтобы дышать этим духом, потом я много раз посетил эту святую землю как паломник. Но, в тот первый раз, вернувшись домой, я бросился воссоздавать то, что почувствовал всем своим сердцем».
Желая передать «душу Дуньхуана» и выразить на полотне его глубокие исторические традиции, художник не мог не считаться с эстетическими вкусами современных людей: «Создавая образ Богини Дуньхуана, я объединил характерные особенности лиц западных и восточных людей, также я соединил каноны древней и идеалы современной красоты». Интересно отметить, что Авалокитешвара на картинах до эпохи Тан в Китае изображался в образе мужчины, но после Тан его образ становился все более женственным и утонченным, пока, наконец, не превратился в образ красивой нежной женщины. Более того, в третьем-пятом веках н.э. даже китайские женщины изображались на полотнах несколько более пышненькими, чем это принято в современном Китае.
Копия настенной картины в пещере Дуньхуан
«Я не стал досконально копировать костюмы богинь с фресок. Текстуру современной парчи я использовал для придания большей грациозности образу. А вот образ ювелирных украшений Богини – из серебра с рубинами и сапфирами, я сохранил». Технику наскальной живописи фресок мастер передал в западном романтическом стиле живописи маслом. На полотнах подчеркивается простота, которая и погружает в тонкое нематериальное чувство умиротворения и таинственности.
Художник не только передает древнюю культуру, но и отражает образ современного мира. И, хотя серия картин Дуньхуана Цзэн Хао совершенно отличается от традиционных фресок в пещерных храмах, в них полностью передан древний буддийский дух: «Моя цель – не слепое копирование деталей, я хочу, чтобы мои картины вошли глубоко в сердце того, кто на них смотрит. Богиня, которую я создал – это реальность моего сердца. Она – душа чистой правды, добра и красоты».
Картина Цзэн Хао (интересно сравнить с оригиналом фрески)
И источника вдохновения художник не скрывает: «Дуньхуан – это таинственная книга, которую я не перестану читать до конца своей жизни».
Работы китайского художника Цзэн Хао
(я выбрал три лучших, а в оригинальной статье их намного больше)
Люди, придерживающиеся принципов буддизма, наиболее склонны сдавать кровь, выяснили китайские психологи из Университета Хуацяо. Подробнее об этом они рассказали в статье в журнале Journal of Applied Social Psychology.
Буддийская система верований подталкивает людей к альтруистическим поступкам, акцентирует внимание на важности сострадания и в целом сосредоточена на идее, что хорошие поступки влекут за собой положительные последствия, а плохие — наоборот. Исследователи предположили, что приверженность к буддизму может сделать человека более внимательным к моральной стороне своих действий и, вероятно, подтолкнуть к поведению, полезному для окружающих.
Ученые опросили 508 добровольцев, выяснив, насколько их убеждения соответствуют буддийским, насколько они склонны к самоконтролю и вниманию к моральным аспектам действий, а также готовы ли те сдавать кровь. Респонденты с более буддийским мировоззрением с большей вероятностью согласились бы стать донорами. Однако повышение «моральной внимательности» наблюдалось только у респондентов с высоким уровнем самоконтроля.
Исследователи предлагают включить обращение к буддийским принципам в социальной рекламе донорства или благотворительности. Можно обращаться как напрямую к религиозным аспектам, так и сосредоточиться на моральных сторонах. Неизвестно, однако, насколько полученные результаты могут быть справедливы для представителей других культур.
Одна из статуэток изображает Будду Шакьямуни, другая – пять Дхьяни-будд
Специалисты Института археологии провинции Шэньси рассказали о результатах раскопок на северо-западе Китая. Работы велись с июня 2020 года по ноябрь 2021 года, и за это время здесь обнаружили 3648 древних гробниц. Они относятся к обширному историческому периоду: от империи Восточная Хань (25-220 гг.) до империи Тан (618-907 гг.). В большинстве своим здесь были захоронения высокопоставленных лица и членов правящих семей.
На кладбище нашли более 16 тысяч артефактов, и среди них — две статуэтки Будды, выполненные из сплава меди, олова и свинца в стиле древней Гандхары. Одна из них — десятисантиметровое изображение Будды Шакьямуни; вторая статуэтка высотой 15,8 см — это пять Дхьяни-будд.
Они находились в семейной гробнице M3015 и датированы 158 г. н. э. Это означает, что буддизм пришел в Китай раньше, чем считалось. Согласно общепринятой теории, эта религия появилась здесь в 304–439 годах, когда после распада Северного Китая было образовано «Шестнадцать варварских государств».
В гробнице также были найдены другие погребальные объекты, в том числе бронзовые зеркала, керамические вазы и скульптуры животных. Это типичные артефакты, указывающие на поздний период династии Восточная Хань.
Раз уж речь зашла о буддизме – позвольте мне рассказать вам о переводческом ляпе. Самом, наверное, влиятельном за всю историю.
В буддийской философии одно из важнейших понятий – пустота.
Санскритское шуньята обозначает несуществование. Коробка пуста – значит, в ней попросту ничего нет.
Когда индийские учителя буддизма говорили, что видимый мир пуст, то имели в виду, что у него вообще нет собственного существования, он нереален. Есть только дхармы – «атомы» опыта, из мельтешения которых складывается иллюзия мира, который ты видишь, и тебя, который видит этот мир.
В Срединную Землю Чжунго буддизм пришёл на рубеже нашей эры, где-то во времена династии Хань. Но чтобы разъяснять местным правителям за нирвану, проповедникам пришлось вначале перевести своё учение на местный язык.
Слово шуньята они, недолго думая, перевели китайским у. И это была засада.
Дело в том, что у, конечно, тоже значит «пустота», но в совершенно другом смысле – отсутствие.
Шуньята – когда дом необитаем. У – когда дома никого нет.
Шуньята – когда задача неразрешима. У – когда решение задачи не найдено.
У-вэй – «недеяние» в даосском учении – не отсутствие действия, а отстранённое действие. Нечто делается, и оно делается тобой, но ты в нём не участвуешь, а просто созерцаешь, как оно происходит.
В общем, у – это что-то такое, чего сейчас здесь нет, но тем не менее оно вполне реально и его стоит учитывать.
И буддийские тексты, переведённые на китайский язык, внезапно зазвучали совершенно по-другому. Истинная природа мира – пустота, Большое У, непроявленное бытие. Ничто не возникает, ничто не исчезает – все вещи просто переходят из состояния отсутствия в состояние присутствия, а потом обратно. Такова суть потока перемен.
Обрести просветление – значит, слиться с Большим У, осознать, что всё это время существовало только оно, а то, что ты считал собой – не более чем волны на поверхности воды. Усмири волны, и они исчезнут, останется лишь зеркальная гладь.
Но неужели китайцы так и не разобрались в этой терминологической путанице?
Разобрались, конечно, причём достаточно давно – почти полторы тысячи лет назад.
В седьмом веке нашей эры, во времена династии Тан, учёный монах Сюань-цзан отправился по приказу императора на Запад, в Индию, чтобы изучить там буддийские тексты в оригинале и составить их правильный перевод на китайский.
Эта история для китайцев – всё равно что легенды о короле Артуре для Европы. И её саму, и роман «Путешествие на Запад», написанный по её мотивам, экранизировали бесчисленное множество раз, а уж отсылки к ней встречаются и подавно почти везде.
Сюань-цзан добрался. Сюань-цзан изучил. И тут до него дошло.
Все помнят анекдот про настоятеля монастыря и «celebrate, not celibate»? Вот примерно такой же оказалась реакция Сюань-цзана. Шутка ли – больше шести столетий твои единоверцы основывались на неправильном переводе священных текстов.
Вернувшись домой и приняв положенные почести, учёный принялся активно «исправлять слова» и нести людям верное понимание буддизма.
Кончилось всё это печально. Его же собственный ученик Фа-цзан заявил, что все рассуждения Сюань-цзана – полная тхеравада, и что настоящему буддисту в такое и верить-то совестно. Большинство остальных монахов и наставников горячо с ним согласились. Китайский буддизм, ознакомившись со своими индийскими корнями, решительно с ними порвал и с тех пор рос исключительно на родной почве.
Фа-цзан основал собственную школу Хуаянь, самую философскую из всех направлений буддизма. Это они создали «голографический» тезис «всё в одном, одно во всём» – в каждой вещи отражается вся вселенная, и вся вселенная есть не более чем мириады отражений Единого.
Школа Хуаянь, слишком теоретическая для живой традиции, просуществовала не так уж долго. От неё остался один-единственный храм в Японии (там она называется Кэгон).
Но учение Хуаянь не пропало. Его приняли и усвоили мастера другой китайской традиции, ориентированной, наоборот, на практику – школы Чань. Она больше известна за пределами Азии под своим японским названием Дзен.
Собственно, за пределами Азии практически только она одна и известна. Почти любой не-буддист, если его спросить, что такое буддизм, попытается изложить нечто вроде упрощённого учения Дзен.
Эта школа стала на Западе архетипической, сферическим буддизмом в вакууме, и для многих становится откровением, насколько другие течения отличаются от неё. А они отличаются, и ещё как.
У этой истории две морали.
Первая – бессмысленно рассуждать о «буддизме вообще», как будто это единая традиция с единой верой и общей картиной мира. Вдвойне бессмысленно спорить, какая из версий буддизма есть «истинное неискажённое учение Будды».
Вторая – вот какие далеко идущие последствия может иметь одна-единственная ошибка в переводе.