Расскажу вам историю с другой стороны медали. Или "как стать "конченым", будучи пассажиром, причём не вполне по своей воле".
Имелся у меня товарищ, бывший одноклассник, большой любитель бань, алкоголя и женщин. Человек целеустремлённый... но при этом импульсивный. Всегда знал, чего хочет, уверенно решал чётко поставленную самому себе задачу, но в процессе мог рассвирепеть и свернуть в абсолютно непредсказуемую сторону, "потому что заколупало". В этой манере происходило в его жизни решительно всё.
Так, ещё в детстве решив, что станет лётчиком, гражданин принялся воплощать. Он собирал и красил модельки воздушной техники, крутился на дворовых каруселях, воображая, что это центрифуги, зачитывался мемуарами разномастных авиаторов и ходил в школу в пилотском шлеме времён Второй мировой. Правда, выяснилось, что для поступления в лётное надо реально упороться — то есть, не просто фанатеть, а готовиться на износ. Психанув, одноклассник послал небо лесом и поступил в Первый мед.
После окончания медунивера товарища сманили в Норвегию, заниматься большой наукой. Но на родину его, естественно, тянуло, потому что русская баня, дешёвый алкоголь, красивые женщины и школьные друзья. Именно в таком порядке. И вот однажды он позвонил в мою дверь.
Встреча выглядела эпично. Оказывается, за прошедшие годы щуплый студент-медик раздался в плечах, заматерел на норвежской сёмге, и кажется, даже подрос. Я же стоял в плохо освещённом коридоре (как раз погибла лампочка), сгорбившийся, помятый и на костылях. За месяц до упоминаемых событий я повредил и так битый по юности позвоночник, и ноги только-только начинали ходить обратно. В общем, вышло как в анекдоте: "Выносила мусор, встретила бывшего. Отлично выглядит... скотина".
Для начала гражданин гость поиздавал восторженные приветственные звуки. Потом изобразил озабоченное лицо и начал выдвигать планы по моей реабилитации, включавщие контрабанду меня в Норвегию в чехле от саксофона. Под конец же принялся активно двигать бровями: "Баня, Лепенсон, баня! Пойдём нажрёмся, позовём симпатичных баб и душевно проведём время. В бане. Ну?"
А кроме лампочки, в моей квартире обретался ещё один труп: скончался комп. За минуту до звонка в дверь я только-только составил план, как с костылями наперевес доехать до склада, где до этого заказал новый системный блок вместо окончательно развалившегося ветерана времён чуть ли не DOS'а. Доставке и такси я на тот момент не доверял, но был уверен, что справлюсь. О чём и поведал товарищу, без всякой задней мысли.
Гость расцвёл. Он выкатил грудь колесом, постучал в неё на манер самца гориллы и заявил: "Без базара, бро! Я на машине! Сейчас метнёмся за твоей приблудой, а потом баня, бухло и прекрасные женщины! Ну?"
А ехать надо было довольно далеко, потому что я изыскал довольно специфический системник: здоровый и с мощным блоком питания. О чём товарища ещё раз предупредил. И ещё раз. И ещё. И даже высказался в том духе, что вполне осилю дорогу сам, а потом отдохну и подтянусь к вышеозначенной бане, чтобы никого не задерживать и не напрягать. Но гражданин был неумолим: "Едем. Что я, друга брошу? Едем, конечно!"
И мы поехали. Первые полчаса дороги отважный водитель стоически терпел. Он травил байки про страшных норвежских феминисток, он жаловался на дорогую выпивку и одиночество, он воспевал северные бани, но сожалел, что без остальных компонентов как-то не то. Потом он приумолк и начал барабанить пальцами по рулю. Потом стал неприязненно зыркать на мои костыли. Когда мы доехали до точки, гражданин приободрился, а после погрузки ящика с блоком радостно втопил газ, вспомнив, что когда-то хотел летать. Но и этой порции бодрости ему хватило ненадолго.
Минут через несколько, после того, как мы целеустремились домой, товарищу позвонили. Из динамика отчётливо звучало азартное: "Бабы! Водка! Парная!" Норвежец страдал. Очень страдал. Я ждал развязки. И дождался.
"Лепенсон, слушай, ты офигел, да? Меня там люди ждут, а я для тебя мотаюсь по всему городу! Давай, вот метро, доедешь. А я в баню. Не звони мне".
Я пожал плечами. Выбрался из авто, вытащил системник под дождь и поволок его за петлю на упаковке, стуча костылями. На улице, в вестибюлях и на станциях меня несколько раз перехватывали совершенно чужие люди, отбирая тяжёлое и помогая затащить его в вагон и обратно. Я искренне благодарил, легонько пинал коробку и думал о том, насколько я офигевший таки да. И о бане — которая, конечно же, важнее.
