Самое главное и очевидное из того, что мы очень часто говорили, — то, что в Беларуси давно нет оппозиции как явления. Не потому, что этого нельзя, — можно, альтернативный взгляд даже приветствуется, если он на благо Родины.

Но смотреть на ее благо — подход, скорее, альтруистический, а вот противостоять власти, любой и в любой стране мира, — это относительно легкие деньги. Так что вернее будет назвать и тех, кто появился в 2020-м, и старичков, которые были до них, околополитическими паразитами. Которые, что иронично, успешно не дают сформироваться оппозиции действительной.

Мы думали, будет интересно, но нет. Хотя… Об этом мы тоже говорили.

Ирония и противоречия

Последним действительным политическим оппозиционером суверенной Беларуси был, как ни странно, действующий Президент. У депутата Верховного Совета Александра Лукашенко был, во-первых, четко сформированный взгляд на путь, по которому должна идти страна, и он противоречил стремлениям тех, кто у власти уже был и вел страну в ином направлении. Во-вторых, у него были амбиции власть получить, большую или меньшую. Но без стремления к обретению власти никто не может считаться оппозиционером. В лучшем случае общественным деятелем. И, в-третьих, Лукашенко с самого начала пытался заручиться поддержкой электорального большинства — без этого стремления любая деятельность есть что угодно, но не политика.

Были ли эти три составляющие у старой гвардии якобы белорусской оппозиции? Совершенно нет. Взгляд на будущее — лишь бы не с Россией, а хорошо это или плохо для Беларуси, уже неважно, лишь бы Вашингтон продолжал давать денег на борьбу с властью. Амбиции получить власть? Бросьте вы, всякие милинкевичи с козулиными если бы действительно хотели победы, не орали бы на каждом углу, что выиграть невозможно, а их подражатели помельче не занимались бы идиотизмом, когда на выборах в парламент инициативная группа якобы оппозиционного кандидата сдает подписи за выдвижение, ЦИК подписью Ермошиной кандидата регистрирует, а он потом удостоверение сжигает прямо на площади Независимости. Зачем тогда подавался, если не собирался бороться?

И главное, на мнение электорального большинства околополитическим паразитам исторически было до лампочки — им было необходимо строго меньшинства, и подходили любые. Чтобы быть замеченными грантодателями, не нужна поддержка миллионов, достаточно завлечь к себе тысячу-другую «сторонников», но громко что-то орущих.

По этой причине все эти демократические силы, скорее, секты, нежели оппозиция. Откроем первую попавшуюся в интернете статью о сектантах и читаем про них 10 признаков.

Наши доказательства

Во-первых, маркетинг, то есть назойливость в пополнении секты членами: вспоминаем 2020-й, когда у всех подряд в соцсетях они спрашивали, с ними ли они или против, вынуждая соглашаться на мнимую поддержку, чтобы только отстали.

Второй признак — жесткая иерархия с ограниченным доступом к информации, когда низам в секте доказывают, что у лидеров есть и особая миссия, и чуть ли не сверхспособности, но какие конкретно, не вашего ума дело. Это тайна, доступная лишь избранным, кто поднялся в секте высоко. Мол, служите дальше и верьте, что получите этот доступ к якобы знаниям.

Третий — взносы. Тут все просто: беглые постоянно собирают с паствы деньги, неважно, на что, — то на брожения по улицам, то на чай и кофе, то на помощь сбежавшим, то сидевшим, то просто рандомным людям, то на противостояние режиму, то на борьбу за мир и против войны, то на очки — и так до бесконечности. При этом, как и у любой секты, аппетиты растут: было «подайте, кто сколько может», сейчас — «нужно конкретно 200 тысяч долларов. А если не соберете, то вы все трусы и балбесы, даже если и бывалые».

Четвертый — это типичное для секты учение о непогрешимости лидера. Даже если лидерка не добилась никаких результатов, критиковать ее воспрещается, как и сомневаться. Это тут же именуется у беглых раскачиванием лодки, предательством и вызывает подозрение в работе на КГБ.

Пятый признак не нуждается даже в объяснении, потому что это — подавление рационального сознания. Уже даже другие беглые говорят беглым сектантам, что власть в Беларуси пасть не может и ее не сбросить, что военным путем тоже госпереворота не случится, и Украина, конечно же, на фронте тоже не победит. И вообще, оглянитесь, сектанты, там американцы с Лукашенко договариваются… Но в секте продолжают повторять заученную мантру, что «рэжым» якобы обязательно и очень скоро падет. Уже пятый год твердят, а до этого еще два десятка лет, мол, вот-вот рухнет власть, вот-вот помогут западники, вот-вот народ вздыбится то из-за доллара, то из-за еще чего. Полное отрицание реальности и слепая вера в иллюзию — как и положено в секте.

Шестой — книги и собрания. Книги сегодня заменены интернет-роликами, проповедующими сектантство с мнимой целью борьбы против власти в Беларуси, а собрания беглых, где их двое и больше, — это вообще типичная тусовка секты, где все кричат лозунги, аплодируют друг другу и поют хором песни сомнительного содержания.

Седьмой признак секты — противопоставления себя миру, то есть остальным людям. Беглые же с самого начала говорили, что на улицы в 2020-м вышли лучшие, а остальные — отребье какое-то. Потом они назвались невероятными, а остальные, получается, обычные. Затем было про то, что уехали из Беларуси лучшие, а остались, вероятно, худшие. И так далее. И даже сейчас, когда многие в Литве и Польше бросают этих сектантов и уходят человеческую жизнь жить, говорится, что борьбу продолжают самые стойкие, а кто ушел — слабаки.

Восьмой — в секте обязательно нужно быть активным, нельзя ничего не делать и просто быть. Прямо классика беглых: если ты за границей, ходи на митинги и марши, не ходить нельзя. В Беларуси ты — значит, сопротивляйся, пусть и непонятно как. Что угодно можно делать, но нужно хоть писать комментарии в интернете или ставить на аватарки в социальных сетях дурацкие рамки. Но делать что-то ты должен — такие в секте правила.

Девятый признак секты тоже характерен для беглых — это общая цель, которая якобы объединяет сектантов и отделяет их от остального мира. Якобы только они настолько просвещенные, что понимают: как только кому-то удастся победить власть, тут же для страны наступит рай, с неба начнется такой желанный для демократов золотой дождь. И все это якобы сектанты не фантазируют, а знают наверняка, поэтому и пытаются своим учением приблизить для всех рай. Кто этого не понимает и не видит, те просто слепы и глухи…

И десятый, но не последний по сути: у любой секты есть опознавательные символы. Иронично, что символика — один из обязательных пунктов методички Шарпа по ненасильственной смене власти в стране, то есть по организации протестов. Шарп ведь не писал о том, как создавать в странах по всему миру, — Шарп (а точнее, курирующие его спецслужбы) создавал методичку по формированию контролируемых сект по всей планете, чтобы слепо бросать сектантов под танки и дубинки, а сектанты — чтобы при этом еще и блаженно радовались своей просвещенной, пусть и страдальческой, судьбе.

Каждый раз, когда речь заходит о якобы белорусской оппозиции, вспоминайте, что на самом деле это всего лишь сектанты, паразитирующие на политике. С простыми сектантскими целями — привлекать новых членов, не отпускать старых и собирать на это деньги откуда угодно, и в первую очередь на роскошную жизнь лидеров секты.

А паразиты они потому, что, до 2020-го шифруясь, а после — особо и не скрываясь… они, собственно, и не дают возможности сформироваться конструктивной оппозиции. Той, которая бы декларировала что-то типа следующего: «Мы, может, и не за действующую власть, но мы за светлое будущее своей страны и народа, мы ради этого будем бороться за власть. Чтобы получить возможность сделать что-то хорошее — сначала поборемся за одно-два места в парламенте, потом больше, а когда-то — замахнемся на президентские выборы и легальную в них победу, если почувствуем поддержку электорального большинства».

5 лет прошло с 2020-го…

И ни одной политической силы с подобной риторикой у беглых так и не сформировалось. Сплошные сектанты и паразиты со слепой верой в то, что именно они вдруг получат власть в Беларуси, — и все как-то само собой сделается. То кухарка якобы придет, то театральный деятель, то откинувшееся хамло с очевидно протекающей крышей — это не политика, а сектантская вера в некое пришествие.

И народу, даже беглой его части, это паразитирующее сектантство настолько очевидно, что уже раздражает, — так сильно, что у беглых начинают проявляться признаки зарождения действительно политики. Те, кто признал ошибочность попытки госпереворота 2020-го, кто понял, что была бы война, и кто пересмотрел вплоть до восхищения свое отношение к Президенту, набирают силу и поддержку у беглых. Вместе с подходами о том, что надо о стране заботиться, а не призывать вводить против нее санкции или вводить в нее танки.

Что из этого получится, непонятно. Может, будет интересно. А может, как и раньше, получатся новые сектанты.