В XIX веке карточная игра стала бичом российского высшего общества, сколько горя она принесла семьям даже трудно представить, правда справедливости ради стоит сказать, что кого-то «четыре масти» привели к счастью и богатству.
Страстным карточным игроком был Гавриил Романович Державин, который Пушкина заметил, и в гроб сходя, благословил.
Однажды матушка отправила с оказией своему Гаврюше деньги, чтобы он, будучи в Москве, купил у одного помещика испытывавшего крайнюю нужду в финансах вятскую деревеньку с крепостными людишками.
В Москве Гавриил остановился у двоюродного братца, которому по-родственному рассказал, сколько Фёкла Андреевна прислала денег, да еще неловко пошутил, что с такой суммой за карточным столом он мог бы сколотить состояние.
Майор Блудов брат доверчивого парня, вместе со своим дружком втянули Державина в карточную игру «по маленькой», облапошили его, выиграв все материны деньги, и то, что у рядового гвардейца преображенца осталось от месячного жалования.
Следующие два года молодой пиит учился у столичных шулеров мастерству всегда выигрывать в карты. Профессиональные «каталы» научили барчука метать карты с выгодой для себя. «Гастролируя» по трактирам и кабакам Державин стал сшибать деньгу, перемежая крапленые карты с другими шулерскими фишками.
Если Гавриилу попадался человек не искушенный «рамками», или нуждавшийся в средствах он протягивал ему руку помощи и спасал несчастного не только от отчаяния, но порой и от самоубийства. Не раз офицер избавлял от матерых шулеров «заигравшихся» людей, при необходимости пуская в дело шпагу.
Однажды он дочиста обобрал прапорщика Максимова, после чего мать молодого дурня накатала жалобу в полицию с требованием изъять у банкомета Державина купчую на единственное семейное имение и долговую расписку на 300 рублей.
Картежник поспешил вернуть весь выигрыш разъяренной женщине, принес ей свои «глубочайшие» извинения и с тех пор играл в карты только с людьми состоятельными, относившимися к проигрышу философски.
В 1788 году никому не известный 19-летний поэт Иван Крылов опубликовал в столичном альманахе «Утренние часы» две басни, посвященные игральным картам: «Стыдливый игрок» и «Судьба Игроков». Будучи страстным картежником молодой литератор весьма недурственно разбирался в вопросах карточной игры, ее верите, судите сами:
«Вчерась приятеля в карете видел я,
Бедняк - приятель мой, я очень удивился,
Чем столько он разжился?
А он поведал мне всю правду, не тая,
Что картами себе именье он доставил
И выше всех наук игру картежну ставил.
Сегодня же пешком попался мне мой друг.
«Конечно,- я сказал,- спустил уж все ты с рук?»
А он, как философ, гласил в своем ответе:
«Ты знаешь, колесом вертится все на свете».
Днем у поэт творил, вечером шел в театр, а ночью резался в карты, заменявшие ему женские ласки, алкоголь, и чревоугодие. Говорили, что однажды выигрыш баснописца 100 000 рублей.
Генерал-губернатор пенял ему на то, что негоже известному писателю садиться за игральный стол со всякой сволочью, которая используя людские пороки обдирает несчастных жертв как липку.
Пушкин в карточной «ломке» не знал себе равных. Поэт взявший карты в Царскосельском лицее, так и не выпустил их из рук до самой смерти.
Александру Сергеевичу фатально не везло в игре, но раз за разом он продолжал испытывать фортуну на прочность. Расписки, долги, вечная нехватка денег, вновь приводили его к карточному столу.
Однажды доведенный до отчаяния «наше всё» играл на еще не изданную главу «Евгения Онегина». Проиграл ее, поставил на кон дорогие дуэльные пистолеты, вернул рукопись, а к утру так вообще разбогател на 1500 рублей.
К 1829 году поэт только в столице «торчал» 20 000 рублей. По дороге в армию Паскевича на Кавказ (читай «Путешествие в Арзрум») Александр Сергеевич проигрался казакам. Суровые донские рубаки предупредили барина, что за неуплату долга могут продать его горцам, у которых он будет собирать черемшу, или пасти скот. Повезло, что по дороге фаталист встретил дальнего родственника Мусина-Пушкина благородно согласившегося, выкупить азартного поэта из грозившей ему неволи.
Позже Петр Вяземский лучший друг Александра Сергеевича, высказал предположение, что тот мог путешествовать на Кавказ в составе банды катал, использовавших столичную знаменитость как приманку. Вот что писал князь: «Поездка Пушкина на Кавказ и в Малую Азию могла быть устроена, действительно, игроками. Они, по связям в штабе Паскевича, могли выхлопотать ему разрешение отправиться в действующую армию, угощать его живыми стерлядями и замороженным шампанским, проиграв ему безрасчётно деньги на его путевые издержки. Устройство поездки могло быть придумано игроками в простом расчёте, что они на Кавказе и Закавказье встретят скучающих богатых людей, которые с игроками не сели бы играть и которые охотно будут целыми днями играть с Пушкиным, а с ним вместе со встречными и поперечными его спутниками. Рассказ без подробностей, без комментариев, есть тяжёлое согрешение против памяти Пушкина. В голом намёке слышится как будто заподозривание сообщничества Пушкина в игрецком плане. Пушкин до кончины своей был ребёнком в игре и в последние дни жизни проигрывал даже таким людям, которых, кроме него, обыгрывали все.»
В 1829-1830 году Пушкин суммарно проиграл Владимиру Астафьеву, Василию Дурову и Василию Огонь-Догановскому 30 800 рублей, три года спустя поэт вновь ушел в минус на 30 000 рублей.
После смерти гения в 1837 году его долги в 140 000 рублей по-рыцарски оплатил император Николай I.
Патологическую страсть к картам питал Николай Алексеевич Некрасов поэт, писатель и публицист получивший от своих коллег прозвище «творческого перекупщика» и «литературного спекулянта».
Поэт обобрал до нитки умиравшего Виссариона Белинского человека открывшего для молодого паренька из городка Немиров, что в Винницком уезде двери в отечественную литературу.
Купив у Тургенева за 1000 рублей «Записки Охотника» Некрасов в этот же день перепродал их «наварив» 1500 целковых.
Понятно что при столь рачительном подходе к делу в 1846 году 25-летний поэт вместе с журналистом Иваном Панаевым смог арендовать пушкинский журнал «Современник».
Совмещая полезное с приятным, шустрый немировец поселился в доме у Панаева и стал делить с ним не только его имущество, но и жену Авдотью Яковлевну. На эту красивейшую женщину своего времени засматривался сам Александр Дюма.
Справедливости ради стоит сказать, что Панаев матерый бабник сам толкнул свою супругу в объятья пронырливого Некрасова. Мучения в этом треугольнике продолжались долгих 17 лет и закончились только в 1863 году. «Панаевский цикл» стихов написанный Некрасовым воспевал душевный садомазохизм любовников, которым больно быть вместе, но и насильно отлепиться друг от друга они не могли:
«Тяжелый крест достался ей на долю:
Страдай, молчи, притворствуй и не плачь;
Кому и страсть, и молодость, и волю -
Всё отдала - тот стал ее палач!».
С детских лет Николай Алексеевич слышал от отца такую присказку: «Твой прапрапрадед Николенька продул в карты 7 000 душ крепостных, прапрадед 2 000, дед 1 000, а мне и проигрывать ничего не осталось».
Некрасов впервые всерьез сыграл в карты в 17 лет и продолжал «метать банк» вплоть до самой смерти. Заматерев, поэт предпочитал играть в «Английском клубе», этом великосветском заповеднике богатых «лохов». Поэт рассматривал игру как основной источник дохода тогда как его одноклубники-богатеи играли со скуки, и проигрывая десятки тысяч рублей особо не печалились.
Говорили, что усадьбу Карабиху под Ярославлем Николай Алексеевич выиграл в картишки.
Свою супругу, взятую из дворовых девок в наложницы купчишкой Лыткином поэт так же добыл за карточным столом. 23-летняя Фекла Анисимовна Викторова поставленная на кон проигравшимся купцом, стала в замужестве Зинаидой Николаевной Некрасовой.
Летом 1877 года за шесть месяцев до смерти поэта Николай Алексеевич и Зинаида Николаевна обвенчались.
Иван Панаев умерший на 15 лет раньше Некрасова защищал друга в своих «Литературных воспоминаниях»: «Много почитаемых и уважаемых людей играют в карты, и это не мешает им быть почитаемыми и уважаемыми в обществе. Клевета не касается их имени. По крайней мере, деньги, выигранные Некрасовым у людей, которым ничего не стоило проиграть, были им употребляемы уже гораздо лучше, чем деньги, выигранные другими. На деньги Некрасова много поддерживалось неимущих людей, много развилось талантов, много бедняков сделалось людьми».
