От деревни Селиваново мало что осталось. Жителей в ней давно уже нет. Несколько оставшихся домов находятся в зарослях. У большинства из них давно рухнула крыша.
Деревня Селиваново. Вельский район Архангельской области
Мы пришли в Селиваново из Пежмы. Когда-то деревня относилась к этому кусту деревень. Сейчас Селиваново пока еще есть на картах, но тут давно никто не живет. Увы, таких деревень много.
В 1859 году в деревне Мокрая Дубрава (Селиваново) было 23 жилых двора, в них проживало 139 человек. 70 мужчин и 69 женщин. В Селиваново была живописная часовня, которая доживает свои последние дни. Собственно, к ней мы и направлялись. Так как выраженной тропинки к часовне нет, мы решили пройти через дома, решив, что от домов к часовне должна быть дорога.
В пару домов мы заглянули, стараясь нигде не провалиться. Доски прогнили. В избе стоит печь, в нижней части обшитая досками. Печи были глинобитными.
На стене старые газеты и тетрадки. Каждый раз, когда вижу старые тетрадки, удивляюсь каллиграфическому почерку. А ведь тогда писали перьевыми ручками.
Следы красных чернил говорят о том, что тетрадка была ученической.
В домах до сих пор сохранились какие-то вещи и предметы утвари.
Рядом с разрушившимися домами одичавшая смородина.
Один дом стоит с заколоченными окнами. Ждет лучших времен. Дождется ли? Я очень сильно в этом сомневаюсь. Думаю, что ему осталось стоять несколько лет. Когда покидали деревни нередко перевозили целые дома, тут явно не тот случай.
Дальше пришлось пробираться через заросли крапивы, местами натыкаясь на борщевик. Эта зараза добралась и сюда, отвоевывая необрабатываемые участки земли и поглощая заброшенные деревни.
Когда вышли к часовне, буквально рухнули на траву.
Часовня иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» в Селиваново представляет собой грустное зрелище. Построена она во второй половине 19 века. Это одни из последних снимков часовни до того, как купол часовни провалился.
Казалось бы, нужно хотя бы закрыть крышу и окна, авось и достоит до лучших дней. Увы.
Чуда не произошло. Горько узнавать, что наше наследие разрушается. Эта часовня простояла полтора века, пережила советскую власть, но потом оказалась никому не нужной. У государства есть дела поважнее, а у энтузиастов не хватает ресурсов, чтобы сберечь все объекты.
Увы, это не редкая для наших деревень картина. Заброшенных храмов и часовен на Руси — сотни. Отличие в том, что на Русском Севере многие из них деревянные и быстро ветшают под воздействием ветра, дождя и снега.
Так выглядела часовня иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» в Селиваново
В Пежме, в других деревнях еще есть жители, которые помнят Селиваново живописной деревней на высоком берегу реки. Когда укрупняли населенные пункты, им пришлось покинуть свои дома. Судьба распорядилась, что деревня исчезла. И таких деревень много. Когда я бываю в таких местах, мне кажется, что вместе с деревнями исчезают и частички нашей истории, культуры и души, поэтому стараюсь сохранить их хотя бы в виде фотографий и репортажей.
Когда мы с Жорой, размахивая новенькими удостоверениями, вернулись из Саратова в Новодвинскую экспедицию, то встречены были весьма прохладно.
– Вы что приехали? – поинтересовался начальник. – Курсы у вас должны были два месяца идти, командировочные вам выплатили - что мне с вами делать?
– Ну так нас экстерном… - попытались оправдаться мы. – Мы по субботам занимались, чтобы побыстрее закончить!
– Ну вот и валите на месяц в отпуска! Экстерном, – ответствовало начальство. – У меня для вас пока всё равно работы нет. А отпуск есть.
– Ну в отпуск, так в отпуск – решили мы и дружно написали заявления.
Хорошо идти в отпуск, когда знаешь, чем заняться, и совсем другое дело, когда отпуск не запланирован. Сперва мы с Жорой на несколько дней съездили в Грязово, где стояла полевая база Токшинской партии за клюквой и грибами. К тому времени местные раздолбали все вагончики, так что пришлось нам встать на постой к одной бабуле, с которой мы познакомились ещё во время геофизических работ на Грязовском участке.
Фото из интернета. Дом, конечно, не тот, но очень похож. Такой же старый и расписной.
Замечательное это было время! Бабуля по утрам поила нас козьим молоком и кормила козьим же сыром и творогом, а мы ходили на болото за клюквой, да заодно починили бабушке забор и накололи дров на зиму. В общем, отъедались и отсыпались после саратовской эпопеи.
А ещё через неделю, вернувшись из Грязово, я уехал в Пермь, в гости к родителям. Свалился я им, как снег на голову, но родители, конечно, были очень рады моему приезду. Особенно отец, поскольку нужно было готовить огород к зиме: перекапывать грядки с соломой и навозом, чистить погреб, убирать парники – лишние руки и плечи в таких случаях никогда не помешают. Особенно если на них можно свалить всю самую тяжёлую и грязную работу. Ну а по вечерам мы сидели и болтали за чаем и просмотром телевизора.
И вот в один из таких вечеров к нам в дверь позвонили. Я открыл дверь – в подъезде стоял милиционер. Поздоровавшись, он сказал:
– Поступил сигнал, что в сберкассе заложено взрывное устройство. Просим вас одеться, взять с собой паспорта и деньги и выйти во двор.
Надо сказать, что наш дом – классическая брежневка с магазинами на первом этаже. И сберкасса, в которой в то самое время медленно превращались в ничто мои три тысячи, заработанные в Нарьян-Маре, находилась практически под нашими окнами. И если там действительно было заложено взрывное устройство, то нам бы точно перепало по полной программе.
Там, где сейчас аптека когда-то были сберкасса и почта. С одним входом но в разные стороны.
Тепло одевшись и захватив чемоданчик с документами, мы выскочили на улицу. Постепенно двор стал заполняться выходящими из дома людьми. Неожиданно из второго подъезда вышла… свадьба. С женихом, невестой, тамадой и толпой разогретых праздником гостей и родственников, спасавших самое ценное: вино и закуски.
Вечер из тревожного совершенно неожиданно стал праздничным. Заслышав призывные звуки баяна, к свадьбе потянулись скучающие у подъездов люди. Народу на свадьбе значительно прибавилось. Тогда под радостные крики тамады все родственники, гости, друзья гостей и просто проходившие мимо переместились от подъезда на детскую площадку, где на старом доминошном столике удачно разместились и выпивка, и тарелки с салатами. Ну а гости разместились, где придётся: на лавочках, на качелях и даже в песочнице под грибком. Тамада, видимо обрадовавшись новым зрителям, стал орать свои тосты так громко, что к свадьбе начали подтягиваться люди из соседнего дома. Кто забегал просто «на огонёк», а кто-то приносил с собой какую-нибудь закуску и выпивку.
Примерно через час народ уже практически позабыл, с чего, собственно говоря, всё началось, тем более что сберкасса всё никак не взрывалась, а значит, что переживать-то? И когда во дворе, наконец, появились сапёры и милицейский наряд с просьбой разойтись по домам, то был они встречены с большим удивлением:
– Так у нас свадьба! Лучше вы к нам!
– Не можем. При исполнении, - со вздохом и грустью в голосе ответили милиционеры и попросили не слишком-то шуметь. Всё же время близилось к полуночи.
Как оказалось, какой-то шутник засунул за батарею в сберкассе коробку в полиэтиленовом пакете, да и чёрт с ней, со сберкассой – так весело и масштабно свадьбу в нашем посёлке давно никто не праздновал!
P.S. Как-то неожиданно написался этот пост-продолжение Саратовской эпопеи.
Как всегда, жду от вас комментарии, критику, советы и вопросы - мы каждый раз замечательно общаемся!
Национальный парк «Кенозерский» образован в 1991 г. в Архангельской области. В 2004 г. парк получил статус биосферного заповедника и был включён в Список биосферных резерватов ЮНЕСКО, а в 2024 г. парк получил статус культурного объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО под названием «Культурный ландшафт Кенозерья».
Привет. Меня зовут Александр, там я выше на фотке, в шляпе желтой. Я много лет езжу по лесам Архангельской области. В основном цель моих выездов - моральный отдых, иногда морошка) Интересно то, что в своих путешествиях я особо не фотографирую реально интересные вещи( однажды например мы вышли прямо на ноги лося, остального лося рядом не было, но стоял запах парного мяса, а картинка бледнеющих ушей человека что шел впереди останется со мной до конца дней моих) В общем, накопилось немного фотографий которыми хотелось бы поделиться)
Герой моей сегодняшней истории стоит слева на фотографии в обществе ещё одного вездеходчика Сани Бугрова.
Володя Смирнов был очень большим любителем рыбной ловли, причём до той самой степени, когда хобби переходит в нечто большее. Поэтому и получил в 1988 году полгода работ на «химии» за браконьерство. «Химией» в те времена называли тот вид принудительных работ, когда человек должен был отработать свой срок на определённом государством предприятии, отдавая половину заработанной платы этому самому государству. Ну а поскольку Смирнов был трактористом, то и направили его трудиться водителем вездехода в Новодвинскую геофизическую экспедицию. В экспедиции Володе понравилось, тем более что теперь он мог ловить рыбу сколько угодно – геологам в те времена разрешение на лов рыбы сетями давали без проблем. Так что, отработав положенные полгода, он так и остался в геофизике.
Мне он всегда напоминал былинного богатыря, какими их изображали в старых советских фильмах: такой же светловолосый, кудрявобородый и при этом не какой-нибудь перекачанный культурист, а просто крепкий и жилистый мужик.
А ещё он был очень-очень сильный. Со своей любимой присказкой: «Мужики! Так ведь это же железо!» – он в одиночку умудрялся перекидывать 200-литровые бочки с бензином или таскать гусеницу от ГАЗ-71, а это, на минуточку, больше 350 килограмм!
Моя карикатура на Вовку из 1988 года.
***
Летом 1992 года всю Новодвинскую геофизическую экспедицию потрясла новость: Зимнебережняя партия собирается на Новую Землю!
— Вот же везёт, чертям! – говорили одни, - Денег заработают! Там же полярка, да плюс северный коэффициент - 2.0. Вообще можно не работать, только на окладе сидеть!
— И радиации хапнуть полные штаны! – возражали другие. – Нафиг такие деньги, если здоровья не будет.
— Да ещё белые медведи. Ну его нахрен - такое счастье! – добавляли третьи. Хотя так же, как и первые и вторые, втайне завидовали зимнебережцам. Всё же попасть в то время на Новую Землю было практически нереально: тут вам и удалённость от жилых мест, и повышенная секретность с погранзонами, да и просто - Арктика. Место непредсказуемое и опасное.
Первым рейсом на Новую Землю закинули бочки с топливом и Смирнова в качестве сторожа.
— Скоро будем! – пообещал ему начальник. – Следующим рейсом завезём и продукты, и народ. Не скучай.
Вот только следующий рейс случился через неделю: сначала на три дня испортилась погода, а затем военные закрыли небо на несколько дней то ли на учения, то ли ещё по какой-то своей военной причине. И всё это время Володя Смирнов «не скучал» в гордом одиночестве на берегу Баренцева моря. Без продуктов, палатки и, что самое плохое, рации. Сидеть целыми днями посреди тундры в окружении бочек, да ещё и в полной неизвестности – задачка не для слабонервных! А может там война на Большой земле и всех поубивали, или ещё какая катастрофа и никто не прилетит? Хорошо сейчас с радиотелефонами и сотовой связью… Хотя на Новой Земле скорее всего до сих пор никакой связи нет. Ну вот не с кем там связываться.
Из бочек и куска брезента Смирнов соорудил что-то вроде дома с брезентовой крышей и жестяными стенками. Дом получился неказистый, вонючий, но от ветра и комаров всё-таки спасал. Свой рюкзак он набил мхом и использовал вместо матраса. В первые два дня питался консервами, прихваченными из дома (всё же не первый раз в поле человек), а потом, чтобы не помереть от голода, стал ходить рыбачить по вечерам к ближайшему заливу. Удочку заядлый рыболов таскал с собой всегда и везде. А из консервной банки, лески и блесны соорудил себе браконьерку – простейший спиннинг, которым пользуются там, где спиннингом пользоваться не разрешается.
Вот такой вот спиннинг. Я и сам подобный делал, когда забыл свой спиннинг дома, а рыбачить со спиннингом мне всегда очень нравилось. Фото взял из интернета.
Пойманную рыбу Володя жарил на костре из плавника (брёвен, вынесенных морем из рек и занесённых аж на Новую Землю), в обилии валяющегося на побережье, а вместо чая заваривал в кружке прошлогоднюю клюкву и бруснику. И мечтал о настоящем чае хлебе и соли, которых у него с собой, естественно, не было. Ну не рассчитывал он на такое долгое сидение в одиночестве!
Но самое страшное, как рассказывал потом Володя, случилось через три дня – у него закончились сигареты, а вот остаться без курева для заядлого курильщика – очень сильное испытание. Он, конечно, пытался курить мох и траву, но они даже близко не могли заменить ему табак.
Самое тяжёлое в робинзонстве – скука. Сидеть целыми днями возле бочек, не имея возможности далеко отойти, неимоверно тоскливо. А заняться-то особо нечем: пару книжек, которые Володя прихватил с собой из дома, он прочёл буквально в первые же дни, после чего наступило полное ничегонеделанье. Далеко от вертолётной площадки отойти он боялся, да и что там делать, в тундре-то? Ягод ещё нет, грибов тоже. Рыбу тоже побоялся много ловить, чтобы не дай бог не привлечь к себе белых медведей: один раз он заметил вдали такого соседа, после чего отбросил идею с заготовкой вяленой рыбы. Так и сидел целыми днями возле дома из бочек на притащенном с берега бревне, покрывая замысловатой резьбой бревно, пользуясь ножом и заточенной об камень отвёрткой. Что-что, а резать по дереву он умел неплохо и в своё время научил этому делу и меня.
А в далёком Новодвинске в это время сходил с ума начальник Зимнебережней партии – его работник где-то у чёрта на куличках, а он никак не может до него добраться! Ни еды, ни жилья, ни возможности связаться. Жив-ли он там, здоров-ли? Но вот, наконец дали долгожданное «Добро!» на вылет. Весь полёт начальник сидел как на иголках, мысленно подгоняя лётчиков. В его мыслях уже рисовался обглоданный песцами и медведями труп, лежащий возле раскиданных бочек с соляркой и бензином, а где-то вдалеке уже слышалось: «Встать! Суд идёт!»
Но вот вертолёт приземлился на площадке, открылась дверь и в неё протиснулся прокопчённая и неимоверно радостная морда Вовки Смирнова. И первой его фразой была: «Мужики! Закурить не найдётся!»
***
Я тоже чуть было не уехал на Новую Землю вместо геофизика, решившего уволится из Зимнебережней партии. Правда этот товарищ очень быстро расхотел увольняться, к моему глубокому сожалению, как только услышал про Новую Землю. А я с ещё одним геофизиком отправился в Саратов обучаться на оператора сейсмостанции. Там нам тоже пришлось выживать, но это уже совсем другая история...
***
Ну вот, написана очередная история из моей жизни. Пишите, критикуйте, спрашивайте - мы с вами прекрасно общаемся в комментариях!
Во время работы в геофизике жизнь меня сталкивала с самыми разными людьми. Чаще всего это были обычные бичи – люди, не любящие и не желающие работать постоянно, но готовые ради хорошего заработка поработать ударно пару-тройку месяцев на казённых харчах и в казённой же одежде. Очень много вернувшихся из мест не столь отдалённых, что и неудивительно: подобным людям сложно устроиться на работу, а в поле их брали довольно спокойно. Люди в полях мне встречались самые разные: и обычные и не очень, но иной попадались просто уникальные личности. Были среди них и кок с ледокола «Арктика», решивший подзаработать во время отпуска, и начальник участка с Архангельского целлюлозо-бумажного комбината, технолог с рыбного комбината, писатель, ищущий новую тему для книги, и даже военный лётчик-пенсионер. Об одном таком человеке мне и хотелось бы рассказать.
Николаич был из тех мужиков, которым можно спокойно дать как 35, так и 55 лет. Чем-то он напоминал гриб-боровик – такой же крепко сбитый, коренастый и темнокожий от въевшегося в кожу загара. Видно было, что человек он работящий, таких людей любят брать на работу – сразу ясно, что на него можно будет положиться. Как ни странно, но он не поинтересовался заработком, только расспросил, что нужно брать с собой в поле и как долго планируется работа в партии. Внимательно выслушав ответ, он только кивнул головой и что-то записал в маленький блокнотик, который таскал в нагрудном кармане рубашки, чем немало удивил начальника партии.
К выезду на работу он явился точно в срок, таща на плечах брезентовый рюкзак-плевок, а в руках - чемодан. Обычный такой советский кожаный чемодан с металлическими уголками и жёсткими стенками. Тут уже изумились все: в поле ездили с туристическими рюкзаками, с фанерными и металлическими коробами, но вот с чемоданом – такое видели впервые даже самые старые работяги. Местные хохмачи тут же вспомнили популярный в ту пору мультфильм про троицу из Простоквашино и начали приставать к Николаичу с вопросом: «Не за грибами-ли с чемоданом собрался?»
Вот примерно такой чемодан и был.
Николаич на шутки усмехался, но на все вопросы о чемодане отмалчивался, так что узнать, зачем ему чемодан в поле, так никто и не сумел. Ну а с другой стороны: не с сундуком же человек едет, а с чемоданом. Вон у Петровича кузов плетёный из бересты, заставший ещё, наверное, отмену крепостного права, и никто этому не удивляется. Поскольку кузов – штука удобная: и вещи в нём не мнутся, и посидеть на нём можно, как на стуле, да и лёгкий он в отличие от того же заводского северодвинского короба. Чемодан-то ничем не хуже, разве что таскать его неудобно: всё же у кузова лямки есть чтобы на спине носить, а у чемодана одна только ручка – не потаскаешь.
Берестяной кузов - классная штука. Как же он мне нравился!
Даже в вертолёте Николаич не расставался со своим чемоданом – как сел на него в начале рейса, так и сидел на нём до конца полёта. Да и во время разгрузки отнёс его подальше, чтобы никто случайно не схватил. В палатке Николаич первым делом, к расстройству всех окружающих, тут же запихал чемодан под нары, закутав его в кусок полиэтилена и даже не попытавшись открыть. После чего пользовался только своим рюкзаком, в котором, собственно говоря, и были все его немудрёные пожитки: сменка одежды, мыло с зубной пастой да пара дешёвых детективов в мягких обложках.
Лето в Архангельской области, хоть и жаркое, но очень короткое, поэтому в июне-июле выходных практически не бывает: нужно успеть сделать побольше перед затяжными осенними дождями, начинающимися уже в августе. Рабочие рубили геофизические профили, бегали с проводами на электроразведочных работах и мылись холодной водой, благо лагерь стоял на берегу одного из тех красивейших озёр, которыми так богат Архангельский край.
Время от времени работяги вспоминали про чемодан и спорили о его содержимом. У самого хозяина спрашивать было бесполезно, поэтому каждый придумывал что-то своё. И чем дальше, тем интереснее становились версии.
- Николаич - смотрящий, - на полном серьёзе доказывали одни. – Он при себе воровской общак держит.
- Ну какой-же он вор в законе! Ворам работать-то запрещается! – отвечали другие. – Он, наверное, магазин какой-нибудь грабанул, или сберкассу, а теперь в лесу ныкается от милиции.
- Да от жены он ценное барахлишко увёз, чтобы не пропила, пока он в поле работает, - выдавали свою версию третьи.
Дни шли за днями и вот, наконец, начальник объявил выходной. С утра пораньше рабочие начали топить каменку в классической палаточной бане, и уже к обеду первые работяги отправились на помывку. Одним из них был и Николаич. Вдоволь напарившись, намывшись и накупавшись в озере, разрумянившийся хозяин чемодана подошёл к начальнику отряда.
- А мы сегодня на работу не пойдём? – спросил он.
- Нет, конечно, - ответил начальник.
- То есть можно делать, что хочется? – уточнил Николаич.
- Ну, в общем-то да, - удивлённо сказал начальник.
- Спасибо! – сказал Николаич и отправился в палатку.
Там он вытащил из-под нар чемодан и наконец-то открыл его. В чемодане не оказалось ни воровского общака, ни ценностей, вывезенных из дома, ни даже хитромудрого самогонного аппарата – в чемодане лежал костюм-тройка, белая рубашка с галстуком и лакированные туфли.
Одевшись в костюм, Николаич вышел к озеру, походил по берегу, заложив руки за спину и глядя вдаль. Нагулявшись, он присел на корягу, лежащую у воды, выкурил сигарету, после чего вернулся обратно в лагерь. В палатке он снова переоделся, сложил костюм в чемодан и убрал его обратно под нары.
Народ, подбирая попадавшие на пол челюсти, медленно приходил в себя. Содержимое чемодана оказалось совсем не таким, как они себе это представляли, но запутало всех окончательно. Поэтому во время ужина все, в том числе и начальник, начали допытываться у Николаича, зачем он привёз этот костюм в чемодане. Николаич долго отнекивался, но потом всё же сдался.
- Знаете, хочется хоть на пять минут почувствовать себя человеком, - сказал он задумчиво. – Вот есть у меня этот костюм, туфли, галстук… Надеть-то мне их некуда! А прошёлся сейчас в костюме – и так хорошо на душе стало, теперь дальше работать можно.
Вот вам и чемодан с ручкой.
P.S. Продолжаю серию коротких рассказов из своей походной геолого-геофизической жизни. Чему-то я сам был свидетелем, о чём-то мне рассказывали мои друзья-товарищи. На что-то большое сил пока нет, а коротенькие рассказы вполне себе пишутся. Как вам такой формат? Или стоит писать большие истории с продолжением?
В общем, пишите, ругайте, хвалите, спрашивайте, давайте советы - мне очень нравится с Вами общаться!
