Фото из прошлого. Боец из моего подразделения. Что интересного: машины Ленд Роверы, 110. 4 машины - это одна команда. Пулемёт Негев Командо. Ботинки на бойце фирмы Meindl. Данная модель Ленд Ровера в армии называется Деревянная Нога и одна из машин это пусковая установка для ПТУР. Место действия - север страны.

Как армия знает куда тебя отправить и что будет для тебя лучше? А она знает. Я много раз замечал, насколько развита система подбора персонала в армии, насколько однородными в итоге получаеются рабочие группы. И если в начале это просто группа молодых людей вроде бы очень не похожих друг на друга, то в конце курса это однородный коллектив, который умеет работать. Например из 25 человек в моей группе с которой я начал курс, осталось 14 и к концу года, когда мы шли куда то ночью и были вроде бы совершенно одинаково одеты, я знал конкретно кто есть кто - это как раз результат сплочения. Кстати слово Гибуш и переводится как сплочение.

Есть такое понятие КАБА - это первичный психотехнический эказмен, который я проходил перед призывом. Сейчас он вроде как устарел, что то идет на замену, его дополняют, но мысль понятна - армия хочет получить психологический портрет призывника, что он знает, что он умеет, что он любит или нет, и так далее, что бы таким образом сформировать более или менее устойчивые группы. Это конечно не панцея, не редки случаи всяких происшествий, и самоубийств, и наркомании, и воровства - но это разумеется человеческий фактор и бороться с этим невозможно. Грубо говоря - тем кому это надо, армия старается создать условия, тех кто сопротивляется армия иногда пытается заставить, что редко, иного перевоспитать, что достаточно часто. Бывают случаи, когда трудные подростки, на которых заведены дела за торговлю наркотиками, проходят реабилитацию и проходят отбор в специальные подразделения и даже становятся там отличниками. И это далеко не единственный случай. Армия в этом случае выступает как мощнейший социальный трамплин. Человек родился сильным, альфой, хищником, но в бедной семье, с опредленным окружением. Кем он может вырасти? Скорее всего деклассированным элементом без всякого будущего. Я разумеется не обобщаю, но так бывает очень часто. Тут же человеку дается возможность применить свои наклонности в позитивном русле, измениться, чему то научиться и встроиться в социальную систему. А это очень и очень не мало.

Во время самого курса ты все время под наблюдением даже когда ты думаешь что ты совершенно один. Например перед тем как идти есть мы должны были или отжаться или подтянуться, при чем командиров рядом не было, это было на твоей совести - хочешь делай хочешь нет. Тех кто не делал - отмечали и ставили их на заметку. Социотесты. Не знаю насколько это практика была распространена в армии, но у нас время от времени была такая штука - мы анонимно оценивали ребят из нашей группы, ну то есть например - Сережа ОК, Коля -ОК, Олег - не ОК. Интересно то , что условный Олег не нравился большинству группы и его отчисляли , хотя формально к нему нельзя было придраться, он сдавал все нормативы, бегал, стрелял, но ужиться в группе не мог. Получается он не мог ужиться в группе в полной безопасности на базе в центре страны, что будет если мы все вместе окажемся в 500 км от границы Израиля , где любой контакт грозит нам смертью или даже хуже. Таким образом к концу курса в группе остаются люди, которые спокойно выносят друг друга, а между тем это чисто мужской коллектив, все сильные, альфы, лидеры и при всем при это командует ими как правило очень жесткий офицер. Методику отбора, селекции и отсева я применяю и сейчас на своей работе, когда я руковожу отделом из почти 30 человек.

Но бывают конечно и эксцессы - когда командиры сильно перегибают палку или есть определенные традиции с которыми невозможно бороться, тут весь громадный воспитательный потенциал армии дает сбой. Ну вот например - "Сайт "Исраэль а-Йом" пишет, что во время традиционного упражнения во время учений в "Маглане" - прыжков с джипа в кустарник - военнослужащий сломал шейный позвонок. Источники в больнице сообщили 10-му каналу, что существует положительный прогноз на излечение военнослужащего, и, скорее всего, он не останется инвалидом." Я тоже так прыгал, и все там так прыгают до сих пор. Зачем? Традиция.

Второй вопрос - это спортсмены. Как я уже говорил, сам факт наличия спортивного разряда по борьбе или боксу, или бегу - конечно привествуется. Как правило такие ребята идут в пехоту или МАГАВ, и часто проходят отбор в теже парашютисты или разведывательные батальоны пехотных бригад. Но пройти сложный отбор в специальное подразделение все равно необходимо. В период мой службы, считалось что спортсмены мало пригодны для командой работы, они заточены на личный результат, очень чувствительны к успехам других и крайне не любят кому-то подчиняться. Это не плохо или хорошо - это просто данность. И ребятам спортсменам в особенности в индивидуальных видах спорта, крайне трудно ужиться в таких коллективах. Я разумеется не обобщаю. Идеальный вариант это умный, сильный, коммуникабельный, способный к командной игре, мотивированный человек, способный выходить за рамки предложенного. Ну например самому предлагать помощь коллегам, помогать им нести груз, делиться с ними едой, прикрывать их в трудной ситуации, откзаться от увольнительной, если надо помочь другой группе и так далее. Если при этом человек еще и борец - то это просто замечательно, так в группе есть человек с ценными навыками. Но просто формировать группу из одниз спортсменов, просто потому что они занимались биатлоном и вольной борьбой, немыслимо. Я например даже от физкультуры был освобожден и кроме того что сам подтягивался и отжимался , никогда никаким спортом не занимался. Однако на отборе вдруг выяснилось, что я могу долго тащить на себе тяжеленный мешок с песком, что когда я разодрал себе руки с двух сторон до мяса я заставил себя об этом забыть, и что в самом конце отбора я уже не мог никуда бежать, я просто полз в песке. Может быть из за этих качеств меня туда и взяли. Ну а надо ли так себя испытывать - это нужно решить каждому самому.

Тот самый наркоман ставший отличником в подразделении Эгоз.

М - Мотивация. Сохнут проводил для репатриантов не только уроки иврита, но давал другую информацию про Израиль, например про культуру, общество и так далее. Важным аспектом являлось частое упоминание того факта, что армия занимает особое место в жизни израильского общества. Все премьер министры были генералами, ну почти все, подавляющее большинство граждан обоего пола служили, все знают как зовут и как выглядит не только министр обороны, но и начальник генерального штаба, директор ШАБАКа и так далее. Сегодняший гражданин России конечно знает кто такой Шойгу, но он дейстивтельно медийная личность, а вот как зовут начальник генерального штаба знают уже куда меньше, а как зовут директора ФСБ знают либо только сотрудники ФСБ либо сотрудники ЦРУ, и несколько человек , которые интересуются этой темой. Ну вот такие уже сложные темы, как устроена армия, какие в ней есть курсы, подразделения и и так далее, даже сами военные не осилят.

Мне вот читатели пишут что в сегодняшнем Израиле мало кто на это обращает внимание внимание, ну то есть на сам факт службы. С этим пожалуй соглашусь, что эта тема стала не такой болезненной как раньше, однако вот я помню как одну мою знакомую не взяли работать в фото салон, именно потому что она не служила. И большинство израильтян когда знакомятся, что они спрашивают - где ты живешь в Израиле , второй где ты служил? Несколько лет назад я встречался с мэром Иерусалими, Нилом Баркатом, здесь в Москве, что он меня сразу спросил ? Где же я служил. Он сам служил в 890-м парашютном батальоне, воевал в Ливане, то есть мы с ним служили на одной и той же базе и воевали почти в одних и тех же местах. Здесь в России этот эффект малопонятен, и встречается например у бывших бойцов ВДВ, когда они собираются и ищут однополчан. Так вот, я вынес для себя что непременным условием вхождения в общество и является служба в армии, я и так приехавший, и говорю с акцентом, но хотя бы служба в армии сделает меня в глазах общества по лучше. Учитвая, что действительно что как много израильтян прошло войны, получили ранения или погибли, что бы я мог сюда прилететь и пойти гулять по улице Алленби.

Родители отнеслись с пониманием к этому, но тут возникла проблема - я один ребенок в семье и это означает, что армия меня не может призвать в боевые войска без согласия моих родителей! Причем даже если бы у меня была бы родная сестра, я все равно бы считался единственным ребенком. Я взял в армии специальный бланк, родители сходили к адвокату-нотариусу, и я принес этот документ в армию и эта проблема была снята.

Я не говорил родителям, что служу в специальном подразделении. Они знали что я попал в парашютисты, это скрыть было невозможно, но когда я попал в подразделение, у нас был разговор со специальным человеком, который запретил нам рассказывать дома или кому то еще чем мы тут занимаемся. Спецоборудование, детали операций, районы действия и так далее. Рассказывали, что специальный отдел даже посещал родителей под видом журналистов военной радиостанции, и загонял прохладные истории, мол мы делаем репортаж про вашего мальчика, ну какой он у вас молодец! Коренные израильтяне как правило эту фишку знают и молчат, а моя бы конечно рассказала бы все что услышала, она меня очень любила и гордилась. За подобное расскрытие солдата могли как минимум исключить а как максимум, даже отправить под следствие.

Кстати о следствии. В армии действительно нет гауптвахты, но есть вполне себе эффективная система наказания.Ну например это военные тюрьмы, одна из которых, мужская тюрьма номер 4 находилась в городе где я жил. Туда можно попасть например за срыв приказа, драку, самоволку, наркотики, алкоголь и нарушение кашрута на базе. Это звучит забавно, и я с этим никогда не сталкивался, но говорили что за нарушение кашрута можно получить до 20 дней тюрьмы. Байка или нет не знаю.Дело в том что завтра и ужин в столовой без мяса, а обед с мясом. Посуда разная, и принести с собой что то молочное на обед, как мы все понимаем, сразу влечет осквернение столовой. На каждой базе есть специальный религиозный офицер, из военной рабанута который бдит. С другой стороны, одни мои знакомые готовили себе еду на огне во время Йом Киппура, такой священный день , и вот их сослуживцы сообщили об этом куда следует, и их действительно отправили в тюрьму на 27 дней. Срок проведненный в тюрьме в службу не засчитывается.

Я тоже как то раз косякнул и меня настигла суровая рука армейского закона. Дело было так. Это было во время КМБ, мы бежали в столовую на обед, на мне вест, оружие - и рубашка вылезла из брюк. Я остановился на входе что бы ее заправить обратно, как вдруг меня увидел старший прапорщик базы. Он спросил меня - понимаю ли я что я сейчас делаю? Мы все замерли. Я спокойно попытался обьяснить , что мол вот бежал и вот рубашка ну и вы сами все прекрасно понимаете. Прапорщик говорит - а если сейчас нашу базу начнут штурмовать сирийские командос? А у тебя рубашка незаправлена! Ты побежишь, запутаешься и упадешь, и из-за тебя погибнут другие! Я решил похохмить, потому что пока не понял как я встрял. Я ему говорю - так если командос тут в центре Израиля, чего мы вообще тут защищаем, война проиграна!

Вообщем был суд у моего командира команды, меня оставили на базе на субботу, и сказали являться отмечаться какждый вечер. Дежурный офицер, взял с меня обещание что я никуда не убегу и отметил меня на неделю вперед. Еще мне командир дал как следует по шее:)

Итак, четвертая часть - служба в резерве.

Подавляющее большинство солдат после армии начинают второй этап службы - это ежегодная служба в активном резерве. Все вооруженные силы Израиля, состоят из двух компонентов - сравнительно небольшого регулярного и сравнительно большого резеврвного. В армии всего две регулярные танковые дивизии, но в районе 10 резервных. Цифра впрочем может быть не точна. Например, на одну регулярную парашютную бригаду приходится 4 резервные. Меня после службы зачислили в одну из таких бригад, куда в основном собирают людей служивших в разных спецподразделениях. Я приехал на центральную базу, сдал вещи, попутно выясчнилось, что солдаты на складе сперли мою сумку, в которой хранились бесценные сокровища, а именно: яркит (специальная рубашка парашютной бригады, две новых пары красных ботинок (тоже элемент формы), кепка со значком моего подразделения и пара футболок. Сумку я оставлял на хранение, пока ходил сдавал документы. Оценить мою потерю может далеко не каждый.

Это был конец декабря 2002 года, была чудесная погода, я спал, ел, сьездил несколько раз в Иерусалим, я всегда старался там бывать, хотя бы раз в месяц. И вот первый мой милуим, то есть резерв, случился прямо этой же весной 2003 года, в мае. В феврале мне пришло письмо, там была указана дата, база и время прибытия. Я приехал и собственно как будто никуда и нне уходил. Мне выдали форму, я получил оружие и мы пошли стрелять. Резервистам вообще чуть прощема чем солдатам, потому что можно привозить и носить вещи которые ты купил сам, а не которые выдала тебе армия. Самая большая проблема это конечно обувь. Стандартная армейская обувь делилась на так называемые легие и тяжелые ботинки. Легкие носили солдаты из боевых войск, и то вроде как не все, тяжелые все остальные. Разница там была в подошве и в прицинципе это была неплохая даже обвуь. У разных бригад цвет ботинок был разный - например у парашютистов красные, у бригады Голани - черные. Цвета беретов так же различаются. У нас было много разного транспорта, и хаммеры, и дефендеры, и трактороны, но главный упор был сделан на передвижение на своих двоих. Поэтому нагрузка на ноги всегла была ужасная. Некоторых ребят списивали с курса из-за трещин в костях, ноги просто не выдерживали. Поэтому повсеместно внедрялась трекинговая обувь, например Asolo или Salomon. Salomon я ношу до сих пор, редкая по качеству фирма, модель Quest. Во время службы нам покупали какую-то одну модель, которая могла тебе лично и не подойти. В резерве же ты ограничен только размером своего кошелька. В прицинципе я брал с собой только свои ботинки, нож и носки, все остальное меня устраивало.

Мне выдали оружие, два вида, кучу патронов (два пакета) и магазины. Стреляли мы может почти сутки, весь вечер, ночь и потом еще днем. С патронами в армии вообще полная демократия. Я хорошо помню, меня это поразило во мремя КМБ - рядом с палатками стояли столы и на них ящики с патронами, у каждого из нас с собой всегда было два магазина, но вдруг ты куда то бежишь и у тебя выпало пара патронов? Подошел взял и зарядил. Вот если потерял магазин - тогда другой разговор, суд командира и наказание, за магазин это наверное оставят на субботу на базе. В резерве все попроще, мы не так сильно зависим от режима и во многом автономны.

В основном служба в резерве это почти тоже самое что и во время регулярной. В моем случае - это те же засады, разведка и наблюдение. Был ли я дома за это время я не помню, 30 дней достаточно быстро пролетели.

Так было несколько лет. Я пошел на работу в службу безопасности на транспорте, это была такая охранная структура, которая охраняла автобусы и защищала пассажиров от терактов. Они носили такие песочного цвета сафари, и туда брали в основном ребят после боевых войск. Все с оружием естественно. Я работал там от компании Амишав, Команда Ришлац. Для этой работы, ребята проходили двухнедельный курс, стрельба, штурм автобуса, разные тактические ситуации, в конце курса выдавался значок со словом Маген (Щит). Я работал там , если перевести это на русский, начальником смены, платили вполне сносно. Смены были у меня либо утренние - с 6 утра до 3 дня, либо с 2 дня до 11 вечера. Я предпочитал дневные, потому что еще поступил учиться в тель-авивский университет, на биологический факультет. Так я жил до лета 2006 года.

Сама война началась 12 июля, когда Хезболла напала и убила нескольких солдат на границе и унесла с собой их тела. После этого все завертелось, ВВС начали бомбить Ливан, Хезболла начала массированый обстрел севера Израиля,то есть вопрос о призыве был вопросом времени. В Израиле существует процедура - Призыв номер 8, это экстренный призыв, без повесток и уведомлений, мне просто позвонили и сказали, что мне нужно выдвигаться. Это было 16 июля, воскресенье, рабочий день. Я сообщил по рации что получил призыв и поехал домой. Я сказал родителям что меня вызывают на срочные учения, и я буду в Негеве, это такая пустыня на юге страны и звонить конечно не смогу. Я никогда не говорил родителям , где я служил и чем я там занимался. Коренного израильтянина не обманешь, как правило им сразу понятно кто ты и откуда ты, но наши репатрианты слабо разбирались во всех этих тонкостях. Я собрал рюкзак, он у меня в прицинципе всегда был на готове, поцеловал родителей и котика, и поехал на точку сбора. Нас как правило собирали, возле электростанции в Тель-Авиве. Тут было все тоже самое, приехали, приехали кстати асболютно все, получили оружие, прицелы, снаряжение и пошли на стрельбище. И через двое суток мы были в Ливане.

В тот раз было все немного по другому. Мы воевали больше как пехота, и основной упор был на штурм укрепрайонов Хезболлы, так называемых Заповедников, а именно бункеров. Где они скрывались сами и где были их замаскированные пусковые установки. Я был там до 16 августа. Никто из наших команд не был ранен и никто не погиб.

В 2007 году я еще раз сходил в резерв, а в 2008, так случилось, перехал в Москву.

Наверное эта часть самая короткая, потому что про это можно меньше всего рассказывать. Но мысль надеюсь понятна:)