Для моих подписчиков и не только

О. Вардроппер. 23.08.2024г. в 04:00 мы высадились одной группой 7 человек на о. Вардроппера.

Сей остров открыл в 1893г. Ф. Нансен и назвал его в честь одного из спонсоров экспедиции, который то ли подарил, то ли продал ему ездовых собак. Наша задача найти на острове следы пребывания немецких пунктов наблюдения за советскими караванами судов. Ну а в частности моя задача, как эколога, это обследование острова на предмет мусора, зафиксировать встречи с всяческой живностью, ну и моё любимое (нет) сбор биоматериала.

На изучение острова нам выделили 3 часа. Остров без особых возвышенностей, в длину около 4-х км в ширину около 700м. Следов пребывания немцев мы не нашли, зато обнаружили свалку из аккумуляторов для маяка (стоявшего рядом), избушку и старый заброшенный прицеп.

Единственный житель острова (не считая кучи разных видов птиц)- красавец, дикий северный олень. Он бегал из стороны в сторону разглядывая пришельцев, посягнувших на его покой.

Из интересного, наш геолог Александр нашëл месторождение минерала гранат.

Потом за нами приехал катер и отвез нас на судно. Наш ледокол повёз нас на о.Попова-Чукчина

Читал тут про любопытных учёных, которые исследуют Арктику. Знаете, как люди узнают, что они там наворотили в природе этой своей цивилизацией? Всё просто: спрашивают у зверей.

Ну то есть как «спрашивают» — они протыкают моржа, стреляют в жопу медведю и вешают на чайку рюкзачок. В северного оленя вообще бросают лассо с прикрепленным ко второму концу представителем малых народов.

Если начать выговаривать учёным, что они чёртовы изверги, те начнут разводить руками, мол, ничего не поделаешь, это наука! И ещё будут говорить слово «биоиндикация», как будто оно всё объясняет.

Но вообще оно правда объясняет. По состоянию животного, которое живет в регионе, можно узнать, как там дела. Не загрязнилось ли что-то сверх меры, вкусно ли животное кушает, не накопились ли у него токсины и всякая негативная энергия. Самые характерные виды называются виды-биоиндикаторы. Разные виды показывают разное, но чтобы понять, что, к ним для начала надо подобраться.

Например, медведей выслеживают с вертолета и знакомым каждому мирному учёному движением привычно вскидывают винтовочку. Стреляный в жопу белый медведь валится в обморок как институтка, услышавшая похабный анекдот.

Учёные смело подходят к медведю, но за ними всё равно тянется адреналиновый след. Потому что взрослый белый медведь — это не только шестьсот килограммов научных данных, но и ловко натыканные когти и зубищи. Учёные начинают щупать медведя торопливо и безо всякого стыда. Берут у него кровь, слюну, шерсть, жир, какашечку, запихивают ему ватку в нос. Наносят ему индивидуальный номер на внутреннюю поверхность верхней губы. На женских медведей вешают ошейник с трекером. На мужских тоже пробовали вешать, но у них шеи толще головы и ошейник сползает.

Учёные стараются не мешкать, потому что когда медведь проснётся, он тоже захочет исследовать учёных. По-своему.

Вдоволь наскоблившись медведей, учёные отправляют за моржами. Моржей найти немного легче, потому что медведи обычно одиноко бредут, а моржи коллективно лежат. Тысячу лежащих на берегу моржей видно издалека — с высоты они выглядят как размазанный по дну скороводки бурый рис.

Но в жопу моржу учёные не стреляют. Жопа моржа ещё не настолько исследована, чтобы понять, на какое время зверь уснёт.

Поэтому учёные втыкают в жопу моржу копьё. Но сначала они к моржу ползут. Дело в том, что моржи не воспринимают как угрозу объекты ниже и медленнее себя. Так что учёный, издалека завидев моржей, ложится на пузо и медленно ползёт к ним час с копьём в руках. В финале трудного пути изможденный учёный приподнимается и как будто из последних сил вонзает копьё в моржа. На конце копья спутниковая метка, она втыкается и остаётся. Моржу при этом хоть бы хны, потому что у него шкура 4 сантиметра, а под ней еще 15 сантиметров жира.

Хотя несколько позже учёные все-таки придумали, как в моржа стрелять. Только не с целью усыпить, а чтобы вырвать кусок моржа! Они стреляют из арбалета болтом на веревочке. На конца болта полый цилиндр, он пробивает шкуру и захватывает её кусочек вместе с подкожным жиром.

Примерно так же геологи ковыряют морское дно и берут керны — круглые каменные столбики породы, чтобы понять структуру недр Земли. А тут просто цилиндр поменьше и земные недра заменяются на недра моржа. Вроде всё несложно.

За чайками тоже надо ползти, но не так, как за моржами. А вертикально. Чертыхаясь и оскальзываясь, учёные карабкаются по скалам к чаячьим гнездовьям, там они хватают чайку и нацепляют ей gps-трекер на спину. После этого остервенело отбрасывают чайку от себя. Дальше чайку летит сама, но по антенне и экранчику на спине кажется, что это телеуправляемая чайка-дрон. Учёные же идут смотреть в свои экраны, на которых видны линии жизни чаек. Изучай — не хочу.

Ещё прежде чем отбросить чайку от себя, её измеряют, ищут у неё вшей и берут чаячью кровь. На чаячьей крови учёные гадают... простите, исследуют лейкоцитарную формулу и измеряют, какой в жизни чайки был стресс.

Ещё один важный биондикатор — это дикий северный олень. Поскольку стреляние в жопу, подползание и хватание руками уже заняты, северных оленей арканят. Поджидают где-нибудь на речной переправе в период миграции и — раз! — петлю на шею. А потом уже вяжут, колят снотворным и вешают трекер.

Когда минут через сорок олень просыпается, рядом нет уже ни учёных, ни представителей малых народов, ни верёвок, опутывающих ноги.

Есть только арктические просторы и смутное чувство, что за тобой следят.

P.S.
Текст мой. Иллюстрации — с сайта Арктического научного центра и проектов Академии наук

Чтобы управлять оленьей упряжкой и побеждать на Празднике Севера, надо учиться с детства

В этом убеждены ветераны Полярной Олимпиады (0+). Они уверены, что национальные саамские виды спорта были, есть и будут. В минувшую субботу оленеводы вышли на старты и показали пример молодым. При этом и сама молодежь проявила недюжинные способности, стараясь справиться с оленьими упряжками и не только преодолеть дистанцию, но и прийти к финишу раньше своих учителей.

И поедем, и помчимся

Да, вздохнем ностальгически, были времена, когда гонки на оленьих упряжках были украшением Праздника Севера (0+). Я и сам мальчишкой никогда не пропускал эти зрелищные соревнования, проходившие в мурманской Долине Уюта. Это было завораживающее зрелище, порой пугающее, когда упряжка, казалось бы, несется на тебя, но опытный каюр вовремя поворачивает ее и возвращает на снежную трассу.

Потом оленей в Мурманск на праздник перестали привозить. Слишком затратным это стало.

- Раньше как было? - рассказали мне в Ловозере. - Призы хорошие были за победу. Могли и деньгами выдать, могли и снегоход подарить. А просто за диплом и медаль кто захочет оленей из стада брать, да в Мурманск везти, да к тому же весной, когда как раз забой еще не закончен, а кроме этого еще полно хлопот всяких.

Не будем упрекать оленеводов, у них своих забот круглый год хватает. Но, надо отдать должное, в саамской столице - Ловозере - гонки на оленях проводились всегда. И когда в Мурманске отменили, желающие посмотреть на забеги стали приезжать сюда, в саамскую столицу и из областного центра, и из других городов. Организаторы Праздника Севера и власти Ловозерского района всегда поддерживали состязания по национальным видам спорта и каждый раз проводили их с размахом.

Вот только в прошлом году с оленьими гонками вышло как-то совсем скромно: всего одну упряжку удалось снарядить, и участники по очереди на ней ездили. Пастухи снова жаловались: не ко времени это, не сейчас гонки надо устраивать, март - сложный месяц. Но в этом году организаторам удалось убедить оленеводов, что гонки надо сохранить.

- Мы постарались наших оленеводов собрать, поговорить с ними, замотивировать. Они поняли нас, прониклись этой идеей. И согласились в этом году принять более активное участие - рассказала министр спорта Мурманской области Светлана Наумова. - Мы понимаем, что оленеводческим хозяйствам сложно в эти мартовские дни подготовить животных и самим найти время принять участие в празднике, но, тем не менее, они согласились. А мы подготовили для абсолютных чемпионов, женщин и мужчин, денежные призы - по 200 тысяч рублей.

Светлана Наумова уверена, сейчас задача - сохранить преемственность среди участников Праздника Севера по национальным видам спорта. Ведь были времена, когда в оленьих гонках принимали участие не только взрослые и юноши, но и школьники. Впрочем, не все так грустно.

По родительской тропе

- Я окончил Северный национальный колледж, где готовят оленеводов, научился управлять упряжкой там, потом пошел работать по профессии, - рассказывает житель Ловозера Кирилл Бараковский. - Отслужил срочную на Северном флоте, вернулся домой, сейчас работаю в совхозе «Тундра».

Высокий, крепкий, улыбчивый парень. Интервью с ним я записывал сразу после того, как он вернулся с трассы и «припарковал» своих оленей.

- Сейчас немного отдышусь и все расскажу, - попросил он передышки. Но где там? Его уже приветствуют многочисленные родственники и знакомые, стоящие за ограждением, отделяющим трассу для гонки от зрителей.

- Кирилл - молодец, старается парень! - это мне потом рассказали другие, более опытные погонщики, уже многие десятилетия принимающие участие в Празднике Севера.

А он скромно признался, что главное не результат (он у него не был пока рекордным), а просто справиться с упряжкой, пройти всю трассу и дойти до финиша. Ведь, работая в тундре, оленевод не рекорды ставит, а задачи свои выполняет. И еще рассказал, что ждет двоих своих друзей по колледжу, которые сейчас служат в армии, но обязательно собираются вернуться в родное село.

- Я практически родилась в тундре, выросла там. Меня в возрасте нескольких месяцев мама привезла туда, и я там росла, пока в школу не пошла. А потом вышла замуж за оленевода и снова перебралась в тундру, - рассказала мне, готовясь к забегу, Анна Сорванова-Терентьева.

Сорванова - по роду, Терентьева - по мужу. Она и детей своих с малолетства приучает к местному быту и традициям.

- Считаю, что взрослому человеку сложно вот так вот сесть и управлять оленьей упряжкой. Это все с раннего детства нужно прививать, - считает Анна.

Как женщины управляют буйными и непредсказуемыми животными, которые пугаются каждого крика, каждого лая даже самой крохотной шавки? По силам ли это слабому полу?

- Женщины в саамских семьях наравне с мужчинами ездили на оленях, - рассказала Анна. - Моя бабушка собирала райду из двенадцати саней и уезжала в тундру, всех детей посадит и сама едет. Раньше женщина, управляющая оленьей упряжкой, - обыденность, а сейчас диковинка.

Женщины - чумработницы, или, как их сейчас называют, хозяйки оленьей усадьбы, были обязаны уметь запрягать рогатых и ездить на оленьих упряжках. И это не исчезло. Анна Сорванова-Терентьева - женщина-животновод из XXI века, где на службу людям уже давно пришли снегоходы, но не заменили оленей в тундре, особенно во время осенней и весенней распутиц, доказывает своей жизнью, что женщине управлять упряжкой - естественно, это обычная жизнь ловозерских оленеводов.

Пионер-оленевод

Но есть в Ловозере ветераны, аксакалы, старейшины - люди, которые всю свою жизнь связали с оленеводством и, уже достигнув уважаемого возраста, доказывают, что еще могут побороться с молодыми и сильными.

- Кто хочет научиться управлять упряжкой, тот научится, но на это уйдет лет пять, не меньше, - рассказывает Николай Анисимович Юрьев. Он сам потомственный специалист до пятого колена, а то, наверняка, и больше!

- У меня мать была чумработницей, ездила в тундру, а мы еще мелкие были. И вот она управляла санями, и мы с ней всегда. И детей раньше с раннего возраста учили на оленях ездить. Я еще в школе в шестом классе начал кататься! - рассказал Николай Анисимович.

Он вспоминает, что раньше, в его детстве, в Ловозере в доме пионеров был кружок юных оленеводов. Там он и научился азам мастерства управления оленьей упряжкой.

- Совхоз нам выделял оленей, у нас было учебное хозяйство в лесу, специальный человек следил за ними, а мы каждые субботу и воскресенье ездили туда и все каникулы проводили там, - рассказал Николай Анисимович. - Да, и у нас был детский Праздник Севера, и мы в нем участвовали, катались на оленьих упряжках.

Александр Кобелев - главный судья Праздника Севера по национальным видам спорта. Мужчина колоритный, с роскошной бородой, на вид строгий, как и полагается быть судье, но на самом деле - добродушный, разговорчивый. В коротком перерыве между забегами рассказывает и о замечательном дебюте Кирилла Бараковского, и о стараниях Николая Анисимовича Юрьева, который, несмотря на возраст, находясь на заслуженном отдыхе, участвует в гонках, поддерживает всеми силами престиж оленеводческой профессии, помогает молодежи.

На фото: Александр Кобелев.

- Я думаю, кружок юных оленеводов - было великолепное изобретение. Нынешнее поколение животноводов, которое сейчас выходит на пенсию, выросло именно там. Конечно, было бы очень неплохо его возродить, - считает Александр Кобелев. - Для этого нужна региональная поддержка, да и оленеводческие предприятия должны быть заинтересованы, чтобы у них росла новая смена оленеводов.

На фото: Кирилл Бараковский.

По мнению главного судьи соревнований, возрожденный кружок (спортивная секция, школа юных оленеводов) мог бы быть создан при Ловозерском национальном культурном центре. Хотя в идеале традиции и навыки саамского оленеводства должны передаваться в семье - от отца к сыну, от матери к дочери, из поколения в поколение. Пока это еще удается делать. И доказательство тому - нынешний Праздник Севера в Ловозере.

Друзья, спасибо за ваше внимание к нашему ресурсу!

За текст благодарим Сергея Юдкова ("Мурманский вестник"),

за отличный фоторепортаж - нашего бессменного фотокора Льва Федосеева ("Мурманский вестник").