Я дежурил 31 октября и, когда мне привезли его свежий труп, не мог поверить своим глазам. Обычно вредные старички не умирают, они живут вечно назло тем, кто мечтает отправить их на тот свет. Страусиная Голова выглядел печально.
– Умер во сне, – объяснил мне врач скорой, – тихо отошел в мир иной. Всем бы так.
– Этому не так, – заспорил я. – Он бы хотел отойти громко и с фейерверками.
Врач пожал плечами и передал мне записку.
– Лежала около кровати. Видать, чуял, что конец близок.
Я развернул бумажку, пахнущую старостью.
Я человек зрелый, но умелый. Старый, но картавый. Галантный, но пикантный.
Оставляю записку на случай, если заблужусь в дебрях сна и случайно сверну к смерти. Она, зараза, обратно не отпустит, а у меня осталось неоконченное дельце.
Пожалуйста, позаботьтесь о моей тыкве. Я зову ее Маруся. Маруся должна стать моей маской на Хэллоуин и напугать старуху Дусю и малявку Мишку. Представляю их ошарашенные лица, когда я загляну в окно: Дуся обольется чаем и забегает по кухне, как строптивая курочка, а Мишка будет хныкать, словно маленькая жирная хрюшка. Вот умора!
Маруся скучает. Разыграйте кого-нибудь и посмейтесь от души. Это главное и единственное предназначение Маруси. А если она не выполнит свой долг… что ж, хотя бы похороните нас вместе, как сладкую парочку двух воинствующих семей.
Ваш добрый паучок из табакерки.
P.S. Зомбяк, если я попал в твою смену, то у меня внутри тебя ждет большой длинный сюрприз. Я страдаю хроническим запором, так что поглубже воткни пробку. Если плотину прорвет, я могу и проснуться».
Я от души посмеялся и спросил:
Медсестра отдала мне огромную тыкву с вырезанной злобной мордой и оскалом.
– Сами решайте, что с этим делать.
Я и решил. Ну как я мог не выполнить последнюю просьбу Страусиной Головы! Старик знает, когда умирать. Я как раз кое-что запланировал…
Знаете, в нашем деле принято заботливо встречать новичков. Пока ты не надул в штаны, считай, что не принят. Через это проходил я, затем Вонючка, который в прямом смысле надул в штанишки, а потом Зубастик – он так громко стучал зубами, будто перемалывал лед для коктейля. И вот пришла очередь нового санитара получить свое прозвище.
Маленькая ремарочка (уверяю, Ремарк не против). Мертвое тело издает множество звуков. Спустя пару часов после смерти, когда наступает трупное окоченение, мышцы становятся твердыми, как камень, при этом активно сокращаются, из-за чего тело двигается, а руки и ноги сгибаются. В особых случаях мертвец может сесть или даже свесить ноги с кушетки. Представьте себе: старичок, которого вы вскрыли не более чем час назад, вдруг поднимается и смотрит с осуждением сквозь полуоткрытые веки. А вокруг никого, лишь вы и одинокая ночь. Жутко, не правда ли? Именно поэтому древние люди связывали мертвых ходунов по рукам и ногам, а заодно втыкали штырь в сердце – так, на всякий случай.
Свежий труп продолжает жить. Кишечник выделяет газ, который выходит не только из заднего прохода, но также через нос и горло. Начинается пир у бактерий, образуется еще больше газа, потом он покидает тело с жуткими стонами и скрипами. А если немножко поиграть с давлением, можно получить усиленный результат. Знаю один случай, когда труп перевозили на частном самолете. Так вот, из-за резкого перепада давления труп кричал, как из преисподней, и если верить пилоту, то кричал он на мертвой латыни. А после встал и пошел в сторону кабины. Бедолага так перепугался, что с дуру поспешно катапультировался, оставив мертвеца вопить в одиночестве. «Я не мог позволить ему забрать меня в Ад! У меня же маленькие детки!», – оправдывался позже пилот, когда самолет упал в океан.
Если вы человек неподготовленный, столкнуться с таким – сущая мука. Вы согласны? Знаю, хотите возразить: «Эй, Зомбяк, но разве для работника морга это может стать неожиданностью?». Конечно, нет. Это первое, о чем тебя предупреждают перед дежурством, если каким-то образом ты упустил эту информацию на лекциях в универе. Однако… знать – одно, а столкнуться с ожившим мертвецом в полном мраке ночного одиночества – совсем другое. В морге страхи имеют свойство отрывать тебя от реальности, переносить в мир нависшей угрозы.
А теперь о событиях того дня. Я как раз закончил вскрытие Страусиной Головы, установил, что причина смерти – обширный инфаркт миокарда, и, простившись с паучком из табакерки, оставил тело в морозильной камере. Марусю-тыкву я спрятал в соседней. Новичок пришел в 7.40 вечера, за 20 минут до пересменки, очевидно надеясь получить от меня напутствия, как от человека опытного, отпахавшего сотню ночных часов. Туда не ходи, это не трогай, коли привезут тело – прими и подготовь, а еще следи за температурой в помещении. На улице, несмотря на октябрь, стоит жара, а это не очень хорошо, когда нужно сдержать разложение.
– Итак, новичок, в морге всего 1 труп, поэтому, будь добр, не испорти его, – начал я поучать. – Внимательно следи за температурой, она не должна подниматься выше восьми градусов, иначе дедушка начнет стремительно разлагаться. Дверь в холодилку не герметична. Ах, да, холодилкой мы зовем комнату для хранения трупов. Не перепутаешь. А холодильный компрессор часто барахлит, поэтому контролируй! И кстати, совет: ориентируйся только на показания термометра. Говорю как человек бывалый. В первое дежурство я простыл, меня так колбасило от жара в озноб, что я не верил показаниям термометра и постоянно менял температуру. Не повторяй моих ошибок. В эту ночь вся ответственность на тебе, и если с трупом что-то случится… привет-прощай, как говорится.
Новичок меня понял. Кивнув, он сделал пометку в журнале, что приступил к смене, и удалился за шваброй. Потому как первое чему тебя учат в универе: без сложного навыка мытья полов хорошим врачом тебе не стать.
О, Мамма миа, самая большая ложь, с которой только можно столкнуться!»
Пост 2. ДОМ ЧЕРЕЗ ДОРОГУ
Свежее
ЗоМ.бЯк 8 часов назад
«Всем привет! Не ожидал такого бурного отклика. Хотите знать, что было дальше?
Я, Вонючка и Зубастик собрались на крыше моего дома. Разумеется, к шоу мы подготовились заранее, и первое, что я сделал, это поставил скрытые камеры. Как же иначе? Одну в комнату-холодилку напротив морозильных камер, где прятался Страусиная Голова, другую в коридоре и третью в комнате отдыха со скрипящей койкой и журналом, чтобы видеть, чем занят мой сменщик. Мы подключились к камерам с телефона и уставились в экран, хихикая как дурачки. Я хотел проверить, насколько серьезно новичок подойдет к моим советам и к работе в целом. И вот мы смотрели, как щуплый двадцатилетний мальчишка в зеленом хирургическом костюме небрежно возюкает половой тряпкой, заходит в холодилку, ничего не боясь (как же так?!), пару раз водит шваброй и уходит.
– Какое пренебрежение! – возмущается Вонючка.
– Кажется, новичок совсем не ценит свою работу! – поддакивает Зубастик.
– Его нужно проучить! – резюмирую я.
– Виновен! – хором отвечаем я и Зубастик.
Тем временем новичок убрал тряпку, убавил свет и лег спать, даже не проверив температуру!
– Ах ты, засранец! – не выдержал я, сгорая от злобы и зависти. Зависти, потому что после всех историй, которыми мы его запугивали, новичок, видите ли, посмел не испугаться. Этого я простить никак не мог.
– Подумать только! Кто же дрыхнет в 8 часов вечера?
– Мамкин сын! – негодовал Зубастик.
– Хлюпик! Сопляк! – подхватил Вонючка.
Под нашими свисающими с крыши ногами пробежали ребятишки с криками: «Сладость или гадость!». Я подозвал их к себе.
– Эй! Хотите подскажу, где можно отхватить целый мешок конфет?
Детки обрадовались моему предложению и затребовали немедленный ответ.
– Не так быстро! – притормозил я. – Сначала сделайте для меня одну презабавную вещь.
Они перестали прыгать. Мальчишка в мантии Дракулы заговорил первым, улыбаясь, чтобы я мог видеть его острые клыки:
– Уж если презабавную, может, мы и согласны.
– Просто уморительную! – поддержал Вонючка, понятия не имеющий о том, что я собираюсь сказать.
– Видите дом через дорогу? – ребятки обернулись, у одной девочки упал ведьминский колпак. – Это место, где обитают призраки и злые духи. Их нужно разбудить. Идите туда и тарабаньте в двери и окна со всей дури! И орите как чокнутые!
Детям моя идея понравилась. Они мечтали увидеть призраков.
– Хотя нет, – остановил я их, – сначала сбегайте за конфетами.
Я отправил их в дом Страусиной Головы, пообещав, что его там нет, а дверь открыта. Мешок конфет ждет прямо за порогом. Знал я это от работника скорой, который споткнулся о него, вынося тело.
Дети убежали, а я обратился к команде:
– Короче, что я придумал, – они уже смеялись, представляя, как новичок перепугается от стуков и воплей. – Я проберусь внутрь и выкачу труп из камеры, а дверь в холодилку оставлю приоткрытой. Новичок пойдет к выходу, чтобы узнать, кто его разбудил, и поругаться на детишек, заметит открытую дверь, заглянет внутрь, а там…
– А там восстание мертвецов! – Зубастик застучал зубами. Неожиданно, правда?
Я побежал в морг и зашел в него с заднего входа. Ключи у меня были от обеих дверей, а вот тихий замок только у задней. Обувь оставил снаружи, чтобы не разбудить сменщика раньше времени. Я отлично ориентировался в полутьме, знал каждую кочку и порожек и бесшумно преодолевал их. Проходя мимо комнаты, где дрых новичок, я услышал его восторженный храп. Ну ничего, не долго тебе видеть сладкие сны, мерзавец.
Ведро с тряпкой стояло впритык к комнате-холодилке. Я осторожно обошел его и чуть отодвинул в сторону. Пол был ледяной, и я на цыпочках пробирался к камере старика, дергаясь на каждому шагу, как петух с горящей задницей. Я знал, что ребята наблюдают за мной, поэтому показал им средний палец. Страусиную Голову я выкатил. Не заметить его, заглянув сюда, было невозможно. Он выглядел таким же, как я его оставил, разве что… готов поклясться, легкая улыбка покрыла его лицо. Не знаю зачем, но я подмигнул ему. Все-таки он был участником нашего розыгрыша и, наверно, ухохатывался с того света, выплясывая на облачке.
Я услышал шум, такой, словно в окна когтями скребется дикое животное, и понял, что пора валить. Оставил дверь приоткрытой, как планировал, и случайно, мать его, задел ведро. Швабра повалилась с грохотом взрыва ядерной бомбы мощностью сотни килотонн. Со всех ног я дал деру, однако, пробегая мимо комнаты с дремлющим работничком, понял, что зря волновался. Храп перебивал все его страхи и тревоги. От этого я разозлился еще больше.
Я залез к ребятам на крышу, они плакала от смеха, да только не над новеньким, а надо мной. Надо мной! Детишки уже вовсю оккупировали морг и стучали в окна, издавая зомбеподобные крики. Вонючка задыхался, выпуская пароходные гудки из заложенного носа.
– Швабра… упала… задел… прыгал… – он, должно быть, снова приспустил в штаны, потому что запахло жареным. А точнее тухлым.
Дети честно отрабатывали заработок в виде мешка конфет (уверен, Страусиная Голова был бы рад), а я наблюдал в экран. Новичок проснулся, медленно потянулся, будто ничего не происходит, и поднялся с койки. Выглянул в окно, поржал как лошадка, взмахнул гривой и улегся обратно.
Да, где-то в моем плане была брешь. Где-то она была, где же она… Ах, вот! Она самая!
– Черт! – раздраженно воскликнул я.
– Не парься, – отозвался Зубастик. – Я все сделаю сам. Учись, медик!
Зубастик спрыгнул с крыши и убежал.
– Что он задумал? – спросил я у Вонючки, но тот лишь прыснул в кулак».
Пост 3. ТА САМАЯ НОЧЬ
Горячее
ЗоМ.бЯк 6 часов назад
«Привет, Пикабушники! Вы очень настаиваете на продолжении, так держите.
Зубастик исчез с поля зрения, а на камерах пока не появился. Я завороженно ждал, что он предпримет. Вдруг раздался звон битого стекла, и новичок подпрыгнул на койке. Он завизжал и кинулся к двери. Я был в восторге от такой реакции, но крайне недоволен поступком Зубастика.
– Это перебор, ребята, – сказал я Вонючке, – порча имущества. Я не одобряю.
– Не будь ханжой, Зомбяк. Все решат, что глупые детишки немного позабавились. Зато посмотри, как он обкакался!
Я не мог нарадоваться, как мой сменщик озирается по сторонам, затем находит на полу камень и вскипает от ярости. Он хотел выглянуть в окно, чтобы выяснить, кто его потревожил, но внезапно закричал и упал на пол, схватившись за левую пятку. Бедняга наступил на битое стекло, и мне стало жаль его. В конце концов я не лишен сочувствия, хоть у вас и могло сложиться обо мне такое впечатление!
Новичок кинул камень в разбитое окно, надеясь угодить по башке нежданному гостю. Прихрамывая, он вышел из комнаты и направился в моечную, чтобы хоть как-то обработать рану. Зубастик воспользовался моментом и зашел через заднюю дверь. Он собрал осколки и переложил их на койку. Я закричал на него через экран: «Нет-нет-нет!», понимая, что это явный перебор, но Зубастик, конечно, не мог меня услышать. Тогда я сполз с крыши и побежал к моргу, чтобы убрать стекло до того, как новичок плюхнется в койку, а я стану соучастником преступления против его кровавой задницы. У двери меня встретил Зубастик. Он преградил путь, убеждая меня, что уже поздно, и если я сейчас войду, то рискую подставить всех, но я четко стоял на своем и в конечном итоге оттолкнул его. Все-таки я не садист, а карнавальный клоун.
Зайдя внутрь, я замер. Новичок стоял спиной и не мог видеть меня. Он смотрел на упавшую швабру и открытую дверь холодилки, затем медленно пошел туда. Я воспользовался моментом, проник в комнату отдыха и пересыпал битое стекло себе в майку. Пот с меня лил непрерывным потоком – то ли от жары, то ли от страха, – и я хорошенько намочил собой койку. Выглянул за дверь – никого, пошел к выходу, и тут новичок, очевидно озадаченный видом трупа, закричал, но как-то неуверенно:
Я уже покинул морг и бежал со всех ног к ребятам, роняя стекло по пути. Они следили за новичком, который наконец-то чуть расшевелился и теперь расхаживал по моргу со шваброй наперевес в качестве оружия.
– И кого ты надеешься этим покалечить? Злого духа? – насмехался Вонючка.
– Сегодня все возможно, – серьезно ответил Зубастик. – Темные сущности выходят на охоту.
Я отчитал Зубастика за мерзкий поступок, объяснил, что мы только пугаем, но не причиняем вреда, однако мне не понравился нездоровый огонек в его глазах… раньше я его не замечал.
Новичок осмотрел морг, заглянул в каждое помещение, но ничего не нашел и успокоился. Он закатил труп обратно в камеру, закрыл дверь, а швабру облокотил на нее. Сам же стал сторожить из своей комнаты. Если кто-то захочет выйти из холодилки, швабра упадет. Вот дурень! Неужели он думал, что старикан пытается прорваться в мир живых? Я тут же придумал, как это можно использовать. Эх, новичок, ты сам роешь себе могилу…
– Что дальше по плану? – спросил Вонючка.
– Подождем немного. Дадим ему время расслабиться. А ближе к полуночи начнем веселье, – говоря это, я позволил улыбке растянуться так, что острыми уголками рта мог порезать уши.
– Погоди, я только сделаю еще одну вещь, – сказал Зубастик, хватая какой-то баллончик из рюкзака.
– Эй! – возмутился я. – Без фокусов!
Зубастик подкрался к моргу и распылил что-то белое вокруг входа и на окнах. Я не сразу понял, что это паутина. Гениально! Как же мы не подумали украсить самое зловещие здание в Хэллоуинскую ночь?
Зубастик вернулся на крышу, и от него пахло какашками.
– Ты воняешь, друг, – сказал я, – теперь я и не знаю, кто из вас Вонючка.
– О, я наткнулся на собачью кучку на газоне и переложил прямо на порог. Если наш коллега решит выйти, его ждет сюрприз.
– Собачья кучка станет собачьей лепешкой! То, что надо! – обрадовался Вонючка.
Через некоторое время улица наполнилась шумом, то тут, то там появлялись детишки и стучали в дома. Морг они также не обошли стороной, привлеченные паутиной над входом. Они заколотили в дверь и перепугали бедного работягу, который не сразу понял, откуда стук. Когда он открыл дверь, мы спрятались. Новичок смотрел в недоумении, а мальчик в костюме скелета выжидающе протягивал мешок.
– Сладость или гадость! – потребовал он.
– У меня ничего нет, – ответил новичок и хотел было закрыть дверь, как детишки запротестовали.
– Живые мертвецы атакуют тебя!
Новичок, раненый в самое сердце, пригрозил ей кулаком и сделал шаг вперед. Он наступил в какашку-лепешку ногой, которую недавно поранил, и вскричал от омерзения и боли, а детишки, веселясь, убежали прочь. Ругаясь и негодуя, новичок отряхнул ботинок и захлопнул дверь. Мы дали волю смеху. Когда Новичок задел швабру и подпрыгнул от страха, я свалился с ног, потому что меня трясло. Затем он лег в койку и сразу же встал.
– Фу! Почему так мокро? – возмутился он.
– Потому что ты описался! – ответил Зубастик, и тогда уже мы все валялись и тряслись.
Ой, я никогда еще не был так счастлив».
[1] allons-y (фр) – вперед.