- Как к нам приехали гости -
Сегодня к нам приехали гости, точнее, не совсем гости, а мои бабушка и дедушка, папины родители. Я очень им обрадовался, потому что давно их не видел, а еще дедушка привез мне настоящий лук, только без стрел, но стрелы это ерунда, я их сколько хочешь могу сделать из палок.
Бабушка сразу стала обходить наш замок, принюхиваясь и приглядываясь, и все ворчала, что здесь излишне сухо и мало паутины, что способствует заболеванию ревматизмом. Она ворчала, что в стенах мало дыр и совсем нет сквозняка, а это приводит к астме, что я слишком много ем и мало сижу дома, а ребенку моего возраста просто необходимо почаще дышать затхлым воздухом.
Мама, конечно, как гостеприимная хозяйка, улыбалась и вежливо скрежетала зубами, но я видел, что она просто в бешенстве, и что добром это не кончится.
Успокоилась бабушка только тогда, когда ее приковали цепями к стулу.
Дедушка совсем не такой. Он веселый и знает много всяких интересных и страшных историй и всегда их мне рассказывает. Я упросил маму разрешить, чтобы Пиня сегодня ночевал у нас.
- Пусть, - прорычала она. – Пусть ночует. Хуже все равно не будет.
Я быстро сбегал за Пиней, а когда мы вернулись, все уже сидели за столом. Мы быстренько помыли руки и стали вести себя очень хорошо, чтобы нас раньше времени не прогнали спать.
Я очень люблю слушать взрослые разговоры, если только они не говорят про цены и свежие продукты или про то, как сейчас трудно с детьми. Тогда я просто ухожу и занимаюсь своими делами.
Но когда у нас дедушка, можно не беспокоиться, он всегда рассказывает что-нибудь интересное и невероятное. Мама говорит, что у него неуемная фантазия, и что я весь в него, а мне все равно, пусть даже он выдумывает, лишь бы было интересно.
- Эх вы, городские, - говорил дедушка, размахивая вилкой. – Сидите тут и киснете. То ли дело у нас в деревне, вот где мальчишке раздолье! Уж я бы научил его уму-разуму. Что он здесь видит? Никаких свежих продуктов, а настоящему вампиру нужна кровь! Прямо из горлышка!
Мама поспешно перебила его и предложила отведать раков.
- Да разве это раки? – презрительно сказал дедушка. – Вот у нас на мельнице раки – это да. Во! – и дедушка широко развел руки, смахнув на пол наш парадный подсвечник с тринадцатью черными свечами.
Мама и бабушка заохали и бросились тушить огонь, папа уговаривал дедушку не горячиться, потому что раки у них и вправду не в пример больше, дедушка соглашался и невнятно урчал. Он в одиночку прикончил целое блюдо раков и, довольно отдуваясь, откинулся на спинку стула.
- Ну, - благодушно спросил он. – А где же мой старший внук? Где этот хулиган?
Старший внук и хулиган – это мой брат Вениамин. Он уже совсем взрослый, заканчивает школу и готовится к поступлению в Трансильванскую Академию. Готовится он почему-то по ночам, а днем отсыпается. Он говорит, что такой режим наиболее благоприятен для его мозговой деятельности, а мама говорит, что ему дали слишком много воли, и что он пропадет, если папа на него не повлияет. Папа соглашается и начинает влиять, и тогда брат становится смирный и сидит дома, а потом папе надоедает, и все становится как прежде.
- Я бы тоже хотела знать, где он, - мрачно сказала мама. Бабушка сделала предположение, что он просто-напросто бездельничает и проводит время в неподходящих компаниях, а папа сделал вид, что ничего не слышит.
- Молодость! – мечтательно сказал дедушка, оглядывая стол. – Эх, молодость! Бывало, соберешься с парнями, да устроишь засаду у трактира… Человеков тогда было побольше, чем сейчас, вечно под ногами путались, пугливые такие… Да-а-а… Выйдет один такой, качается, веселый, песни поет… Вот это самый смак, тут бери его за горло…
Папа громко закашлялся, а мама с бабушкой не менее громко заговорили о рецепте засолки жабьей икры, а мы с Пиней придвинулись поближе к дедушке.
- И что? – хором спросили мы, сгорая от любопытства, но тут бабуля дала дедушке крепкую затрещину, и он тут же закрыл глаза и захрапел.
- Кажется, нам всем пора спать, - нервно сказала мама. – Где мы его положим?
- Да где угодно, - сказала бабушка. – Мне все равно, а уж ему тем более. Надеюсь, моя комната достаточно сырая? – с этими словами она пожелала нам всем спокойной ночи, с некоторым трудом обернулась летучей мышью и улетела.
- Ну, - сказала мама, мрачно сверкая глазами на папу. – Сделай что-нибудь. Все-таки, это твой отец!
Папа предложил прицепить дедушку к люстре прямо здесь, в гостиной, но мама не согласилась. Она сказала, что это неприлично и негостеприимно, что старым костям нужен полноценный отдых в нормальном гробу, и что дедушка не молоденький, чтобы вот так болтаться вниз головой всю ночь.
Тогда я сказал – пусть дедушку отнесут в мою комнату, а мы с Пиней устроимся на полу. Так даже интересно. И справедливо, потому что гроб всего один, и вдвоем с Пиней мы никак не поместимся, а вот дедушке он придется впору, особенно, если сложить его пополам.
- Кого? – спросил папа. – Гроб?
- Дедушку, конечно, - ответил я.
Мама немного подумала и разрешила. Папа потащил дедушку ко мне в комнату, а мы с Пиней побежали следом. Дедушка болтался на папином плече как коврик и громко храпел.
- Не забудь постелить детям, - крикнула мама, убирая со стола. – Матрас и подушки в шкафу!
Когда все, наконец, были устроены, папа пожелал нам спокойной ночи, зевнул во весь рот и вышел. Наступала ночь, звезды одна за другой бледнели и гасли, и вот-вот должно было появиться солнце, залив непроницаемой мглой все вокруг.
Спать нам с Пиней совершенно не хотелось, и мы принялись обсуждать разные ловушки и капканы, которые можно применять в охоте на человека.
Тут дедушка перестал храпеть и открыл один глаз.
- Ага, - сказал он. – Человек, значит? Вас интересует человек?
- Да, - сказал я, и дедушка открыл второй глаз, лег поудобнее и задумался.
Мы с Пиней принялись переглядываться и толкать друг друга локтями. С дедушкой главное – не торопить его, иначе он мог рассердиться, обидеться и уснуть.
- Когда я был молод, - начал дедушка, устремив мечтательный взгляд в потолок. – Ну, совсем молоденький, вроде вас или чуть постарше… Да-а-а, лихие тогда были времена! Люди нас боялись. Чего только не придумывали, чтобы сжить нас со свету, разные штуки, одна глупее другой. Да и вампиры совсем другими были, отчаянными. Эх, и попили мы кровушки! – дедушка облизнулся и цыкнул зубом. – Вы, молодежь, даже и не знаете, что такое настоящая свежая кровь, еще теплая, прямо из горлышка! У вас сейчас все искусственное, из нефти или еще из чего, а это отрава страшная. На такой пище настоящим вампиром не станешь, нет…
- А правду говорят, что если человек вампира укусит, то вампир превратится в человека? – спросил Пиня.
Дедушка задумался.
- Это серьезный вопрос, - сказал он. – Болтают много, а знать никто точно не знает. Одни говорят, что у человека слюна ядовитая, другие – что кровь. Еще говорят, что человек умеет летать, но это уж совсем враки.
- А как его можно приманить? – спросил я.
Дедушка нахмурился и с подозрением посмотрел на нас.
- Приманить? – спросил он. – Зачем вам это – приманивать человека? Не советую, парни, не советую. Он вас покусает, или загипнотизирует, или еще что.
- Нам просто надо сделать доклад, - честно глядя дедушке в глаза, сказал я. – В школе задали. А ты так много знаешь.
Дедушка довольно улыбнулся.
- Не так уж много, парни, не так уж много, - с притворной скромностью сказал он. – Вот, например, я слышал, что их можно приманить дудочкой. Или нет, это про крыс… Или все же про человека? Не помню… Да, еще сахар. Или соль. Не могут удержаться, сразу бросаются и едят, вот тут надо не оплошать и сразу хватать за рога.
- У человека есть рога? – спросил я. – Мы этого не проходили.
- Современные школы, чему они научат? – воскликнул дедушка. – Слушали бы стариков вроде меня, намного было бы лучше… Так вот, хватаешь за рога и валишь на землю. А потом – мешок на голову, и он твой. Главное, мешок должен быть кожаный, чтобы яд не просочился.
- А человек сильно ядовит? – спросил Пиня, очень жалобно как-то спросил и натянул одеяло до глаз.
- Смертельно! – страшным шепотом сказал дедушка. – Самый яд у него в языке, такой длинный раздвоенный язык, ужас просто. Человек подкрадывается к вампиру, высовывает язык и начинает им водить туда-сюда – гипнотизирует. Ты замираешь, а он набрасывается, хватает за шею и-и-и… Трах! – крикнул дедушка, сверкая глазами. – Бах! – он подскочил в гробу и изо всей силы тряхнул его. – Жах! И ты валяешься со сломанной шеей!
Пиня взвизгнул и совсем спрятался под одеяло. У меня мурашки побежали по коже, волосы поднялись дыбом, а дедушка продолжал:
- Человек подкрадывается незаметно, - зловещим шепотом говорил он. – Под покровом тьмы. Он крадется, крадется, тихий и незаметный, скользит в траве, пролезает в любую щель… О-о-о! – вдруг завопил дедушка, вскидывая руки.
Мы с Пиней жутко заорали и бросились к дедушке, дедушка сдавленно захрипел, будто страшный человек уже душил его, гроб не выдержал и развалился, и мы все втроем с грохотом рухнули на пол.
- Отпустите меня, слезьте с меня, - хрипел дедушка, барахтаясь под нами, кучей одеял и досками.
- Спасите меня, спасите! – визжал Пиня, вцепившись в дедушку не хуже человека.
- Помогите! – орал я. – Спасите! Дедушка! Мама!
В этот момент дверь с огромной силой распахнулась и так врезалась в стену, что вся комната задрожала, а с потолка обрушилась штукатурка.
- Что здесь происходит? – раздался громовой голос.
На пороге стояла мама, вся в ярости, в развевающемся ночном саване. Ее глаза просто метали молнии, озаряя все вокруг красными вспышками. На плече у нее сидел не совсем проснувшийся папа в виде летучей мыши. Он цеплялся когтями, хлопал крыльями и сонно таращил глаза.
- Ну, конечно, - ехидно сказала подоспевшая бабушка. – Естественно. Этого следовало ожидать. Разве можно оставлять его без присмотра? Он же способен разрушить весь дом!
- Мой сын никогда… никогда… ничего подобного! – гневно крикнула мама.
- Я не о внуке, - сухо сказала бабушка, подошла к нам, выкопала из-под обломков дедушку, который притворился спящим, и удалилась, сунув его под мышку. На пороге дедушка приоткрыл глаза, подмигнул нам с Пиней и снова притворно захрапел.
- У меня будет мигрень, - слабым голосом проговорила мама. – Обязательно будет мигрень. Ты не помнишь, где мои пилюли из совиной желчи?
- Кажется, помню, - сказал папа, и они ушли, а мы с Пиней остались вдвоем, кое-как поправили разоренную постель и легли спать.
Но мы дрожали от страха и не могли уснуть, и нам все время казалось, что через окно лезет человек, подбирается к нам. Мы лежали тихо, как мышки, и все время вслушивались, вслушивались, и очень скоро нам стало казаться, что в доме что-то подозрительно шуршит, что лестница как-то необычно скрипит, что кто-то разговаривает внизу под окнами зловещим шепотом.
Пиня весь трясся от ужаса и говорил, что хочет домой. Я тоже трясся, хотя и был дома, только от этого мне было не легче. Потом Пиня стал уговаривать меня немедленно бежать отсюда, потому что он боится, а я не соглашался, потому что тоже боялся.
Потом я сказал, что для нас это хорошая тренировка, ведь мы собираемся охотиться на человека, а Пиня сказал, что он лично теперь не собирается, он лучше будет укротителем диких зверей или кондитером, как его папа, а на человека пусть охотятся те, у кого с головой не в порядке или кому жизнь надоела. Я тоже больше не хотел ловить человеков, но все равно стал спорить и доказывать, что он не прав, а Пиня доказывал, что нет, прав именно он, и так мы спорили, спорили, пока не заснули.
Мы бы, наверное, проспали бы полдня, после такой кошмарной ночи, тем более, что был выходной и не надо было идти в школу, но рано утром нас разбудили голоса и шум. Бедный Пиня стал твердить, что дом наш опасен, и как только я в нем живу, а я утешал его и говорил, что опасен он только тогда, когда к нам приезжает дедушка, а так это самый тихий и мирный дом, который только можно вообразить.
- Ничего себе, тихий, - сказал Пиня и заткнул уши.
Я прислушался: внизу в гостиной разговаривали мама и мой брат, заявившийся под утро. Он привел с собой друга, и мама требовала, чтобы друг немедленно отправлялся туда, откуда пришел. Мне стало жутко интересно, я вышел на лестницу и заглянул вниз.
Брат летал по гостиной, а мама гонялась за ним с веником, а он уворачивался и хихикал. Его друг стоял, слегка покачиваясь и вытаращив глаза, и только делал непонятные движения правой рукой.
- Чтоб духу его здесь не было, - шипела мама. – Вот отец узнает!
- Ну и что? - говорил брат. – Ну и узнает, подумаешь!
Они вылетели в окно, а я спустился вниз. Друг посмотрел на меня диким взглядом.
- Эй, - сказал он. – Ты кто такой?
- Меня зовут Тимофей, - вежливо сказал я. – Я младший брат этого придурка.
- Послушай, - доверительно обратился ко мне друг. – А твой брат, он что, всегда себя так странно ведет?
- Что вы имеете в виду? – спросил я. – Вообще-то, папа говорит, что у него не все дома и что ему лечиться надо. Мама считает, что он отбился от рук. А так он смирный. И умный. Вот, готовится поступать в Академию. Только, наверное, не поступит. Так бабушка говорит.
- Слава Богу, - пробормотал друг. – А то мне было показалось… А куда они э-э-э-… ушли?
- Не знаю, - пожал я плечами. – Но далеко не улетят, это точно. От мамочки не убежишь, она летает будь здоров как. Прямо, чемпион какой-то.
Друг вздрогнул и очень внимательно посмотрел на меня.
- А ты тоже? – спросил он. – Только не обижайся, пожалуйста, но ты тоже умеешь летать?
- Нет, - честно признался я. – Не умею. Пробовал, конечно, но не получается. Мы полеты пока еще не проходили.
- Говорила мне мама, что нельзя так напиваться, - вздохнул друг. – Ну все, место в психушке мне обеспечено. Галлюцинации.
- Что? – спросил я.
- Галлюцинации, - повторил он и пояснил: - Вы – мои галлюцинации. Белая горячка.
Мне не понравилось, что он так нас называет, и я сказал ему, что нехорошо ругаться при маленьких, особенно, если никого из взрослых рядом нет. Он согласился со мной и попросил прощения. Он сказал, что все эти слова не означают ничего плохого, просто ему надо завязывать. Я сказал, что веревок у нас сколько хочешь, и если ему это так надо, то пожалуйста, только, чур, не рвать и не путать, а то папочка ему задаст. Он сказал, что, пожалуй, подождет завязывать, если я его научу летать. Я страшно удивился.
- Вы что же, не учились в школе? – спросил я его.
- Да нет, учился, почему же нет, - сказал он. – Только плохо, наверное. Не вникал в процесс, так сказать. Меня больше интересовало погулять, понимаешь?
Я сказал, что раз он дружит с моим братом, то он, конечно, ему поможет.
- Твой брат отличный парень, - сказал друг. – Но он исчез. Возможно, навсегда.
Тут влетела разъяренная мама. Она волокла в когтях моего брата, который уже спал и что-то бормотал во сне. Она в сердцах швырнула его на пол, опять обернулась вампиром и тут увидела меня.
- Ты почему не в гробу? – закричала она. – А ну, марш спать немедленно!
Я напомнил маме, что гроб не выдержал дедушку и развалился, и что вообще-то уже утро и пора не спать, а вставать, а, кроме того, у нас гости.
- Представляешь, мама, он не умеет летать, - сказал я. – Давай его научим?
- Уж я его научу, - зловеще пробормотала мама и обернулась к другу. Он сидел на полу, закатив глаза, и чему-то смеялся. Лицо у него было очень интересного зеленоватого оттенка, и я даже пожалел, что не захотел стать художником.
- Каталепсия, - бормотал он, хихикая и хлопая в ладоши. – Шизофрения. О-о-о, моя голова! Чертики, гробики, летучие мышки… Хи-хи-хи…
Мама сразу стала озабоченной и серьезной, приблизилась к другу, взяла его голову в руки и пристально поглядела в глаза. Друг последний раз хихикнул, а потом уснул, счастливо улыбаясь и пуская пузыри.
- От такой жизни и впрямь рассыплешься в прах раньше времени, - тяжело вздохнув, сказала она. Потом еще раз вздохнула, обернулась летучей мышью, вцепилась в друга и улетела из дома.
- А ты все-таки немедленно ложись! – крикнула она напоследок.
Я подумал, что такой утомительной ночи у меня еще никогда не было, я так устал, словно написал сразу десять контрольных по метафизике, зевнул и отправился досыпать.