Жду новый пост

Серия «Мальчик-который-попал-на-Слизерин»

Прошло несколько дней. У Гарри возрастало тревожное чувство, которое подспудно грызло его, заставляя мурашки бежать по спине, а сердце — ёкать. Ощущение назревающей беды. Слишком всё было спокойно. Да, испуганные, а иногда даже откровенно враждебные взгляды (в основном студентов с Гриффиндора) продолжали его преследовать, куда бы он ни шёл. Но никто не осмеливался прямо встретиться глазами с Гарри: его и идущую с ним группу одноклассников боялись. И главное, что его мерзкий декан словно затаился, как крыса в норе, будто бы ожидая возможности напасть исподтишка. И лишь металл кулона в виде небольшой змейки у него на груди — подарок от Джеммы, который мог его спасти в случае смертельной опасности, — холодил кожу, напоминая о девушке и словно оказывая сильную моральную поддержку. Никаких репрессий не последовало, но теперь еле скрытая неприязнь Снейпа к нему перешла все границы и превратилась в открытую ненависть. Когда он глядел на Гарри, уголки его тонких губ злобно подёр гивались, пальцы сжимались и разжимались, как будто хотели сомкнуться на горле мальчика, что не могло не нервировать.

Ещё больше Поттера растревожило то, как Фарли отреагировала на его рассказ о случившемся. Его подруга не скрывала шока, который исказил её красивое лицо в сквозном зеркале, сделав очень взрослым.

— Что-о сделал Снейп? — с неверием переспросила девушка, от волнения протянув слово.

— Выгнал меня из команды по квиддичу, назначил целый месяц отработок, — хмуро сказал Гарри, сидя перед ней в школьной белой рубашке, а чёрную мантию и зелёный с серебром галстук повесив на спинку стула.

— Но… как? — Джемма поморщилась и потёрла свои виски, пытаясь снять напряжение. — Он не может тебя выгнать из команды, если нет серьёзного нарушения правил. А ты лишь не был в гостиной… А это никак не считается…

— С его слов, — перебил её Гарри, — это знак неуважения к нему лично. А в уставе Хогвартса есть такой пункт о подобающем отношении к профессорам. Я перепроверил, хотя и так это знал. Всё верно, есть такой пункт. Там написано что-то вроде: «учащийся должен уважительно относиться к профессорам, слушаться беспрекословно», — и тому подобное.

— И за это уцепился Снейп? — с сомнением сказала Джемма. — Хотя да, но всё же целый месяц отработок? Это же чересчур. И выгнать из команды… Минуя решения капитана самой команды.

— Он сказал, что Монтегю сам меня попросит покинуть команду, когда я не смогу появляться на тренировках, — с горькой усмешкой ответил Гарри.

— Я с ним поговорю, — решительно сказала Джемма, кивнув своим мыслям. — Со Снейпом. Я постараюсь как-то его убедить, что наказание слишком серьёзное.

— Не нужно, — Гарри покачал головой. — Я с ним уже наговорился на год вперёд. Помнишь тот случай с легилименцией в гостиной?

— Когда… Снейп безуспешно пытался проникнуть в твой разум? — немного севшим голосом переспросила Джемма. — Помню.

— Да, именно тогда, — чуть кивнул головой Гарри, невольно на мгновение отводя взгляд от её тёмных глаз. На самом деле тогда у проклятого Снейпа всё получилось, но Джемма не была в курсе этого. — А как ты знаешь, это нарушение закона. Нельзя просто так вторгаться в чужую память, будь ты хоть трижды деканом. И я ему сказал об этом. Иносказательно, конечно. Что если он не прекратит донимать меня и назначит такую отработку, по сути унизив меня перед всем факультетом, то об этом станет всем известно. И я не побоюсь пойти с этим в Визенгамот.

Джемма прикрыла веки.

— Ему это не понравилось, — девушка не спрашивала, а утверждала.

— Мягко говоря, да, — с немного нервным смешком согласился Гарри. — Он… Он был просто в бешенстве. Сначала говорил, что я ничего не смогу доказать. А когда я ему сказал, что важен не факт доказательства, а сам шумный процесс, то его чуть удар не хватил. Отзывался плохо о моих родителях.

— Он что? — не поверила волшебница, широко раскрыв глаза.

— Ну, ты говорила, что мой отец с ним конфликтовал в школе, — нервничая, сказал Гарри. — И Снейп нелицеприятно прошёлся по нему.

— Что он конкретно сказал? — сузив глаза, девушка склонилась ближе к зеркалу.

— Я не хотел бы это повторять, — хмуро отказался Гарри. — Крайне плохие слова.

На короткое время воцарилось молчание.

— Я… я не знаю, что сказать, — Джемма нервно потеребила кончик носа. — Наверное, не стоило… Снейп опасный человек. Он же был Пожирателем Смерти.

— Я знаю! — воскликнул Гарри. — И он остался им. Он при мне потёр своё предплечье, когда я упомянул имя Тёмного Лорда. Там у него Чёрная Метка.

Лицо Джеммы сразу как-то побледнело.

— Но я отстоял своё место в команде и не получил отработок. Когда я ему сказал, что все узнают о вторжении в мой разум, то… Он… — Гарри замялся, не зная, как точно выразить свою мысль. — У него не было слов. Снейп явно не ожидал такого удара с моей стороны. Но что мне было ещё делать? Честным отношением ко мне от профессора зельеварения, — с сарказмом протянул Гарри должность Снейпа, — никогда даже не пахло. Неудивительно, что мой отец его ненавидел.

— Ты бросил вызов его власти на факультете, вот и он попытался тебе отомстить. Но неудачно. Если бы не его ошибка тогда, в гостиной… — Джемма кивнула. — Ты прав, ничего бы не получилось сделать с его наказанием, если бы не это. У тебя не было другого выбора. Снейп никому не обязан отчитываться о том, какие взыскания он назначает и по какому поводу. А на Слизерине действует право сильного. Ты бросил ему вызов, и если бы он легко выгнал в ответ тебя из команды, то ты лишился бы уважения и поддержки всего факультета. Ты показал бы себя слабым. И Снейп действовал как-то грубо. Хотя он редко отличался особой выдержкой по отношению к тебе.

— Но у меня же есть мой факультет, который прекрасно относится ко мне, так? Я же не потерял его расположение. Очень многие ученики меня уважают. Я иногда чувствую себя, будто я тоже староста, наравне с Монкли и другими, ко мне часто обращаются с разными вопросами. А Корнфут вообще самоустранился, так что… Не мог ли я повернуть ситуацию к себе на пользу, рассказав об этой несправедливости остальным на моём факультете? — Теперь, когда конфликт уже случился, Гарри искал другие пути, которыми можно было его разрешить, словно это как-то могло изменить произошедшее. — Многие могли послать сову родителям, и всё. Это ведь необоснованное наказание, да? Выгонять меня из команды и назначать месяц отработки за то, что его обидел мой уход из гостиной. Разве это не безумие? Не покажет ли это Снейпа глупым человеком, который лишь мстит мне из-за моего отца?

— Не думаю, Гарри, — Джемма покачала головой. — Как ты вообще это себе представляешь? Будешь ходить и жаловаться другим, что тебя посадили мыть котлы? Во-первых, это выставит тебя не в лучшем свете. Если ты сильный, то почему ты жалуешься? Так подумают твои друзья. Сочтут тебя слабым. Ну а дальше, кто из них вообще станет писать по этому поводу своим родителям, тревожить их? Да и что они напишут? Все родители сочли бы твой уход из гостиной и игнорирование предстоящей вступительной речи декана не очень вежливым поступком, — Джемма запнулась, — и кстати, твой поступок таким и был, если честно. И, хотя правила Хогвартса были на твоей стороне, этого оказалось мало. Ты сам убедился, как важны сила и власть, тогда любой закон и правило можно повернуть, как хочешь. Но Снейпа я тоже не оправдываю, у тебя были веские причины отнестись к нему без должного уважения и даже продемонстрировать это. Но ни один родитель не будет разбираться с деканом из-за чужого ребёнка. И в Хогвартс просто так не попасть, тем более сейчас, когда меры безопасности стали поистине драконовскими. Даже из-за Гарри Поттера, — мягкая знакомая улыбка вернулась на её лицо. — Не забывай, на каком ты факультете. Здесь каждый сам за себя. Ты можешь рассчитывать только на меня. И на мои силы.

— И что бы ты сделала? — спросил Гарри. — Как заместитель министра.

— Власть Министерства, к сожалению, заканчивается у ворот Хогвартса, — промолвила медленно девушка. — Тем более, зная Снейпа и его отношение к тебе, вряд ли бы он стал слушать доводы разума.

Джемма опять замолчала, задумчиво смотря куда-то за плечо Гарри.

— И что? Как бы ты поступила? — не выдержал ожидания Поттер.

— Даже сама не знаю! — вспылила Джемма. — Сначала бы обдумала за ночь, что можно было ему сказать. Но, скорее всего, мне крайне сложно было бы его убедить. Да, я не просто бывшая ученица, и Снейп не смог бы уклониться от разговора со мной. От других визитёров он бы только отмахнулся, а вот от меня — нет, но… Я попыталась бы снять с тебя наказание, но уверена, что он бы отказался. Он бы сказал, что это обычная отработка, ну а то, что ты не сможешь участвовать в играх команды, так это, с его слов, была бы не его вина. Вот и всё. Да, так бы и было. Возможно, что твоя линия поведения сегодня после урока зельеварения была единственно верной. И Снейп тебя атаковал необдуманно, не зная всех твоих возможностей. Он явно не рассчитывал, что ты знаешь как про легилименцию, так и такие подробности про закон, который он нарушил. Снейп видел в тебе лишь…

— Глупого мальчишку? — недовольно хмыкнул Гарри.

— Ну да, — кивнула девушка и продолжила развивать свою мысль. — И твой козырь с тем случаем в гостиной стал ещё весомее, когда он отступил. Это было твоё единственное преимущество против него, и разыграл ты эту карту мастерски. И отступление Снейпа обнажило его слабость, он испугался, дрогнул и поддался тебе. Но, Гарри, не забывай, что он тёмный маг. И раз был Пожирателем Смерти, то наверняка неоднократно участвовал в убийствах. Помнишь, ты рассказывал летом про маглов, которых убивали по приказу Сам-Знаешь-Кого? — Джемма пронзительно посмотрела на него своими тёмными глазами, и Гарри торопливо кивнул. — Если у Снейпа есть Чёрная Метка, то для её получения, для входа в число соратников Тёмного Лорда, по непроверенной информации, нужно было пройти кровавую инициацию. Убить кого-нибудь из этих. — Гарри понял, что его подруга имеет ввиду маглов. — Для Пожирателей Смерти это словно скот резать. Так Сам-Знаешь-Кто повязывал своих соратников кровью. Ещё не забывай, что декан — полукровка, а не чистокровный волшебник, которого могли принять в ряды куда проще. Снейпу, чтобы попасть к Пожирателям Смерти, нужно было очень сильно выслужиться. Интересно, сколько людей убили и замучили Пожиратели у него на глазах? А скольких убил он? — Джемма словно ушла в себя.

Гарри промолчал. Не такие слова он ожидал услышать от Фарли в адрес Снейпа, раньше она старалась высказываться нейтрально.

— Возможно, он ничуть не лучше Блэка. Вот Мерлиново проклятие, — внезапно выругалась Джемма, стукнув кулачком по столу, отчего по зеркалу пошла рябь. — Снаружи замка Блэк, а внутри Снейп. Но есть кое-что, что может помочь. Я думаю, что моё письмо, где я вскользь упомяну, что этот факт — с выходящей за рамки закона легилименцией — известен и мне, и что я беспокоюсь о твоей судьбе, полностью защитит тебя от его необдуманных действий. Когда Снейп поймёт, что эта тайна известна не одному тебе, а ещё кому-то за пределами замка, он поостережётся…

— Наверное, но только в этом случае Снейп узнает, что ты мой человек, — Гарри задумался, не заметив, как лицо Джеммы дрогнуло при этих словах. — Значит, Снейп не ожидал ни того, что я знаю, что такое легилименция; ни того, что я понял, когда тот пытался вторгнуться в мой разум; ни того, что я знаю законы, а также понимаю, что законно Снейп ничего мне не может сделать?.. Именно поэтому моё давление помогло: он побоялся, что я испорчу его репутацию? Он всего этого не ожидал, поэтому и проиграл?

— Да, — Джемма согласно закивала головой и тут же начала рассказывать подробности законов, которые Снейп нарушил, и как это может им помочь, а потом пустилась в перечисление тех учеников факультета Слизерин, которые могут хоть как-то навредить Гарри, выполняя указания декана, или, по крайней мере, передавать всё услышанное, шпионить за ним. Не забыла она упомянуть и старост, которые тоже подчиняются декану.

Гарри же окончательно погрузился в свои мысли. Это не Снейп ошибся. Это он сам изменился. На втором курсе он просто бы принял это наказание и ничего не смог сделать.

«Я был слишком слаб».

Снейп ожидал именно такого мальчика и в этом году. Слабого, уязвимого, глупого. Он не знал, что Поттер уже прошёл многое вместе с Фарли. Не знал, что Гарри встретился со смертью в лице Волан-де-Морта и того слабого мальчика, которого Джемма привела вечером в тот пыльный кабинет несколько месяцев назад, нет. Больше нет.

И именно поэтому он повёл себя по-другому. Как умершая Грейнджер, которая наверняка знала бы все эти законы назубок и имела твёрдую теоретическую базу, на которой можно было выстроить свою защиту; как он сам, ведь лишь у него хватило смелости противостоять декану в открытом споре, отстаивая свои интересы; и как Джемма, у которой хватило бы слизеринской наглости, чтобы шантажировать профессора, как она уже проделывала летом с другими людьми, дёргая разные ниточки и с помощью Гарри добывая такой желанный для себя пост в Министерстве. Он многому научился у неё.

— Северус Снейп… — Гарри прервал Джемму. — Его надо убрать… с поста декана. Он слишком опасен и мешает мне. Это будет твоей задачей, Джемма.

Следующие дни прошли куда спокойнее. Гарри аккуратно опросил других учеников и даже уточнил у Монкли, но никто не знал ничего про его конфликт со Снейпом. Староста же сообщила, что никому из слизеринцев не назначена отработка. В воскресный день с тяжёлым сердцем Гарри шёл по коридору, раздражённо замечая, как много других студентов вокруг. Лишние свидетели ему были совсем не нужны, поэтому мальчик ранее накинул на себя мантию-невидимку и теперь иногда с трудом уворачивался от столкновения с потоками весело болтающих школьников.

Зато когда он прошёл в особую башню и замер перед огромной каменной горгульей, вокруг было тихо и пусто. Скинув с себя мантию-невидимку, Гарри некоторое время разглядывал каменное чудовище. Огромные распахнутые крылья; мощные, завитые, словно пружины, мышцы на лапах и голова орла. Проход был закрыт, а он не знал пароля.

— Здравствуйте, — откашлявшись, Гарри поздоровался со стражем, чувствуя себя несколько глупо. — Мне нужно увидеть профессора Дамблдора.

Фигура не двигалась, и Гарри уже решил, что это знак и он ошибся, придя сюда, и надо уходить, но вдруг горгулья беззвучно отшагнула, открывая проход. Бросив взгляд на мрачную статую и тяжело вздохнув, Поттер встал на первую ступеньку винтовой не очень широкой лестницы, которая быстро понесла его вверх. Замерев у закрытой двери, Гарри постучал и, услышав полный энергии голос директора, разрешающего войти, открыл её, вступая в обитель Альбуса Дамблдора.

— А, Гарри, — весело отозвался стоящий профессор, одетый в длинную мантию с фиолетовыми узорами, и кормящий чем-то феникса Фоукса, который довольно клевал подношения, сидя на золотой жёрдочке. — Проходи.

Гарри не торопясь прошёл в кабинет, который совершенно не изменился с его прошлого визита на первом курсе: всё тот же огромный письменный стол, какие-то серебряные приборы в шкафчиках и на столиках и портреты бывших директоров. Не дожидаясь приглашения, Поттер, крепко стискивая лямку портфеля, прошёл к столу и сел перед ним на место для визитёров. На лбу Дамблдора появилась морщинка, но тот молча продолжал кормить феникса, иногда ласково поглаживая его по холке, и не торопился начинать разговор со своим неожиданным утренним гостем.

Через две минуты Гарри понял, что может просидеть так очень долго. Пора было сделать следующий шаг. Он пришёл сюда, чтобы отдать дневник Реддла Дамблдору. Гарри давно об этом думал. Он рассматривал этот вариант сразу, как только эта чёртова тетрадь оказалась в его руках, но тогда Дамблдора не было в Хогвартсе, а их в тот же день отправили по домам. А сейчас, когда Снейп может решить отомстить ему по-другому и, к примеру, провести обыск у него в комнате, например, хотя бы из-за подозрений в том, что он Наследник, то эта штука может стать причиной для его исключения. Раз Снейп — Пожиратель Смерти, он сразу поймёт, что Реддл и есть его хозяин. Может, тогда мерзкий декан постарается отнять дневник и возродить своего господина? Да и мальчик ещё боялся, что Блэк может как-то чуять местонахождение проклятого Мерлином артефакта, иначе почему он стал двигаться в сторону Хогвартса? Поэтому стало ещё опаснее хранить дневник у себя, а передать его кому-нибудь другому или перепрятать Гарри боялся. Джемму крайне сложно будет пригласить в замок, Эмилия вряд ли сможет противостоять Тёмному Лорду, а остальных посвящать в эту сокровенную и ужасную тайну он не хотел.

— Директор, я хотел Вам отдать этот дневник, — сказал слизеринец, извлекая из сумки сначала защитные перчатки из кожи дракона, быстро надевая их, а затем вытаскивая огромную шкатулку. — Дневник Реддла.

Он не увидел, как побелело лицо директора, как и не услышал, шурша своей сумкой, как несколько необычного вида зёрен выпали у того из рук, свалившись на дорогой, красочный ковёр, на котором стоял директорский стол и насест для феникса.

— Как?.. Как ты сказал? — директор тут же обошёл стол, подходя к своему креслу, но не торопясь садиться в него. Его голубые глаза наблюдали за аккуратными манипуляциями Гарри, а старческая рука впилась в спинку креслица, вдавливая в него оставшиеся в ладони зёрна, но не замечая этого.

— Дневник Реддла, — Гарри повторил, со страхом открывая большую шкатулку и вытаскивая оттуда чёрную книгу, которую он медленно и даже немного торжественно положил на стол перед директором. Шкатулку он сразу убрал обратно в сумку, подальше от изучающего взгляда профессора, который явно успел увидеть защитные руны на крышке.

— Откуда он у тебя? — Дамблдор всё же сел и теперь, приспустив очки на нос, поверх них разглядывал чёрный дневник. Гарри и директора разделяло меньше метра поверхности светло-коричневого стола, на котором, кроме книжки Реддла, было ещё с десяток книг и несколько конвертов. Поттер успел мимоходом разглядеть, что адресатом на обороте самого верхнего из них значился Альбус Дамблдор. — Как ты его нашёл?

— Вообще-то он меня сам нашёл. В конце мая. Это был парень, слизеринец, со значком старосты, — хрипло сказал Гарри и ощутил, как ему не хватает воздуха, когда он погрузился в эти воспоминания. Снова. — Он… он сказал, что это он… что он — Волан-де-Морт и что именно он открыл Тайную комнату и убил Джинни. Джинни Уизли. Ещё он хотел расправиться со мной. И мы сражались, но я проиграл. Он гораздо сильнее… А потом…

«Какой же ты слабый… Беззащитный, — раздался холодный голос Реддла, словно тот был совсем рядом. — Давай, пожалуйся старику, расскажи ему всё, поплачь».

Внутренности Поттера словно заледенели, и он поднял жёсткий взгляд на Дамблдора. Ему совсем не хотелось рассказывать, как Реддл издевался над ним. Это было неотрывно связано с Фарли и принесённым ему Обетом. Это только его, и никому про это знать не позволено.

— Он просто растворился, втянулся обратно в эту книжку, — мальчик кивнул на дневник и замолчал, не желая больше ничего говорить.

— Почему ты не рассказал об этом мне? — Дамблдор словно встрепенулся, с трудом отрывая взгляд от тёмной тетради и смотря прямо в лицо Гарри.

Тот же глядел лишь на чёрный дневник. Не совершил ли он ошибку, придя сюда?

— Я… После этого я был как в прострации… А Вас не было в Хогвартсе, — скомкано сказал Гарри.

— Понятно, — тихо сказал профессор, заставив сердце Поттера сжаться.

— Я… Я был напуган… — продолжил мальчик, ощущая, как по его спине стекает холодный пот. — Боялся… Что из-за слухов обо мне как о Наследнике Слизерина… Если бы Вы были в Хогвартсе, то я бы подошёл. Но к профессору Снейпу… Нет.

Дамблдор, казалось, полностью погрузился в свои мысли и совсем не слышал его.

— Профессор, что это такое? — решился через минуту спросить Гарри. — Этот Том Реддл действительно является Волан-де-Мортом? Почему у него другое имя? И как он спрятался в книжке? Как пережил Хэллоуин двенадцать лет назад, ведь все считают, что он мёртв? Или это какой-то искусный обман?

— Вопросы, вопросы, — тяжело вздохнув, медленно протянул Дамблдор. — Ты задаёшь вопросы, неразрывно связанные между собой. И ответ на один из них повлечёт ответ на другой. Я расскажу тебе, думаю, ты заслужил, чтобы всё это знать. Но я хочу, чтобы эта история не покинула этот кабинет. — Директор дождался кивка Гарри. — Ну что ж… Итак… Действительно был такой мальчик, Том Марволо Реддл. Он был сиротой, никто не знал, кем были его родители. Я учил его здесь пятьдесят лет назад, — Дамблдор надолго замолчал, словно собираясь с мыслями, но Гарри показалось, что его директор погрузился в эти воспоминания. Поттер не решился нарушать тишину, пока директор не пришёл в себя и не продолжил. — Преподаватели с первого дня относились к этому необычайно одарённому и красивому ученику с вниманием и сочувствием. Он казался вежливым, спокойным и жаждущим знаний. Почти на всех он производил очень приятное впечатление. Переходя с курса на курс, он собрал вокруг себя компанию преданных друзей. Я называю их так потому, что не могу подобрать более точного слова, хотя ни к кому из них Реддл не был особенно привязан. От этих учеников веяло каким-то мрачным обаянием. Компания была пёстрая: слабые мальчики, нуждавшиеся в защите, честолюбцы, стремившиеся к славе и склонные к насилию люди, которым нужен был заводила, способный обучить их более изощрённым формам жестокости. Реддл держал их в ежовых рукавицах, так что ни в каких явных прегрешениях они замечены не были, хотя за семь проведённых ими в Хогвартсе лет случилось немало прескверных происшествий, которые, впрочем, наверняка связать с ними не удалось. Самым серьёзным стало открытие Тайной комнаты, приведшее к смерти девочки, — голубые глаза директора пронзительно остановились на лице Гарри. — Но для всех Том был блистательным старостой, прилежным учеником. Окончив школу, он исчез, скитался в дальних краях, якшаясь с самыми опасными тёмными колдунами. И всё глубже погружался в тайны чёрной магии. Он подверг себя такому количеству чудовищных превращений, что, когда вновь появился — уже под именем Волан-де-Морта, — был совершенно неузнаваем. Не было ничего общего между зловещим Тёмным Лордом и умным славным парнем, который был когда-то старостой школы. Учился он, как и ты, на Слизерине.

«Значит, мои предположения оказались правдой, — с торжеством подумал Гарри, вспоминая многочисленные подшивки газет, которые они с Джеммой изучали, их разговоры про это. — А Джемма ошиблась. Надо будет рассказать ей!»

— Но как он не умер? — тут же спросил Поттер, чуть наклонившись вперёд. — Почему он очутился в этом дневнике?

— В ту ночь, когда твоя мама защитила тебя, смертельное заклятие отразилось в Реддла, — очень медленно произнёс Дамблдор. — Но он не умер, так как всю жизнь стремился защитить себя от смерти, которой так страшился. И, боюсь, что ему это удалось. Это очень тёмная магия. Сам Волан-де-Морт жив и, Гарри, это большой секрет. Я хочу тебя попросить, чтобы ты никому об этом не рассказывал. Если эта информация дойдёт до его сторонников, то они начнут искать его. В позапрошлом году он проник в Хогвартс и пытался украсть философский камень. И хотя Реддл потерпел неудачу, но это привело к смерти ещё одной девочки — мисс Грейнджер. — Дамблдор замолчал, потом тихо добавил: — Я предполагаю, что сейчас он существует в виде духа.

— Но он ведь как-то сумел вывернуться и выбраться из дневника, — с нетерпением спросил Гарри, с какой-то жадностью слушая ответы. Неужели он теперь всё узнает, во всём разберётся? — Это Вы его туда заключили?

— Нет, конечно нет, — медленно покачал головой седовласый волшебник. — Это он сам создал этот чёрный артефакт, который ты принёс. А его дух существует отдельно от него.

— Я не понимаю, — Гарри склонился перед дневником. — Что это за артефакт тогда? Почему он представился Волан-де-Мортом?

— Я не могу точно ответить на этот вопрос, — Дамблдор замер, словно изваяние, и Гарри, бросив на него короткий взгляд, поразился, каким старым он выглядел. От его жизнерадостного голоса, которым он приветствовал Поттера, не осталось и следа. — Пока не могу. Мне нужно время, чтобы изучить его.

— Но у Вас же есть предположения? Что это вообще такое? Я хотел бы знать, ведь эта штука пыталась меня убить, — понизив голос, спросил Гарри и добавил: — сэр.

— Да, безусловно. Это информация не для детских ушей. — Дамблдор в упор посмотрел на Гарри, но тот выдержал взгляд, понимая, что если отведёт глаза, то директор ничего не скажет, но с другой стороны опасаясь за свои мысли. Вряд ли директор будет применять к нему легилименцию, но после того, что сделал Снейп, он никому не доверял.

— Хорошо, — тяжело вздохнув, Дамблдор сплёл вместе свои длинные тонкие пальцы. — Существует очень тёмный ритуал, с помощью которого можно уберечься от смерти. Своеобразный якорь. И этот… дневник, возможно, как раз такой якорь. Внутри него не сам Волан-де-Морт, а лишь вместилище того, каким он был в школе. Это слишком тёмная вещь, но, думаю, ты понял суть.

— И Вы уничтожите его? — с надеждой спросил Гарри.

— Приложу для этого все усилия, — Дамблдор кивнул.

— Но как? — Гарри вспомнил, как пытался сжечь дневник магическим огнём. О более сильных проклятиях в присутствии Дамблдора он пытался даже не думать. — Я пытался, но у меня не вышло.

— Надеюсь, что моих сил хватит для этого, — сказал Дамблдор, и Гарри почувствовал себя не очень уютно. Наверное, у победителя Грин-де-Вальда больше магических сил, чем у третьекурсника, но какое-то сомнение всё кружило в его душе. Что-то мешало ему просто уйти, оставив дневник здесь.

— И тогда всё? — с трудом спросил Гарри, внезапно ощущая, как возбуждение уходит, оставляя после себя пустоту и уныние. — Проблема с убийцей моих родителей будет решена?

— Не уверен я в этом, — тихо сказал директор.

— То есть как? — удивился Поттер. — Вы же сами только что сказали, что уничтожите его!

— Для того, чтобы ответить на твой вопрос, мне нужно время. — Голубые глаза директора вернулись к дневнику. Гарри услышал, как он еле слышно прошептал, — чтобы изучить его.

Поттер не стал ничего говорить.

— Ты говорил, что сражался с ним, — задумчиво повторил директор после нескольких минут молчания. — А что было потом? Он не сказал, где находится вход в Тайную комнату?

— Нет, — односложно ответил Гарри.

— Мисс Уизли осталась там, — мягко сказал Дамблдор. — Я хотел бы вернуть девочку её семье. Они заслуживают получить хотя бы тело своей дочери.

— Я… Я ничего не знаю про это, профессор. Волан-де-Морт про это ничего не говорил, — с тяжестью на сердце произнёс Гарри. — Но разве те, кто попал под оцепенение в прошлом году, не рассказали, где Тайная комната, когда оцепенение с них сняли?

— К сожалению, они ничего не помнят, — грустно ответил директор. — И да, Гарри, думаю, факультет Слизерин заслужил сто очков за твой поступок.

— Да, спасибо. Э-э-э… Профессор, — нерешительно поблагодарил Гарри, немного нервничая, не зная, как директор отреагирует на его слова. Он не ждал награды. И ему не нужна была такая слава. — Я хотел бы другой награды. Я не хочу, чтобы кто-то из моих одноклассников… Вернее, вообще хоть кто-то с моего факультета знал, что я к Вам приходил. Вы же сами говорили, что на Слизерине есть последователи Тёмного Лорда, да и Наследник тоже Слизерина… Многим не понравится…

Он замолчал, ощущая, как голубые глаза Дамблдора разглядывают его, словно впервые видят.

— Что же ты хочешь? — наконец спросил он.

— Я хотел бы попросить… Чтобы Вы сказали… Объявили всем, что я непричастен к смерти Уизли. Что я не виноват.

— Хорошо, я сделаю это, — с каким-то облегчением сказал профессор, словно его худшие предположения не оправдались. — Но главное, чтобы ты сам не винил себя.

Воцарилось молчание.

— Ты чувствуешь вину… — Это был не вопрос.

— Я… — У Гарри вдруг свело спазмом горло, директор одной фразой вскрыл давно мучающий его нарыв. — Я не мог ей помочь. Хотел, но не знал как. Я… Она даже поздравила меня в день Валентина, а я… Не смог… помочь…

Образ рыжеволосой маленькой волшебницы словно снова появился перед ним, её карие глаза смотрели на него, а тонкие губы улыбались.

— Я знаю, Гарри. — Дамблдор поднялся, подошёл к нему и положил руку на плечо. — Тут нет твоей вины. Всегда, когда умирает кто-то из близких или знакомых, люди чувствуют вину, — медленно произнёс директор. — Корят себя и думают о том, что было бы… Сожалеют о прошлом. Винят себя за упущенные возможности и недосказанные слова. Я и сам такое чувствую. Это нормально, Гарри. Время лечит. Главное, чтобы ты не зацикливался на этом, а постарался сказать эти слова живым, тем, кто этого заслуживает. Надо жить настоящим, а не прошлым.

— Да, профессор, — неожиданно даже для самого себя, Гарри почувствовал, как эти искренние слова словно сняли с него груз вины. На сердце у него стало легче. — Я хотел ещё попросить… Раз вы говорите, что надо жить настоящим. Можете ли Вы обучить меня магическим знаниям?

— Обучаются мастерству, а не знаниям, Гарри, — Дамблдор слабо улыбнулся. — Каким именно магическим знанием хотел бы ты овладеть?

— Я хотел бы научиться противостоять дементорам, — выпалил Гарри. Феникс музыкально вскрикнул.

— Думаю, что с этим вопросом ты можешь обратиться к профессору по Защите от Тёмных искусств, ведь это, скорее всего, в его компетенции. Я сообщу ему о твоём желании, и профессор Люпин, я уверен в этом, не откажет тебе в помощи, — Дамблдор отпустил его плечо и вернулся в своё кресло. — Я хотел спросить тебя ещё кое о чём. Тебя иногда видели в Косом Переулке.

«Он знает про Джемму Фарли!»

— Да, я гулял с друзьями, закупался принадлежностями к школе, — спокойно ответил Гарри.

— Я рад, что у тебя есть друзья. Но будь осторожен, идеи Волан-де-Морта всё ещё сильны не только среди некоторых учеников, но и в обществе, к моему глубокому сожалению. Постарайся не ошибиться в человеке, не перепутать друга с простым приятелем. Это ошибка может дорого обойтись, — с глубоким вздохом тихо закончил Дамблдор.

Гарри понял, что ему пора.

— Я, наверное, тогда пойду, сэр, — сказал Поттер, поднимаясь. — Я хотел бы Вас попросить, пожалуйста, чтобы Вы сообщили мне, как узнаете что-то про эту штуку и если уничтожите её.

— Разумеется.

Голос директора догнал его уже у двери:

— Гарри, последний вопрос. Твой шрам… Он у тебя не болел? — Утреннее солнце пробивалось через панорамные стёкла, ярко освещая кабинет, но лицо Дамблдора было скрыто тенью.

— Нет.

В предыдущих главах:

Урок по Защите от Тёмных искусств, на котором профессор Люпин обучал сражаться с боггартом, неожиданно для Гарри обернулся старым кошмаром, когда его страх принял форму Волан-де-Морта. Поттер пытался его побороть, но его ужас лишь трансфигурировался в дементора, который оказался явно сильнее. От поражения его успел спасти профессор Люпин.

Гарри с тяжёлым сердцем шёл на урок по уходу за волшебными существами, который вёл профессор Хагрид. Там их ждала группа гриффиндорцев. Несмотря на вражду факультетов, занятие, на котором ученики изучали нюхлеров, прошло в весёлой, чуть ли не дружеской обстановке.

Следующим уроком был ещё один новый предмет — предсказания. Встретившись с девушками у входа в замок, Гарри и остальные слизеринцы пошли к Северной башне, где встретили пуффендуйцев. Последние были весьма напуганы из-за славы Гарри Поттера как наследника Слизерина и убийцы Джиневры Уизли. Сам урок не вызвал восторга, а в конце профессор Трелони предсказала смерть Гарри Поттеру.

Урок заклинаний у профессора Флитвика прошёл как в тумане. Так же, как и ужин в Большом зале. Быстро сделав домашнюю работу в гостиной, Гарри отправился к себе в спальню: его ждал вечерний разговор с Джеммой. Но ни о дементоре, в которого превратился его боггарт, ни о том, что он слышал, как убивал его маму Волан-де-Морт, ни о предсказании профессора Трелони ему говорить совершенно не хотелось. Слишком свежими были эти воспоминания, чтобы о них рассказывать. Тяжёлый день его вымотал, поэтому, попрощавшись с такой же уставшей после работы волшебницей, он пошёл спать в тёплую кровать.

На следующий день у них был сдвоенный урок зельеварения. К большому сожалению, вместе с гриффиндорцами. Уже тот факт, что ему придётся сидеть в одном классе со Снейпом, мог надолго испортить Гарри настроение, а присутствие там Уизли только ухудшало ситуацию. Также бодрости духа не добавляло и то, что утром Джемма по сквозному зеркалу в панике сообщила, что убийцу Блэка видели не так уж далеко от Хогвартса. Поэтому Гарри пришлось заново повторить ей все меры безопасности, которые они подготовили летом, и пообещать не покидать гостиную без веской на то причины. Во время завтрака он прочёл почти то же самое в «Пророке». Оказывается, Сириуса Блэка видела совсем недалеко отсюда одна магловская женщина. Она, конечно, приняла его за обычного преступника и позвонила в полицию. Пока сигнал дошёл от маглов до Министерства Магии и оттуда примчались готовые к бою мракоборцы, Блэка и след простыл. Хорошо ещё, что никому из слизеринцев с его курса газеты не приходили и ему не пришлось успокаивать взволновавшихся девушек, которые пока не пришли в себя после вчерашнего предсказания Трелони о его смерти.

На уроке они проходили новое зелье, судя по ингредиентам и рецепту, оказавшееся весьма сложным в приготовлении. Если правильно его сварить и дать выпить какому-нибудь зверьку, то он помолодеет. Можно ли его применять к волшебникам, учитель не сказал, а дураков спросить его об этом не нашлось. Зелье действительно оказалось самым сложным из тех, что варил Гарри, а учитывая, что профессор Снейп был явно не в духе, ему приходилось всё внимание уделять своему котлу. Сильно булькающее варево должно было стать ядовито-зелёным, но пока добиться нужного цвета у Поттера никак не получалось. Но, по крайней мере, оно не было красным, как у Невилла Долгопупса. Этот неумеха-гриффиндорец никогда не мог приготовить нормальное зелье и был самым отстающим в классе. Слушая, как Снейп громко распекает Долгопупса, Гарри с удовольствием заметил, как неаппетитная субстанция в его котле начала зеленеть, и тут же уменьшил огонь. Вроде бы всё получается. А вот бедняге Долгопупсу не повезло. Снейп вдруг решил проверить зелье гриффиндорца на его жабе, которую тот зачем-то принёс на урок.

Профессор взял Тревора — так звали огромную жабу, — зачерпнул ложечкой несколько капель красного зелья и, сильно надавив на подбородок несчастного испытуемого, заставил его распахнуть пасть, куда и засунул ложку, выливая содержимое. Гарри с удивлением заметил, как ноздри преподавателя возбуждённо затрепетали. Воцарилась мёртвая тишина. Тревор сглотнул и неожиданно совершенно по-человечески чихнул. Ученики с изумлением смотрели, как его кожа краснела, хоть превращаться в головастика он явно не собирался. И вдруг жаба затряслась, пронзительно квакая, и её обильно вырвало на пол каким-то небольшим густым комком красноватой слизи.

— Отвратительно, Долгопупс, — резюмировал профессор и швырнул полумёртвую жабу в руки съёжившемуся гриффиндорцу. — Как всегда, ваше зелье вышло неудачным, — уважительное обращение на «Вы» в устах Снейпа звучало, как оскорбление с презрительным оттенком, — и по вашей вине эта жаба не проживёт и десяти минут. Минус пять баллов Гриффиндору.

Урок закончился, и Долгопупс, плача, направился прочь из класса, слушая успокаивающие слова своих одноклассников. Драко и многие слизеринцы издевательски рассмеялись им вслед, собирая свои вещи куда менее поспешно. Склянки с зельем уже были поставлены на лабораторный стол, грязные котлы сложены у стены, и можно было идти на следующий урок.

— Поттер! — Снейп остановил полный ненависти взгляд на Гарри. — Задержитесь.

Остальные слизеринцы не торопясь вышли из класса, бросая испуганные взгляды на декана и Поттера. Последним вышел Нотт и закрыл за собой дверь. Гарри остался стоять у первого стола центрального ряда, который был совсем рядом с учительским, и нервно теребил ручку своей сумки. Другая рука поглаживала волшебную палочку в кармане. Профессор некоторое время хранил молчание, холодно рассматривая своего ученика.

— В первый день учёбы я заметил ваше отсутствие в гостиной, когда делал объявление перед моим факультетом, — вкрадчиво начал декан, прищурив тёмные пустые глаза.

Гарри промолчал, не отрывая взгляд от стола, помня про легилименцию и нежелательность долгого зрительного контакта с профессором. Он уже давно не был тем глупым второкурсником, которого легко можно было обмануть. За лето Гарри многому научился. Стороннему наблюдателю — хотя в кабинете кроме них двоих никого не осталось — могло показаться, что ему стыдно, и именно поэтому он опустил голову. Его бледные губы сжались, придавая лицу неожиданно жёсткое выражение.

— Лично меня порадовало отсутствие необходимости лицезреть вашу персону. Однако вместе с вами, — Снейп сделал многозначительную паузу, словно не договорив, и Гарри отчётливо понял, что тот проглотил слово «никчёмным», — гостиную покинули и другие волшебники, более достойные, чем вы. Как вы это объясните? — с напором, но вкрадчиво и резко спросил он.

Гарри видел, что Снейп зол. И, как счёл мальчик, злится совсем не из-за того, что его не было в гостиной, а потому что он не смотрит ему в глаза. Но Поттеру так сильно не хотелось провоцировать прямой конфликт… Это было бы не в духе Слизерина. И как бы он ни ненавидел своего декана, у профессора было намного больше власти, а заодно и возможностей сделать его жизнь здесь крайне сложной. Да и Джемма его просила…

— Примите мои извинения, профессор Снейп, — вежливо ответил Гарри, буквально переступая через себя, но всё так же не отрывая взгляда от стола, разглядывая шероховатости и порезы от ножей на его поверхности и больше боясь нового беспардонного вторжения в свой разум. — У меня было плохое самочувствие, поэтому я почти сразу ушёл в свою комнату.

— Как я и думал, — с презрением бросил декан. — Не смогли придумать достойную ложь, почему вы сбежали из гостиной… Или знаменитому Гарри Поттеру даже утруждаться объяснениями не надо, ведь он уходит, когда ему вздумается.

Гарри со злостью сжал кулаки, промолчав.

— Что ж, такое отвратительное поведение с вашей стороны требует соответствующего наказания, — негромко, смакуя каждое слово, веско произнёс Снейп. — Я думаю, что месяц мытья грязных котлов каждый вечер укажет вам на ваше место в этом мире.

— Целый месяц?! — с неверием воскликнул Гарри.

Это было одним из самых серьёзных наказаний… Мало кто из профессоров назначал отработки каждый вечер на такой долгих срок. Ведь это означало бы, что не останется совершенно никакого времени на занятие своими делами, развлечениями и даже домашние задания станет проблематично выполнять, а последнее повлечёт за собой наказания уже от других преподавателей и новые отработки. Даже если через месяц карательная мера Снейпа закончится, ему ещё придётся долго нагонять упущенное и оставаться после уроков по взысканию иных профессоров. Подобные меры применялись к злостным нарушителям, например, по вине которых кто-то был покалечен и угодил надолго в больничное крыло к мадам Помфри.

— Да, — с открытым наслаждением медленно чуть ли не прошептал профессор, ощущая ужас мальчика. — Ах, Поттер, вы же в команде по квиддичу! Похоже, мистеру Монтегю придётся искать замену на место охотника, так как вы не сможете участвовать ни в тренировках, ни сыграть матч против Гриффиндора. Какая жалость, — с издёвкой медленно закончил декан. — Похоже, закончилась ваша карьера в квиддиче. Но для факультета так даже будет лучше, и мистер Монтегю наверняка очень быстро найдёт нового охотника, более умелого, чем вы.

— Но, профессор Снейп, — попытался оправдаться Гарри с чувством собственного достоинства, невольно ощущая, как у него леденеют внутренности. — На каком основании? Я не нарушал никаких правил школы.

«Целый месяц? Исключил меня из команды? — с нарастающей яростью думал слизеринец, ощущая, как что-то тяжёлое завертелось в животе, словно разозлённый клубок змей. — Если это так, то это конец. Конец всему. Слизеринцы увидят, что я слаб, что все мои усилия против Снейпа разлетелись вдребезги».

Снейп наклонился к нему вплотную, поставил ладони на стол и с издевкой прошипел:

— Ах не нарушали правила, Поттер?!

— Да, сэр, — с нажимом сказал Гарри, ощущая тяжёлое психологическое давление от учителя. Тот буквально напирал на него, и мальчик с трудом удержался от того, чтобы не отшатнуться от профессора, не разорвать дистанцию. Ему требовалась вся его выдержка, чтобы делать вид, что он теперь с интересом разглядывает малоаппетитное содержимое одной из банок за спиной Снейпа, и не смотреть тому в глаза. — В уставе школы не сказано, что ученики должны в первый день собираться в гостиной, чтобы послушать объявление декана. Как и не было Ваших указаний на это. Также нахождение в гостиной или ненахождение в гостиной не является нарушением устава школы, если студент не покидал само факультетское общежитие, выходя в коридор, а, допустим, ушёл спать, как сделал я в тот день, — волнуясь, припомнил он правила Хогвартса, под конец немного сумбурно и запутанно. — Так что да, я ничего не нарушал, сэр. И считаю, что такое наказание несоизмеримо моему…

— Неужели вы открывали устав? — с каким-то злым изумлением прошипел профессор, перебивая. — А что вы скажете насчёт пункта о проявлении уважения к профессорам школы? Помните такой? М-м?! Проявили вы его ко мне, уйдя в тот вечер? Нет. А за это, Поттер, — он буквально выплюнул его фамилию, — за это вы и получите отработку.

— Но… — начал было Гарри.

— Молчать! — прикрикнул Снейп, хлопнув ладонью по столу. — Ваше недостойное поведение, вызванное чрезмерной гордыней, указывает на вашу расхлябанность и упоение своей раздутой славой! Это совершенно недопустимо. Поэтому вы каждый вечер будете здесь. Зайдёте сегодня ко мне, — губы профессора насмешливо скривила змеиная ухмылка, — как раз надо почистить несколько котлов, — он чуть качнул головой в сторону тех котлов, в которых они минут пять назад готовили зелья. — И думаю, что это будет вашим занятием не только весь сентябрь, но и следующий месяц тоже, если вы сейчас же не закроете свой рот и не покинете мой кабинет.

Гарри быстро соображал. Он ещё не привык отстаивать свои интересы под таким давлением, наперекор людям, обладающим властью. А ведь над ним угрожающе нависал взрослый мужчина, мерзкий декан, которому все остальные ученики подчинялись беспрекословно. Снейп решил отыграться на нём. Он не дурак и быстро догадался, что всё в тот день случилось из-за Гарри. Тем более что многие слизеринцы остались в гостиной, в том числе и старосты, и кто-то из них мог его выдать. У последних-то и выбора особо не было. Хотя, скорее всего, ушла лишь малая часть из более чем сотни человек, декан это заметил и решил ему отомстить таким гнусным образом.

— Разумеется, профессор Снейп, — холодно согласился Гарри, его разум обрёл кристальную чёткость, перед ним словно появилась извилистая тропинка, дорожка к тому, как можно попытаться отстоять своё. — Но Вы говорите про устав школы. А что насчёт законов нашего волшебного мира? С каких пор, уважаемый профессор, у нас разрешено применение легилименции к ученикам в школе? И как отреагирует на это Визенгамот, если я обращусь туда с жалобой?

— Что за чушь ты несёшь, Поттер? — прошипел Снейп не хуже змеи.

— Я имею в виду, — сказал Гарри, ощущая, как у него бешено бьётся сердце и вспотели ладони, — что кто-то в гостиной Слизерина несколько месяцев назад применял легилименцию. Статья сорок три, параграф восемь: «Применение легилименции на человеке без его разрешения или ордера ВизенгамотаЗакон взят из работы «Армия Чародея» автора Komisar.». У меня есть свидетели. Весь факультет. И я могу выступить с этим заявлением.

— Какой же ты глупый мальчишка, Поттер. Совсем как твой бесполезный и бездарный папаша, — зло рявкнул Снейп; Гарри с трудом сдержал эмоции, незаметно стискивая левый кулак за спиной. — Он тоже был на редкость высокомерен и глуп. — Профессор выдохнул и вкрадчиво с презрением закончил: — попробуй докажи это.

Гарри с дичайшим трудом выдавил из себя улыбку, черты лица словно одеревенели от гнева, который душил его изнутри.

— Действительно, это сложно будет доказать. У меня только есть мои ощущения во время того вторжения в моё сознание. Показания со стороны других учеников тоже не помогут однозначно выявить этот факт, — он подтвердил недосказанность профессора, заставив того скривить губы в усмешке, — ведь это была не палочковая легилименция, когда маг открыто нападает на чужой разум, а поверхностная. А Сыворотку правды никто по такому поводу применять не будет. Я знаю законы волшебного мира. И согласен с Вами, сэр, что данное нарушение закона доказать будет крайне сложно. Но речь ведь совсем о другом, — Гарри взял паузу, чтобы придать важности своим словам. — Как Вы считаете, как отреагирует общественность и другие профессора нашей школы, когда узнают о моём заявлении в Визенгамот? Как отреагируют слушатели самого Визенгамота и его судьи? Если мне не изменяет память, то верховным чародеем там числится сам профессор Дамблдор. Верно, сэр? И если будут обсуждать моё дело… — он пару секунд помолчал, давая домыслить остальное молчащему Снейпу. — Да, сэр, я не смогу ничего доказать, — Гарри покачал головой, — не будет никакого обвинительного акта. Но! Сам процесс, моё публичное выступление поднимет такой ненужный шум…

Тут лицо профессора дрогнуло, некрасиво и жутко потемнев. Его исказила маска ненависти.

— Да как ты смеешь… — прохрипел он. Его чёрные глаза метали молнии.

Ненадолго воцарилось молчание. Слизеринец и декан стояли друг напротив друга.

«Я… я не могу отступить… — чувствуя, что он совсем на краю, думал Гарри. — Не могу быть слабым. Никогда!»

Молча терпеть исключение из команды, которое никак не скрыть, Гарри был не намерен и собирался сопротивляться всеми доступными способами. Ведь его престиж на факультете сразу был бы разрушен. Он устроил демарш против Снейпа, а тот назначил ему тяжёлую, практически бесконечную отработку и вышвырнул из команды. И какой тогда из него лидер, если он будет сидеть и покорно драить грязные котлы? Проиграет. Это низвергнет его. Поэтому он пошёл на принцип, собираясь драться до конца. Тот факт, что он сам первым бросил вызов Снейпу, Гарри отмёл в сторону. Сейчас это неважно, нужно собраться.

— Ты такой же мерзавец, как и твой отец, — хрипло бросил Снейп голосом, полным злобы.

Гарри краем глаза видел, что тот оскалился, обнажив жёлтые неровные зубы. Лицо декана теперь побелело от ярости, губы задрожали. Поттер вспыхнул от оскорбления, но с трудом сдержал рвущиеся ответные слова, стараясь рационально обдумать, что сказать.

— Позволю себе с Вами не согласиться, — с большими усилиями сохраняя ледяной тон, сказал мальчик, ощущая, как дрожат пальцы. Эта схватка была немногим легче, чем бой с дементором в поезде. — Но мне очень интересно Ваше мнение, профессор Снейп, о моём отце, который является признанным героем в магической Британии. — Декан издал непонятный звук. — Это будет неплохим кирпичиком в суде. Всем интересно будет узнать, как Ваше мнение о яром противнике Волан-де-Морта связано с личной неприязнью или с чем-то, возможно, другим. — Снейп вздрогнул и, к ужасу Гарри, потёр рукав мантии в районе левого предплечья. Поттер сразу понял, что там Чёрная Метка — знак, который Тёмный Лорд ставил своим слугам. Он перед одним из Пожирателей Смерти! Как он про это забыл?!

— Ты… не смей… — просипел Снейп.

Его лицо стало совсем серым, а на лбу запульсировала вена, совсем как у Дурсля, когда тот был в бешенстве.

— Произносить его имя? — переспросил Гарри, ощущая странную смесь ужаса и ярости. — Почему мне не называть по имени мерзкого убийцу моих родителей?

Декан тяжело дышал, словно только что одолел бегом путь по лестнице до кабинета прорицаний, невольно напоминая ему полную Миллисенту, но вместо смеха Гарри ощущал страх. И злость.

— Возможно, Визенгамот найдёт и другие причины, почему Вы такими словами ругаете моего папу — героя, из-за которого и пропал Волан-де-Морт, — Гарри, сжимая палочку в кармане, намекнул про деятельность Снейпа, когда он был Пожирателем Смерти.

Лицо Снейпа дёрнулось, и Поттер понял, что он перегнул палку. Но правда была за ним, и он не мог просто отступить. Время сыграть по-другому, поменять тактику.

«Если Снейп нападёт на меня, то, возможно, мои позиции на слушании в Визенгамоте возрастут. Только нужно ли это мне самому?»

— Вы ненавидите меня с моего первого дня в этой школе, — с горечью сказал Гарри. — Хотя я ничем это не заслужил. И сейчас считаете, что я веду себя недостойно, говоря всё это Вам, сэр. Что я нападаю, и Вы — жертва. Но это не так. Не я нарушал закон. Не я применял легилименцию, проникая в чужие и личные тайны. И я боюсь теперь находиться с Вами в одном помещении дольше абсолютно необходимого времени именно по этой причине. Вот поэтому я и ушёл из гостиной. Именно я тут пострадавшая сторона. Жертва.

Снейп резко отвернулся, смахнув рукой колбы с сегодняшними зельями со своего стола, и те полетели в стену, разбиваясь на осколки и расплёскивая содержимое во все стороны. Воцарилась тяжёлая, давящая тишина.

— Пошёл вон, Поттер, — совершенно замороженным голосом, еле выдавливая из себя слова, сказал он, не оборачиваясь.

Гарри настороженно попятился к двери, держась в пол оборота, ожидая проклятия в спину. Но ничего не было. Взявшись за дверную ручку, он остановился.

— Как я понимаю, отработки не будет?.. Сэр? — спросил он, разглядывая своего декана. Тот промолчал, лишь его спина дёрнулась. — Что ж, до встречи на следующем уроке, профессор Снейп… И, в случае если мои оценки по зельеварению внезапно резко ухудшатся, я вправе считать себя возможным написать письмо об этом на имя директора школы, где изложу все факты, — оставил за собой последнее слово Гарри и закрыл дверь.

Его в коридоре ждали слизеринцы. Они явно желали подробно расспросить о том, что хотел Снейп, но Поттер не дал им этой возможности.

— Пойдёмте на следующий урок, — тоном, не терпящим возражений, сказал он.

Гарри чувствовал, как у него горит лицо, а ноги стали ватными. Но что он мог сделать, как поступить иначе? В любом другом случае, если бы отработка не была назначена так несправедливо, Гарри промолчал бы. Да даже если бы Снейп назначил ему мытьё котлов на день-два или даже неделю, то он бы не стал доводить до такого ужасного конфликта. Крайне редко отработки превышали срок недели. Но целый месяц! Исключение из команды! Тем более, что до матча с Гриффиндором ещё два месяца! Какого Проклятого Мерлина?! Это никуда не шло!

«Я, быть может, даже и согласился бы на отработку, если бы не попытка выгнать меня из команды. Ведь сами отработки можно скрыть от всех. На крайний случай у меня есть мантия-невидимка, и я мог бы незаметно ото всех приходить сюда и мыть котлы. Но потерю места в команде никак не скроешь».

И главное, что здесь не было отношений ученик-профессор, а играла роль личная неприязнь профессора Снейпа к нему. Он ненавидит его за отца, а Гарри ненавидит его за предвзятость к нему и за его поступки. Все те мелкие пакости, которые Снейп совершал по отношению к нему, разом вспыхнули в разуме Гарри. Поттер считал, что и оценки по зельеварению Снейп ему занижал. Не очень сильно, он никогда не был хорошим зельеваром, но всё же занижал. И это чувство несправедливости захлестнуло его. И хотя Гарри был на факультете самого Снейпа, и раньше тот не решался откровенно его гнобить, но всякие поползновения к этому были всегда, словно он какой-то жалкий пуффендуец. Но Гарри их молча принимал, так как профессор и есть профессор — ничего не поделаешь. Но теперь Снейп перешёл все границы, и он просто не мог отступить перед мерзким Пожирателем Смерти, иначе ему конец.

— Гарри… — тихо позвала его Гринграсс, идущая рядом. — У нас нет сейчас урока. Время обеда в Большом зале.

— Идём, — отрешено согласился мальчик, скользя взглядом сквозь идущих навстречу четверокурсников с алыми галстуками.

Мысли Гарри неожиданно скользнули на факультет Гриффиндора. Может, там всё же ему было бы лучше? Ведь если бы на месте Снейпа отработку ему назначала МакГонагалл — декан львов, — то он бы ничего не сказал ей против. Но Гарри не сомневался, что профессор трансфигурации ограничилась бы для начала беседой, чтобы узнать причины проступка, и в случае чего дала бы наказание на один день отработок. Гарри успел её изучить, и, несмотря на излишнюю суровость и сухость, она была справедливым человеком, назначающим отработки даже студентам своего факультета, если их вина была доказана. А здесь Гарри чувствовал, что правда за ним. И Снейп — хуже дементора. Поэтому всё это перешло в открытый конфликт. И как он хотел этого избежать! Но не вышло. В каком ужасе будет Джемма, когда он ей об этом расскажет! На какой-то момент он даже малодушно подумал о том, чтобы не сообщать ей, но отмёл этот вариант. Джемма печётся о его интересах и куда лучше знает и Снейпа, и сами порядки замка. Она поможет ему советом. Теперь у него появился враг в замке.

В предыдущих главах:

На второй учебный день подруга Гарри Трейси Дэвис, читая газету, которую ему принесла сова, с удивлением обнаружила, что про дементоров в ней нет ни малейшего упоминания. Первым уроком у слизеринцев была нумерология. Гарри, зная, что у пуффендуйки Сьюзен Боунс так же, как у него, родителей убили, решил с ней познакомиться, завязав начало для дружбы. Среди чистокровных магов такой откровенный шаг многое значил. Урок нумерологии вела профессор Вектор, и она оказалась весьма требовательной к ученикам, а сам предмет — очень сложным.

Урок по Защите от Тёмных искусств, на котором профессор Люпин обучал сражаться с боггартом, неожиданно для Гарри обернулся старым кошмаром, когда его страх обратился в Волан-де-Морта. Поттер пытался его побороть, но его ужас лишь трансфигурировался в дементора, который оказался явно сильнее. От полного поражения его успел спасти профессор Люпин.

Гарри с тяжёлым сердцем шёл на урок по уходу за волшебными существами, который вёл профессор Хагрид. Там их ждала группа гриффиндорцев. Несмотря на вражду факультетов, занятие, на котором ученики изучали нюхлеров, прошло в весёлой, чуть ли не дружеской обстановке.

Идя обратно по дорожке к замку, Гарри уже совсем с другим настроением рассматривал и луг, и Чёрное озеро, и светлое небо над собой. Неожиданно весёлое занятие у профессора Хагрида и милые зверьки ненадолго затмили печальные мысли, и теперь у него был совсем другой настрой, нежели по дороге сюда. Да и гриффиндорцы были далеко от них: после урока остались о чём-то поговорить с Хагридом. Ни тот факт, что победа в соревновании по выкапыванию драгоценностей неожиданно досталась Крэббу, а не ему, ни немного суровый вид Хагрида, ни злое выражение лица Уизли не могли испортить Поттеру настроение. Главное, что урок прошёл более-менее хорошо, если не сказать отлично, безо всяких происшествий и визита страшных дементоров из Запретного леса. Гарри догнал Теодора и попросил этого искусного художника нарисовать волшебную иллюстрацию прошедшего урока. Ему хотелось иметь живое воспоминание о смешном нюхлере, которое можно достать и, держа в руках, рассматривать. Или даже поместить в рамку. Тем более что волшебные картины, которые очень красиво рисовал Теодор, в руках мага оживали и двигались, невольно напоминая магловский телевизор. Нотт легко согласился, а Пэнси, которая очевидно хотела попросить о том же, немного расстроилась тем, что не успела и рисунок теперь достанется не ей.

К удивлению Гарри, у входа в замок прямо перед большими дверьми стояли слизеринцы, в том числе две девочки — Гринграсс и Булстроуд, — явно ожидая их. Остальные ученики были с других курсов.

— Решили подышать свежим воздухом, — улыбаясь, сказала Дафна, встречаясь взглядом с Гарри.

Тео и Драко отправились обратно в подземелья Слизерина, как подозревал Гарри, досыпать, компенсируя свой столь ранний подъём, а все остальные пошли на урок прорицания. Пока они пересекали холл, Поттер надеялся, что Нотт всё же прямо сейчас займётся картиной и к его приходу она уже будет готова во всей красе, но торопить и наседать на него не собирался, понимая, что вдохновение не всегда приходит тогда, когда хочется. Вездесущая Пэнси тут же принялась рассказывать ему, как лучше выбрать путь до Северной башни, где их ждал урок прорицания, отвлекая от мыслей, а Крэбб, Гойл и Пайк грузно топали сзади. Им пришлось пройти немало коридоров, чтобы добраться до башни, а потом необходимо было взбираться по узкой винтовой лестнице. Девушки, весело щебеча, тут же спихнули свои сумки мощным Крэббу и Гойлу и спокойно стали подниматься выше по ступенькам уже налегке. Дафна засыпала вопросами про прошедший рядом с лесом урок, и Гарри с Пэнси удовлетворяли её любопытство, подробно всё рассказывая и делясь впечатлениями. Трейси иногда вставляла свои комментарии, а Элизабет по привычке отмалчивалась, хотя тоже была на этом уроке.

Белокурая волшебница Гринграсс после их рассказа искренне пожалела, что не увидела таких смешных и милых нюхлеров, хотя, конечно, не стала бы брать их на руки, так как «они наверняка очень грязные». Грузная Миллисента с трудом поспевала за ними, остатков её дыхания еле хватило на то, чтобы коротко ответить на вопрос Гарри о древних рунах, сообщив, что это был вводный урок, где они изучали древнескандинавский алфавит. Поттер вспомнил длинную лекцию Джеммы в зоопарке, во время которой она рассказывала про этих норманнов, которые были из Скандинавии, и про их язык, который отличался от английского. Наверное, решил мальчик, Миллисента будет изучать именно его. Ему хотелось более подробно расспросить её, но его подруги требовали внимания к себе, да и, оборачиваясь назад, он чуть не споткнулся о следующую ступеньку, поэтому Гарри решил отложить это на потом. За оживлённым обсуждением время в дороге прошло незаметно, и они оказались на тесной площадке, где уже столпился целый курс пуффендуйцев. Те, увидев слизеринцев, тут же резко замолчали и замерли, а некоторые даже отступили на пару шагов, словно перед ними были не ученики другого факультета, а реальные и очень страшные змеи. Гарри быстро нашёл взглядом в середине факультета «барсуков» Боунс, с которой успел пообщаться на сегодняшнем первом уроке, и хладнокровно улыбнулся ей, словно не замечая общей испуганной реакции её одноклассников. Девушка тут же потупила глаза, еле заметно кивнув в ответ.

В этом закутке не было свободного места, и пуффендуйцы прижались к стенам. Каким-то чутьём ощущая, что Пэнси сейчас скажет им что-то издевательское, Гарри чуть повёл плечом, останавливая её. Он сделал шаг ближе к Боунс и другим ученикам её факультета, обдумывая, с кем бы ему завести разговор, чтобы прервать тягостное молчание. Но от этого пуффендуйцев избавила серебристая веревочная лестница, которая резко опустилась сверху прямо рядом с ними. Гарри тут же напрягся от этого неожиданного движения, быстро поднимая голову вверх. На потолке была круглая большая дверца с табличкой из бронзы, на которой аккуратно было выведено изящным курсивом: «Сивилла Трелони, профессор прорицания». Поттер с удивлением узнал почерк Минервы МакГонагалл. Пуффендуйцы тут же ринулись к покачивающейся в воздухе лестнице и быстро, по очереди, помогая друг другу, стали подниматься по ней. Гарри тут же опустил взгляд вниз, к полу — парни, явно желая защитить девушек от «страшного Наследника Слизерина», пропустили их вперёд, и несмотря на то, что у всех трёх волшебниц были весьма длинные мантии, скрывающие ноги, рассматривать их снизу всё же было неприлично.

После пуффендуйцев первым стал взбираться по лестнице Гарри, потом остальные слизеринцы, а слизеринки чинно замыкали процессию. Поднявшись на самый верх и встав на ноги, он очутился в очень странном классе. Погружённое в какой-то странноватый красноватый полумрак круглое помещение создавало тревожное настроение. Весьма приличное количество круглых столиков стояли в окружении обитых пёстрой тканью кресел и мягких пуфиков, часть которых уже заняли пуффендуйцы, стремясь сесть как можно дальше от двери в полу и стоящего там слизеринца, на которого они старались даже не смотреть. Гарри продолжил внимательно оглядываться, пока остальные его однокурсники поднимались в кабинет. Тёмно-красные шторы на окнах были плотно задёрнуты, более десятка ламп отбрасывали мрачновато-красный свет, потому что были накрыты тёмно-красным шёлком. В камине напротив столиков ярко горел огонь, на котором закипал медный чайник, стоящий прямо на весело потрескивающих поленьях. Тяжёлый густой дурманящий аромат, которым был пропитан воздух, ещё больше усиливал духоту и жар в помещении.

Поттеру сразу захотелось обратно к лесу, вдохнуть полной грудью свежего воздуха. В конце концов последней по лестнице поднялась Гринграсс и, кивнув, забрала свою сумочку у Крэбба. Девушка настороженно оглядела классную комнату, подходя к Гарри.

— Добро пожаловать, — внезапно раздался приглушённый голос, звучащий так, словно у говорящего была какая-то марля на рту. — Как приятно видеть вас, наконец, в вашем физическом облике.

Из самой глубины полумрака плавно вышла невысокая волшебница. Их профессор прорицаний была очень худой женщиной непонятного возраста с растрёпанными длинными светлыми волосами, в очках с очень толстыми стёклами, из-за которых на мир глядели огромные глаза. Гарри она чем-то напоминала цыганку, которую он когда-то видел по телевизору: шаль на тонких плечах, на шее неисчислимое количество разных блестящих цепочек и ожерелий, золотые браслеты и перстни с огромными драгоценными камнями на запястьях и пальцах. Образ её создавал отталкивающее впечатление.

— Садитесь, деточки, садитесь, — обратилась профессор Трелони к замершим у входа слизеринцам.

Так как пуффендуйцы уже заняли часть столиков у окна, слизеринцы шумно рассаживались на свободные места на второй половине класса. Гарри с Пэнси и Дафной сели вокруг одного стола, рядом с дверью. Почему-то Поттеру хотелось быть поближе к выходу. К его огромному огорчению, люк плавно — явно по волшебству, ведь Трелони даже ничего не делала — закрылся, закупоривая единственный источник воздуха. Сидя между темноволосой и светловолосой слизеринками, Гарри снова огляделся. Почти все ученики расстегнули тёплые мантии, а некоторые даже их сняли и повесили на спинку своих кресел. На стенах висели многочисленные полки, которые были завалены всяким, на его взгляд, хламом: запыленные птичьи перья, почерневшие огарки свечей, пухлые колоды потрепанных старых гадальных карт, бесчисленные магические кристаллы разнообразных размеров и полчища чайных чашек. Всё это немного его заинтриговало, но он уже успел пожалеть, что записался на этот предмет.

— Приветствую вас на уроке прорицания, — женщина села в широкое красное кресло возле ярко горящего камина. — Меня зовут профессор Трелони. Скорее всего, вы до сих пор ещё меня не видели. Я очень-очень редко покидаю свою башню. Шум и суматоха школьной жизни затуманивают моё внутреннее око.

Гарри чуть пожал плечами на это заявление. Он несколько раз видел эту женщину. К примеру, во время рождественских каникул, когда студентов в школе оставалось не более пары десятков, она всегда была в Большом зале. Мысль его перескочила дальше, пока он обдумывал, где её могли увидеть и запомнить остальные его одноклассники. Может, она была на похоронах Грейнджер два года назад, когда замок заполонило огромное количество народа? Он никак не мог вспомнить. Хотя, если подумать, тогда должны были присутствовать все профессора без исключения.

— Так, значит, вы избрали прорицание — самое трудное из всех магических искусств, — продолжила Трелони, её глаза-блюдца за очками дёргано метались, оглядывая сидящих перед ней пуффендуйцев и слизеринцев. — Хочу вас с самого начала предупредить: я не смогу научить многому тех, кто не обладает врождённой способностью ясновидения. Несмотря на то, что многие ведьмы и колдуны, насколько бы талантливы ни были в своей области, скажем, внезапных исчезновений, не всегда способны рассеять густой туман, застилающий тропинку к будущему. Этот величайший дар даётся очень немногим. Вот вы, — она неожиданно обратилась к Гойлу, который, открыв рот, с глупым видом смотрел на преподавателя, — не могли бы сказать, как поживают ваши родители? Здоровы ли?

— Э-э-э? — здоровяк не сразу уловил, о чём речь.

— Да, это смутное знание, — сказала профессор Трелони, словно тот дал ей разумный ответ. — В этом году мы будем изучать основополагающие методы прорицания. Первый семестр посвятим гаданию по чаинкам. Во втором семестре займёмся хиромантией. Между прочим, деточка, — Трелони метнула взгляд на Трейси, — вам следует опасаться темнокожих.

Слизеринка поёжилась, бросив косой взгляд на Забини, сидящего от неё через столик. Гарри с трудом сдержал ехидный смешок.

— В летнем семестре перейдём к магическим кристаллам, если к тому времени закончим с предсказаниями по языкам пламени, — продолжала профессор своим туманным голосом. — К сожалению, в феврале занятий из-за вспышки сильнейшего гриппа не будет. У меня самой совсем пропадёт голос. А на Пасху один из нас навеки нас покинет…

Воцарилось тягучее молчание. Гарри с ужасом ощутил, как сердце забилось намного быстрее. Уж не предрекает ли ему профессор предсказаний смерть? Если Блэк найдёт его…

— Вы, деточка, не могли бы… — обратилась она к Боунс, сидевшей к ней ближе всех; та в страхе съёжилась, — дать мне самый большой серебряный чайник?

Девушка принялась помогать профессору, а Гарри потряс отяжелевшей головой, пытаясь вернуть разуму ясность.

— А теперь я попрошу вас разбиться на пары, взять с полки чашку и подойти ко мне, — приготовив всё нужное, сказала профессор. — Я вам налью чай, вы сядете и будете пить, покуда на дне не останется одна лишь чёрная гуща. Левой рукой поболтайте её круговым движением, затем переверните чашку на блюдце, подождите, пока жидкость стечёт, и передайте чашку своему напарнику. Оставшиеся на стенках чаинки кое-что ему расскажут. Растолковать увиденное поможет учебник «Как рассеять туман над будущим», страницы четвёртая и пятая. А я буду ходить между столами и помогать вам.

Гарри и две девушки с полными чашками вернулись за свой столик — заработав недовольный взгляд профессора из-за того, что они сели втроём, — и неторопливо выпили обжигающий чай. Поболтали чашки, как сказала профессор Трелони, опрокинули на блюдце и обменялись ими. Пэнси тут же открыла свой учебник на указанной странице. Тяжёлый дурманящий дух в комнате нагонял сон, и Гарри с трудом соображал, что происходит, а голос Трелони, которая что-то объясняла, долетал до него как из густого тумана. Поттер слишком привык к свежему лесному воздуху у себя дома и задыхался в этой жаркой комнате, наполненной тяжёлым ароматом трав от многочисленных кружек заваренного чая. Дафна с Пэнси с каким-то нездоровым интересом рассматривали его чашку, пытаясь разгадать найденные ими знаки по книге, и бурно обсуждали увиденное. Пэнси даже перетащила своё кресло поближе к однокласснице. Их слова ускользали от его внимания, он пытался сделать вид, что рассматривает чашку Дафны, но чёрные чаинки лишь сплетались в хаотичный узор, окончательно туманя разум.

Вдруг слизеринки притихли, и Гарри уловил краем глаза движение. С трудом повернув чугунную голову, он с изумлением увидел, что профессор стояла у их столика и внимательно разглядывала его чашку, держа её в своих бледных пальцах. Глаза мальчика прилипли к ним, наблюдая, как они, словно пауки, ходили по его чашке. Возникло какое-то неприятное ощущение, словно он уже где-то видел такие же пальцы. Горло сковал спазм. Весь класс притих, уставившись на их столик. Профессор вращала чашку против часовой стрелки, внимательно рассматривая узоры на её стенках.

— Это сокол… — внезапно произнесла она голосом, из-за которого у Гарри побежали мурашки по спине. — Мой мальчик, у тебя есть смертельный враг.

— Ой, — испугалась Пэнси, зажав рот.

Туман в голове Гарри понемногу стал исчезать.

«Смертельный враг? — с трудом подумал мальчик, мысли словно налились тяжестью и сейчас с трудом ворочались. — Она это про Блэка или про Тёмного Лорда?»

— Вы… вы это про кого? — хрипло спросил Гарри, горло у него пересохло от волнения.

Но профессор не ответила, а лишь приблизила свои тёмно-зелёные глаза к чашке, продолжая её вращать, но теперь уже в обратную сторону.

— Дубинка… ужасное нападение… — туманным голосом шептала она, понизив голос, но её всё равно слышал весь класс. — Мерлин мой, какая несчастливая чашка! Череп… опасность в дороге…

«Опасность?.. Она имеет в виду дорогу к Хогвартсу и дементора в поезде?»

Все ученики смотрели на профессора Трелони затаив дыхание. Она последний раз покрутила чашку и вскрикнула, напугав всех ещё сильнее. Профессор положила чашку на место и опустилась в ближайшее кресло, смежив веки и прижав к сердцу поблескивающую самоцветами руку.

— Мой мальчик, мой бедный мальчик… — шептала она, не открывая глаз. — Нет, милосерднее промолчать… Ничего не говорить… Не спрашивайте меня…

— Что Вы там видите, профессор? — испуганно спросила Пэнси, бросая взгляд на Гарри. У Дафны дрожали губы.

— Что там? — коротко бросил Гарри одновременно с ней, ощущая, как пересохло у него в горле.

— Мой мальчик, — профессор чуть повысила голос, всё так же закрыв глаза. — У тебя здесь Грим.

— Что? — не понял Поттер.

Но остальные слизеринцы явно поняли, что это значит. Пэнси вскрикнула в страхе, зажав рот правой ладонью, а Дафна вцепилась в руку Гарри, словно с ним могло прямо сейчас случиться несчастье.

— Грим, мой мальчик! Грим! — Профессора Трелони так поразила непонятливость Гарри, что она широко распахнула громадные глаза и уставилась на него. — Огромный пёс, вестник беды, кладбищенское привидение! Мой дорогой мальчик, это самое страшное предзнаменование, оно сулит тебе смерть.

У Гарри чуть не остановилось сердце. Все взгляды были устремлены на него. Синие глаза Гринграсс опять налились слезами, хорошо ещё, что её видели только Поттер с Паркинсон. Девушка явно верила в это предсказание и даже боялась снова посмотреть в чашку Гарри. Однако многие пуффендуйцы с надеждой смотрели на профессора Трелони, будто её пророчество вот-вот могло сбыться и освободить их от чудовища, которое обитало в замке. Самого Гарри это предречение сильно выбило из колеи. Каждый год в Хогвартсе кто-то умирал, неужели его судьба быть следующим? Он зло смотрел на профессора Трелони, но не знал, как выразить свои бурлящие эмоции и надо ли вообще что-то ей отвечать.

— На этом наш урок сегодня закончен, — произнесла Трелони своим самым потусторонним голосом. — Соберите, пожалуйста, все ваши вещи…

Ученики молча поставили на место чашки, собрали учебники и закрыли сумки. Многие пуффендуйцы украдкой бросали взгляды на Поттера, словно ожидая, что он умрёт прямо сейчас. У Боунс же был какой-то испуганный вид. Пэнси тем временем незаметно прихватила чашку Гарри со стола.

— До встречи, дорогие мои, — замогильным голосом выдохнула Трелони. — И да сопутствует вам удача.

Гарри первым спустился по верёвочной лестнице в самых расстроенных чувствах. Второй аккуратно спускалась Пэнси, полы её длинной тёмно-зелёной мантии цеплялись за верёвку, мешая спокойно переставлять туфли по шатающимся ступенькам, которые задирали ткань вверх, обнажая чёрную юбку и стройные ноги в светлых гольфах. Гарри так был поглощён случившимся в классе, что не стал акцентировать на этом своё внимание, все его мысли были заняты прозвучавшим предсказанием, но его лицо словно обдало жаром. Он подошёл к девушке и помог встать на твёрдый пол, для этого ему пришлось чуть приобнять её за талию и взять за руку. Пэнси, покраснев, поблагодарила его. Они отошли в сторону, освобождая дорогу спускающейся следом Гринграсс.

— Зачем это? — Гарри кивнул на карман в мантии Пэнси, куда та спрятала его чашку.

Девушка вдруг смутилась ещё сильнее, поняв, что он видел, как она украла этот предмет из кабинета профессора Трелони.

— Надо будет разбить чашку. Тогда предсказание не сбудется. Я надеюсь на это. Ты… — Пэнси замялась, оглядываясь на Дафну, которая поправляла свою мантию после спуска по лестнице, и, ещё сильнее понизив голос, схватила его за запястье, оттаскивая подальше. — Ты же не скажешь никому про это? Я ведь сделала это ради тебя.

В Хогвартсе воровство не поощрялось, а если узнают, что был ограблен профессор, то наказание будет очень суровым.

— Конечно нет, никому не скажу, — легко согласился Гарри, невольно чувствуя к ней прилив благодарности, при этом осознавая, что теперь у него появился рычаг давления, теперь она на крючке. Свежий воздух в коридоре частично вернул ему бодрость духа. — Так ты веришь во все эти предсказания?

— Разумеется, — тут же сказала Пэнси, серьёзно глядя на него. — Ты же слышал, что сказала профессор Трелони.

— Мне она показалась странной, — признался Гарри, не желая демонстрировать страх, который он испытал после того, как прозвучали слова о его скорой смерти.

— Гарри, — сказала Дафна, подходя к ним и не дав ответить недовольно фыркнувшей на его слова Пэнси, — а раньше ты не видел Грима? Этого… большого чёрного пса?

Поттер напряжённо задумался, но ничего такого ему не приходило в голову. Мог ли он видеть что-то подобное при посещении магического зоопарка летом? Там обитали сотни разных животных, но вроде ничего такого не было. С другой стороны, он видел фестралов. Сойдут ли они тоже как предвестники беды? Кажется, видеть их — к большому несчастью. Взглянув на крайне испуганные лица девушек, Гарри решил придержать эту информацию при себе.

— Нет, никогда такого раньше не видел, — произнёс он. Слизеринки облегчённо выдохнули. — Да и вообще я собак не особо люблю, — подумав, сказал Гарри, невольно вспоминая убитого Злыдня. На большую чёрную собаку светло-рыжий низенький бульдог никак не тянул. Но может эти события как-то взаимосвязаны?

Увидев, что все слизеринцы спустились вниз, Гарри кивнул в сторону выхода с площадки. Их ждал урок заклинаний.

В предыдущих главах:

После ужина все отправились по гостиным. Гарри слушал немного нервную речь новой старосты, размышляя о том, кто будет капитаном в их команде по квиддичу. Сообразив, что Астория из-за влияния дементора пропустила красочное традиционное путешествие на лодках через Чёрное озеро, он пожалел девочку и решил приглядеть за ней. Поттер, а вместе с ним и многие другие студенты по его примеру, покинул гостиную, не дожидаясь их декана — профессора Северуса Снейпа. Добравшись до своей спальни, Гарри удостоверился, что дневник Волан-де-Морта на месте.

На следующий день подруга Гарри Трейси Дэвис, читая газету, которую ему принесла сова, с удивлением обнаружила, что про дементоров в ней нет ни малейшего упоминания. Первым уроком у слизеринцев была нумерология. Гарри, зная, что у пуффендуйки Сьюзен Боунс так же, как у него, родителей убили, решил с ней познакомиться, завязав начало дружбы. Урок нумерологии вела профессор Вектор, она оказалась весьма требовательной к ученикам, а сам предмет — очень сложным.

Урок по Защите от Тёмных искусств, на котором профессор Люпин обучал сражаться с боггартом, неожиданно для Гарри обернулся старым кошмаром, когда его самый сильный страх обратился в Волан-де-Морта. Поттер пытался его побороть, но боггарт лишь трансфигурировался в дементора, который оказался явно сильнее. От поражения его успел спасти профессор Люпин.

Воцарилась тишина. После слов профессора Гарри просто кивнул, не в силах оторвать взгляд от ручки гардероба. Его словно парализовало. Он не мог даже заставить себя повернуться к шкафу спиной. Несмотря на доводы разума, мальчик никак не мог убедить себя в том, что там не жуткое чудовище — дементор, а всего лишь обычный боггарт. Ему даже казалось, что он ощущает что-то потустороннее, идущее от этого шкафа, какой-то холод, словно…

— Ты как, Гарри? — Голос стоящего рядом профессора резко привёл его в чувство.

— Хорошо, — на автомате ответил Поттер, с огромным трудом всё же отводя глаза от гардероба.

— Значит… дементор… — сказал Люпин, словно размышляя вслух. — Это порази…

— Остальные… — прервал его Гарри на полуслове, кивнув в сторону ширмы, где ждали его слизеринцы. — Они ведь поняли всё… Почувствовали дементора. Значит, они узнали, кого я боюсь и что я не справился, да?

«Не справился…»

Признать такое ему было тяжело.

«Настолько слабый, что от боггарта не смог избавиться…»

— Могу тебя обнадёжить, что нет, ничего они не узнали и не почувствовали за этой ширмой, — неожиданно успокоил его Люпин, тоже бросая взгляд туда. — Как ты правильно сам сказал раньше, боггарты не могут полностью копировать объекты страха волшебника. Даже я, стоя совсем близко, лишь чуть-чуть ощущал влияние этого «дементора». Оно не идёт ни в какое сравнение с тем, как воздействовало чудовище в поезде на психику и тело. И тем более, если слухи не врут, ты сумел одолеть его вчера?..

— Откуда вы знаете?.. — удивился Гарри, испытывая немалое облегчение от новости, что о его поражении никто не узнал.

— Мисс Паркинсон чересчур громко делилась этой весьма важной новостью со своей подругой, когда мы шли по дороге от станции к нашим каретам, — с еле заметной лукавой улыбкой сказал профессор. — Определенно надеясь, что об этом услышат и остальные ученики.

Гарри пожал плечами, явно не желая продолжать разговор. Он чувствовал себя ужасно после всего произошедшего. К всепоглощающему ужасу, которым дементор чуть только что не свёл его с ума, добавилось ещё жуткое ощущение и даже какая-то пустота внутри от слов Тёмного Лорда. Их образы перемешались у него в голове, словно два терзающих его монстра. При первом чудовище — дементоре — он слышал, как второе мучило и убивало семью. Его семью.

— Ну что ж, думаю, можно позвать следующего, — заторопился Люпин, поняв, что от Гарри ответа не дождёшься. — Иначе не все успеют сразиться с боггартом до конца урока.

Поттер просто кивнул и повернулся спиной к профессору, собираясь с мыслями. Он всей душой желал, чтобы заглушающие звук чары сработали как надо и никто не понял, что он проиграл, не прознал о его слабости перед жалким боггартом… Гарри вышел из-за ширмы с победным видом, спокойно улыбаясь. На лицах у слизеринок появились улыбки облегчения. Забини одобряюще ему кивнул.

— Ну как, сложно было? — громко спросил Теодор, заметно нервничая, когда он подошёл к ним.

— Не особо, — сказал Гарри, безразлично при этом пожав плечами.

— Так, кто следующий? — Люпин вышел из-за ширмы следом за Гарри и обвёл взглядом разом притихших слизеринцев. — Может, мистер Нотт хочет быть вторым?

Тому явно не хотелось этого, и он даже посмотрел в сторону Трейси Дэвис, собираясь отправить её. Глаза девушки испуганно расширились, когда она поняла по его лицу, что он собирался сказать, и тогда у неё не останется выбора, кроме как послушаться. Но не успел тот открыть рта, как Пэнси его опередила:

— Верно, маги вперёд, колдуньи потом. Давай, Тео!

Нотт бросил на неё сердитый взгляд, но, горделиво выпрямившись, бодро прошёл к профессору, вытаскивая на ходу палочку. Парень предпочёл не реагировать на негромкое пожелание удачи от Трейси. Гарри в этот момент затерялся где-то глубоко в мыслях, лишь отстранённо замечая происходящее.

«Ну да, захотел всем продемонстрировать своё мастерство, — зло думал слизеринец, ругая самого себя. — Показал так показал. Хорошо, что Дафна настояла на ширме, а то бы при всех опозорился. Разумеется, она не думала, что так всё получится, но благодаря её действиям моя неудача осталась тайной».

Он понял, что его гнев на неё проходит, и, когда посмотрел на блондинку, которая напряжённо прикусила нижнюю губу, то ли переживая за скрывшегося за ширмой Нотта, то ли беспокоясь о том, что скоро ей идти туда самой, ощутил, как тёплое чувство снова поселилось в душе. Девушка краем глаза заметила на себе его взгляд, и напряжение ушло с её лица, оно стало безмятежным.

Чары приватности продолжали действовать, поэтому ни Гарри, ни остальные не услышали, как Нотт справился со своим страхом. Но когда он вышел, победно улыбаясь, взмахивая рукой с зажатой в ней палочкой, Гарри понял, что эта улыбка была не наигранная, как у него самого, — Теодор действительно победил боггарта.

«Н-да, даже у Тео получилось. А у меня нет. Как такое вообще возможно?»

Следующей пошла за ширму Пэнси. К большому неудовольствию Гарри, и она, и Драко после неё, а потом Трейси и другие справлялись со своей задачей. И даже побледневшая Гринграсс, которой он не стал желать удачи, смогла одолеть боггарта. Удивительно, неужели ни у кого самый страшный страх не обратился в дементора, несмотря на то, что они видели это чудовище совсем недавно? Или монстр недостаточно на них повлиял, так как перед ним был в роли щита Гарри? А вдруг всё-таки у кого-то из его одноклассников боггарт обратился в дементора, но тот с ним сумел справиться? Ведь все они победили, даже Крэбб и Гойл. Или такие не боевые магини, как Милисента и Элизабет. По крайней мере, все слизеринцы выходили из-за ширмы намного быстрее самого Гарри, что было для него косвенным признаком их успеха.

— Превосходно! — Люпин похвалил Забини, когда этот хмурый темнокожий маг вышел из-за ширмы. И тут же прозвенел колокол, оповещающий о конце урока.

— Как же вовремя! — лицо профессора озарила улыбка, он устало оглядел учеников. — Вы все молодцы. Итак, оценки следующие: по пять баллов каждому, кто сражался с боггартом. И ещё пять баллов мистеру Поттеру за правильный ответ. На следующий урок вы должны прочитать в учебнике о боггартах, всё законспектировать и сдать в среду. Все свободны!

После окончания занятия их ждал вкусный обед в Большом зале. По помещению разносились чудные ароматы жареной курицы и печёной картошки. Однако Гарри было как-то не до этого: после занятий по Защите от Тёмных искусств он чувствовал себя не в своей тарелке. Поттер с каким-то внутренним неприятием понял, что дома было как-то лучше, чем в Хогвартсе. Хотя очевидно, что всё это было потому, что он крупно ошибся на уроке. Эта неудача мучила его. А успех остальных учеников, удачно справившихся с боггартом, которого он сам и за противника раньше не считал, вызывала у него сильный дискомфорт, чуть ли не ощущение, что он совершил непоправимую, чудовищную ошибку. Гарри невольно в мыслях раз за разом возвращался к этому, посекундно обдумывая, как надо было поступить, чтобы всё у него получилось. Ну почему, почему он не смог собрать волю в кулак и создать Патронуса? Или превратить Волан-де-Морта в вешалку для одежды? Ему так хотелось вернуться назад и всё исправить. Куда более тяжёлый и нудный первый урок по нумерологии теперь казался чуть ли не идеальным временем, когда он просто сидел и записывал лекцию вместе с Гринграсс. А сейчас…

Гарри попытался всё же успокоиться и сосредоточиться на обеде. Его ждало занятие по уходу за волшебными существами, которое будет вести Рубеус Хагрид. Интересно, как он отнесётся к мальчику, которого два года назад забрал от Дурслей и водил по Косому Переулку, помогая с покупками и объясняя реалии волшебного мира? После распределения на факультет Слизерин Хагрид не сказал ему ни словечка, не считая того раза, когда Гарри попытался с ним заговорить сам. Но тогда здоровяк только таращился на серебристый с зеленью галстук Гарри, словно не видя его самого, так что теперь Поттер ожидал от предстоящего урока мало приятного и много проблем. Если бы он знал, кто будет профессором, то ни за что бы не записался на уход за волшебными существами. Он-то думал, что вести занятия будет Сильванус Кеттлберн. Спасибо Драко, тот удружил своим советом весной, когда выбирали предметы для третьего курса.

Ощущение неправильности осталось с ним даже после того, как их группа покинула Большой зал, направляясь к выходу из замка. Всеми мыслями он всё ещё был в учительской напротив закрытого старого, потрёпанного шкафа. Это не было видно по его лицу, он умело скрывал чувства от других и даже о чём-то разговаривал с Ноттом, когда тот что-то сказал и махнул в сторону огромных песочных часов с драгоценными камнями внутри, олицетворяющих баллы факультетов. Гарри лишь бросил туда короткий взгляд, отметив, что изумрудов на их факультете лишь чуть меньше, чем синих сапфиров у лидирующего Когтеврана. Но пасмурное настроение не покидало его. Хотя Гарри и поддерживал завязавшуюся неторопливую беседу слизеринцев, когда они уже вышли из дверей безопасного Хогвартса и начали спускаться по утоптанной дорожке ниже, к дому Хагрида, где их ждал урок по уходу за волшебными существами, а заодно и граница земель замка, охраняемая дементорами, что делало ситуацию только хуже. Его зелёные глаза беспокойно разглядывали тёмную опушку приближающегося леса, невольно выискивая высокие тёмные фигуры в плащах. Сердце Гарри сжимал холод, он никак не мог выбросить из головы голос мамы, просящий пощады, и слова Волан-де-Морта… Это любого могло повергнуть в уныние. И даже предстоящий урок с Хагридом внезапно перестал его беспокоить, став лишь какой-то неприятной ерундой.

А ещё и Дафна осталась в замке, поэтому рядом с Гарри шли только Драко с Пэнси и Трейси, а Тео чуть отстал, замедлив шаг и бросая задумчивый взгляд на огромное тёмное озеро. Слизеринцы опять разделились. Те, кто записался на нумерологию и прорицание, проигнорировали уход за магическими существами, так как ни у кого не было желания ходить более чем на два дополнительных занятия в этом году. Лишь Гарри, как оказалось, из всех слизеринцев выбрал сразу три новых предмета. Да и многим не хотелось лишний раз быть на уроке с Хагридом, который провёл долгое время в Азкабане. Поттеру казалось, что слизеринки немного боятся великана из-за этого. Однако все мальчишки пошли на урок Хагрида.

Свежий воздух бодрил, а ясное, бледно-серое небо очень гармонировало с таким же серым настроением Гарри. Влажная трава пружинила под ногами. Сбоку осталось огромное озеро, по которому гулял ветер, баламутя его поверхность. Они прошли через луг, спускающийся к Запретному лесу, где на опушке стояла хижина Хагрида. Уже издалека было видно, что рядом с профессором собралась группа гриффиндорцев. Слизеринцы замедлили шаг, явно провоцируя Хагрида, который ждал только их и теперь маялся от нетерпения, чуть не подпрыгивая от возбуждения. Лесник был в своей кротовой шубе, а его здоровый пёс обнюхивал съёжившуюся Лаванду Браун.

— Давайте быстрее! — криком поторопил он слизеринцев, когда те подошли метров на двадцать.

И взмахом руки повёл гриффиндорцев вдоль опушки. Слизеринцам осталось лишь только ускорить шаг. Пэнси, поблёскивая глазками в сторону тёмного леса, пристроилась с противоположной стороны от Гарри, идя рядом с ним и шёпотом рассказывая всякие ужасы про лес. Про него ходили страшные слухи, и мальчик порадовался, что ни разу там не был. Он искоса посмотрел на увлечённо болтающую девушку, которая аж светилась от радости, вспоминая всё новые и новые истории. Гарри с удивлением подумал о том, что она ещё ни словом не обмолвилась о своём приглашении к ней в гости летом, которое она прислала явно из-за страха перед сбежавшим Блэком. Будто рядом с ним она чувствовала себя в полной безопасности. Неужели она думала, что он сможет справиться с этим Пожирателем Смерти?

Вскоре им открылась ограда у просторного загона, где и собрались ожидающие их гриффиндорцы вместе с Хагридом. Слизеринцы, ведомые Гарри, постарались встать подальше от львов. Мальчик внимательно разглядывал нового профессора, но не заметил, чтобы тот как-то изменился за несколько месяцев нахождения среди дементоров.

— Сегодня мы будем изучать нюхлеров, — пробасил лесник, обращаясь к стоящим рядом студентам Гриффиндора. — Вы это… все купили книги?

Ученики согласно загомонили. Многие тут же достали эти опасные, кусачие учебники, которые дико поблёскивали глазами, но ничего сделать не могли, так как их пасти были надёжно закрыты. У кого-то «Чудовищная книга о чудищах» была стянута ремнями, а вот Симус Финниган даже заковал её в огромные скрепки.

— Они… это… Сегодня вам не понадобятся, вот, — нервно бросил Хагрид, шокировано разглядывая такое издевательство над книгами. — Мы будем изучать нюхлеров… А их там, эта…

— Как это не понадобятся? — громко возмутился Драко. — А зачем тогда мы купили их?

— Я… ну… Хотел показать других интересных зверушек, они очень милые, но… — говоря это, Хагрид явно расстроился и зачем-то взмахнул в сторону Запретного леса, чем заставил Пэнси плотно придвинуться к Гарри и нервно сглотнуть. — Но… учебники… Это, значит…

— А почему не покажете? — продолжил упорствовать Драко.

— Вообще, это не твоё дело, Малфой, — насупился профессор, отворачиваясь.

Он открыл ворота в загон и в два широченных шага подошёл к ящикам. В них были чёрные пушистые длинноносые и очень милые зверьки с плоскими передними лапами. Они поблёскивали глазками, в которых светился разум, и смирно сидели, разглядывая с интересом учеников, даже не думая убегать.

— Это нюхлеры, — в который раз повторил Хагрид, едва ученики зашли внутрь загона и обступили многочисленные ящики. — Да… Живут они больше в шахтах. Любят разные блестящие штуки… ну вот, полюбуйтесь.

Пэнси громко взвизгнула, когда один из зверьков вдруг резко подпрыгнул, открыв пасть, и вцепился бы зубами в её наручные часы, если бы девушка быстро не отпрыгнула, спрятавшись за спиной Гарри. Нюхлер, наткнувшись на злой взгляд зелёных глаз, решил подобру-поздорову убраться прочь и нырнул обратно в ящик.

— Они за версту драгоценности чуют, — радостно сообщил Хагрид. — Поэтому я подготовил вам маленькое соревнование. Значит, тама вон я зарыл кой-чё ценное, — он указал на вскопанный участок земли, — что профессор МакГонагалл наколдовала для урока. И эта, чей нюхлер найдет больше всех, тот получит баллы. Только все украшения с себя снимите. Давайте, выбирайте себе по нюхлеру, и сейчас начнём.

Гарри вместе с Пэнси подошли к одному из ящиков. Поттер сразу выбрал себе зверька, который с интересом рассматривал его. Взяв оказавшегося неожиданно тяжёлым нюхлера на руки, Гарри не удержался и аккуратно погладил его. Он был мягкий, словно одна из кошек миссис Фигг. Чёрный пушистик довольно засопел и тут же обнюхал его ладонь. После того как Гарри помог выбрать Пэнси по её просьбе «какую-нибудь не самую опасную животину» и отнёс её нюхлера вместе со своим ко вскопанному участку земли, девушка поблагодарила его. Сама она подошла, когда набралась смелости, предусмотрительно спрятав часы поглубже в карман своей мантии.

Остальные слизеринцы и гриффиндорцы очень быстро разобрали других зверьков и приступили к состязанию. По знаку Хагрида нюхлеры начали поиски: они ныряли во вскопанную землю, словно в воду, выныривали, спешили к своим студентам и выплёвывали им в руки всякие дорого выглядящие безделушки. Наблюдая, как зверёк мило водит носиком, Гарри не сдержал улыбку. На душе у него стало легко и свободно. Он огляделся, улыбаясь. Все гриффиндорцы и слизеринцы, забыв о межфакультетских разногласиях, были заняты делом, громко и эмоционально подбадривая своих нюхлеров, явно втянувшись в соревнование, и даже Драко сейчас просил своего нюхлера копать быстрее и ничего больше не видел вокруг.

Гарри встретился взглядом с Уизли. Рон смотрел на него хмуро, сжав губы в тонкую полоску, но тут же отвёл глаза. Гарри заметил, что лицо гриффиндорца словно ожесточилось, стало худым, заострённым, пропала детская припухлость. И несмотря на царившее в загоне веселье, не было похоже, что он хоть раз улыбнулся. Смерть сестры изменила рыжего парня, мрак поселился в нём.

После нумерологии у слизеринцев был урок Защиты от Тёмных искусств, и Гарри надеялся на хорошую разминку, на что-то боевое, где можно отдохнуть головой и наконец-то показать всё то, чему он обучался все эти долгие месяцы. У него была репутация человека весьма сведущего в этой дисциплине — в прошлом году даже более старшие курсы по многим вопросам подходили именно к нему. По Защите от Тёмных искусств Поттер всегда был лучшим среди всех факультетов.

В классе профессора Люпина уже сидели остальные слизеринцы, которые не записались на нумерологию, включая Пэнси, которая тут же начала узнавать подробности прошедшего урока. Трейси, украдкой довольно улыбаясь, слушала, как Драко жалуется, что предмет такой сложный, что он уже жалеет о своём выборе. Девушка пришла вместе с Пэнси, которой Гарри сразу передал листок с её расписанием. Ему хотелось, чтобы Трейси немного влилась в коллектив, по крайней мере, Пэнси теперь иногда обращалась к ней с вопросами. Дэвис явно почувствовала заботу со стороны Гарри и была довольна этим.

Драко продолжал возмущаться, в красках описывая все невзгоды и трудности, которые явно ожидают их на уроках нумерологии, а Гарри уже достал книгу «Основы Защиты от Тёмных искусств» авторства Жига Мышьякоффа со стопкой чистых пергаментов и остальные письменные принадлежности. Магловские шариковые ручки, конечно, были поудобнее, чем обычные перья, но со временем они начинали мазать и оставлять кляксы. Пэнси подарила Гарри специальное волшебное перо какого-то неизвестного ему животного, оно было куда практичнее, чем любое другое, и его не надо было чистить или заострять конец.

Рядом с ним сел серьёзный Нотт, который сразу достал свой альбом. Крэбб с Гойлом заняли самую последнюю парту, с ленцой оглядывая кабинет — они даже не вытащили свои учебники. Компанию Элизабет Харли — самой тихой девушки группы с тёмно-каштановыми волосами и двумя косичками — составила полная Милисента Булстроуд. Гарри сделал себе зарубку в памяти о том, что с ней стоит общаться более плотно, чтобы узнать, изучают ли на древних рунах что-то по-настоящему интересное и, если да, как это могло бы пригодиться ему лично. Питер Пайк, как всегда, сидел один и со всем вниманием слушал Драко. Забини и Трейси тоже расположились по отдельности, но за партами, которые были рядом с Гарри. Поттер не успел порадоваться, что этот урок не будет сдвоенным с каким-то другим факультетом, а значит, всё помещение будет целиком их, как в класс быстро вошёл профессор Люпин. Он спокойным изучающим взглядом оглядел притихших слизеринцев.

— Добрый день, — приветствовал он их, кивнув головой. Взгляд Гарри уцепился за его потёртую одежду с заплатками. — Сегодня у нас будет практическое занятие, так что все берите волшебные палочки и идите за мной.

Слизеринцы с шумом направились за профессором, который вышел из класса, и они быстро пошли по коридору. Гарри теперь с каким-то сожалением подумал, что досадно, что у них не совмещённый урок с кем-то, где он смог бы продемонстрировать своё мастерство не только слизеринцам, но и остальным студентам, чтобы никто не сомневался в нём. Более того, он весьма резонно полагал, что за лето ещё сильнее отточил свои навыки. И его немного тревожило, что со всеми этими заботами он совсем позабыл о том, что где-то видел их нового профессора и слышал его фамилию раньше. Его взгляд снова уцепился за его потёртую мантию, но развить эту мысль ему помешала идущая рядом одноклассница.

— Куда он нас ведёт? — тихо спросила Пэнси, прошептав на ухо Гарри и положив свою ладошку ему на локоть, отрывая от напряжённых размышлений.

— В учительскую, мисс Паркинсон. — Неожиданно у их нового профессора оказался очень острый слух. — Почти пришли.

И действительно, пройдя следующий коридор, Люпин остановился перед учительской.

— Ну вот, заходите, — профессор пропустил сначала учеников, а потом зашёл сам, прикрыв за собой дверь.

В отделанной деревянными панелями просторной комнате стояло много старых разномастных кресел. Большие панорамные окна давали чистый свет, который струился по немного пыльному воздуху и отражался от двух стеклянных шкафов с журналами.

— Поглядите на гардероб, — привлёк внимание студентов профессор Люпин и жестом указал на дальний конец комнаты, где стоял старый шкаф для мантий. Внутри него что-то завозилось.

Преподаватель подошел ближе, и гардероб внезапно аж покачнулся в сторону, ручка дверцы задёргалась. Что-то сильное словно рвалось из шкафа наружу. Пэнси и другие девушки невольно спрятались за Гарри и за более широкими спинами Крэбба и Гойла.

— Там всего-навсего обычный боггарт, — успокоил их учитель. — Так что бояться нечего. Боггарты любят темноту и чаще всего прячутся в шкафах, под кроватью, в ящике под умывальником; одного я обнаружил в футляре напольных часов. Этого я нашёл утром для нашего сегодняшнего урока. Итак, кто ответит, что такое боггарт?

Все слизеринцы молчали. Поняв, что придётся отвечать ему, Гарри сделал шаг вперёд, так как поднимать руку было как-то нелепо, когда не сидишь за партой.

— Боггарт — это тёмное существо, которое принимает внешний вид проявления страха человека, — сказал Гарри. — Подражает чертам страха, издаёт ужасные звуки. Он неопасен. Например, если боишься дракона, то его… э-э, магии, если так можно сказать про боггарта, не хватит, чтобы превратиться в такое могучее существо, поэтому он примет вид огня или пожара.

— Или лишь морды дракона, — добавил, согласно кивнув, Люпин. — Отлично, всё верно. Так вот, боггарт в гардеробе ещё ни на что не похож. Он не знает, кого и чем станет пугать. Как он выглядит — неизвестно, но стоит его выпустить, он тут же станет тем, чего мы боимся больше всего на свете. А это значит, что у нас перед боггартом огромное преимущество. Можете сказать, мистер Малфой, какое?

— Э-э, — Драко напрягся, беспомощно оглянувшись на Гарри. Памятуя о прекрасном слухе их профессора, тот не решился нагло подсказывать, стоя в первых рядах.

— Нас много, и это усложняет выбор боггарта, — поняв, что Малфой ничего не скажет, Люпин терпеливо принялся объяснять сам. — Он теряется и не знает, в кого ему превратиться. Заклинание против боггарта простое, нужно только одно: хорошенько сосредоточиться. Лучшее оружие против него — смех. Превратите его во что-нибудь смешное и рассмейтесь — он тут же исчезнет. Сперва поучим заклинание без волшебных палочек. Повторяйте за мной: «Ридикулус!»

— Ридикулус! — хором воскликнули слизеринцы.

— Хорошо! — кивнул Люпин, опираясь одной ладонью на учительский стул. — Но это самая лёгкая часть. Сейчас каждому из вас нужно будет выйти и сразиться с ним, предварительно тщательно обдумав в голове, как вы превратите свой страх во что-то смешное.

Пока все напряжённо думали, Дафна, мило улыбаясь, подняла руку.

— Да, мисс Гринграсс, — отозвался Люпин, останавливая взгляд на ней.

— Профессор Люпин, а я не хотела бы, чтобы мои одноклассники делились своими страхами. Всё это немного личное, — девушка опустила свою руку вниз. Гарри различил, как она добавила, как будто специально, чтобы услышал только он: — И я не хочу, чтобы кто-то увидел мои страхи.

По какой-то причине Гринграсс была именно рядом с Гарри.

Профессор Люпин кивнул, соглашаясь с её предложением.

— Дельное замечание, мисс Гринграсс, — сказал преподаватель, Гарри даже показалось, что он чем-то доволен. — Но у него есть существенный минус. В одиночку с боггартом справиться намного сложнее. Однако я всё равно прошу вас всех тщательно подготовиться и хорошенько продумать, во что смешное вы превратите свой страх. А потом тех, кто хочет сражаться с ним отдельно, я буду вызывать по одному за эту ширму, — взмахом палочки он создал простенькую чёрную ширму, которая скрыла и гардероб, и остальную половину учительской.

Теперь невидимый ученикам шкаф опять задрожал. Это пугало.

— Итак, вспомните теперь, чего вы больше всего боитесь, и придумайте, как такое страшилище превратить в посмешище, — повторил Люпин, внимательно оглядывая студентов.

Все погрузились в размышления.

«Чего я больше всего на свете боюсь?» — задумался Гарри. Если под таким углом рассматривать вопрос, то схватка с боггартом внезапно перестала казаться пустяком, лёгкой прогулкой. У него были свои страхи, один ужаснее другого.

«Мёртвую Джинни Уизли? Волан-де-Морта, который снова пытает меня?» — Гарри никак не мог собраться с мыслями и начал паниковать. Ему не то что не хотелось встречаться с этими проявлениями страха, даже думать о них было не по себе.

— Ну что, кто пойдёт первым? — внезапно и чересчур быстро, по мнению Гарри, спросил Люпин.

Взгляды всех слизеринцев остановились на Гарри. Как он сообразил с сожалением, лидерство в своём классе накладывало кое-какие обязательства. Поттер кивнул, вытаскивая палочку, и пошёл к ширме. Ему вдруг стало страшно. Во что смешное можно превратить Волан-де-Морта? Это вообще возможно? Стало сухо во рту. Ладони, наоборот, вспотели при мысли об этом. Что-то тяжёлое словно придавливало его к полу, в животе появилась пульсирующая боль. Он не был готов снова встретиться с этим кошмарным слизеринцем. И с ещё большим ужасом он подумал о том, что это может быть дементор… Из-за этого Гарри пропустил часть слов профессора Люпина, которые тот говорил ему, услышав только окончание его речи: он почему-то извинялся и хотел, чтобы первое сражение с боггартом было при всех для того, чтобы все могли научиться противостоять боггарту на его примере.

— …не хотите ли, мистер Поттер, устроить схватку без ширмы? — закончил свою речь Люпин. Любой, даже Крэбб, уловил сомнение в голосе профессора, когда он это предлагал.

Гарри отрицательно качнул головой, собираясь с мыслями.

— Нет, — отрезал мальчик.

И прошёл за ширму.

Он нервничал. Мысль увидеть это чудовище лицом к лицу пробирала. До ужаса. Тем более перегородка хоть и закрывала его от остального класса, но явно не заглушала звуки. Профессорский стол как раз был слева от него, а перед ним стоял шкаф с ожидающим внутри боггартом.

— Готов? — спросил Люпин, подходя ближе, явно чтобы поддержать в случае чего.

Гарри вдруг понял, что все его мысли сконцентрированы на том, что его одноклассники слышат происходящее, с напряжением ловят любые звуки из-за ширмы, и поэтому он сам никак не может сосредоточиться на предстоящей схватке.

«Какого проклятого Мерлина?!» — зло подумал он и просто наложил чары приватности, которые использовал совсем недавно в разговоре с Гринграсс.

Его страхи принадлежат только ему самому. Ну и, в случае чего, профессор тоже его поддержит. Если только он не такой же трус и обманщик, как Локонс. Гарри сжал палочку, не отрывая глаз от дверцы. В какой-то момент ему захотелось посоветоваться с Люпином, спросить, что делать, если перед ним будет Волан-де-Морт. Или дементор. Во что смешное их можно превратить? Но почти сразу отмёл эти панические мысли и решил рассчитывать только на свои силы. Ему надо среагировать быстро. Если это будет Волан-де-Морт, то, возможно, он примет форму молодого слизеринца, и тогда Гарри будет крайне сложно объяснить профессору, почему какой-то старшекурсник пытает его. А если это будет дементор, то…

Не дождавшись ответа, Люпин взмахнул палочкой, из которой в ручку гардероба ударил столп искр, и дверь распахнулась. Гарри испытал иррациональный приступ ужаса, когда увидел, как за дверной косяк ухватилась тонкая рука. И показался он. Высокий красивый староста Слизерина. Значок со змеёй белел у него на левом плече.

Тонкие губы кривила злая усмешка. Но больше всего пугали глаза. Они были не такие, как запомнил Гарри. Они были другие, ярко-красные, и смотрели на него с такой злобой, с таким обещанием всех мук, что он почувствовал себя словно кролик перед громадным удавом, который молча сейчас совьёт свои стальные кольца вокруг его мягкой тушки и будет сжимать его до тех пор, пока жизнь не начнёт уходить из его слабого тела. А потом, не дожидаясь окончательной смерти, распахнёт свою огромную змеиную пасть и начнёт пожирать его заживо.

— Ридикулус! — завопил Гарри лишь для того, чтобы прервать это.

Блеснула вспышка, и человек перед ним превратился в дементора.

Его затопила новая волна ужаса. Перед ним стоял другой монстр, ничуть не лучше прежнего. Высокая парящая фигура доставала своим капюшоном прямо до потолка. Слова профессора о смехе всплыли у него в голове, и он пытался вспомнить что-то смешное, во что можно превратить дементора. Хоть что-нибудь. Но даже само значение смеха и радости ускользало от его понимания в присутствии этого чудовища. Было так холодно.

— Ридикулус! — ещё раз вскрикнул Гарри, взмахивая палочкой. Его голос звучал куда слабее, словно его заглушала тьма, которая окутывала разум.

Однако дементор словно не отреагировал на заклинание, неторопливо и неостановимо приближаясь к нему. В ушах нарастал гул. Из-под чёрного плаща высунулась покрытая струпьями рука, которая нацелилась на горло Поттера, из-под капюшона вырывалось хриплое протяжное дыхание… Пронизывающий холод словно засасывал в трясину…

«Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю всё что угодно…» — Мольбы мамы были полны страха и животного ужаса.

«Отойди… Отойди, девчонка…» — высокий холодный голос почти просил.

Гарри содрогнулся от ужаса. Дементор и голос в его голове дополняли друг друга, усиливали кошмар, и сама мысль о сопротивлении становилась жалкой. Уши заложило, как от мощного удара по голове.

«Это обман. Ловушка. Профессор Люпин обманул меня, — понял Поттер, ощущая, как страх туманит его разум. — Это западня! Это передо мной не боггарт, а настоящий дементор!»

— Экспекто Патронум! — вскрикнул Гарри, пытаясь вызвать Патронус, но после столкновения с Волан-де-Мортом он был полностью выбит из колеи и сейчас слышал его голос в голове. Его и матери. Чары опять не сработали. Из палочки не вылетело ни единой искры света. Отступая от приближающегося дементора, Гарри чувствовал, как паника не даёт ему сосредоточиться, как ноги заплетаются друг о друга. Он замерзал от ледяного холода.

— Экспекто Патронум, — его голос слабел. — Экспекто патронум…

Тут дементора заслонила фигура профессора, который прыгнул между Гарри и этим монстром.

Щелчок — и дементор исчез, превращаясь в серебряный шар. Люпин его заколдовал, легко превратив в веселую серебряную рожицу, и загнал обратно в шкаф. Гарри безучастно смотрел на всё это, словно впав в прострацию. Наконец преподаватель обернулся к нему.

Их глаза встретились. Люпин явно не знал, что сказать, неловко кашлянул, проводя пальцем по волшебной палочке. Гарри пришёл в себя. Он тут же сообразил, что не может вернуться к своим одноклассникам так, проиграв какому-то боггарту. Он не слабак!

— Мне нужна ещё одна попытка, — твёрдо сказал Гарри, сцепив зубы. Он пытался обойти профессора.

Тот удержал его за локоть.

— Нет, Гарри, — мягко сказал Люпин. — На сегодня хватит.

— Я хочу попробовать, — Гарри не отрывал глаза от ручки дверцы шкафа.

Люпин, вздохнув, отпустил его и сам подошёл к шкафу.

— Это как-то связано с тем слизеринцем, в которого превратился твой боггарт? — спросил он, проведя ладонью по деревянной, немного потрёпанной дверце. Существо внутри затаилось и не издавало ни звука.

Гарри тяжело посмотрел на профессора и кивнул.

— Я не могу позволить тебе снова сразиться с ним. Ты вымотан. Честно скажу тебе, увиденное и меня выбило из колеи. Однако мы можем сохранить… э-э, подробности в тайне от остальных, — слабая улыбка тронула губы этого ещё нестарого преподавателя. — Ведь не зря мисс Гринграсс настаивала на конфиденциальности.

Утром следующего дня Гарри Поттер вместе с другими слизеринцами зашёл в Большой зал. И хотя было ещё рано, завтракало уже множество студентов и вокруг царил привычный многоголосый шум. Гарри спокойно сел на своё место, замечая, как среди столов других факультетов стало тише, и снова почувствовал на себе взгляды. То же самое было в прошлом году, и хотя за лето он несколько отвык от этого, но утро в гостиной, где он был в центре внимания, помогло Гарри не теряться. Там Монкли вручила ему расписание третьекурсников, которое Поттер раздал потом всем остальным, кроме сони Пэнси, явно не торопившейся покинуть свою спальню. Посмотрев в листочек с печатью Хогвартса и гербом змеи, где были выведены её имя и фамилия, Гарри безошибочно понял причину её сладкого сна: в девять у неё было свободное время, а первое занятие сегодня стояло в двенадцать часов дня по Защите от Тёмных искусств. Поэтому она могла спокойно пойти в Большой зал позже. А вот у Гарри первым уроком была нумерология, на которую он записался ещё в прошлом году по совету Драко Малфоя.

Большая группа сов принесла почту. У сидящей справа Трейси тоже не было утром урока, но она встала пораньше, в отличие от Пэнси. По просьбе Гарри именно она должна была предупредить Паркинсон после завтрака по поводу времени её первого урока. Гарри видел расписание самой Трейси, когда передавал его: там были прорицание и уход за волшебными существами. Никто из слизеринцев не выбрал магловедение, а на древние руны — довольно-таки непростую дисциплину, — к огромному изумлению Поттера, записалась Миллисента. Но у чистокровных волшебников не было очень уж большого выбора предметов. Если исключить магловедение, на которое ни один здравомыслящий слизеринец не запишется, то оставались нумерология, древние руны, прорицание и уход за магическими существами. Кормить и ухаживать за зверями согласится не каждая девочка, а нумерология была весьма и весьма сложной наукой. Поэтому, как сказала Миллисента, у неё оставалось всего два предмета: прорицание и древние руны.

И теперь Трейси вслух читала газету «Пророк», которую Поттеру доставила большая сипуха (Гарри вручил птице монетку, и та перелетела на другой стол — с собой у неё была ещё небольшая охапка корреспонденции, которую надо было раздать другим ученикам, следящим за новостями своей страны). Сам мальчик разбирал несколько писем, которые ему доставили другие совы. Быстро убедившись, что они от знакомых ему людей, он убрал их в свою сумку. Проверять их на неприятные сюрпризы в виде проклятий в Большом зале он не хотел, а открывать на авось было глупо. Да и содержимое, скорее всего, было крайне скучным, например, поздравления с началом учебного года.

— И ничего про дементоров, — прочитав первую страницу, начала возмущаться Трейси. — «Министерство обеспечило безопасность школьников» и «всё прошло без эксцессов», — саркастично процитировала фразы из текста слизеринка. — И нет ничего о том, что нам пришлось пережить!

— Не сказали о том, что Гарри защитил нас, — негромко произнесла Дафна, бросая недовольный взгляд на Трейси, когда её младшая сестричка поёжилась при упоминании монстров. Гринграсс крайне редко хоть в чём-то соглашалась с полукровкой Дэвис, даже сейчас её слова звучали так, словно она сама прочла газету и сделала этот вывод.

— Как странно, — удивился Драко и отобрал газету у темноволосой девушки. — Дай-ка я посмотрю. Может, они ещё не в курсе?

«Естественно, они всё это скрыли. Куда лучше выглядят слова о том, что они обеспечили безопасность, чем о том, что чудовищные монстры обыскивали купе за купе, заставляя при этом всех трястись от страха, — подумал Гарри. — И это, наверное, даже хорошо. Идея-то была Фаджа, но если будут негативные мнения об этом, то, скорее всего, прилетит Джемме. Ведь именно она взвалила на себя всю охрану и была на перроне, пытаясь защитить меня. Мне этого не надо. А вот научиться защищаться от чудовищ по-настоящему не помешало бы. Учитывая, что нас разделяют всего лишь стены замка и жалкие сотни метров».

Поттеру не хотелось признаваться, но даже выходить во двор не было никакого желания. Продолжая завтракать вместе с остальными и слушая, как Дэвис дальше читает газету, которую ей вернул Малфой, Гарри краем глаза уловил на себе долгий и, вероятно, злобный взгляд профессора Снейпа. Но Поттер не стал обращать на это внимания и оборачиваться к нему, помня о том, что легилименция возможна при зрительном контакте. Сейчас он вообще старался не смотреть профессорам в глаза, не полагаясь на свои слабые навыки окклюменции, хоть и не забрасывал описанные в книгах тренировки разума. Похоже, что их декан быстро связал отсутствие части студентов во время своей приветственной речи в гостиной — если, подумал Гарри, мрачные и сухие слова можно было так назвать, — с ним. И теперь был жутко зол. Это немного нервировало. Поттер вспомнил утренний разговор с Джеммой по сквозному зеркалу, где девушка явно расстроилась, когда он рассказал про свой вчерашний демарш, и попросила особо не раздражать профессора, напоминая, что тот очень злопамятный и его коварная месть не заставит себя ждать.

Было так странно разговаривать по сквозному зеркалу с Фарли, слышать её голос и видеть лицо, будучи за сотни километров от неё.

«Маглы никогда не придумают такую продвинутую технологию, их изобретательности хватило лишь на обыкновенный телефон», — подумал Гарри, весело разговаривая с девушкой и немного стесняясь своей ночной пижамы, сразу вспомнив, как тётя Петунья забавно выпучивала свои лошадиные глаза, часами перешёптываясь по телефону, висящему на стене в кухне, без остановки растягивая и закручивая провод между трубкой и самим аппаратом.

Как оказалось, Джемма пыталась связаться с ним по сквозному зеркалу ещё вчера вечером, безошибочно подгадав время, когда закончатся пир в Большом зале и приветственная речь новой старосты в гостиной. Только она не учла, что Гарри не будет сидеть и ждать Снейпа, а потом ещё где-то час болтать о том о сём со своими друзьями (хотя Джемма назвала их менее лицеприятно — «свитой») в гостиной, а отправится спать намного раньше, поэтому не услышит её зов из чемодана.

Взрослую волшебницу по зеркалу было слышно очень хорошо, как будто она находилась совсем рядом. За её спиной виднелась только часть потолка и уже заправленная кровать, да и сама Джемма сидела на стуле за своим шикарным, из красного дерева, рабочим столом, одетая в выходную с иголочки мантию, и придерживала сквозное зеркало одной рукой. Гарри стало любопытно, куда это она собралась так рано. Было как раз время завтрака, а готовить еду в дорогой и представительной одежде, как известно, — страшнейший грех. Обычно она ходила в своей домашней мантии. Возможно, девушка банально проспала, и сейчас была одета в одну ночнушку, потому и наложила на себя иллюзию, чтобы выглядеть подобающим образом, а может просто встала пораньше и уже собралась в Министерство. Он не стал спрашивать. И про дементора Гарри не стал вдаваться в подробности, но уже тот факт, что ему пришлось вызвать Патронуса, сильно разозлил девушку. Похоже, что мистер Кингсли Бруствер умолчал об этом в своём отчёте и сегодня его ждала знатная головомойка от заместителя министра.

Гарри вынырнул из воспоминаний, когда к нему обратился Грэхэм Монтегю — высокий пятикурсник, охотник команды Слизерина. Он был подтянут, черноволос и широкоплеч, а также обладал строгим аристократическим, идеально симметричным лицом и ослепительной улыбкой, что не давало покоя большей части девочек и девушек факультета.

— Доброе утро, Поттер, Малфой, — вежливо поздоровался пятикурсник. Гарри ответил на приветствие, Драко, поглощëнный яичницей, лишь смог нелепо кивнуть.

— Наверное, вы оба уже знаете, что капитаном нашей команды назначен я, — сказал Монтегю, немного горделиво расправляя плечи и красуясь перед всем факультетом, который навострил уши. Гарри невольно сравнил аккуратную причёску Монтегю со своим извечным растрёпанным «гнездом на голове» — у них обоих были чёрные, как смоль, волосы — и мысленно вздохнул. — Наш первый матч будет с Гриффиндором, так что будем упорно тренироваться. В эту субботу общий сбор.

— Хорошо, — согласился Поттер.

Из-за ухода вчера из гостиной, похоже, они с Малфоем пропустили эту новость. Грэхэм задержал на нём взгляд, явно о чём-то собираясь сказать, но потом быстро пошёл прочь, пожелав на прощание хорошего дня. Всё получилось так, как и предполагал Поттер. Снейп назначил капитаном не…

— Ну что, Гарри, пойдём на занятие? — внезапно спросила Дафна, когда Гарри опять погрузился в свои мысли.

Оглянувшись, он заметил, что все его однокурсники уже позавтракали и ждали лишь его.

— Да, конечно, — он поднялся.

После выхода из Большого зала группа разделилась: Забини с Трейси и ещё несколько студентов пошли обратно в гостиную, а остальные слизеринцы дружно отправились на нумерологию, которая была первым уроком в новом учебном году у третьего курса. Зайдя в нужное помещение, первым, что заметил Гарри, было огромное множество схем, расчётов и формул, развешанных как на больших стендах, так и по стенам между ними, совсем не оставляя свободного пространства. Даже цвет стен нельзя было определить! Это вызвало громкий стон ужаса у Малфоя.

— Крепись, Драко, — весело, с нотками притворного сочувствия сказал Гарри, хлопнув его плечу. — Ведь это твоя была идея — выбрать этот предмет.

Улыбаясь, он продолжил осматриваться. К его удивлению, класс был почти полон. Однако львиную долю (мальчик ухмыльнулся при этой мысли, вспомнив герб Гриффиндора) составляли студенты Когтеврана; синий цвет их галстуков бросался в глаза, сразу выдавая принадлежность к этому факультету. Похоже, что здесь собрался весь их третий курс. Парни и девушки толпились у стендов и с интересом изучали формулы, что-то записывая в тетради, и живо обсуждали, махали руками и спорили до хрипоты, даже не заметив, как зашла в класс куда менее многочисленная группа слизеринцев. Хотя было неудивительно, что факультет умников выбрал самый сложный предмет. Гарри обратил внимание на парня с каштановыми волосами, с которым он когда-то общался. Терри Бут. Если ему не изменяет память, то их знакомство произошло на рождественские каникулы, когда почти все разъехались по домам и в Большом зале было очень мало людей на вечернем праздничном ужине, поэтому все сидели за одним столом. Тогда Бут был весьма вежлив с ним, да и оказался весьма интересным собеседником.

Взгляд слизеринца переместился на черноволосую красивую девушку, которая сейчас о чём-то спорила с каким-то мальчиком. Её звали Падма Патил. Мило раскрасневшись, она возмущëнно тыкала пальцем прямо в учебник, явно пытаясь как-то донести свою мысль до оппонента. Гарри знал, что у неё есть сестра-близнец на Гриффиндоре. Из представителей остальных факультетов в классе была лишь пуффендуйка — Сьюзен Боунс, которая сейчас сидела совсем одна. И ни единого студента с красным галстуком. Гарри вдруг с какой-то горечью подумал, что если бы не тролль два года назад, то он бы встретил здесь Грейнджер, с её каштановыми волосами и непослушной причёской. Она всегда тянулась к знаниям.

Из слизеринцев вместе с Гарри в класс пришли Дафна Гринграсс, Теодор Нотт и Драко Малфой. Ни Блейз, ни Пэнси, ни другие ученики не захотели связываться со столь сложной дисциплиной. Даже Трейси, которая явно записывалась на те же предметы, что и Гарри, старательно держась за их дружбу, после тяжёлых и долгих размышлений всё же не решилась записаться на сложную нумерологию, выбрав лишь прорицание и уход за магическими существами. Как помнил Гарри, по словам Фарли, нумерология не являлась обязательным предметом. Её изучение не было необходимым условием для того, чтобы устроиться на работу в Министерство или ещё куда-то. Так как других девушек не было (обычно Гринграсс сидела вместе с Пэнси за одной партой), то Дафна заняла место с Гарри, к сильному огорчению Малфоя, который сам хотел сесть с ним.

Положив учебник на стол, Поттер бросил испытующий взгляд на Боунс, сидящую прямо перед ним. Девушка потеряла свои пухлые щёки за лето, черты её лица сильно заострились, а длинные рыжие волосы чем-то напоминали ему семейку Уизли, вернее, девочку, которая являлась раньше ему в кошмарах. Она так и осталась за партой совсем одна — до их прихода когтевранцы расположились на всех свободных партах в передней части всех трёх рядов, но к ней никто не сел. Ну а сейчас Дафна и другие слизеринцы, воспользовавшись тем, что весь курс Когтеврана находится в прострации, явно поглощëнный обсуждением непонятных формул, просто освободили весь правый ряд от их вещей, перенеся учебники и сумки орлов на средний ряд, а потом, довольные, заняли вторую и третью парты прямо за Боунс, которая теперь смотрелась там одиноким воробушком, окружëнным слизеринцами.

«Правильнее даже было сказать, что она была барсучонком, которого окружили мои гадюки. Если вспомнить гербы наших факультетов», — мысленно усмехнулся Гарри и, чуть помедлив, потом всё же подошёл к ней.

— Привет, Боунс, — поздоровался Поттер с пуффендуйкой, которая, дёрнувшись, тут же обернулась к нему, смахнув при этом книгу со стола. Гарри успел подставить ладонь, не дав учебнику упасть.

— А, привет, Поттер, — явно испуганно ответила девушка, пододвигая книгу обратно к центру стола. — Ой, спасибо.

Он знал, что пуффендуйка живёт со своей тётей Амелией Боунс, которая возглавляла один из важнейших отделов в Министерстве — магического правопорядка. Фарли про неё отзывалась сугубо во враждебных и неприятных тонах: часто противодействует Фаджу или держит подчёркнутый нейтралитет, отдел её плохо поддаётся контролю, да и вообще она женщина слишком независимая и жёсткая на вкус Джеммы, да и не только её — всей верхушки Министерства. Неудивительно, что Бруствер — сотрудник Боунс — не пожелал отчитываться перед Джеммой и ничего не рассказал про инцидент в поезде, когда Гарри противостоял дементору, который вышел из-под контроля, и темнокожему мракоборцу самому пришлось выгонять озлобленное чудовище из вагона. От воспоминаний о монстрах резко начало портиться настроение. Мысленно встряхнувшись, Поттер постарался сосредоточиться на девушке и общении с ней. С некоторых пор ему хотелось подружиться с Боунс — этой тихоней, которая со страхом смотрела на него при редких встречах в коридоре или более частых на совместных уроках, видя в нём лишь страшного наследника Салазара Слизерина — поэтому, бросив взгляд на книгу, которую пуффендуйка всё ещё сжимала в руках, Гарри завязал ни к чему не обязывающий разговор о нумерологии и о том, кто что успел вычитать из учебника за лето.

Но даже при всей нейтральности темы, беседа клеилась довольно плохо, и он часто ловил себя на том, что просто открыто смотрел на собеседницу, пока та пыталась говорить, а мысли его убежали далеко от чисел. То, что Гарри узнал про неё, было весьма важно для него самого… Сьюзен, как и он, жила со своей тётей, потому что её родители — как и его — были убиты самим Волан-де-Мортом более десяти лет назад или (по одной из версий) Пожирателями Смерти, оставив лишь двух представителей волшебной семьи Боунсов: её и её тётю. История была покрыта тайной, ведь никаких свидетелей эти твари не оставляли, лишь Чёрную Метку и мёртвые тела. Эта схожесть судеб — пусть и отдалённая — и любопытство подталкивали Гарри ближе к Сьюзен, не давая его желанию подружиться с ней угаснуть, заставляя начинать разговоры, которые он не знал, как вести.

— А где Эрни Макмиллан? — чтобы заполнить очередную неловкую паузу, образовавшуюся после того, как тема нумерологии окончательно исчерпалась, Гарри вспомнил про напыщенного пуффендуйца, который всегда ходил с ней.

— У него сейчас магловедение, — улыбнулась Боунс. Девушка немного расслабилась, поняв, что Поттер не настроен враждебно и не хочет прогнать её с ряда, который так внезапно и напористо оккупировали слизеринцы.

— Он не выбрал нумерологию? — удивился Гарри, вальяжно прислонившись к первой парте второго ряда.

— Нет, ему хочется побольше узнать про маглов, — сказала девушка. Её глаза сузились, когда она осознала, кому это говорит, но взгляд не опустила.

— А тебе, видимо, нет? — спросил Гарри, еле заметно и ехидно улыбнувшись.

Её карие глаза изумлённо распахнулись, она не ожидала такую трактовку выбора ею предмета, но ответить девушке помешала профессор Вектор, которая стремительно зашла в класс, строго и громко закашлявшись, чтобы привести в чувство когтевранцев. Те немного шокировано уставились на слизеринцев, которые заняли их парты, но увидев среди них Поттера, который кивнул Боунс и вернулся за парту к Дафне, не решились ничего сказать, а поторопились занять свои новые места.

Нумерологию вела уже знакомая Гарри преподавательница. Она была высокой, среднего возраста женщиной с длинными чёрными волосами, которые доходили ей почти до пояса, одетой в бархатную красную мантию и остроконечный колпак такого же цвета.

Гарри успел немного узнать её характер, когда она провожала слизеринцев вместе с классом Когтеврана. Вспомнив, как ему хотелось попасть в необычную, почти воздушную гостиную факультета умников, Поттер снова с интересом оглядел учеников в синих галстуках на соседнем ряду. Кто из них может его туда провести? Но те старательно делали вид, что рядом нет никаких слизеринцев. От выбора жертвы его отвлёк грудной голос профессора. Говорила она строго и отрывисто, начав урок с переклички учеников, отмечая острым пером что-то в своём журнале, хотя у других преподавателей это делало заколдованное перо. Её блёклые глаза остановились на Гарри дольше обычного, когда она назвала его фамилию, но больше Вектор ничем не выдала своего особо неприязненного отношения к нему, хотя он помнил, с каким напряжением профессор смотрела на него несколько месяцев назад.

Нумерология оказалась более усложнëнной математикой, которую Гарри проходил в магловской школе. Им и раньше приходилось заниматься различными расчётами на уроках заклинаний и трансфигурации. Но сегодня они с помощью запутанных формул изучали разные магические фигуры: треугольники, трапеции и семиконечные звёзды — и как их можно в дальнейшем использовать в ритуалах. И это только на вводном, первом занятии! Но больше всего профессор Вектор рассказывала про числа. Оказалось, что в основе нумерологии лежит понятие того, что любое число несёт в себе определённые характеристики, и цифры подобны нотам в музыке: каждая подходит под определённый ритуал, поэтому некоторые цифры — как три, семь, тринадцать — важнее, чем другие. С помощью нумерологии можно даже создавать более сложные заклинания, что студенты и изучают на старших курсах. Многое из этого Гарри уже знал из других дисциплин, а часть прочёл сам.

Ещё профессор рассказала, что основоположником этой науки считался древнегреческий маг Пифагор, который жил в шестом веке до нашей эры. В честь него назвали множество ритуалов, которые он сам же и изобрёл. Грек внёс большой вклад в магические науки. Даже сейчас, по словам профессора Вектор, большая часть учебника начального курса нумерологии опирается на данные, которые получил Пифагор.

«Ну да, а потом пришли «проклятые римляне», как их называет Джемма, и все эти достижения забрали себе», — весело подумал Гарри, быстро записывая лекцию.

Рядом с ним идеально ровно сидела Дафна, тоже старательно конспектируя в большую тетрадку слова Вектор про теорему Пифагора о соотношении сторон прямоугольного треугольника, и как это связано с расчётом в одном магическом ритуале. Поймав взгляд Гарри, она мило улыбнулась.

— Тех, кто сможет сдать экзамен в конце года и перейти на следующий курс моего предмета, ждут куда более сложные материалы, полученные уже магами средних веков и нашего времени, — быстро сказала Вектор, одновременно рисуя мелом сложную схему на доске. После взмаха палочки рядом появились формулы.

Их учитель оказалась действительно строгой, не терпящей лишнего шума и отвлечений от доски. И хотя она весьма понятно и доступно объясняла вводный материал, к концу урока у Гарри уже гудела голова от обилия новой информации. Так что он, как и остальные слизеринцы, с наслаждением услышал звонок, возвещающий об окончании занятия.

Ужин в Большом зале был в самом разгаре. Длинные свечи парили высоко в воздухе, яркие магические лампады, висящие на цепях, которые держали в пастях большие статуи символов основателей, создавали тëплую обстановку. Но несмотря на это и на то, что многие слизеринцы давно не виделись, за их столом царили какие-то еле ощутимые, но всё же подавленность и натянутость. Одно из важнейших событий — возвращение в Хогвартс — было омрачено встречей с дементорами. Оказалось, что эти монстры зашли не только в первый вагон, в котором ехал Гарри со своими друзьями, но и в остальные шесть. Только там не было того, кто смог их прогнать прочь… Но сейчас никто не желал обсуждать этих чудовищ за столом. Все словно единогласно наложили на это вето, это была ужасная зарубка на памяти, к которой никогда не хочешь возвращаться, хотя она постоянно подсознательно мучает тебя. Строгое предупреждение их директора насчёт этих монстров было излишним, так как их внешний вид и состоявшееся близкое знакомство лучше всяких слов отбили желание не только к ним приближаться, а даже вспоминать о них. После ужина слизеринцы дружной толпой покинули Большой зал, направляясь в свои подземелья. Гарри чувствовал сильную усталость и ещё большую сытость. Он, словно стремясь заесть плохие эмоции, поглотил очень много вкусных жареных окорочков. Вместе с однокурсниками Поттер спускался по большой серой лестнице вниз, идя знакомым путём в свою гостиную.

Гарри неторопливо в середине большой группы дошёл до тёмной стены, где уже была гостеприимно распахнута дверь в логово слизеринцев. Зайдя в огромную гостиную, которая представляла собой низкое длинное подземелье со стенами из дикого камня, он сразу направился к удобному креслу у камина, украшенного искусной резьбой, в котором уже весело потрескивал яркий и тёплый огонь. Слушать приветственную речь от новых старост совсем не хотелось, но Гарри послушно вместе с остальными своими друзьями сидел и ждал её начала. Он ненадолго прикрыл глаза: после сытного ужина неимоверно клонило в сон. Высокий второкурсник назойливо что-то говорил, стоя рядом, пока его не отогнал прочь Малфой.

С потолка на цепях свисали зеленоватые лампы, на стене висела большая эмблема факультета — серебряная змея, вставшая на дыбы. Гарри встретился взглядом с её тёмными глазами. Они казались какими-то бездонными. Он вспомнил, как вызвал змею, чтобы доказать своё право и силу Джемме Фарли. Его дар, умение говорить с ними, — дар Салазара Слизерина? Он сосредоточился на её тёмных глазах, и на какой-то момент змея словно ожила, её кольца задвигались, всё ближе и ближе скользя к нему. Гарри моргнул, и наваждение исчезло. Что это было? Может, это знак, что Салазар признал его как своего наследника? Или лишь игра воображения, вызванная усталостью и дементором?

Он ещё какое-то время всматривался в герб, а потом задрал голову вверх. Несмотря на отсутствие окон, потолок открывал прекрасный вид на дно и обитателей Чёрного озера, освещая их своей магией, мягким светло-зелёным цветом, так как ни солнечные лучи, ни лунный свет сейчас не пробивались на такую глубину.

У камина уже жались друг к другу маленькие первокурсники, терпеливо ожидая, когда их старшие товарищи займут удобные места, чтобы выслушать традиционное представление новичков всему факультету. Всего их было семь: пять девочек и два мальчика. Среди них была и Астория Гринграсс. Гарри, разглядывая невысокую девчушку, с запозданием сообразил, что она пропустила ритуальное плавание на лодках через Чёрное озеро, которое было для первокурсников обязательным и красочным мероприятием сродни посвящению и приобщению к магии. Вспомнив красивую чёрную гладь воды, как в ней отражались огни множества окон замка и сам величественный Хогвартс, который открылся потрясённому Гарри два года назад, он ощутил острый приступ жалости к младшей Гринграсс. Но Поттер на станции видел, что она чуть не падала от страха после встречи с дементором. Поэтому старшая сестра побоялась отпускать её одну в лодку и посадила Асторию в карету вместе с третьекурсниками, пытаясь таким образом её согреть. Тогда он не обратил на это внимания, выбитый из колеи произошедшим в поезде и ужасным видом фестралов. Даже сейчас Дафна часто смотрела на стоящую среди других первокурсников сестрёнку, оценивая её состояние, пока сидящая рядом с ней Пэнси о чём-то шушукалась с двумя четверокурсницами. Гарри пообещал себе, что будет присматривать за этой жизнерадостной девчушкой, не давая её в обиду.

Наконец новая староста девушек Джулия Монкли вышла к первокурсникам, подняла ладонь перед собой, и шум принялся утихать. Девушка стрельнула глазами в сторону Гарри и, улыбнувшись ему, начала традиционную речь первого дня. Все они слушали эту речь уже не в первый раз (кроме, разумеется, самих перепуганных первокурсников), но теперь в ней словно сменились акценты в мрачном свете событий Тайной комнаты Салазара Слизерина, и привычные слова обрели двойной смысл. Да и Гарри уже привык к сильному голосу Джеммы, что всегда именно она объявляла новости, и сейчас было так необычно слушать другую девушку с куда более мягким тоном и манерой говорить. Тем более что Монкли сама чувствовала себя не очень уверенно перед огромной аудиторией, и он это остро ощутил. Нет, говорила она почти без заминки, но мимика и иногда совсем чуть-чуть дрожащий голос её выдавали.

— Приветствую вас, благородные волшебники и волшебницы, на факультете сильнейших и хитрейших. Это лучший факультет из всех, — начала она традиционное приветствие, которое Гарри почти выучил, когда Джемма Фарли в прошлые годы произносила его. — Мы раз за разом одерживаем победы в межфакультетском соревновании, и Кубок по квиддичу тоже по праву сильнейшего наш, — староста умело обошла тот момент, что в прошлом учебном году ни Кубок Школы, ни Кубок квиддича они не получили по причине того, что учебное заведение закрыли. — Поэтому я призываю вас приложить все усилия, чтобы сохранить славу факультета самого Салазара Слизерина. Итак, что самое важное, — девушка старалась всё понятно объяснить маленьким первокурсникам, которые её внимательно слушали. — Вы должны знать, что за успехи в учёбе наш факультет получает баллы. Если же вы нарушаете правила, то баллы снимают. В конце года факультет, набравший большее их количество, побеждает. Поэтому никакой магии в коридорах, после отбоя вы не можете покидать эту гостиную, — Гарри не мог не заметить, что традиционная речь всё же поменялась. Знакомые слова звучали чуть по-другому, словно фальшивые ноты в привычной песне. — Также запрещено заходить в Запретный лес. С этим всё. По всем вопросам обращайтесь ко мне. Меня зовут Джулия Монкли, а второй староста — Энтони Корнфут. — Гарри обратил внимание на парня-старосту, чьи ранее прилизанные чёрные волосы стояли торчком, словно он несколько раз запускал пальцы в свою шевелюру. Он имел бледный вид и явно пытался согреться, стоя очень близко к камину, и не обращал никакого внимания на речь Монкли. Похоже, что не на одну Асторию дементоры оказали очень сильное влияние, совершенно выбив из колеи. Но Гринграсс хоть сумела справиться с этим. А он нет. — Нашего декана, уважаемого профессора зельеварения, зовут Северус Снейп. Э-э, старосты шестого курса Кэрроу и Макнейр, — девушка повела рукой в сторону шестикурсников, — но их беспокоить не нужно, обращайтесь со своими вопросами ко мне. Ещё на нашем факультете, как вы все уже должны знать, учится сам Гарри Поттер, — немного пафосно произнесла Монкли. Это было совершенно неожиданно для Гарри, который с трудом удержал безучастным лицо, когда взгляды всех первокурсников, да и всех остальных слизеринцев скрестились на нём. Он лишь смог медленно кивнуть, словно принимая такой знак внимания от факультета и от старосты лично. — Ну и самое любимое напоследок. У всех первокурсников будут учебные полёты на метле! Сроки их проведения узнаете по объявлению, которое я размещу здесь, — девушка указала на доску объявлений. — Также проводится турнир по квиддичу среди факультетов. Наша команда, естественно, фаворит в соревновании. Капитана ещё вроде бы не назначили?.. — немного вопросительно произнесла Монкли, снова переводя взгляд на Гарри.

Тот отрицательно покачал головой, невольно припоминая хвастливые заявления Драко, который явно мечтал сам стать капитаном. Но в случае чего он был готов уступить должность Поттеру, когда Забини об этом спросил у него. Сам Гарри считал, что у них слишком мало шансов. Никто не станет назначать капитаном кого-то из третьекурсников, которые всего сыграли два матча (а Поттер вообще всего один) и в команде меньше года, когда есть более опытные игроки. Ну и Снейп скорее Кубок прогрызёт зубами, чем назначит капитаном Гарри Поттера. Наверное, будь у него такая возможность, то он бы вообще выгнал его из команды, но, как сказала летом Фарли, предыдущий их капитан Маркус Флинт не особо глядел в рот Снейпу, поэтому и декан, по мнению уже самого мальчика, не стал поднимать этот вопрос, когда неожиданно для всех Поттер стал одним из охотников на втором курсе. Джемма явно не хотела, чтобы у Поттера возник какой-то конфликт с деканом, когда она не в замке, поэтому и смягчала многие свои слова про отношение Снейпа к нему. Да и мальчик сам понимал, что профессор зельеварения может сильно ему навредить, если он перегнёт палку. Сейчас, по мнению Гарри, капитаном станет пятикурсник Грэхэм Монтегю. Загонщики Деррек и Боул выпускались в этом году, поэтому глупо назначать их всего на один сезон, и, как считал Гарри, они не тянули командную должность. Отбивать бладжеры у них выходило куда лучше, чем шевелить извилинами. Ну а вратарь Майлз Блетчли был слишком мерзким и скользким типом, всегда предпочитая по мелочи пакостничать врагам, обычно игрокам других команд, о чём не стеснялся рассказывать в раздевалке, создавая впечатление не очень твёрдого духом человека, и, несмотря на хорошее отношение к нему со стороны других игроков команды, не пользовался безусловным уважением, что было весьма важным условием, чтобы держать всех в узде. Сам Гарри считал, что смог бы отдавать команды другим и руководить, но у него было пока недостаточно опыта и понимания, как проводить тренировку и что приказывать во время самой игры на поле. Тут бы самому квоффл не упустить, куда ещё следить за другими? Хотя от прекрасной отдельной ванной комнаты для старост и капитанов команд он бы не отказался.

— …Ну вроде всё, — подытожила староста, теребя пальцы правой руки друг о друга. — Не хочешь что-нибудь добавить, Поттер? — поймав его взгляд на себе, нерешительно спросила девушка, неправильно истолковав его задумчивый взгляд.

Тысячи мыслей промелькнули у Гарри, взгляды всего факультета снова сосредоточились на нём, незримо, но ощутимо давя.

— Нет, — веско припечатал он. Очевидно, что Монкли не хватало уверенности, не хватало помощи со стороны второго старосты, поэтому она и апеллировала к нему, попутно выказывая этим своё уважение. Что такого ей сказала про него Джемма? Или Монкли думает, как и все остальные, что он наследник Слизерина? — Самое время послушать первокурсников. Пусть каждый представится нам, расскажет о себе и о том, какую пользу может принести.

— Хорошо, — расслабилась Монкли, оборачиваясь к новичкам. — Итак, кто первый?

На мгновение помедлив, вперёд вышла Астория Гринграсс, гордо расправив худенькие плечи, разом напомнив этим свою старшую сестру. Её жизнерадостный голос сразу разрушил эту картину.

— Меня зовут Астория. Я из благородной семьи Гринграсс. Мы славимся благочестием и… — девичий звонкий голос заполнил гостиную. Гарри понял, что это заученная речь, восхваляющая положительные качества девочки, её семьи и не содержащая ни крупинки полезной информации. И лишь когда Астория назвала среди своих друзей его и других третьекурсников, с которыми ехала в поезде, а ещё и поблагодарила за ту защиту, которую он предоставил им всем от монстра, Гарри улыбнулся. А она далеко пойдёт. Потом вперёд вышла черноволосая девочка с решительно выступающим подбородком.

— Я Ромильда Вейн.

В отличие от Астории, она говорила по делу и кратко. Следующим представился другой первокурсник. Потом курносая девочка. И Гарри, который очень устал после тяжёлого дня, уже не слушал их так внимательно, лишь отметил, что многие пытались пустить пыль в глаза, но безуспешно, да и ещё золотоволосую девчушку — Агнес Монкли, которая была младшей сестрой старосты.

— Так, хорошо, — наконец кивнула старшая Монкли, когда все первокурсники представились. — Лиз, помнишь свои обязанности? Сообщи нашему декану, что мы его ждём.

Худенькая высокая девушка-семикурсница быстро прошла к выходу, стена перед ней открылась, и она вышла из гостиной, направляясь к кабинету Снейпа. Уже тот факт, что даже в своём выпускном классе она вынуждена быть на побегушках у новой старосты, которая младшее её на два года, ярко описывал её позицию на факультете.

Гарри поморщился при упоминании декана и поднялся с кресла. Негромкий разговор, который завязался в гостиной после слов старосты, тут же смолк.

— Всем спокойной ночи, — пожелал слизеринец, неторопливо идя к лестницам в давящей тишине.

Никто не посмел ему помешать. У Гарри не было никакого желания видеть Снейпа лишний раз, тем более слушать его речь. Он весьма резко, по наитию принял это решение, но когда уже приступил к его выполнению, осознал, что оно полностью верное. И это не было нарушением правил школы. Но уходом он показал всему факультету своё отношение к Северусу Снейпу. И это меньшее, что Гарри мог сделать с учётом того неприязненного отношения декана к нему, которое тот и так слабо скрывал. К тому же у него была веская причина торопиться — его грызло желание проверить, на месте ли дневник.

Быстро спускаясь по винтовой лестнице, Гарри на третьем пролёте услышал сзади громкий топот множества ног. Мальчик несколько раз оглядывался, спускаясь дальше, не понимая, что происходит. На четвёртом пролете, достигнув этажа, где висела табличка «Третий курс» и располагались спальни мальчиков, Поттер снова обернулся. Его догнали Драко, Забини и Тео. Также выше по лестнице мелькнули лица с других курсов. Многие студенты тоже ушли вслед за ним. Факультет поддержал демарш того, кого они считали Наследником Слизерина. Гарри благодарно им улыбнулся, когда парни пожелали спокойной ночи ему, и зашёл в свою спальню, которая теперь располагалась сразу у лестницы, а на двери висела табличка «Гарри Поттер». Он пробежался взглядом по большому помещению, снимая свою обувь у порога. Живя рядом с лесом, где на улице было много чернозëма, он привык разуваться при входе в дом, чтобы не заносить грязь внутрь. В городе у маглов было намного чище, поэтому там они ходили в помещении в уличной обуви.

Это была совсем другая комната, не та, в которой он жил на втором курсе, да и располагалась она по-другому на этаже. Гарри не сомневался, что магии замка доступно было перемещать этажи вверх и вниз, меняя их расположение и постепенно поднимая каждый год этаж курса выше, но традиции Слизерина призывали быть всегда готовым к новому, к умению быстро приспосабливаться. Поэтому такая смена обстановки, когда менялся не только этаж, но и спальня изнутри, этому очень соответствовала. Каждый год их комнаты менялись. Теперь они жили на третьем этаже, если считать снизу. Очевидно, что это именно основатель их факультета Салазар Слизерин решил, что смена привычного места позволит им лучше адаптироваться.

Гарри с облегчением выдохнул, увидев, что все его чемоданы лежали на месте. Но всё же он с некоторым трепетом открыл один из них и проверил дневник. И шкатулка в узелке одежды, где тот хранился, и сам он были на месте. Немного помедлив, он швырнул шкатулку с дневником обратно вглубь чемодана. Слишком неприятные чувства она у него вызывала.

Скинув мантию на стул, Поттер вышел в коридор и направился в ванную комнату, где умылся и почистил зубы. Потом вернулся обратно в спальню, привычно наложив охранные чары на дверь, разделся. Он ухмыльнулся, запоздало сообразив, что Монкли, нервничая, забыла сообщить факультету про Уоррингтона и Селвин, которые стали старостами школы в этом году. Об их назначении сказала ему Джемма пару недель назад, не забывающая поддерживать связь с значимыми для неё слизеринцами и слизеринками.

Немного помедлив, раздумывая, что с разгневанного Снейпа станется вломиться к нему в комнату, не увидев его в гостиной, Поттер наложил дополнительную защиту на дверь из всех заклинаний, которые более или менее для этого подходили. И наконец-то забрался в тёплую постель, которую он согрел чарами, пока готовился ко сну. Положив очки на тумбочку, Гарри с наслаждением стал засыпать. Последней его мыслью было то, что неплохо было бы разложить все его любимые книги в шкаф напротив. Наконец-то он вернулся домой.