Жду новый пост

Серия «Мальчик-который-попал-на-Слизерин»

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Фарли повернулась и с сомнением посмотрела на Гарри. Потом взгляд её тёмных глаз быстро скользнул к маглам. Девушка, равнодушно пожав плечами, отошла от двери и вернулась в центр кухни, где стоял Гарри. Колдунья неторопливо направила палочку на Мардж. Очевидно, что эта толстая женщина не осознавала, что происходит и кто эта девушка в необычной одежде, но даже до её куцых мозгов дошло, что творится что-то из ряда вон выходящее, и это связано именно с подругой проклятого мальчишки, с брезгливым презрением смотрящей прямо на неё. Магла явно ощутила угрозу в её действиях и особенно от той странной штуки в руках, которую девушка направила ей в лицо. И наконец до неё дошло, что в её немоте и ужасной боли в горле виновата эта мерзкая подруга Поттера. Говорить она не могла, поэтому громко замычала и затрясла головой, испуганно смотря на конец медленно разгорающейся палочки.

Волшебница резко взмахнула палочкой, и мычание Мардж заменили стоны и шипение. Её кожу словно обдало кипятком. Магла затрясла своими руками, которые сильно покраснели, а на ладонях у неё появились волдыри. Она явно испытывала сильную боль. Петунья, Вернон и Дадли бездумно пялились на эту экзекуцию, явно скованные волшебным дурманом. Фарли опустила палочку и облизнула пересохшие губы. Девушка искоса посмотрела на Гарри, и её лицо покинуло предвкушающее, жадное выражение, став спокойно-нейтральным.

— Может, хватит? — с намёком на спокойствие спросила она, возбуждённо дыша. Волшебница немного помедлила, сомневаясь, стоит ли предлагать дальше продолжить это, но всё же не удержалась. — Или ещё?

Гарри испытывал непонятное удовольствие, наблюдая, как мучается Мардж. Перед ним всплывали сцены унижений, которым подвергала его эта жирная женщина. Издевательства. Тот удар тростью по его ноге. Он словно ощущал фантомную боль от этого удара десятилетней давности, но наблюдая, за ней сейчас, Гарри чувствовал облегчение. Теперь же он возвращает должок. Ещё большее удовольствие ему приносило то, что всё это происходит по его приказу, что Джемма Фарли преданно действует по его указке.

— Ну как тебе? — обратился он к Мардж тоном, полным злого веселья. — «Паршивец» говоришь, да?

Он шагнул ближе к ней, и маленькие глазки маглы с ужасом наблюдали за ним.

— Я ведь помню всё, что ты делала со мной. Что насчёт собачьего печенья? Превратим тебя в собачку. — Гарри повернулся к своей подруге. — Джемма, как ты на это смотришь?

На лице Фарли появилось удивление, но потом она улыбнулась и взмахнула палочкой в сторону напуганной женщины. Та вдруг затряслась, а её руки и лицо начали покрываться шерстью. Мардж начала превращаться в собаку. Женщина издала тоскливый всхлип, немного напоминающий вой, и уменьшилась в размерах. Она скрылась под грудой своей одежды, ставшей ей большой. Джемму это не устроило, и она плавным движением палочки заставила тряпьё маглы взмыть в воздух, и на пол шмякнулась уже не Мардж, а толстый бульдог, точь-в-точь как лежащий без движения Злыдень. У Гарри ёкнуло сердце при этом, но изо рта у него лишь вырвался злой смешок. Собака озиралась по сторонам совершенно по-человечески и с самым шокированным видом.

— Накорми её этим! — Гарри взмахнул рукой, указывая на миску, стоящую на полу. — Как раз попробуешь своё печенье!

Там не было никакого печенья. В миске лежала неаппетитная вязкая смесь, состоящая из кусков частично пережёванного мяса и слюней Злыдня.

— Конфундус! — Джемма направила палочку на Мардж. Маленькие глазки бульдога утратили горевший в них человеческий ум, став совершенно пустыми. Волшебница пару секунд смотрела на собачку, а потом приказала: «Жри из миски, животное. Съешь всё».

Мардж в виде собаки подошла к миске и начала поглощать остатки еды Злыдня, который продолжал лежать без движения.

— Под «показать маглам их место» ты это имела в виду? — Гарри кивнул на то, как Мардж неумело кушала из миски: часть еды разлетелась по полу, и она вынуждена была жрать и слизывать буквально с него.

— Не знаю… Не совсем… — в голосе Фарли странным образом смешалось омерзение и удовлетворение своей властью. — Я как-то думала, что будет это почище, а не так.

Она повернулась к застывшим за столом Дурслям и начала разглядывать их. Её взгляд скривился от омерзения, когда она остановилась на толстом Дадли.

— Что это за женщина? Почему так отзывается о тебе? — поинтересовалась волшебница, скривив свой носик.

— Сестра магла, — Гарри указал на Вернона и лишь потом сообразил, что Фарли спрашивает не об этом. — Она обычная магла, для меня она никто. Раньше, когда я был маленький… она плохо ко мне относилась.

Слова с трудом давались Гарри. Ему не хотелось расписываться в своей слабости перед девушкой. Улёгшаяся злость снова подняла голову. Теперь творимое не вызывало у него внутреннего протеста.

— Неплохо было бы и остальных наказать. Но под Конфундусом же они ничего не понимают. Какой в этом прок? — Гарри указал пальцем на Мардж, которая теперь языком вылизывала пол. — Она не понимает, что это унизительно, да и потом ничего не вспомнит. Это даже не наказание, а не знаю что.

— Думаешь? — Фарли зло улыбнулась и одним движением сняла с неё Конфундус. Бульдог застыл на месте, а потом издал совершенно человеческий вопль ужаса, от которого Гарри подпрыгнул. — Не беспокойся, я наложила чары. Мракоборцы снаружи ничего не услышат.

Мардж попыталась было повернуться к ним, но запуталась в своих же собственных лапах и упала.

— Этот, — Джемма указала на Дадли. — Я хочу ещё наказать его. Мне он давно не нравился.

— А какой смысл наказывать, если он ничего не понимает? — спросил Гарри.

— Я сниму Конфундус, и он будет всё понимать. Это как бы твои родственники, поэтому я относилась к ним сдержанно, но если можно, — Фарли покрутила рукой, намекая на продолжение.

— Сначала сними Конфундус, — бросил Гарри ей в ответ. Она взмахнула палочкой, и Дадли осоловело захлопал глазами. — А он же помнит то, что произошло с ним?

— Да, Конфундус изменяет восприятие человеком ситуации. Например, если волшебник слабый, то заклинание подстраивает его поведение под заложенный приказ. Маг будет считать, что происходящее вокруг совершенно нормально для него, — Фарли оседлала своего любимого конька и принялась менторским тоном объяснять правила применения заклинания и его эффекты Гарри, словно они опять занимались Защитой от Тёмных Искусств возле его дома, а не на кухне рядом с замершими истуканом маглами. — На сильных волшебников оно действует куда слабее или может не подействовать вообще. Ну а про таких существ, как маглы, — она повела рукой в сторону Дадли, который теперь очнулся и с ужасом рассматривал их, дёргая за рукав платья свою маму. Но Петунья с отсутствующим видом смотрела куда-то в сторону. — Например, эти двое по моему приказу не воспринимают мои чары как что-то странное или необычное. Они про это никому не скажут даже случайно. И сейчас они послушны, словно эльфы. Хотя куда более бесполезные, — с омерзением добавила Фарли. — Я уже тебе говорила, какие огромные средства расходует моё Министерство, чтобы скрывать нас от этих. А ведь золото можно было тратить на достойные вещи.

— Что-что… — непонимающе забормотал Дадли.

Гарри не знал, куда девать свои руки, и снова бросил взгляд на подписанное для него разрешение на посещение Хогсмида. Пергамент немного был смят, а некоторые буквы на нём даже стёрлись, так как у Поттера вспотели руки.

«Что… что же я делаю?!»

Получив подпись Петуньи несколько минут назад, он мог просто уйти и уже был бы у себя дома.

— И что ты хочешь на нём применить? Какое заклятие? — ощущение власти над проклятыми маглами теперь, когда он мог не сдерживаться, опьяняло его. Гарри чувствовал, как в жилах у него стучат все двенадцать лет ненависти к Дадли… К Дурслям. Прямо сейчас он может заставить их заплатить, заколдовать магла так, что он… Хотя какая-то часть Гарри буквально кричала о том, что всё происходящее неправильно. Но разве не этого он хотел, когда думал, что станет взрослым волшебником и сможет за себя постоять? И разве не это он обдумывал, когда рассматривал вариант, что позволит Дурслям жить у него дома с целью защитить их от Блэка и то, что они окажутся полностью в его власти, так как у себя он может спокойно применять магию? Гарри вспомнил, что думал о том, как будет Блэк мучить его родственничков, если доберётся до них. — Быть может, ты хочешь на них потренировать Круциатус?

Царившее на лице девушки какое-то жадное выражение дрогнуло. Оно сменилось на растерянное, которое быстро уступило чему-то другому: то ли сожалению, то ли испугу. Но Гарри не видел этого.

— Нет, я такие чары не буду применять, — наотрез отказалась Джемма.

— Надо же, я думал, что ты хочешь. — Гарри почувствовал, как Фарли дала слабину, услышал страх в её голосе. Она слабее его. — Тогда, может, что-то другое? Например, когда прошлый раз Дадли столкнулся с магом, с Хагридом, то тот его чуть не превратил в свинью. Что насчёт того, чтобы повторить успех Мардж? — Гарри указал на бульдога. — Хотя лесник — неумелый маг и не справился, наколдовав лишь свиной хвостик у него на заднице. Хм, а что насчёт щупалец? Преврати его руки и ноги в щупальца, как у осьминога.

Лицо Фарли вздрогнуло. Дадли затряс руками, и из его уст раздалось сдавленное «Не надо!»

Он вскочил со стула, пытаясь убежать. Девушка немного побледнела, но взмахнула палочкой, и брат Гарри окутался фиолетовым сиянием. Вместо рук и ног у него появились тёмные отвратительные щупальца с присосками по краям. Он громко завопил и не смог удержаться на этих скользких конечностях, рухнув на пол.

Мардж, тонко взвизгнув, неожиданно бросилась в попытке укусить Фарли, с трудом перебирая своими короткими лапами, но быстрый росчерк волшебной палочки, и в ту угодил красный луч. Обездвиженная Мардж замерла на полу в паре шагов от Злыдня.

Гарри, сглотнув слюну, подытожил:

— Неплохо было им заплатить за всё. Честно говоря, Джемма, жизнь у меня была здесь не сахар. Хочу, чтобы они заплатили за двенадцать лет моего существования здесь. Как я понимаю, ты можешь сделать так, чтобы они помнили о том, что произошло, но не могли ничего по этому поводу предпринять, пожаловаться?..

— Да, могу, — отстранённо ответила Фарли и несколько раз взмахнула в сторону Петуньи и Вернона. Маглы ошеломлённо заморгали, затрясли головами, пока не увидели стонущего сына, который никак не мог подняться из-за произошедшей с его телом метаморфозы, опираясь на свои руки-щупальца и с ужасом разглядывая присоски.

Издав нечеловеческий вопль, Петунья бухнулась наземь рядом с Дадли и ухватилась за конец щупальца, попытавшись выдернуть его. Дадли взвыл от боли и попытался отпихнуть её от себя. Вернон заорал, как раненый носорог, и бросился к Джемме с Гарри, сжав кулаки, но новое заклинание волшебницы бросило его на колени.

— Вы… чокнутые маги! — он еле хрипел, не находя слов от ярости и ненависти.

— Выбирай выражения, животное! — слова Фарли хлестнули его не слабее заклинания. — Иначе я вас верну к тому состоянию и облику, которые вам больше подходят, чем теперешние. Уж больно вы похожи на людей, словно маскируетесь под нас.

Магл открывал и закрывал рот, словно выброшенная рыба на берег суши. Он не мог подняться, а теперь ещё колени отдались запоздалой болью, когда заклинание заставило его рухнуть на них.

— Гарри, прости меня! Прости нас! — раздался голос Петуньи. Гарри повернулся к ней. Его тётя обнимала Дадли и поглаживала его по голове, пытаясь успокоить. — Пожалуйста, расколдуй моего сына. Это моя вина, не его! Это я завидовала твоей матери! Завидовала, что она волшебница, а я обычная. Только я виновата! Поэтому плохо относилась к тебе. Пожалуйста, умоляю, прости меня! Только не трогай моего сына.

Гарри почувствовал озноб, глядя на истерику женщины. Он хотел этого? Теперь он удовлетворëн?

— Довольно, тётя Петунья, — тихо сказал Гарри Поттер. — Вы просите прощения за те годы, что я жил у вас, словно слуга? — несмотря на уважительное обращение на «вы», ни грамма почтительности в голосе мальчика не звучало, скорее доля горечи в море холода. — Я не прощаю. И я ничего не забываю. Двенадцать долгих лет здесь… Сейчас мы расколдуем вашего сына и уйдём. Ради памяти моей матери, вашей сестры. Я уверен, что если бы вы умерли тогда, а не мои родители… Что будь она на вашем месте, то постаралась заменить Дадли маму… вас… Любила бы его не меньше, чем меня. Окружила бы любовью и заботой, а не… — он покосился на стоящую рядом волшебницу. — Неважно. Мы уйдём, но вы будете жить в страхе, что в любой момент мы можем вернуться. Вы никогда не сможете ни уехать, ни спрятаться, будете прикованы к этому дому и всегда вынуждены носить маску абсолютно нормальной и добропорядочной семьи для всех соседей, как вы всегда сами и хотели. Ну а внутри вы будете трястись от страха при мысли о том, что мы можем снова явиться к вам. И вы никому не сможете пожаловаться: ни словом, ни взглядом выдать свой ужас. Джемма об этом позаботится. И через двенадцать лет, может быть, я вас прощу… Если только Сириус Блэк не доберётся до вас раньше и не прикончит. Сначала я хотел вас пожалеть и как-то защитить от него, но, вернувшись сюда, и пробыв в этом доме день, заново пережив, и вспомнив, как здесь я жил, у меня не осталось к вам никакого сочувствия.

Гарри сидел на своей постели и снова смотрел в потолок. Апатия овладела им. Как дошло до того, что он снова очутился здесь? Почему? За что?! Силы оставили его, словно это место выпивало все соки. Даже руки поднять желания не было.

Лучше бы уж он отправился в Косой Переулок покупать учебники к школе. Может, и совы с поздравлениями от сокурсников прилетели бы туда? И почему он не догадался предложить это Фарли? Стоит ли сейчас отсюда сбежать туда?

Внизу, откуда-то из кухни, раздался противный голос магла — мальчик многое бы отдал, чтобы никогда не слышать его. Оно словно больно царапало изнутри. Слышимость, несмотря на то, что их разделяла лишь тонкая древесина пола и хлипкая дверца, была скверная. Похоже, что чары Джеммы работали лишь в одну сторону. Или они уже ослабели?

— Идиот! — рявкнул злой магл. — Хоть бы сказал, откуда сбежал этот маньяк! И вообще, какой… — Конец фразы скривившийся, как от надоевшей зубной боли, Поттер не расслышал, поднимаясь с кровати, которая издала скрип и заглушила слова магла. — А вдруг этот псих сейчас бродит по нашей улице?

Гарри замер, шокированный услышанным. Неужели Дурсль понял, что он вернулся к ним? Но так странно, маньяком его ещё никто не называл.

— Да неужели непонятно, — продолжил магл громко разоряться. Раздался стук, наверное, он в бешенстве обо что-то ударил кулаком, — таким людям дорога одна — на виселицу!

Гарри расслышал звуки работающего телевизора. О, оказывается, речь не о нём. Наверное, по новостям говорили о каком-то преступнике. И как странно, что он сразу не сообразил, ведь маглы околдованы и думают, что Поттер все эти дни жил вместе с ними. Мальчик тяжко вздохнул. Может, на самом деле так и есть? Может, никакой Фарли не было, никто не забирал его отсюда, и это всё — плод его воображения?

— Ну, я пошëл, Петунья. — Слова магла отвлекли Поттера от мрачных мыслей. — Поезд Мардж прибывает в десять часов.

«Ну отлично! — с сарказмом подытожил Гарри. — Ещё и Мардж приезжает. А ведь её Конфундусом никто не обрабатывал, так что… Эта женщина вечно третирует меня, как только увидит. С неё станется зайти в мою комнату и начать орать, особенно если она увидит кучу сов и подарки, которые должны скоро прислать мне мои однокурсники».

Мардж не являлась родственницей Гарри Поттера по линии Петуньи Дурсль. Она — сестра магла Вернона, живёт в пригороде в особняке с садом и разводит бульдогов. По какой-то необъяснимой причине эта женщина ненавидит мальчика даже больше, чем сами Дурсли. Одна радость в том, что она редко приезжала сюда, когда Поттер здесь жил. До Хогвартса. А начав учиться в школе магии, Гарри перестал вообще её видеть, проводя большую часть года в замке. Но раньше каждый раз её приезд оборачивался серьёзными неприятностями для него. Он вспомнил день рождения Дадли. Когда его брату исполнилось пять лет, то она привезла щедрые подарки ему, а Гарри лишь достались её упрёки. А потом они с Дадли уже вечером побежали наперегонки по улице, и Гарри победил, но в награду, когда он вернулся обратно к месту старта вместе со своим братом, лишь больно получил от Мардж тростью по ноге. После этого он расплакался, а Дадли начал его дразнить. Помнится, до этого момента они с братом как-то более-менее уживались вместе, даже иногда играли. Но после их отношения стали ухудшаться. Дадли понял по примеру, который продемонстрировали взрослые, что Гарри можно и нужно обижать.

Маглы тогда ушли в дом, а черноволосый мальчик остался на улице, растирая злые слёзы, глядя на безразличное темнеющее небо. Никто его не пожалел. Нога болела, и он несколько часов хромал.

«Гадина!» — с ненавистью думал Гарри, заново переживая этот момент, будто он был совсем недавно, уже почти ощущая сильную боль в ноге от того удара тростью. Злоба облекала воспоминания в тёмные цвета, гротескно подчёркивала будто вырезанные из камня лица маглов и громкий издевательский смех Дадли.

А через некоторое время проклятая Мардж снова приехала к ним на праздники. Дадли достался дорогущий электронный робот, а ему — коробка собачьего печенья, которое женщина с издёвкой вручила ему.

«Я что, собака что ли? — злость разгоралась в нём, пока он сидел один в темноте. — Почему эта магла так издевалась надо мной? Я волшебник! Я куда сильнее и ценнее её! Лучше! А как она презрительно ухмыльнулась, вручая мне корм для собак?»

Все эти воспоминания всколыхнули муть в душе мальчика. Забытая обида, как змея, подняла свою голову, словно старая рана отозвалась сильной болью, когда он её потревожил. До этого момента он почти даже не вспоминал об этой мерзкой женщине. Не выдержав, Гарри резко вскочил и принялся мерить шагами свою комнату. Попавшемуся на его пути стулу не повезло: Поттер пнул его ногой, тот отлетел и ударился о стенку. Одна ножка отломилась и покатилась по полу. Это немного привело его в себя. Но ненадолго. Он вспомнил последний визит «любимой» тётушки Мардж. Тогда он нечаянно наступил на лапу её бульдогу, которого она привезла с собой. В итоге проклятая магла натравила собаку на него, и та гоняла его по всему саду Дурслей, намереваясь покусать. Если бы Гарри не натренировался за прошедшие годы быстро удирать от Дадли и его банды, то злобный монстр бы его догнал и точно загрыз. Но он успел забраться на дерево, где и просидел до глубокой ночи голодный и замёрзший. Никто и не подумал ему помочь или отозвать пса.

Мардж очень не любила Гарри, поэтому он за всю свою жизнь не слышал ни одного доброго слова от неё и не видел ни одного хорошего поступка по отношению к себе. Она или ругала его, или даже натравливала своего пса. И эта женщина приезжает сюда именно сегодня! Н-да, какой замечательный подарок ему на день рождения организовали проклятые Дурсли! Ох, если бы он мог только её сглазить!

Не желая сидеть взаперти весь день и ждать, когда ненавистная Мардж приедет, Гарри надел свою мантию-невидимку. Он огляделся и, вытащив палочку, еле сдержался, чтобы не заколдовать книги, которые он взял с собой почитать, сложиться аккуратной стопочкой на тумбочке. Его объял озноб. Он не у себя дома, а у Дурслей! На какой-то момент из головы совсем вылетел тот факт, что здесь колдовать нельзя! Гарри слишком привык к магии, привык всегда свободно пользоваться ей. Так его учила Фарли: инстинктивное колдовство улучшает его умение пользоваться палочкой, оттачивает навыки, и применять магию для него становится так же легко, как дышать. И тогда он станет сильнее в бою. Тяжело дыша, Гарри отказался от своей изначальной идеи вылететь через окно на метле на улицу и потом магией отправить метлу обратно в комнату. Ему придётся спускаться обычным способом по лестнице.

Аккуратно открыв дверь, Гарри спустился по лестнице вниз на первый этаж. Никого не было в прихожей, и мальчик, наплевав на запрет Фарли покидать дом, выбрался на улицу. Ему было тошно сидеть взаперти в этом доме. Хотелось вдохнуть свежего воздуха. Он погладил через футболку кулон со змеёй. Этот подарок немного растрогал его, и обида на Фарли прошла. Наверное, дорогая штука. Как она сказала? Второй кулон надет на ней, и в случае чего она узнает об опасности, грозящей Гарри?

Выйдя на лужайку перед домом, Поттер огляделся. Сначала Гарри хотел просто убраться подальше от дома Дурслей, может, прогуляться до парка или до своей старой магловской школы. Как давно он там не был? Уже несколько лет точно прошло. Надо бы сходить туда. Но, уже пройдя через улицу на другую сторону, Гарри вспомнил о мракоборцах, про которых упоминала Фарли, и огляделся по сторонам. Никого рядом не было, ни единой души. Наверное, они замаскировались, чтобы поймать Блэка, если этому убийце всё же втемяшится в голову подойти к парадной двери дома номер четыре и вежливо постучаться.

Сможет ли Гарри найти своих охранников? Ведь в мантии-невидимке ему нечего бояться. А даже если они его обнаружат, то ничего не сделают ему. Возможно, даже лучше будет, если они увидят его, убедятся, что он так же живёт у маглов и никуда не уезжал. Да и поиск мракоборцев будет хорошей тренировкой.

«Жалко, что колдовать нельзя», — подумал Гарри, поглаживая палочку. Ему сразу пришли в голову несколько чар, которыми можно было тех обнаружить.

Поттеру понадобилось больше получаса поисков, чтобы обратить внимание на чёрную машину, припаркованную в десятке метров от дома Дурслей. И как он сразу её не заметил? Наверное, какая-то магия отвода внимания. В машине сидели двое: чернокожий мужчина и непримечательная женщина с сонным видом. Неужели это волшебники? Внезапно мужчина насторожился и начал внимательно оглядываться по сторонам. Растормошив девушку, он вытащил что-то серебристое и надел на себя, сразу исчезнув из виду. Мантия-невидимка! Дверь машины открылась и через секунду аккуратно закрылась. Гарри настороженно оглядывался, ища взглядом волшебника, но никак не мог найти. Поттера объял неожиданный приступ страха. Его спальня внезапно стала казаться ему весьма безопасным местом, куда стоит вернуться как можно скорее. Не став искушать судьбу, Гарри направился прочь. Оглянувшись, он увидел, как волшебница тоже покинула машину, при этом неудачно захлопнув дверцу и сильно ударившись локтем, чуть при этом не упав. Она приглушённо ругалась, потирая руку.

Гарри застыл, разглядывая волшебницу и думая, что ему делать. Они могут заметить, как он открывает дверь в дом. Мимо него проехала машина, и он с удивлением обнаружил за рулём толстого Дурсля. Раньше у него была другая машина, не такой уж старенький Opel Vectra B светлого цвета. А сейчас магл припарковал у дома тёмную и совершенно новенькую Opel Vectra C. Оттуда выбрался магл и его сестра. Эта краснолицая внушительной комплекции дама очень походила на дядю Вернона. В одной руке она держала здоровенный чемодан, второй прижимала к груди старого угрюмого бульдога. Гарри потихоньку пристроился в кильватере за ними в своей мантии-невидимке, стремясь убраться с внезапно ставшей негостеприимной улицы. Дурсль шустро открыл дверь и придержал её, пропуская Мардж. Гарри незаметно прошмыгнул вслед за ней и прижался к стене, пропуская Дурсля. Маглы отправились дальше по прихожей внутрь, а Гарри постоял в мантии-невидимке, размышляя, что делать. Желание шляться по улице у него пропало. Да и зачем ему видеть свою старую школу? Уж там приятных воспоминаний не больше, чем в доме Дурслей.

— А где мой ненаглядный Дадли? — хрипло гаркнула впереди Мардж. — Где мой медвежонок?

Гарри передёрнуло от звука её голоса. Теперь, когда можно было никуда не торопиться, он замер, разглядывая Мардж. Он не видел её лица, лишь голову сзади, но уже чувствовал ненависть к ней, глядя на такую знакомую причëску и цвет её волос, вспоминая презрительную гримасу, с которой она всегда смотрела на него.

В коридоре появился толстяк Дадли. Соломенные волосы прилизаны, из-под пяти подбородков торчит галстук-бабочка. Бросив чемодан на пол, Мардж ринулась навстречу племяннику и, потискав его одной рукой, смачно чмокнула в щеку. Гарри прекрасно знал, что её объятия Дадли терпит лишь потому, что та ему за это платит. И действительно, когда объятия разжались, в кулаке толстяка хрустнула двадцатифунтовая бумажка.

— Петунья! — воскликнула она и двинулась к худой, как жердь, маме Дадли.

Тётушки поцеловались, Мардж прижалась массивной челюстью к впалой щеке Петуньи.

— Мардж, не хочешь ли чашку чая? — спросил Дурсль. — А что желает Злыдень?

— Злыдень желает испить чаю из моего блюдечка, — ухмыльнулась женщина.

Маглы убрались из прихожей, пройдя в кухню, и Гарри перевёл дух. Незаметно для себя он задержал дыхание, пока они были рядом. Словно испугался магловской вони, как Фарли, которая даже не скрывала своего омерзения, когда говорила о маглах.

Сняв с себя мантию-невидимку, он тихонько распахнул входную дверь и, высунув голову, огляделся. Его взгляд не нашел чёрную машину, хотя неуклюжая женщина всё так же была на улице и теперь, замерев, искоса поглядывала на высунувшегося из двери Гарри Поттера. Чернокожего волшебника не было видно. Закрыв дверь, Гарри проскользнул на лестницу и поднялся к себе. Теперь, когда мракоборцы видели его, то он может быть спокоен.

Пока он бродил на улице, совы уже принесли первые поздравления с днём рождения. Две большие сипухи — одна с преобладающими белыми и серыми перьями, другая с тёмно-коричневыми, — вольготно устроились на столе у открытого окна и смотрели на него своими большими немигающими тёмными глазами с жёлтой оболочкой. Третья чуть поменьше — Гарри не знал её породу, — устроилась за ними, прямо на подоконнике, то ли скромничая, то ли побаиваясь более взрослых особей.

— О, у меня такие гости, — приветливо сказал Гарри, подходя к ним.

Чувство одиночества сразу покинуло его. Сипухи приветливо ухнули, помогая ему снять свой груз с лапок. На одной небольшой прямоугольной вытянутой коробке, аккуратно обёрнутой серой бумагой, значилось: «Гарри Поттеру от Миранды Вудс». Гарри с огромным трудом припомнил эту первокурсницу, которая училась вместе с Эмилией Стоун. На другой — примерно такого же объёма, но квадратной формы — каллиграфическим почерком чёрным цветом было выведено: «Гарри Поттеру с Днём Рождения от Джеффри Салливана». Эту фамилию он не знал, скорей всего какой-то старшекурсник. Чтобы забрать третье письмо, мальчику пришлось чуть высунуться из окна. Его лицо обдувал приятный ветер, на улице было очень свежо. Взгляд Поттера быстро оббежал улицу, заметив, что предполагаемая девушка-мракоборец продолжает стоять на улице. До невзрачной волшебницы было слишком большое расстояние и он не мог определить куда она точно смотрит, однако ему показалось, что теперь она открыто уставилась на него. Возможно, что колдунья просто беспокоилась, не вывалится ли он из окна, хотя Гарри даже не свесился с него, а лишь чуть высунулся. Сделав вид, что не замечает её назойливого внимания, он принялся развязывать третью посылку.

— Сейчас-сейчас, — обратился Гарри к двум сипухам, когда те нетерпеливо ухнули, перебирая своими лапками по столу. Посылки они отдали, а улететь не могли: мальчик не нарочно перегородил им выход через окно.

Как только он забрал груз, то все три совы улетели. Бросив взгляд в окно, Поттер с изумлением увидел, что колдунья пропала. Улица была полностью пуста. Недоверчиво хмыкнув и подхватив подарки, Гарри сел за стол, распаковывая посылки. Настроение Поттера поползло вверх, пока он читал доброжелательные поздравления на открытках. Когда он принялся разворачивать сами подарки, зашуршали крылья и сразу два новых крылатых почтальона залетели в комнату. Гарри, улыбнувшись им, а то у них был очень уж серьёзный вид, забрал посылки. Он начал открывать завёрнутые коробочки чуть быстрее. Сначала было несколько пачек шоколада, который мальчик тут же попробовал, а потом другие совы принесли всякие книги и многое другое. Открыв уже с десяток подарков и перекусив сладостями, Гарри почувствовал жажду. Прихватив мантию-невидимку, он прошмыгнул на кухню, где сидели маглы.

Мардж уже попивала чай с фруктовым тортом, а в уголке её злобный бульдог шумно лакал чай из блюдца. Пол вокруг был запачкан слюной и самим чаем. Петунья была явно не в восторге. Эта блюстительница чистоты терпеть не могла животных. И, разумеется, Гарри под мантией-невидимкой зашёл именно в тот момент, когда маглы обсуждали его.

— А где этот неблагодарный мальчишка? — спросила Мардж. — Или вы сдали его в детский дом?

— Он сидит у себя в комнате, — сухо ответила Петунья. — Зачем нам сдавать моего племянника в детский дом?

Неожиданная отповедь прошибла даже толстую кожу Мардж, и та, не зная, что сказать, сначала замерла, а потом отпила чай из стакана.

Гарри, пользуясь тем, что маглы сидят к нему спиной, подошёл к кухонному гарнитуру и налил себе кружку чая. Внезапно собака зарычала, явно почувствовав его. Царапая когтями пол, бульдог подбежал к замершему и скрытому Гарри и, непонимающе щуря свои маленькие злобные глазки, открыл было пасть, намереваясь цапнуть невидимого, но такого знакомого по запаху врага, но Поттер испуганно лягнул его ногой, и тот, коротко взвизгнув, отлетел от него на полметра.

— Что такое? — Мардж обернулась и вскочила на ноги. — Злыдень! Ты ушибся? Ох, мой бедный старичок.

Гарри, злобно посмеиваясь, обошёл склонившуюся над бульдогом Мардж, подавив желание толкнуть или даже пнуть и её, вышел из кухни. Вернувшись к себе, мальчик обнаружил ещё несколько сов. Он принялся открывать послания, закусывая разными сладостями и запивая вкусным чаем. Фамилии адресатов мелькали перед ним, уже не откладываясь в памяти, пока он не наткнулся на поздравление от Малфоя, которое принёс настоящий филин.

«Дорогой друг!

Поздравляю тебя с важной датой, с твоим тринадцатилетнем! Как ты уже знаешь (а если ещё неведомо тебе, то познакомишься с этим на уроках нумерологии, на которые ты записался по моему совету), цифра «13» имеет очень важную роль среди магического искусства. Желаю тебе благородного развития, как сведущего в волшебстве, чтобы проклятия всегда обходили тебя стороной, и стремления укреплять положение нашего факультета Салазара Слизерина, к чему мы с тобой итак приложили грандиозные усилия в прошлом году. Но сейчас тебе стоит быть настороже, опасаясь весьма страшной угрозы. К сожалению, в письме я могу лишь сообщить, что случилось нечто непредвиденное и, как друг, я не мог промолчать. Все подробности я расскажу при личной встрече. Ты всегда можешь найти поддержку в моём лице.

Драко Люциус Малфой, 31.07.1993 года».

Гарри покачал головой, откладывая письмо в сторону вместе с какой-то книгой про магические традиции. Драко всегда был напыщен, но сейчас величавость его речи превысила все пределы. Причём, мимоходом отметил Поттер, торопясь открыть следующее письмо, Малфой никогда не любил много писать и этот стиль был ему не свойствен. Хотя почерк был его… Ну и мало ли как Драко пишет поздравительные письма, всё же Гарри видел лишь домашние работы и сочинения своего одноклассника.

Пришло письмо от Пэнси, и оно оказалось не таким высокопарно-надменным, как у Драко, и, как показалось Поттеру, намного более искренним.

«Привет, Гарри!С Днем Рождения!Пусть твоя палочкаВ День Рождения взмахнетИ все-все пожелания мигом исполнит,Одаряя светом магии тебя!Счастья пусть кентавр привезетИ единорог золотом наполнит твой котел!С Днем Рождения!

Ты очень умный и любишь читать. Я знаю, что ты обожаешь защиту от темных искусств, так что дарю тебе книгу по ней! Читай про свою любимую защиту от самых темнейших искусств и будь самым-самым сильным!

Пэнси».

Мальчик с улыбкой прочитал стихотворение, а потом быстро пролистал небольшую книгу в глянцевой обложке. Обнаружив уже знакомые и изученные чары, Гарри отложил её в сторону, так как за это время в его комнату залетели ещё сразу несколько почтальонов. А через несколько минут ещё две неясыти.

Он просто не успевал читать письма, как следующая сова приносила ещё подарок с поздравлениями. В его памяти лишь откладывались знакомые имена. Трейси (подписалась без фамилии), Теодор Нотт, Терри Бут, Блейз Забини, Элизабет Харли…

Внезапно на одном из запечатанных посланий с подписью «Гарри Поттеру» вредноскоп закрутился, и мальчик не стал его открывать. Это повторилось от двух других посылок, и Гарри отложил их от греха подальше. Похоже, это прислали ему недоброжелатели. Поттер покосился на свою палочку, которая лежала рядом на кровати, и опять поморщился. И почему ему нельзя колдовать?

Глядя, как растёт целая гора подарков на его кровати, Гарри с усмешкой подумал, как тяжело будет Фарли всё это переносить в его новый дом. Свою нерешительность и смутную тревогу, или даже страх, что Джемма не явится за ним, он запихнул куда подальше. От Дафны Гринграсс ничего не было, хотя даже Эмилия прислала небольшое поздравление с подарком, которым оказалась книга по зельеварению. И такое отсутствие новостей от его подруги несколько испортило ему настроение. Но не успел он загрустить, как раздался знакомый голос, заставив мальчика вздрогнуть.

— Гарри? — вопрошала откуда-то невидимая Фарли. — Возьми зеркало, это Джемма.

Он вскочил со стула и подбежал к кровати, подхватывая сквозное зеркало. Вместо своего отражения он увидел в нём лицо темноволосой девушки, которая внимательно разглядывала его.

— Привет! — счастливо улыбнулся он, чувствуя, как уходит пасмурная тяжесть с груди. — У меня всё хорошо.

— Рада слышать, — кивнула она. — Мракоборцы на месте? Не заходили к… к тебе, чтобы поздравить?

— Да, я видел, — начал было Гарри, быстро сообразив, что стоит говорить, а что нет, — женщину, похожую на мракоборца из окна. Но ко мне никто не заходил.

— Это хорошо, — волшебница бросила взгляд мимо зеркала и Поттер услышал стук, словно в дверь её кабинета кто-то стучал. — Ни минуты покоя, они словно домовые эльфы, ничего не могут сделать без моей команды, — пожаловалась она. — Ты никуда не выходил?

— Нет, — без запинки соврал Гарри и добавил, — лишь на кухню, попить чая.

— А, ну приятного аппетита, — вздохнула девушка. — Много сов прилетело?

— Спасибо. Ты не представляешь насколько много, — весело ответил Гарри, бросая взгляд на ещё одну сову с маленькой коробкой в лапах, которая прямо сейчас залетела в его спальню и сделала круг почёта у книжного шкафа, приземлившись в конце концов на кровать перед ним.

— Хорошо, — девушка поднялась из-за стола, и его взгляд зацепился за два стеклянных шкафа за её спиной, набитых какими-то папками. — Я прибуду за тобой после шести вечера. А сейчас, извини…

— Да, я понимаю, — согласился Поттер, понимая, что у неё много работы.

— Ещё раз с днём рождения! — успел он услышать её голос, прежде чем связь оборвалась.

Гарри отложил зеркало в сторону, счастливо улыбаясь и разглядывая кучу подарков. Какой хороший день!

Несколько часов прошли за один миг. Поттер потратил их на открывание и рассматривание подарков. Фарли оказалась права. Ему показалось, что за этот день его спальню посетила сотня сов. Почти вся комната была завалена дарами. Но вот наступил вечер, и Гарри уже не мог скрывать своё нетерпение. Когда же Джемма его заберёт отсюда?

Его глаза всё время возвращались к часам — ещё один приятный и полезный подарок.

Они показывали время 17:55.

17:59

«Да где же она?!»

18:04

Он уже начал волноваться.

«Может что-то случилось? Или она забыла про него?»

Внезапно раздался хлопок, и прямо пред ним трансгрессировала Фарли. Её лицо выражало усталость. Гарри радостно улыбнулся, вскочив. Она вернулась! За ним! Он чуть не бросился её обнимать, но, натолкнувшись на сосредоточенный взгляд её тёмных глаз, немного погасил свой порыв.

— Привет! Как ты тут? — тепло спросила она. — Всё хорошо?

Гарри хотел было начать жаловаться и перечислять всё случившееся, но вместо этого из его уст прозвучало:

— Скучно. Пойдём отсюда.

Фарли оглядела целую гору подарков и покачала головой.

— Ах да, нужно ещё же разрешение на посещение Хогсмида подписать у маглов, — улыбаясь до ушей при виде её реакции на знаки внимания от факультета, сказал Гарри.

— Точно, — Фарли кивнула и направилась к двери из спальни. — Пойдём.

Вместе они начали спускаться по лестнице.

— Э-э-э, Джемма… — немного нерешительно сказал Гарри, идя за ней вниз по ступенькам и глядя ей в спину. — К маглам приехала ещё… э-э… одна магла.

— Ничего страшного, — произнесла она. И вытащила палочку.

Всё семейство Дурслей и их гостья сидели за столом. На магле был огромный свитер, с серыми рукавами и тёмными полосами на груди. Его сестра была одета в клетчатый шерстяной пиджак, под которым виднелась отвратительная жёлто-коричневая блузка с огромными чёрными пуговицами, и в юбку, повторяющую стиль пиджака, а жена — в светлую блузку с цветами и тёмно-красную юбку до колен. Женщины первыми заметили, как Поттер и Фарли зашли на кухню, — под их ногами скрипнула половица пола. И если лицо миссис Дурсль ничего не выражало — Гарри даже показалось, что она еле-еле улыбнулась, то толстое лицо Мардж скукожилось, а маленькие глаза презрительно сощурились.

— Ах ты паршивец! Неблагодарный мальчишка, даже не встретил тётушку! И ещё привел незнамо кого в дом!

Фарли изумлённо перевела взгляд с неё на Гарри, лицо которого некрасиво покраснело. Внутри него зародился гнев.

— Если думаешь с нами ужинать, то ты ошибся: сегодня ты остался без еды за своё поведение и свою оборван… — Мардж хотела что-то ещё сказать ужасное про его спутницу, но Джемма взмахнула палочкой в её сторону, и та схватилась за горло и задрожала.

Дурсль вскочил — он хотел было что-то гневно вскрикнуть, но, повинуясь палочке девушки, его глаза стали пустыми, и он уселся обратно. Злыдень, который жадно чавкал у своей миски, наконец-то отвлёкся и, коротко тявкнув, бросился на волшебницу. Мелькнул быстрый жёлтый луч, и бульдог без звука рухнул на пол, проскользив метр, но немного не докатившись до ног девушки. Гарри смотрел, как Фарли колдует, и чувствовал зависть. Как хорошо быть взрослым волшебником! Она может спокойно колдовать даже в присутствии маглов, и никакой запрет на неё не распространяется.

— Хм, привязанность животного к своей родне переборола мой Конфундус. — Щёки Джеммы раскраснелись, она гневно дышала. — Не ошибусь, если предположу, что эта жирная карга — его сестра?

— Да, — Гарри поёжился от тона Фарли и от того, что она делала. Он почувствовал предвкушение. И страх маглов. Мардж в ужасе пучила глаза, открывала рот, но из её уст не было слышно ни звука.

— Давай, Гарри, не тяни. Надо подписать это разрешение и убраться отсюда. Не хочу долго чувствовать вонь магловской дыры.

Гарри вытащил бумагу, и Петунья без всяких слов подписала её. Он повернулся обратно, а Фарли направилась к двери. Они сейчас уйдут. Мальчик обернулся обратно к Мардж. Его лоб бороздила морщинка, а зелёные глаза горели.

— Подожди, — приказал он Джемме.

Фарли остановилась, повернувшись к нему.

— Накажи её! Я хочу, чтобы ты наказала эту дрянь за её слова.

Минуло ещё несколько дней. Репортёры так ничего и не написали насчёт целей Блэка, что он сбежал не ради самого побега, а чтобы добраться до кого-то в Хогвартсе. Фарли сухо сообщила Гарри, что о молчании для прессы распорядился сам министр Корнелиус Фадж. В Министерстве были уверены, что Блэк окончательно спятил и хочет убить Гарри Поттера, так как думает, что после его смерти Тёмный Лорд возродится. Теперь у дома Дурслей постоянно и незаметно дежурили несколько мракоборцев на тот случай, если Блэк явится туда.

«Они не так далеко от истины, хоть и сами не подозревают об этом. Если Блэк меня найдёт… Ему не составит труда отнять дневник и попробовать снова вытащить оттуда своего хозяина. Если найдёт… — думал Гарри, лёжа на кровати. Сверху, на втором этаже, беспокойно заворочалась в своей постели Фарли. Мысли Поттера беспорядочно метались от одного к другому. — Но я не один. И ему ни за что не найти меня здесь! Блэк одним проклятием убил тринадцать человек… Но это же маглы, они беспомощны. А я волшебник. У меня есть мантия-невидимка. Нет, Блэку до меня не добраться. А может, его цель в другом? Может, он будет искать убежища у своих друзей, таких как Малфой?»

Теперь Гарри не сомневался, что Люциус Малфой — это Пожиратель Смерти, один из главных членов организации, созданной Тёмным Лордом. И хотя тот утверждал десять лет назад, после исчезновения Волан-де-Морта, что к нему применили Империус и он никогда не поддерживал Сами-Знаете-Кого, но Гарри не питал никаких иллюзий. Он отринул всякие сомнения, которые у него оставались, и окончательно записал Люциуса Малфоя в свои враги. Даже если посмотреть на его сына, на Драко Малфоя, который постоянно цитировал своего отца, или как он радовался смерти маглорождённой Грейнджер, то становится понятно, на чьей стороне находятся симпатии Люциуса Малфоя. С этими невесёлыми мыслями Гарри уснул.

На следующий день Фарли, благодаря своим знакомствам и змеиной, а вернее, слизеринской хитрости, узнала самой первой свои результаты по ЖАБА. Схватив долгожданный листок, который ей принесла сова, она быстро его прочитала. Гарри подошёл и заглянул через плечо. У неё не было ни одного «Удовлетворительно» — все оценки были или «Выше Ожидаемого», или «Превосходно». Но мальчик лишь успел охватить лист общим взглядом, как Фарли, радостно вскрикнув, повернулась и коротко обняла его, прижав к своему плечу. Гарри растерянно замер, но Джемма тут же его отпустила и как ни в чём не бывало быстро пошла к двери. Поттер заторможено оглянулся, но она уже вышла из комнаты. Чуть скрипнули ступеньки лестницы, ведущие на второй этаж. Он шагнул к окну, его пальцы сжали подоконник. Сверху что-то весело напевала Фарли, но Гарри ничего не слышал, с отсутствующим видом рассматривая ровные металлические листы забора. Именно так его обнимала бы мама, будь она жива?.. В доме у Дурслей никто не проявлял к нему тёплых чувств, тётя Петунья ни разу его не прижимала к себе и не обнимала.

Через десять минут Джемма, переодевшись в выходную мантию и не завтракая, умчалась в Министерство, а Поттер лишь покачал головой, когда она бросила перед трансгрессией:

— Я устраиваться на работу.

Гарри даже не успел выйти на улицу, чтобы её проводить или что-то сказать. Похоже, теперь он остался на весь день один. Что ж, у него будет время приготовить что-нибудь вкусненькое к её приходу и отпраздновать отличные результаты экзаменов. Так и получилось: Фарли вернулась лишь под вечер.

И вовремя, так как Гарри уже приготовил к тому времени праздничный ужин. За столом, поедая вкусные коржики со сгущёнкой и немного отпивая элитное волшебное вино (у Гарри был бокал со сливочным пивом и жидкое мороженое, у которого был изумительный вкус, и оно нравилось ему больше, чем замороженное), Фарли поведала о своих успехах. Девушка всё же исполнила свою мечту и устроилась в Министерство Магии, став младшим заместителем министра. Это далось ей непросто, но она полностью использовала все свои возможности и умения, досуха выжимая имеющиеся бонусы из запаса.

Благодаря Фарли, Поттер знал все расклады в Министерстве. Выпускники Слизерина выстроили свою сеть там, за ответные услуги помогая своим. Джемма не упоминала, когда эта сеть появилась, а может, и не знала, но Гарри почему-то твёрдо решил, что этому положил начало Волан-де-Морт, десятки лет назад пытаясь таким образом захватить или парализовать власть. Ну а после его краха сеть уцелела из-за своей полезности и удобства для чистокровных. Хотя, может быть, всё это существовало и до Волан-де-Морта, так как вряд ли выходцы с факультета хитрецов изменяли свои привычки всеми путями добиваться власти после окончания Хогвартса. Гарри не знал, сколько веков или десятилетий существует эта «сеть», да и это его не особо интересовало. Слизеринцы продвигали своих, а те, поднявшись выше, подтягивали остальных, вот что было важно. В голову Гарри, когда он представлял это, пришёл образ своеобразной паутины или даже спрута, который опутал своими щупальцами все отделы волшебного государства.

Со слов Фарли, министр магии Корнелиус Фадж уже как несколько лет пытался выстроить удобную для себя вертикаль власти, тем самым невольно позволяя чистокровным восстановить своё немного пошатнувшееся положение после краха Тёмного Лорда. Фадж совсем не доверял ни Амелии Боунс, которая была весьма популярна в Министерстве своим профессионализмом, честностью и — что было главным минусом для многих — неподкупностью, видя в ней конкурента на свой пост, ни Альбусу Дамблдору, который был популярнее Фаджа и Боунс вместе взятых и который откровенно раздражал уже саму Джемму Фарли своими взглядами и поддержкой нечистокровных волшебников. И не только её одну. Поэтому Фадж пытался контролировать напрямую все свои отделы, подозрительно косясь на Боунс или на Крауча, памятуя, что последний претендовал на его пост в прошлом. Тогда кресло под Миллисентой Багнолд — прошлым министром магии — шаталось, и именно Крауч тогда чуть его не занял. Но сын Крауча оказался Пожирателем Смерти, который замучил членов семьи Долгопупса, доведя их до безумия. Гарри слышал про чудовищные деяния Лестрейнджей, как и сына мистера Крауча, в том числе про пытки родителей Невилла, но ничего не знал про их безумие.

«Значит, родители Невилла тоже пострадали, как и мои мама с папой, ведь их разум теперь мёртв? По словам Фарли, оба Долгопупса сошли с ума от пыток и теперь лежат в Мунго», — Гарри содрогнулся, представляя себя на их месте. Если бы Волан-де-Морт пытал его чуть дольше…

Как бы то ни было, известие, что у Крауча, который позиционировал себя как главный лидер борьбы с тёмными магами и противоположность Тёмному Лорду, сын оказался верным последователем Волан-де-Морта, произвело тогда эффект взорвавшейся бомбы. Популярности Краучу это явно не добавило, и пост министра прошёл мимо него. А Багнолд, пользуясь этим, смогла удержаться на своем посту намного дольше. Но в последние годы её всё же смогли подвинуть, так как своего влияния она лишилась ещё раньше, чем Барти Крауч. Чистокровные волшебники не могли ей простить чисток и жестоких действий Крауча. Их противники, как бы это ни звучало странно, не прощали ей того же, так как ни законностью, ни справедливостью мракоборцы, которых спустил с поводка Крауч, не отличались. Да и с учётом того, что Багнолд была живым напоминанием неудачной гражданской войны, унёсшей многие жизни, так и явно неэффективным лидером, то её участь была предрешена. Она потрепыхалась немного у власти, но больше из-за того, что кабинет министров никак не мог решить, на кого её заменить. Чистокровные волшебники не хотели видеть на посту жёсткую Боунс, ещё больший ужас у них вызывал Альбус Дамблдор, к которому много раз обращались другие влиятельные маги с просьбой занять пост министра, помня о его уверенных действиях во время войны с Сам-Знаешь-Кем. Несмотря на творимый тогда террор, который выплеснулся даже за пределы Британии и также нашёл отражение в других волшебных школах, в Хогвартсе тогда всё было спокойно. Но Дамблдор отказался, и место Багнолд занял Корнелиус Фадж. Поэтому Фадж ещё и постарался спустить всех собак из-за побега Блэка на Багнолд, так как она в последние годы у власти, понимая, что ей на посту удержаться всё же не удастся, пренебрегала ежегодными визитами с инспекцией в Азкабан, оберегая своё здоровье от вредного воздействия дементоров.

Создавалась парадоксальная ситуация. Фадж мог снять главу любого отдела, но и главы отделов могли общим голосованием вышибить его из кабинета министров. И настраивать их откровенно против себя, отстраняя популярнейшую главу отдела Боунс без веской причины, Фадж не мог. Поэтому первый заместитель министра Долорес Амбридж, которая фактически подчинялась только ему, совала свой нос везде, незаметно ища возможные способы отстранения или компромат на неугодных ему волшебников. И именно под её негласное подчинение и попала Джемма Фарли. С её слов, эта толстая и низенькая женщина с тоненьким голосом обладала неплохой хваткой, а главное то, что Фарли быстро нашла с ней общий язык. На девушку в основном свалилось много бумажной работы, а в свете побега Блэка ещё и часть контроля за другими отделами. Стирателям памяти и мракоборцам приходилось много патрулировать в магловских районах, ища беглого преступника. Фадж, с одной стороны, требовал поимки Блэка, а с другой — уже который год постепенно уменьшал финансирование Отдела обеспечения магического правопорядка, стараясь таким образом ослабить Боунс.

Разговор с Фарли затянулся до поздней ночи, а на следующий день в честь успешного получения должности она устроила праздничную вечеринку. Сначала в доме Гарри, а потом отправилась к родителям — праздновать уже там. Девушка любила веселиться, тем более она считала должным: если добился чего-то сложного, то нужно себя хорошо за это наградить. И эта черта нравилась Гарри.

У Фарли начались рабочие будни. Домой девушка приходила очень уставшей, но довольной. В Министерстве она чувствовала себя словно рыба в воде, тем более косвенно она представляла волю министра магии как его заместитель, так что власти у неё было немало. Ей дали под крыло несколько волшебников. К её злости, среди них была и одна маглорождённая девушка. Зная характер Фарли, Гарри заочно посочувствовал этой бедняжке. Но теперь у его подруги не оставалось сил, а главное, времени, чтобы заниматься с ним. Более того, она настойчиво предлагала ему вернуться к Дурслям, так как там теперь патрулировали несколько мракоборцев и дом стал надёжен. А здесь большую половину дня Гарри был один. Мальчик сразу же отказался, чуть не вспылив и не накричав на девушку, когда та начала настаивать на этом. Он ни за что не собирался возвращаться к Дурслям.

Тогда Фарли купила ему вредноскоп, который должен был оповестить его на случай угрозы. В теории прибор должен был определить заранее визит незваных гостей, а чары на доме должны были дать Гарри время, чтобы убежать. Теперь он держал мантию-невидимку всегда с собой, а метлу отнёс в кухню, спрятав за дверью, чтобы, если что, можно было быстро улететь. Главное, — переживал Поттер, — не забыть сказать Букле, чтобы она тоже улетала. Может, даже посадить её обратно, в случае чего, в клетку и, прихватив её, убраться из дома вместе на метле. По словам Фарли, если Блэк всё же явится сюда, то может увидеть, что сова Гарри вылетает из окна, и понять, что его приход обнаружили. Помимо всех прочих негативных последствий, он может просто убить сову, сбив заклятием.

Гарри пробовал несколько раз незаметно улететь на метле, натянув на себя и на неё мантию-невидимку и прихватив клетку с совой. Это была идея Фарли — потренироваться, раз уж не удалось уговорить Поттера уехать к Дурслям, хотя она не оставила попыток, действуя уже куда тоньше, чем в первый раз. У Гарри на тренировках всё получалось как надо. Джемма играла роль Блэка и делала вид, что активировала защитные чары, которые вообще-то свободно её пропускали, так как это она их ставила. Фарли просто посылала искры вверх, обозначая момент атаки. Ещё раньше срабатывал вредноскоп, чувствуя, что хозяину грозит опасность (Фарли пообещала, что если она поймает его, то Поттер вместо ужина получит несколько неприятных заклятий). Гарри тогда стремглав хватал метлу, бежал в свою спальню, усаживал до этого мирно спящую Буклю в клетку, садился на метлу и, накинув мантию-невидимку, вылетал через окно. Главное было лететь медленно, не торопясь, чтобы ветер не сорвал мантию-невидимку с него. И не забыть наложить звукопоглощающие чары на клетку, так как Букле такой способ перемещения не особо нравился и она шумела.

Фарли ещё предложила ему переехать домой к ней: она могла бы вернуться к своим родителям и привести его в гости. Но Гарри не хотел покидать коттедж, уже ставший ему родным. Однако девушка всё равно нервничала каждый раз, когда отправлялась в Министерство, и не оставляла попыток уговорить Гарри быть более внимательным к своей безопасности. Как будто он невнимателен, думал Поттер — уж после пыток Волан-де-Морта меньше всего ему хотелось попасть в лапы безумному убийце Блэку.

Прошло несколько дней. Девушка принесла список литературы для третьего курса, которую школьная сова доставила в дом Дурслей. Хогвартс всё же решили открыть, иначе куда девать сотню школьников? Не отправлять же учиться в другие магические школы — это похоронит всю репутацию Британии. Со слов Фарли, Фадж скорее новую школу открыл бы прямо в Министерстве, чем позволил детям отправиться учиться в другие страны. В Пророке об этом открытии Хогвартса лишь вскользь упомянули. Как-то это событие и всё, что было с ним связано, отошло для магического сообщества на дальний план, а теперь основное внимание было уделено Сириусу Блэку. Министр лишь заверил, что школу проверили мракоборцы и никакой опасности не было обнаружено. В газете не было никаких упоминаний ни про Джинни Уизли, ни про окаменевших учеников. Фарли рассказала, что их уже давно оживили, а насчёт Джинни Уизли официальная позиция Министерства в том, что девочка жива и просто пропала. Хотя семью Уизли и самого Артура Уизли, который работал в отделе Боунс, очень многие работники Министерства искренне жалели. Оказалось, что отец Рона был весьма честным и трудолюбивым сотрудником и сыскал немало друзей, несмотря на свой иногда чудаковатый характер.

Получив письмо из Хогвартса из рук Фарли и разглядывая его, Гарри не мог сдержать улыбку. Всё-таки он был прав: его школу откроют! Он вернётся!

Уважаемый мистер Поттер!

Сообщаю Вам, что Министерством Магии принято решение допустить юных волшебников и волшебниц до дальнейшего обучения в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Поэтому первого сентября начинается новый учебный год. «Хогвартс-Экспресс» отходит от платформы № 9 ¾ с вокзала Кингс-Кросс в 11.00. В выходные дни третьекурсникам будет разрешено посещать деревню Хогсмид. К письму прилагается форма с разрешением. Её должен подписать ваш родитель или опекун. Также прилагается список учебников для третьего курса.

Искренне Ваша
профессор М. МакГонагалл,
заместитель директора школы.

Гарри достал форму с разрешением и, прочитав его, посмотрел на Фарли.

— Что там? — она поднялась со стула и подошла к нему. — Разрешение в Хогсмид? Маглы подпишут. Кстати, насчёт завтра…

Наступало 31 июля 1993 года. День рождения Гарри Поттера. Несмотря на то, что это была суббота, Фарли всё равно в этот день работала. Но они вечером обсудили их планы на день. Джемма предположила, что наверняка ему придёт немало подарков… В его комнату, в дом Дурслей. Ведь совы не могут найти его здесь, а благодаря принятым мерам они считают, что Гарри живёт у маглов. А ведь комната у Дурслей нерезиновая и не расширена пространственной магией! Как отреагируют патрулирующие на улице Литтл Уингинга мракоборцы, если куча сов с подарками залетит внутрь его комнаты утром и будет весь день ждать там? Это будет по меньшей мере подозрительно. А она не может трансгрессировать десятки раз туда из Министерства, чтобы забирать посылки. Более того, может, и сами мракоборцы захотят зайти к нему домой и поздравить героя с днём рождения. Ей и так приходилось прилагать усилия, чтобы у них создалось впечатление, что Поттер уже несколько недель сидит в своей комнате и не выходит на улицу, якобы опасаясь сбежавшего Пожирателя Смерти. Вернее, усилия прилагали маглы: зажигали свет у него в спальне вечером и делали всё, чтобы у мракоборцев, охраняющих и одновременно наблюдающих за домом номер четыре, не возникло никаких сомнений. Однако сейчас случай был особый, поэтому девушка предложила ему утром трансгрессировать в свою комнату у Дурслей и принимать подарки там. А вечером уже она заберёт его обратно. Это предложение очень не обрадовало мальчика. Джемме пришлось его долго уговаривать. Дурсли же заколдованные, он может сидеть в своей комнате и открывать гостинцы и подарки от своих одноклассников. А для связи Фарли дала ему сквозное зеркало — волшебный предмет, состоящий из двух связанных между собой зеркал, — с помощью которого можно было поговорить с ней на любом расстоянии. Для этого Гарри должен чётко назвать её имя или фамилию. Мальчик несколько раз потренировался, и эта штука действительно работала.

Но ему ни за какие коврижки не хотелось возвращаться к Дурслям. Хотя ради получения подарков… Это его подарки, и их ему хотелось бы всё же получить. Может, там будет презент и письмо от Дафны, в котором она объяснит своё молчание? Уж с днём рождения она обязана его поздравить! Но больше всего он боялся, что кто-то узнает, что он уехал от Дурслей. Что будет, если мракоборцы действительно зайдут к нему домой и увидят, что его нет? Могут ли они определить, что на маглах применяли магию? Что если из-за этого у Джеммы будут проблемы? То, что ему не нравилось у них жить, не служило оправданием для этого. Этот довод помог пересилить его угрюмое нежелание покидать свой дом, и Фарли с огромным трудом смогла его уговорить.

Утром следующего дня Гарри забрал с собой метлу, мантию-невидимку, а также вредноскоп и парочку книг, чтобы почитать. На всякий случай. Девушка, взяв его за руку, перенесла к Дурслям. Гарри тут же отпустил её руку, всё ещё обиженный на это решение, хотя и всё понимал. Он крепче сжал метлу в руках.

— На комнате звукопоглощающие чары, так что мракоборцы и маглы тебя не услышат, если будешь шуметь, — сообщила Фарли, разглядывая Гарри. На её лбу возникла короткая морщинка. Она вытащила из кармана какой-то предмет. — Я хотела тебя поздравить вечером, но с учётом обстоятельств должна сделать это сейчас. Она защитит тебя в моё отсутствие.

Гарри, опустив метлу на пол, принял из её рук огранённую фигурку в виде змеи. Чешуя у неё была золотистого цвета, а глаза — изумрудными.

— Это мощный охранный амулет. Он парный, и вторая фигурка у меня. — Девушка прижала руку к груди, показывая где. Блеснула золотая цепочка у неё на шее. — В случае опасности ты должен крепко сжать змею, и я получу сигнал об этом и тотчас же прибуду к тебе. И ещё он работает как портал. Скажешь «перенеси в убежище» и очутишься рядом с Хогвартсом.

Девушка задержала взгляд на змее в руках Гарри.

— Змея — это знак твоей принадлежности к Слизерину. Моё уважение к владению его речью и магией.

Гарри приподнял змейку на уровень глаз, и изумрудные очи той блеснули, словно живые. Фарли подошла ближе и тоже дотронулась до змеи. Та внезапно открыла пасть, и высунув язык, потянулась им к Гарри. Джемма помогла надеть её на шею мальчику, язык змеи послужил цепочкой, которую она застегнула сзади. Их глаза пересеклись и Поттер задержал дыхание, вспомнив, как она так же стояла близко, поправляя воротник его рубашки в самый первый учебный день в гостиной Слизерина. Девушка отступила на шаг, разрывая дистанцию, а Гарри аккуратно спрятал амулет под футболкой и почувствовал, как змея свернулась в клубок.

Фарли ещё раз осмотрела комнату и добавила:

— Никуда не выходи из дома. Я заберу тебя вечером. Пожалуйста, береги себя.

И трансгрессировала в Министерство.

Гарри остался один. Он огляделся. Ему было так странно вернуться в свою комнату. Фарли наверняка в мерах подстраховки или из-за любви к чистоте наводила порядок в комнате во время визитов сюда: внутри не было ни пылинки. В этом она была так похожа на его тётю Петунью. Гарри ухмыльнулся. Если бы он вслух сравнил её с маглой, то Джемма прибила бы его на месте. Он подошёл к своей кровати. Странное чувство овладело им. Будто бы он и не уезжал отсюда. Что-то защемило у него в груди, а голова внезапно отдалась болью, словно он совсем недавно испытал Круциатус. Словно и не было этих двух месяцев вдали от проклятых маглов. Тяжело дыша, Гарри рухнул на пол и подполз к постели, приняв сидячее положение, прислонившись к ней спиной. Его охватил неожиданный приступ. Он пытался окклюменцией очистить свой разум, чтобы избавиться от боли, но ничего не получалось. Раздались голоса Дурслей внизу. Гарри Поттер вернулся обратно в ад.

Когда Фарли ушла, Гарри пребывал весь вечер в расстроенных чувствах. Не хотелось ни заниматься магией, ни делать что-либо ещё. Он просто лежал на кровати и смотрел в потолок. Никакие усилия, ничто не могло уничтожить дневник. Всё тщетно. Ещё и Волан-де-Морт снова чуть не поработил Фарли. Эта штука чересчур опасна. Уж больно сильно на неё влияет. Как вообще можно было не заметить этого? Притащила дневник к себе домой, таскала голыми руками, держала в своей спальне. И это с учётом всех его предупреждений! Она явно зазналась, переоценивая свои силы. Хотя… Гарри задумался. Его вина тоже в этом была. Слишком уж он хотел уничтожить эту вещь.

А сегодня, после его слов, что Блэк как-то может чувствовать дневник — Волан-де-Морта через Чёрную Метку, Фарли умчалась к себе и через час принесла специально зачарованную шкатулку для того, чтобы Гарри поместил его туда. Она должна была как-то экранировать магию Волан-де-Морта, чтобы Блэк его не нашёл. Но у Поттера не было желания выкапывать эту чёртову штуку из земли. Ещё Джемма предлагала передать дневник мракоборцам, но Гарри отказался. По его мнению, крайне сложно будет объяснить им всё без самого Реддла, который вряд ли выйдет из своего убежища, чтобы подтвердить их историю. Никаких заметок в дневнике нет, магии внутри тоже, а подпись «Том Реддл» вряд ли им что-то скажет. Их слова могут не принять всерьёз или, наоборот, повесить все обвинения на Гарри, памятуя ходящие в Хогвартсе слухи. Шуму поднимется очень много. Тем более не факт, что за это время дневник не перехватит кто-то из Пожирателей, работающих в Министерстве. Из-за этого Фарли с Гарри поругались. Шкатулка так и осталась на столе, где девушка оставила её, когда ушла.

Это поражение… Он думал, что дело в том, что ему не хватает магических сил, чтобы суметь творить высшие тёмные чары, а у Фарли, которая закончила Хогвартс, уж сил точно должно хватить с лихвой. Но он ошибался. Почему у неё всё же не вышло? Хотя проклятие «Сияние» вроде как получилось, но даже оно не смогло сжечь дневник.

«Адский огонь». У Гарри мурашки шли по спине только от одного названия. Фарли испугалась и не стала использовать это заклинание. Неужели у неё не хватит контроля, чтобы обуздать живой огонь? Или она просто боится? За эти тёмные чары безапелляционно сажают в Азкабан! На пару лет уж точно, хотя Фарли не помнила, какой именно срок выносит за это Визенгамот. Вроде бы, по её словам, это зависит от многих факторов. Удивительно, но если используешь Непростительные чары — Круциатус, Империус или Авада Кедавра — не на людях, а, к примеру, на манекенах или животных, то максимум что светит — штраф. А в случае сотворения этого Пламени Ада посадят в Азкабан, даже если ты тренировался и никто не пострадал. Хорошо, что он додумался не пытаться его сотворить, хотя ему не хватает сил даже на более слабые проклятия. Или злости? Крайне важна именно эмоциональная составляющая. А он недостаточно ненавидит дневник, Волан-де-Морта внутри него, так выходит? Значит, ему надо стать более злым, и никакого другого выхода нет?

Ещё непонятно, почему Авада Кедавра не сработала на дневнике. Это ведь убивающие чары, так почему они не убили Волан-де-Морта? Как Гарри понял, это заклинание волшебники специально создали для убийства себе подобных. Конечно, для магов прошлого оказалось приятным дополнением, что заклятие Смерти ещё действует на других существах, а не только на людях. Вроде бы — Гарри не помнил точно — Авада Кедавра как-то действует на душу. Просто выбивает её из тела? В книгах были так заумно прописаны эти моменты, автор часто пускался в философские рассуждения и ставил вопросы морали, но когда Гарри читал про эти чары, то его больше интересовало, как сотворить их, а не то, что происходит, когда зелёный луч покинет его палочку, или то, что людей убивать нехорошо. Точный процесс, происходящий от действия заклинания, у него тогда не вызвал любопытства, так как Гарри не собирался применять эти чары. Убивает и убивает. Но кажется, что Авада Кедавра действует не на все живые существа. Например, призраков им убить нельзя. Поттер нахмурился. Хотя призраки явно не живые существа. Но и Волан-де-Морт потом стал кем-то вроде призрака, когда его засасывало в дневник. Поэтому и Фарли не смогла его убить?

Гарри лениво поднял руку и потёр свой знаменитый шрам на лбу. На него тоже заклятие Смерти не подействовало, когда ему был год. Это потому что он особенный? Как Волан-де-Морт?

Яркий луч лунного света проник в комнату, озаряя её. Все предметы в ней приняли загадочные формы, бросая тень. Но мысли Поттера были заняты другим.

На кого ещё не действует Авада Кедавра? Какие ещё существа? Драконы? Вроде у этого здорового огнедышащего монстра мощная магическая шкура, и убить его нельзя. Хотя маги как-то раньше убивали драконов, то ли применяя несколько Авада Кедавра сразу, то ли как-то ещё. Гарри не вдавался в подробности, ему они были не нужны. Где это он встретит дракона? Ну, если только Хагрид ещё одного заведёт. Его мысли вернулись к беседе, которая состоялась с Джеммой.

Произошедший между ним и Фарли разговор вызвал у него тогда чувство опустошения. Но сейчас он немного пришёл в себя. А чего он ожидал? Того, что она начнёт беспокоиться о судьбах других, о маглах или маглорождённых? Остальные слизеринцы такие же, если не хуже. И как их отвернуть от идей Волан-де-Морта? Не то чтобы Гарри беспокоили судьбы маглов, но вот существование идей Тёмного Лорда — его врага и убийцы родителей — заставляло к этим идеям относиться крайне категорично. Ведь даже после мнимой смерти этого Реддла эти идеи остались живы и весьма популярны. Может ли Гарри, используя свою славу как Наследника Слизерина и победителя Сам-Знаешь-Кого, возглавить свой факультет? Не сейчас, но хотя бы через несколько лет. Или на нём навечно клеймо полукровки, мага второго сорта, которое не даст ему раскрыться полностью, будет подрезать крылья? Возможно, он сможет занять пост старосты, и это даст ему в руки власть на факультете.

Нет…

Снейп его точно не допустит, это просто невозможно.

Должность старосты Гарри Поттеру точно не светит, скорее всего, её займёт Малфой… Но Драко боится Гарри, может, в таком случае он сможет им управлять, и через него всё получится? А если сможет, то что ему это даст?

Вот если бы их декана как-то сместить с должности, убрать…

Теперь, когда Гарри узнал, почему Снейп его ненавидит, то чувствовал презрение к своему декану. Он же не виноват в том, что происходило десятки лет назад между его отцом и мерзким профессором. К презрению ещё добавилось отвращение из-за того, что Снейп самым подлым образом копался в его мыслях. Их декан — мерзкий человек, даже если отринуть мысли о его отношении к самому Поттеру, то как он относится к студентам других факультетов? Часто откровенно унижает, отнимает баллы, всеми силами старается, чтобы именно Слизерин победил в борьбе факультетов. Если подумать, то ни от какого другого профессора такого поведения Гарри не видел. Неудивительно, что именно их факультет всегда побеждает, при такой-то грязной игре. Причём Снейп всё это делает исподтишка, стараясь, чтобы другие профессора на это внимание особо не обращали. Он старался остаться в рамках правил. Что сложного всегда спрашивать самых умных слизеринцев, которые точно ответят на его вопрос, а у гриффиндорцев вызывать отвечать бестолочей вроде того же Долгопупса?

Но это не самое главное. Блэк сбежал… Вроде для того, чтобы убить его… Или сначала последователь Тёмного Лорда будет пытать Гарри за то, что его хозяин развоплотился? Совсем так, как Волан-де-Морт месяц назад. И лишь потом прикончит его, Гарри Поттера? Лучше уж смерть, чем снова пройти через это. Его бросало в дрожь, когда он вспоминал эти ужасные пытки. Теперь он понимал страх Пэнси из-за этого маньяка. Девушка даже боится выходить из дома. Хотя Гарри вроде как сейчас в безопасности. Вряд ли кто-то, кроме Фарли и руководства школы, знает, что он живёт в Литтл Уингинге. И лишь одна Джемма в курсе, что он теперь переехал в другое место. Даже если Блэк явится в Литтл Уингинг, то его там не найдёт. Он отогнал беспокойство о Дурслях, которые остались там. С чего ему вообще переживать о проклятых маглах? За всё время жизни у них он ни одного доброго слова не услышал, получая лишь презрение и унижение, а потом, когда стал волшебником, то к этим чувствам добавился ещё и страх. Так что им он ничего не должен. Наверное, ему даже стоило бы порадоваться, если Блэк нападёт на них, но вместо этого сердце у мальчика было не на месте, а в душе царили беспокойство и какая-то опустошённость.

«Трус! Я просто жалкий трус, — думал Гарри. — Хочешь, чтобы ещё и Дурслей убили, как девочку Уизли? Неужели тебе станет легче, когда ты посмотришь на их мёртвые лица? Увидишь их могилы? — спрашивал он сам себя. — Тётя Петунья же единственная моя родня. Что бы сказала мама? Хотя, может, Дурсли заслужили такое?»

Вскочив с кровати, он несколько раз прошёлся по комнате, а затем подошёл к окну, уставившись на звёздное небо. Луна полностью скрылась за облаками, поэтому снаружи царил мрак, в котором вдалеке терялся лес.

«Дурсли ведь не бедствовали, имели огромный дом и кучу комнат. Они могли хорошо обеспечивать меня, а не заставлять одеваться в обноски. Да даже комнату мне отдали лишь после того, как поняли, что волшебники скоро нагрянут. А до этого использовали её, как склад вещей Дадли».

Гарри знал, что многие необеспеченные семьи живут вместе, даже спят в одной комнате и чулан тоже используют так же, как спальную комнату. Но Дурсли-то как раз были обеспеченные! А племянника поселили в тёмную кладовку! С пауками! Пыль, спёртый запах. Да и ещё постоянный топот по лестнице, когда маглы спускались или поднимались по ней. Гарри отказывали в просмотре телепередач, лишали отдыха или не давали вкусную еду, подсовывая обгоревшие остатки, которые было противно есть. И им ещё хватало наглости постоянно попрекать тем, что он живёт на их шее. Мерзкие лжецы, вот кто они! Врали, что его родители были никудышными людьми и разбились на машине. А эпопея с письмами? Дурсли из кожи вон лезли, лишь бы он не получил письмо.

Лицо Поттера исказила усмешка. Он вспомнил, как дядя Вернон, пытаясь не дать ему получить письмо, лёг спать в коридоре, а Гарри рано утром пытался прокрасться к почтовому ящику и… наступил прямо ему на лицо своей ступнёй. Мальчик не выдержал и громко расхохотался, вспоминая об этом. Бедняга дядя, как же он тогда кричал! Да, были и хорошие моменты…

Улыбку Гарри стёрло следующее воспоминание, как магл рвёт при нём письма, предназначавшиеся ему. А сколько раз его запирали в чулане? Бывало, что он, когда его наказывали, целую неделю сидел там, выходя только в туалет или поесть. Десять лет его использовали как прислугу! Да и Дадли постоянно преследовал, не давая жизни ни в школе, ни дома.

Так что, если маглам будет плохо, то Гарри ничего не имел против. Они заслужили это. Но вот если их найдёт Блэк… Он же будет их пытать, стремясь выяснить, где Гарри… Пытать так же, как Волан-де-Морт пытал его самого. Такое он бы никому не пожелал. Никому и никогда. Мысли о том, что к Дадли применят Круциатус и тот завизжит от боли, были отвратительны, ужасны, но… немного притягательны. Где-то в глубине души какая-то частичка Гарри хотела, чтобы кузен, который никогда не упускал шанса сделать пакость ему, почувствовал боль. Мимолётная мысль об этом отдавала каким-то нездоровым возбуждением, будто мальчик на мгновение представил, что он держит палочку, которая карает Дадли. Ощущает под пальцами шероховатую поверхность своей палочки… Ощущает власть над маглом, который столько выпил у него крови… Гарри подавил эту мысль, распахнул окно, запуская в спальню свежий воздух. Тот сильно обдул лицо, выметая плохие мысли. Пахло лесом. Глубоко несколько раз вздохнув, он опять лёг в кровать, устраиваясь спать…

Но сон не шёл. Если Блэк примется за маглов, то он может дознаться у них про Фарли, которая забрала его оттуда. Пожиратель Смерти может выбить из Дурслей пытками правду, разрушив наложенный на них Конфундус. Не говоря уже о том, что смерть Дурслей привлечёт внимание к самому Гарри и к тому, что он от них откровенно сбежал. Но что ему делать? Перевезти Дурслей сюда? Немыслимо! Тогда зачем всё это было? Зачем было затевать переезд?

Наверное, Фарли могла наложить на них новый Конфундус и доставить сюда маглов. Гарри затошнило при одной мысли об этом. Почему ему нельзя жить спокойно одному, без этих маглов?! Но с другой стороны, может, он зря беспокоится? Блэк вряд ли найдёт его бывший дом, тем более зачем ему Дурсли? Даже если он, пусть и такое вроде как невозможно, всё же прибудет в Литтл Уингинг, то, не найдя Гарри, быстро покинет город. Его же по всей стране разыскивают! Мальчик вспомнил снимок из газеты. Колдун напоминал безумца. И ни капли не походил на импозантного парня, обнимающего за плечи отца Гарри. Как так получилось, что они с Джеймсом Поттером разошлись по разные стороны баррикад? Почему Блэк встал на сторону Волан-де-Морта? Неужели заповеди чистокровных оказались сильнее дружбы, и Блэк возненавидел его отца из-за того, что тот выбрал в жены маму Гарри — маглорождённую Лили Эванс, — а не девушку из их круга?

Гарри вспомнил всё то, что читал и слышал про семью бывшего друга своего отца. Отец Блэка учился вместе с Волан-де-Мортом. Поэтому Сириус Блэк и выбрал его сторону? Такой монстр вряд ли бы вступил в Пожиратели из-за того, что испугался за свою жизнь, как многие другие слабые и никчёмные волшебники. Тогда бы он не стал тем, кого все боятся. Наверное, он очень могущественный колдун, не чета Гарри Поттеру.

Что же делать? Фарли предположила, что, возможно, маги из Министерства появятся у дома маглов, поставят охрану на случай визита Блэка.

— В прошлый раз я наложила на Дурслей Конфундус, — сообщила ему девушка перед уходом, — для того, чтобы они думали, что ты никуда не уезжал, а всё время мирно сидел в своей комнате, изредка выходя вниз. Маглы получили приказ не беспокоить тебя.

Поэтому она отправилась к Дурслям для того, чтобы наложить на них новый Конфундус, чтобы если кто-то из этих волшебников к ним зайдёт, то маглы бы сказали, что Гарри сейчас не дома, а ушёл гулять. Она придумала многоступенчатую ложь. Поттер нахмурился. Ему всё же надо было трансгрессировать к Дурслям вместе с Фарли. Сходить, посмотреть, как там они. Своими глазами всё увидеть. Да, зря он не пошёл.

Ему не понравилось, что Фарли сама решила этот вопрос, не спросив его. Но, с другой стороны, она всё сделала правильно, обдумав ситуацию со всех ракурсов и подложив соломинку, а он лишь злорадствовал, что маглы пугаются резких звуков при трансгрессии Фарли в его бывшую комнату. А ситуация оказалась совсем другой. Они и не подозревали, что Поттер уехал от них. Гарри это не очень нравилось. Будто бы он всё ещё не окончательно уехал от Дурслей, раз они не знали об этом, будто бы ещё сохранилась между ними какая-то связь. И он ведь сам разрешил Фарли не церемониться с ними пару недель назад. Но он думал, что она просто припугнёт их в случае чего, а не будет менять им сознание чарами. Хотя что ещё было ожидать от чистокровной волшебницы? Уж точно не трепетного отношения к маглам. А теперь она снова отправилась к ним, ещё раз наложить Конфундус. Вроде бы эти чары безвредны. Вроде бы.

А что если привезти Дурслей сюда, в его дом, то всё не так плохо будет? Ведь это не их дом, а ЕГО! Здесь он может применять магию, и маглы заплатят за прошедшие десять лет в чулане, он может их заставить на своей шкуре всё прочувствовать… Мальчик забылся тревожным сном.

Последующие дни не принесли никаких новостей. По словам Фарли, несмотря на все уверения Фаджа, что Блэка вот-вот поймают, след преступника словно растворился в воздухе. Зато известие о побеге Пожирателя Смерти прибавило рвения Поттеру и Фарли на занятиях по Защите от Тёмных Искусств. Девушка теперь стала более мрачной и уже не шутила, как раньше, а сосредоточилась на том, чтобы Гарри отрабатывал каждое заклятие и контрзаклятие, с которым она его знакомила.

Назначили дату ЖАБА. Девушка упорно готовилась. И, опасаясь за жизнь Гарри, перетащила все свои учебники в его дом и теперь занималась подготовкой к экзаменам уже здесь, не трансгрессируя к себе сразу после их учебных дуэлей. Домой к родителям она отправлялась теперь под вечер, а не до обеда. Наверное, она с ужасом представляла, что однажды придёт сюда утром, а Гарри лежит мёртвый, и над домом горит Чёрная Метка, как в тех газетных вырезках про времена Волан-де-Мортовского террора. А раз она не смогла защитить его, то Непреложный обет убьёт и её. Или она умрёт в момент смерти Гарри, в один миг с ним? По мнению Поттера, это был нерациональный страх, ведь никто не знает, где находился этот дом. Но это сделало девушку нервной и раздражительной.

Всё это заставило Фарли в один из дней всё же собрать все свои вещи и переехать жить к Гарри, заняв второй этаж. Страх за жизнь Поттера и, собственно, за свою жизнь заставил её отринуть нормы приличия и поселиться в магловский дом с мальчиком, даже не поинтересовавшись его мнением насчёт этого. Гарри не решился возражать, помня её просто неоценимую помощь по приобретению этого коттеджа, который стал ему родным домом. Да и особняк был огромным, места ей точно хватит, ну и девушка не будет его притеснять или обижать, как это делали проклятые Дурсли. И если так нужно для её спокойствия, то почему бы нет? Со слов Джеммы, защититься против Блэка даже вдвоем у них вряд ли получится, зато защитные чары вокруг дома дадут им время, чтобы удрать. Она сможет трансгрессировать их обоих в безопасное место. И теперь они несколько раз отрабатывали парную трансгрессию прямо из дома в какие-то незнакомые места, где раньше была девушка.

Жизнь под одной крышей с девушкой имела свои плюсы и минусы. Фарли сразу же взяла всю готовку на себя, отказываясь есть магловскую пищу. Готовила она необычайно вкусно и всякий раз разные блюда. Зато мытьё грязной посуды, которой стало в разы больше, чем когда он жил один, она оставила на Гарри, благо он привык к этому в доме маглов, а при помощи палочки это было делать куда проще. И хотя Поттер не был грязнулей и иногда убирался в комнатах, но именно с приездом Фарли дом преобразился. Исчезла пыль с углов, со шкафов и подоконников, окна стали кристально чистыми и прозрачными. Многие магловские вещи девушка со временем испарила Эванеско, заменив волшебными. Буквально в каждой комнате что-то поменялось. Например, это были: красивые занавески на окнах, в цветах Слизерина, которые сами протирали стёкла или закрывались при ярком свете, или тёплые ковры, которые по щелчку пальцев приползали к ногам, словно собачки; говорящее зеркало, куча всяких растений. Про крема, которые десятками появились в ванне, Гарри даже не заикался. Зато старый шампунь, оставшийся от прошлого хозяина дома и которым пользовался мальчик до её переезда, она выбросила из-за того, что он был изготовлен маглами, заменив на волшебный с разноцветными пузырями и постоянно меняющимся ароматом, подписав его «Для Гарри», наверняка для того, чтобы он не пользовался её многочисленными шампунями. Девушка ходила в домашней мантии весьма строгого пошива, а когда задумывалась, то что-то напевала себе под нос, пританцовывая. Гарри представил, что если его родители были бы живы, то он жил бы как-то вот так. Мама бы готовила ему кушать, следила бы за ним и помогала, любяще обнимала, ласково что-то говоря и крепко прижимая к себе. А отец бы занимался с ним чарами или устраивал дуэли. Возможно, они бы играли в квиддич. Это было бы похоже на семью? Фарли временами напоминала, вернее, представлялась ему немного похожей на старшую сестру или мать. От этого чувства у сироты щемило сердце.

В новых выпусках «Пророка» обсуждали все новости по кругу. Многим странам, которые относились к Статуту секретности куда суровее, не понравилось то, что Фадж сообщил о побеге Блэка главе маглов. Хотя, по словам Фарли, тут была замешана политика, так как всем плевать на маглов, а вот побег Пожирателя Смерти из тюрьмы, которую все называли абсолютно надёжной, вызвал злость и страх не только в Англии, но и в других странах. Тем более, что некоторые государства отправляли своих заключённых в Азкабан, не имея собственных тюрем. Магов слишком мало, чтобы из-за нескольких преступников строить сооружение для заключения и охранять их. Министру Фаджу пришлось оправдываться. Но в основном в газетах обсуждали события того дня, по-всякому смакуя, как Пожиратель Блэк одним проклятием умертвил сразу тринадцать человек, и строя предположения, куда он подался.

Фарли полностью сконцентрировалась на подготовке к экзаменам, почти весь день читая книги и свои конспекты. Гарри старался ей не мешать, а когда та отправилась на сдачу первого из экзаменов, то пожелал:

— Ни пуха ни пера!

Это так удивило колдунью, что та уточнила значение этого выражения. А когда Поттер объяснил эту магловскую пословицу, то, криво усмехнувшись, пояснила:

— Правильно говорить: «Ни приворота, ни проклятия».

Вечером она приходила очень уставшая, сразу ложилась спать, чтобы с утра снова готовиться к следующему тесту. Её экзамены растянулись на несколько недель. А когда Фарли всё же успешно сдала ЖАБА, то они устроили весёлый пир, а потом она отправилась к родителям, праздновать уже у них. Она вернулась лишь на следующий день, и Гарри напросился с ней в Косой Переулок. Девушка, несмотря на все предосторожности, о которых она каждый раз вещала, ему не отказала. Взявшись за руки, они трансгрессировали.

За прошедшие дни волшебная аллея немного изменилась. Везде появились портреты Блэка с надписью «разыскивается» или «видели ли вы этого волшебника?» Многие маги стали более суетливыми, испуганными, стремились быстрее покинуть Косой Переулок или, наоборот, собирались группами и обсуждали Блэка. Но Гарри всё так же, следуя уже устоявшейся традиции, заглянул вместе с Фарли в кафе-мороженое, где девушка подробно в который раз рассказывала, что и как отвечала на экзаменах. Поттер многого не понимал из материалов старшего курса, хотя Защита от Тёмных Искусств у него вызвала неподдельный интерес.

— Самое сложное — это теоретический экзамен, — рассказывала Фарли, с наслаждением поедая шоколадное мороженое. — Слишком много материала надо знать, целая куча вопросов на различные темы. Всё это запомнить невозможно. Практическая часть оказалась намного проще. Думаю, что получу «Выше Ожидаемого». «Превосходно» мне точно не видать. Так что, — рассмеялась она, салфеткой аккуратно вытирая губы от шоколада, — не сделать тебе из меня мракоборца.

— А когда будут известны результаты? — спросил Гарри, поедая трюфельное мороженое. От идеи сделать Фарли мракоборцем он давно отказался. Она и без этого куда сильнее его, так что ему сначала надо бы догнать её уровень. Хотя, может, став мракоборцем, Фарли узнала бы, как уничтожить этот дневник, не рассказывая всем, из-за чего умерла Уизли.

— Где-то через неделю, — беспечно махнула рукой девушка.

После этого они вместе прогуливались по Косому Переулку. У «Флориш и Блоттс» Гарри замер как вкопанный. На него смотрел огромный портрет их профессора по Защите от Тёмных Искусств и улыбался в тридцать два зуба. Надпись гласила, что Златопуст Локонс издал книгу. «Чудовище Слизерина из Тайной комнаты» — было выведено на обложке у витрины. Какие-то волшебницы у витрины восторженно щебетали о том, как великий герой пытался спасти Уизли, но не успел, но зато уничтожил монстра и запечатал Тайную комнату. Гарри в шоке рассматривал улыбающийся и подмигивающий ему портрет. Множество голосов раздавались внутри магазина: там было полно народу. Поттер почувствовал, как его обуял гнев. Он шагнул было к входу, но тут ему на плечо легла тонкая рука.

— Гарри, не надо, — сказала Фарли, глядя ему в глаза, когда он обернулся. — Это того не стоит.

Мальчик замер, пытаясь справиться со своим гневом, и согласно кивнул.

«Обманщик! Этот Локонс…» — праведная злоба душила его.

Они пошли дальше. Через несколько минут Поттер окончательно успокоился, когда увидел в магазине «Всё для квиддича» новость о новой метле. Магазин был переполнен, и Гарри стало интересно, как-никак он был игроком в квиддич и должен следить за новинками в волшебном спорте. Протиснувшись внутрь и с трудом пробравшись вперёд, они увидели витрину, а в ней метлу невиданной красоты.

— Ирландская международная ассоциация только что заказала семь таких красавиц! — вещал хозяин магазина. — А они фавориты Кубка мира!

Гарри с нетерпением начал читать описание к ней.

«МОЛНИЯ»

«Новейшая гоночная спортивная метла.Кленовая рукоятка обтекаемой формы отполирована алмазной крошкой.Каждая метла имеет собственный номер, выгравированный вручную.Каждый из берёзовых прутьев был тщательно отобран и идеально подогнал,что придаёт метле совершенные аэродинамические свойства,а также непревзойдённое равновесие и точность.«Молния» развивает скорость до 240 километров в час за 10 секунд!В метлу встроен неломающийся волшебный тормоз.Цену спрашивайте у продавца».

И подумать страшно, сколько золотых галлеонов надо выложить за эту «Молнию»! За «Нимбус-2001» Гарри отдал 180 галлеонов, хитро выбив скидку при покупке. Но эта новая модель выглядела просто божественно. Но и на своей метле он выиграл матч по квиддичу. Так какой прок ухлопать все деньги из хранилища Гринготтс, когда у него уже есть отличная метла? Но, возможно, через год, если она подешевеет, то он купит её. Может, ему стоит попросить знакомую продавщицу полетать на ней? Интересно, насколько она лучше «Нимбус-2001»? Он хотел бы знать точно, может, это рекламный трюк, а отличия минимальны. Хотя, разглядывая шедевр, что расположился на витрине, в такое не верилось.

Гарри огляделся, но в такой толпе за головами других людей не разглядел продавщицу. Как её зовут? Поттер уже подзабыл за год. Элис? Казалось, что с того дня, как он летал на метле над двориком в Косом переулке, прошло уйма времени, чуть ли не десятилетие. Он вернулся взглядом к витрине. Интересно, а Драко уже знает про «Молнию»? Надо ему сегодня же, как вернётся домой, написать насчёт этого, узнать его мнение. И отправить ещё Буклю к Блейзу и к Тео. И если последний может и знать об этой новинке, то уж Забини точно не в курсе.

Фарли с неясной улыбкой смотрела, как мальчик прилип к витрине, но глаза её оставались серьёзными. Вскоре Гарри надоело стоять в огромной толпе людей, которые хотели разглядеть «Молнию», и, купив набор за уходом за метлой, они покинули магазин, направившись домой.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Подойдя к кухонной двери, Гарри призвал манящими чарами из своей комнаты защитные перчатки из кожи дракона — их использовали на уроках травологии и редко в зельеварении. Ему не хотелось оставлять Фарли одну с дневником, по крайней мере, не в том состоянии, в котором она пребывала сейчас. От уверенной в себе колдуньи не осталось и следа, на полу сидела лишь испуганная девушка.

Гарри, натянув перчатки на руки, осторожно подошёл и присел на корточки перед проклятой тетрадью, в которую был заключён Тёмный Лорд. Она лежала там же, куда её отбросила Фарли, совершенно не изменив своего положения. Безобидная тетрадка в тёмном переплёте, если не знаешь, что в ней обитает.

Гарри, задержав дыхание, взял дневник и поднял его с пола. Вроде ничего страшного не случилось. Немного помедлив и собравшись с мыслями, он направился прочь из кухни, но, замерев у двери, бросил взгляд на девушку. Поджав под себя ноги и оставаясь сидеть на полу, она не отрывала взгляда от дневника в руках Поттера. У неё было совершенно бледное лицо. Гарри вышел из кухни, прошёл по коридору в свою комнату, держа проклятую вещь в вытянутых руках, словно бомбу. Левитировать её перед собой, наверное, было безопаснее, но увы, он помнил, что чары на дневник не действуют. Вытащив из комода свою старую сумку, доставшуюся ему ещё от Дадли лет пять назад, он засунул его туда и вжикнул застёжкой. Когда «это» пропало из поля зрения, скрытое тканью сумки, Гарри почувствовал немалое облегчение. Оглядев свою спальню, мальчик подобрал с тумбочки рядом с кроватью тетрадь со своими записями о проклятиях, которые он нашёл за прошедшие недели, и с решительным видом вернулся на кухню.

Джемма всё так же сидела на полу, явно не испытывая желания подняться на ноги, и лишь вздрогнула при его появлении. Гарри бросил сумку на стул и, стянув массивные перчатки, положил их на стол вместе со своей тетрадью. Он набрал стакан чистой воды из кувшина и, подойдя к девушке, дал её попить, придерживая дно рукой. Фарли, жадно глотая воду, понемногу успокоилась. Протянув руку, Гарри помог ей подняться с пола, и, прихватив принесенные вещи, он потянул девушку на улицу, на их место, расчищенное под дуэли. Свежий воздух взбодрил Джемму, и она, продолжая крепко держаться за ладонь Поттера, следуя его примеру, вытащила палочку.

Пока они шли, Гарри объяснял ей свою идею. Он предлагал снова попробовать покончить с дневником, тем более раз уж она поддалась его чарам, опасность возросла многократно.

— Я подобрал самые мощные проклятия, которыми можно попытаться уничтожить его. — Ветер дул, унося его слова прочь. Фарли одним движением палочки установила вокруг них тишину. — У меня эти чары не выходят, не знаю почему, но у тебя, я надеюсь, они должны получиться.

И он протянул ей тетрадь с записями запрещённых заклятий. Девушка, взяв её одной рукой, начала вникать в написанное. Другая рука крепко сжимала волшебную палочку. Изучение заняло много времени. Фарли трансфигурировала им простенький стол и стулья из сломанных веток, которых было много на земле после их дуэлей. Как только они устроились поудобнее, Гарри приманил чарами из дома книги с подробным описанием этих проклятий и начал объяснять, как он понял прочитанное. Джемма сначала пришла в ужас от списка, но потом, бросив злой взгляд на сумку, смирилась. Ей очень сильно не понравилось, что он сам пробовал использовать эти проклятия. Вместе они заново прошлись по выписанным тёмным чарам, но ничего нового она ему не поведала. Свежий лесной воздух освежал, какие-то насекомые, ещё по своей глупости не убравшиеся из опасной зоны их дуэлей, стрекотали, пряный запах травы щекотал обоняние. Но два мага словно этого не замечали, хмуро склонившись над старыми книгами.

Некоторые из этих проклятий, со слов Джеммы, были столь чудовищны, что за них светил пожизненный срок в Азкабане, и так опасны, что после их применения уже наверняка некого будет сажать в тюрьму: они могут выйти из-под контроля и убить самого мага. А она не Сам-Знаешь-Кто, чтобы выжить после такого, и не Сириус Блэк, чтобы сбежать из Азкабана. Поэтому Фарли наотрез отказывалась применять Адский огонь, а Гарри не стал отдавать прямой приказ.

Волшебница, нерешительно замерев, поглядела на сумку. Вид у той был весьма мирный: застёжка бликовала на солнце, старенькая молния частично разошлась, комья чернозёма немного забросали её сверху, когда Гарри кинул сумку на землю. Фарли произнесла заклятие кислоты, и из вершины её палочки вырвалось то ли облако, то ли пар, моментально окутав сумку. Ткань сразу потеряла свой цвет, пожелтев и начав разрушаться. Но не особо быстро, поэтому девушка тут же наложила ещё и магический огонь, который живо объял омертвевшую материю и видневшийся за ней дневник.

— Я уже применяла эти чары, — произнесла Фарли, бросив взгляд на Гарри, который сморщил нос от резкого специфического запаха кислоты. — Безрезультатно.

Но то ли она ещё на что-то надеялась, то ли хотела выместить свою злость, но как только огонь угас, открывая их глазам чёрный пепел, что остался от бывшей сумки Дадли, и совершенно целый дневник, то девушка использовала проклятие гниения, а потом ещё другие заклинания из арсенала. Вскоре от сумки не осталось вообще ничего, даже пепла, земля вокруг почернела, но дневник выглядел таким же неповрежденным, каким он был в руках Волан-де-Морта.

Волшебница перешла на более сильные тёмные проклятия. Вернее, попыталась. Однако ни «Дуновение Тьмы», ни «Сгусток Тьмы» у Фарли не получились. Они вместе заново перечитывали книги, долго обсуждали и спорили, как их надо применять и почему не получается у них, ища ошибку. Она честно пыталась, но ничего не выходило. Её палочка недовольно искрила, так же как у Гарри. Глаза Фарли зажглись ненавистью. Она начала забрасывать дневник уже испробованными чарами, которые просто рассеивались или бессильно растекались по обложке. Гарри присоединился к ней, в надежде, что под их двойным бешеным напором защита дневника не выдержит.

Окончательно разозлившись и раскрасневшись от переполняющих чувств, девушка взмахивала палочкой, её волосы растрепались от беззвучного ветра, глаза горели нездоровым огнём. Она как никогда напоминала злую колдунью.

— Авада Кедавра! — потеряв всякое самообладание, выкрикнула она. Поттер замер на месте.

Полыхнула вспышка слепящего зелёного света, изумрудный луч вылетел из её палочки, пронёсся со свистящим звуком и впился в дневник.

Гарри задержал дыхание от неожиданности.

— По-получилось? — хрипло спросил мальчик. — Он уничтожен?

Девушка испуганно посмотрела на него, чуть не выронив палочку. Она не собиралась применять смертельное заклятие, но эмоции взяли верх.

— Не знаю. — Голос у Фарли дрогнул. Её начало немного трясти. — Это заклятие не оставляет следов.

Гарри промолчал, невольно потерев свой шрам, оставшийся от этого заклинания двенадцать лет назад. Он знал, наверное, куда больше Фарли, прочитав немало про проклятие Смерти. Оно убивало живых существ, не оставляя повреждений, а вот обычные предметы разрушало с потрясающей лёгкостью. Хотя к дневнику явно не подходило слово «обычный».

— Инсендио! — Гарри отправил заклинание огня в дневник. Если Волан-де-Морт уничтожен, то тот должен был утратить свои защитные свойства и сгореть. Но, как и несколько недель назад, заклинание лишь бессильно скользнуло по нему, сразу угаснув.

— Бессмысленно… — потерянным голосом подытожила девушка. — Что там ещё осталось у тебя из списка? «Сияние»?

С третьего раза, к удивлению обоих магов, у девушки из палочки вырвался небольшой фиолетовый сгусток и неожиданно резко рванул к дневнику, поблескивая изнутри вспышками света, от которых у Гарри ёкнуло сердце. Объяв проклятую тетрадь, сгусток неожиданно взорвался, отбрасывая их с Фарли в стороны. С трудом поднявшись на ноги, они увидели целёхонькую тёмную тетрадь на том же месте.

Волшебник и волшебница сидели в столовой и пили чай вместе с разнообразными сладостями. Помнится, до этого Джемма всегда отказывалась от блюд, которые готовил Гарри, хотя в Косом Переулке кушала за обе щёки. Наверное, потому что еда была магловская, и чистокровная ведьма не хотела есть пищу простецов. Хотя особого отличия Гарри не видел.

— Мы уничтожим его рано или поздно, — с мрачной решимостью сказала Фарли.

Гарри кивнул, грея ладони о горячую кружку. Его почему-то знобило.

— Я сдам экзамены и устроюсь в Министерство работать, как и хотела. Благодаря новым возможностям я смогу занять должность при первом заместителе Министра. Придётся кое-кому отсыпать галлеонов, но ничего страшного, это же не единорогов с руки кормитьУстойчивое выражение в волшебном мире. Означает то, что можно выполнить без особого труда. Аналогично: «это не дрова колоть».. Потом всё отобьётся. Но важно не это. С помощью Министерства можно будет найти способ его уничтожить, тем более там Архив куда обширнее, чем библиотека в Хогвартсе. В крайнем случае можно обратиться в Отдел Тайн.

Поттер снова кивнул. Воцарилось молчание.

— А как ты вообще относишься к Волан-де-Морту? — задал неожиданный вопрос Гарри, заставив её вздрогнуть. — И ответь, пожалуйста, честно. Не надо делать скидку на то, что он убил моих родителей и как-то щадить мои чувства. Если бы ты не выступала против него по незнанию, то как бы ты на самом деле к нему относилась, если бы он вернулся? У нас ведь на факультете очень даже одобряют его идеи. Да и ты сама к маглам и маглорождённым относишься не лучше остальных. Да даже твой друг, этот Дерек, который отдал тебе фотографии, почитает Волан-де-Морта и восхищается им.

Девушка помолчала, думая, что ответить.

— Ну начнём с того, что Дерек — не мой друг. Знакомый, который неожиданно оказался полезным, но не более. — Она медленно поднесла кружку чая ко рту и отпила. — И я как-то раньше не думала о нём. Ведь все считали его мёртвым. Да, ты правильно говоришь, что Слизерин поддерживает идеи Сам-Знаешь-Кого о нашем месте в мире. Превосходство чистокровных неоспоримо, и именно мы должны управлять страной, а маглы… Настолько глупы, что даже не знают, где их место. Но… Проблема не в этом, а в том, что многие маги против этого. — Она взмахнула рукой. — Даже твой отец, из влиятельного чистокровного рода, выступил против. Всё это привело к войне и смертям тех, кто умирать не должен был. Если бы не они, если бы не Дамблдор… То Сам-Знаешь-Кто мог бы бескровно взять власть и всё было бы так, как надо. Дети маглов не должны работать в Министерстве или в Хогвартсе. Они должны знать своё место. Те, кто хотели, поддержали бы Сам-Знаешь-Кого, а мы могли бы просто постоять в сторонке, а когда он победил — пожать плоды. Но как ты знаешь — так не вышло. Многим не понравились эти идеи, и началась война. И тут выяснилось, что Тёмному Лорду не особо важно, кто перед ним: чистокровный или нет. Если это враг, то он убивал его без всякой пощады. Отсидеться не получилось. Поэтому я не хочу его возвращения. Зачем? Я могу и без него хорошо жить. А вернётся он — начнётся новая война.

— А маглорождённые? — спросил Гарри. — Что было бы с ними, если б он победил?

— Они заняли бы своё место, — бесстрастным тоном подтвердила Фарли то, что он ожидал от неё услышать. — Да тот же Криви. Вспомни, как он раздражал тебя и остальных со своим фотоаппаратом.

— Да, но я не хочу, чтобы он умер.

— Так и мы не хотим. Но и рисковать ради него жизнью — таких дураков нет. Не дело, когда такие, как он, занимают важные должности. Поэтому нам нужен сильный лидер, а не этот тюфяк Фадж, который как что, так бежит за советом к Дамблдору. Нужен кто-то, кто укрепит страну, притянет обратно Ирландию, наведёт порядок. Именно Англия должна руководить Европой, место во главе — наше по праву, особенно теперь, когда Рим совсем ослаб, время Египта давным-давно прошло, а Германия никак не может оправиться от дел Грин-де-Вальда. Самое время воспользоваться ситуацией. Сам-Знаешь-Кто смог бы.

— Я не совсем об этом, — прервал её Гарри. — Думаешь, они не повторили бы судьбу моей мамы? Маглорождённые.

— Я не знаю, Гарри. Вряд ли кто-то может знать, что хотел на самом деле Сам-Знаешь-Кто. — Девушка наклонилась через стол ближе к Гарри и проникновенно продолжила. — То, что он убил твоих маму и папу — это чудовищно. Я сочувствую твоей утрате. То, что ты остался один, сиротой — это неправильно. Но и умирать из-за твоих родителей я не согласна.

— А как же маглы? — хмуро спросил Гарри. Услышанное ему не понравилось, хоть и слова волшебницы достигли своей цели, всколыхнув какие-то невидимые нити в его душе.

— А что с ними? — Фарли пожала плечами.

— Ты говоришь, что многим магам не понравились идеи Волан-де-Морта, и поэтому они выступили против него. Но ведь это не совсем так. Эти идеи витали в нашей стране очень давно. Целые десятилетия до пришествия Волан-де-Морта. И никто не начинал из-за этого войну. А мой отец и другие, тот же Дамблдор, выступили против него лишь потому, что он и его сподвижники начали убивать маглов…

— Эти маглы… — Фарли пренебрежительно покачала головой. — Их так много, кто ж считает, сколько их умерло? Они могли умереть от тысяч причин, а не лишь потому что гря… волшебники решили, что этих простецов убивают люди Сам-Знаешь-Кого. У каждого действия должна быть цель. А какой прок от смерти этих ничтожеств? — Фарли помедлила, но закончила свою мысль. — Да, возможно, ты и прав, Пожиратели Смерти уже в разгар войны устраивали рейды в магловские города, чтобы ослабить Министерство, которое пыталось уберечь Статут от раскрытия. Пойми меня правильно, я не одобряю гибель маглов, но начинать войну из-за этих… Ставить в один ряд магловскую жижу в венах и нашу чистокровную, волшебную кровь и магию. Это самое настоящее кощунство.

В последующие дни их жизнь вернулась в обычное русло. Дневник Гарри решил оставить у себя, и потом, по примеру Фарли, закопал его в огороде. Сначала он думал спрятать его где-нибудь на втором этаже, но девушка иногда ходила по дому, а мало ли как могло повернуться дело: вдруг бы она наткнулась на него, и дневник взял бы её под контроль?

В один из дней Фарли принесла свежий номер «Ежедневного Пророка». На первой полосе был большой снимок сбежавшего преступника.

«Блэк всё ещё на свободе!

Сегодня Министерство Магии сообщило, что Сириус Блэк — самый опасный преступник за всю историю тюрьмы Азкабан — до сих пор не пойман.

— Мы делаем всё возможное, чтобы найти Блэка, — заверил утром министр магии Корнелиус Фадж. — И призываем всё волшебное сообщество сохранять спокойствие.

Некоторые члены Международной федерации колдунов недовольны тем, что Фадж сообщил о происшедшем премьер-министру маглов.

— А как бы вы поступили на моем месте? — заявил Фадж, известный своим раздражительным характером. — Блэк сумасшедший. Он опасен как для волшебников, так и для маглов. Премьер-министр поклялся, что он никому не скажет ни слова об истинной личности Блэка. И давайте будем честными: кто бы поверил, если б он и рассказал?

Маглам сообщили, что у Блэка есть пистолет (железная дудка, которой простецы убивают друг друга). Волшебное сообщество опасается повторения бойни, устроенной Блэком двенадцать лет назад. Напомним, тогда Блэк одним проклятием умертвил сразу тринадцать человек».

— Министерство в панике, — сообщила Фарли, дождавшись, когда Гарри дочитает газету. — Они вообще не знают, что теперь делать. Даже не знаю, хочу ли я устраиваться туда в такое время. Там творится полнейший бедлам.

Гарри потёр переносицу. Не только Министерство было в панике. Многие с его факультета прислали письма, в которых навязчиво советовали быть осторожным, рассыпаясь намёками на грозившую ему опасность. Пэнси так вообще прислала целую простыню на три страницы, где делилась своими страхами. Она теперь боялась выходить из дома. Ей в каждой тени мерещился Блэк. Поттер знал, что её старший брат, закончивший школу лет десять назад и уже женившийся, очень редко навещал родительский дом, а мистер и миссис Паркинсон часто оставляли её одну. Девушка настойчиво звала Гарри в гости на долгий срок, наверное, решив, что уж Мальчик-Который-Выжил её защитит. Такое приглашение было не совсем приличным, но показывало её большое доверие к нему. Гарри испытывал немалое смущение, интересуясь, не против ли её родители, если он приедет, а также попытался успокоить Пэнси. Но письмо он так и не успел закончить…

— Он сбежал из-за тебя… — прервала его мысли Фарли, отложив зефирку в сторону. Девушка начала иногда приносить еду с собой, составляя Гарри компанию за завтраком.

— Что?

— У моего отца есть друзья в Министерстве. Да и у меня самой тоже. Они сказали, что смотрители Азкабана после министерской инспекции несколько раз обходили тюрьму. На всякий случай. И слышали, как Блэк говорил: «Он в Хогвартсе».

— Он в Хогвартсе… И что? — со страхом спросил Гарри. — В Хогвартсе же много людей, не я один.

— Но Мальчик-Который-Выжил и «уничтожил» Тёмного Лорда всего один, — выделила она тот факт, что Сам-Знаешь-Кто оказался жив. — В Министерстве предполагают, что он сбежал за твоей головой. И я, — с грустью произнесла девушка, — с ними согласна. Конечно, можно предположить, что Блэк явится за Дамблдором, но, боюсь, старик ему не по зубам. Хотя, может, он давно сошёл с ума в тюрьме из-за дементоров, и не понимает этого. Или за Снейпом… Он ведь враждовал с Блэком и твоим отцом, причём так серьёзно, что до сих пор ненавидит тебя, сына Поттера. А потом и Снейп, и Блэк стали Пожирателями Смерти, что, скорей всего, пришлось не по душе последнему. Ведь Снейп — полукровка. А когда Сам-Знаешь-Кто исчез, то Снейпа до кучи отмазали от Азкабана, а Блэк попал в тюрьму. Снейпа защитил Дамблдор, назвав своим шпионом в рядах Пожирателей, вот Блэк хочет отомстить за предательство своего хозяина, дементор высуши его душу.

— Что? Я не знал, что мой отец враждовал со Снейпом, — шокированно произнёс Гарри. — Так вот почему он постоянно ко мне придирается. Но ведь Снейп уже давно в Хогвартсе, не один год. Почему Блэк сбежал только сейчас?

— Ну, возможно, Блэк не мог сделать этого раньше, или до Азкабана новости долго идут. Ведь письма туда не положены.

— Или… Он узнал про дневник и Волан-де-Морта, — мрачно произнёс Гарри, отламывая голову у шоколадной лягушки.

— Что? Но как? — Фарли повысила голос.

— Блэк — тёмный маг, правая рука Волан-де-Морта. Наверняка он очень хорошо разбирается в тёмных искусствах, — начал делиться своими подозрениями Гарри. — А что из себя представляет дневник, мы так и не разобрались. Вдруг Блэк смог как-то почувствовать его даже в Азкабане? Через Чёрную Метку, например. Как я понял, именно через неё Волан-де-Морт связывался с Пожирателями. И этот знак у Блэка есть на теле. Но Блэк не знает, где точно находится дневник, иначе давным-давно бы явился к дому твоих родителей за ним, когда ты хранила его там. Хотя, может, причина не в этом. Но этот маг, который смог обмануть дементоров и сбежать из Азкабана… Может, у него своя тёмная магия, которую мы даже представить не можем. Ты же читала газету? Он одним проклятием убил тринадцать человек! Одним! Блэк был ближайшим соратником Волан-де-Морта. И он единственный, кто смог сбежать из этой тюрьмы. Раньше никому не удавалось бежать из Азкабана. И теперь он, может, охотится за дневником. И мной.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

С тех пор, как Гарри прочёл статью про семейство Уизли в «Пророке», прошло несколько дней. Он всё так же продолжал тренироваться с Фарли по утрам (если тяжёлые, изматывающие и чрезвычайно динамичные сражения можно было так назвать), и самостоятельно заниматься магией по вечерам, изучая разнообразные книги в поисках нужных заклинаний, отрабатывая их затем на улице, пытаясь таким образом подготовиться к следующему дню. Жалко, очень жалко, что всё не может быть настолько же просто, как тогда, на дуэлях с Крэббом и Гойлом… Но Фарли куда быстрее и… опаснее…

Место под дуэли Гарри с Фарли огородили защитными чарами, а то летящие в разные стороны заклятия уже повредили металлический забор, далеко разбросав его искорёженные куски, и сожгли несколько деревьев. И если железную ограду восстановили простым «Репаро», то растительность таким способом спасти оказалось невозможно. Особенно было жаль яблоню, которая только начала цвести. После одной из дуэлей её ствол почернел, а на следующий день сломался и упал, похоронив под листвой и ветвями своих мелких собратьев, лишь остов не более метра высотой остался в земле, напоминая о произошедшем. И это было странно, так как и Гарри, и Джемма слишком мощные проклятия не использовали, только те чары, ранение от которых можно было вылечить за несколько минут (хотя побочные эффекты иногда могли сохраняться и до вечера). На этот случай девушка принесла с собой целый запас лечебных зелий из дома: некоторые из которых надо было принимать до дуэли, чтобы снизить эффект от проклятий, другие после, чтобы помочь организму восстановиться.

Фарли после их долгой утренней тренировки обычно отправлялась сразу к себе домой, принимать водные процедуры, смывая усталость и пот, а после обеда сосредотачивалась на предстоящих ей экзаменах ЖАБА. Гарри интересовался всеми её делами, таким образом компенсируя свой недостаток в общении. Мальчик за прошедший год привык быть в центре внимания среди слизеринцев, и невольное затворничество у Дурслей, когда даже с Буклей нельзя было поговорить, нагоняло на него депрессию.

Фарли рассказала, что её планы пойти работать в Министерство Магии обрели твёрдую основу. Тем более сейчас это стало куда проще, когда на фоне происшествия в Хогвартсе и смерти Уизли можно было половить рыбку в мутной воде начавшейся подковёрной возни. А то, что практически все те выпускники Хогвартса, которые могли претендовать на тёплое место в Министерство Магии, собираются на долгое время уехать в традиционное путешествие по магическому миру, критически снижало число конкурентов. Но без бумаги с отметками ЖАБА даже Фарли не взяли бы, несмотря на все её связи, поэтому она хотела сдать экзамены как можно лучше, чтобы не было ни малейшего повода в ней усомниться.

Девушка волей-неволей многое рассказывала о себе. Её друзья сильно обиделись, потому что она отказалась в самый последний момент от кругосветного путешествия с ними. А Фарли не привыкла быть в одиночестве: ей нужно, чтобы её слушали, ловили каждое слово. В этом они с Гарри были похожи. И благодарный слушатель в виде Гарри Поттера, который недостаточно хорошо разбирался во многих сферах жизни волшебного мира, был весьма кстати.

В основном это Гарри расспрашивал девушку, а не наоборот. Он затронул тему о том, где она научилась так хорошо сражаться. Как оказалось, Фарли, когда та была чуть старше Гарри, сначала обучал отец, но так как он был больше бизнесмен, чем боец, и основательно заплыл жиром, то нанял мракоборца за немалые деньги, который и поставил ей «удар» где-то между пятым и шестым курсом. Но боевая трансгрессия ей тогда была недоступна. Она законно считала себя элитой чистокровного мира среди выпускников Хогвартса. Девушка на своём курсе была лидером, хотя, скорей всего, уступала тем, кто собирался стать мракоборцем и упорно занимался. Но таких было очень мало. Хотя девушка и так обыгрывала Гарри легко: пользуясь своим превосходством в знаниях, она могла использовать, помимо обширного арсенала боевых заклинаний, различные чары и трансфигурацию.

За эти дни Гарри пришло несколько писем от одноклассников, которые Фарли, словно какой-то магловский почтальон, доставляла ему из дома Дурслей. Это злило её, но ничего с этим она поделать не могла. Со слов девушки, обычно совы отдавали свой груз сразу, достаточно было упомянуть его имя, хотя некоторые — более наглые или нетерпеливые — не дожидаясь того, как адресат придёт и заберёт письмо, бросали свою посылку на стол и улетали прочь. Представив лица Дурслей, которые временами слышали громкие непонятные хлопки из его бывшей комнаты, когда девушка трансгрессировала внутрь, но попасть внутрь не могли из-за наложенных ею чар, Гарри не сдержал улыбку. Джемма мимоходом отметила, что трансгрессировать прямо в дом — это даже не дурной тон, а чрезвычайно отвратительное и недопустимое поведение, но ради Гарри она поступается своими принципами. Более того, это относится скорее к домам волшебников, а магловскую дыру в расчёт можно было не принимать, как и желания существ, там обитающих.

Эмилия прислала только короткую записочку, в двух словах рассказывая о начале своего лета и новостях, однако составила её весьма доходчиво и Гарри словно увидел всё своими глазами. Её мама пропадала на работе, так что девочка в основном сидела дома вместе с отцом. Маленькая волшебница жила в магловском районе, и теперь, после года учёбы в Хогвартсе, ей не было интересно общаться с приземлёнными и недалёкими детьми простецов. И всё, в конце текста даже не было подписи «Эмилия». Стоун не интересовалась, как у него дела, не проявила обычное вежливое внимание, спросив, как он проводит лето, поэтому у Поттера не возникло желания написать ей в ответ. От Дафны, к удивлению Гарри, не пришло ничего, хотя и Нотт, и Малфой, и Забини, и Дэвис прислали по письму, в которых они интересовались, как у него дела, какие у него планы на лето. Открывая письмо Драко, мальчик вдруг вспомнил, что забыл поздравить того с днём рождения, которое было пару недель назад. С другой стороны, он сам до сих пор не знал точно, отправлял ли Малфой аналогичное поздравление ему в прошлом году, как это сделали Гринграсс, Забини и Дэвис, или нет? Возможно, что оно тоже было утеряно, но Поттеру больше импонировала идея, что самовлюблённый Павлин просто не подумал ему написать. А от Пэнси за начало июня пришло аж три послания, в которых та, как бы между строк, приглашала его в гости. Что-то подобное было и в других письмах. Но Гарри, в свете живого Тёмного Лорда, опасался приезжать в семьи тех, кто его поддерживал. Малфой-старший... Нотт-старший... Их фамилии были упомянуты в старых газетных вырезках, как подозреваемые в деятельности Пожирателей Смерти. Правда, их почти сразу оправдали, как находившихся под Империусом, но… Ему было откровенно страшно: непонятно, кому можно доверять, а кому нет. Теперь он куда лучше понимал волшебников во время террора Волан-де-Морта, когда все подозревали друг друга и боялись за свою жизнь. Ладно семья Паркинсон или Забини, про них он ничего компрометирующего не слышал, а вот другие? Вдруг Люциус Малфой или отец Нотта каким-то образом узнали о том, что их хозяин жив и теперь находится у Гарри?

Всё же Поттер пришёл к выводу, что отец Драко связан с Волан-де-Мортом, возможно, в курсе насчёт дневника или даже сам пронёс его в Хогвартс. Может, даже подозревает, что чудовище, которое там спрятано, теперь у Гарри. Насколько был удивлён Люциус Малфой, когда Волан-де-Морт не вернулся к нему? Ведь такой был у него план: сместить Дамблдора и возродить своего лидера? Может, Драко как раз и звал Гарри в гости по просьбе своего отца? Из-за этого мальчик и не испытывал ни малейшего желания к ним ехать и гостить у Малфоев. Стараясь отогнать мысль о том, что если бы он послушал год назад, что же ему хочет поведать эльф Добби, то, может быть, Джинни была бы жива — что за глупая мысль о глупой девчонке вечно приходит ему в голову? — он обычно подхватывал свой «Нимбус-2001» и устремлялся в небо.

Прилетела Букля. Причём именно к нему в дом, а не к Дурслям. Гарри очень обрадовался этому и сразу бросился кормить свою питомицу, которая с интересом осматривала его дом, ставшим и её новым жилищем. Теперь не было никакой надобности держать её в клетке, а лес рядом обеспечивал ей возможность ночной охоты. Гарри запоздало сообразил, что сова задыхалась в магловском городе, и радость от переезда снова обуяла его, но уже вызванная тем, что будет хорошо его пернатому другу. Букля с благодарным клёкотом принялась за угощения. Мальчик потом долго хвалил её за то, что та вернулась к нему, ласково гладя белоснежные перья. Сова довольно жмурилась, почти как кот, наверное, соскучилась одна в совятне. Гарри лишь порадовался, что его необъяснимая связь с Буклей оказалась сильнее, чем защитные чары на доме. И куда веселее стало жить в коттедже вдвоём. Даже не так скучно было изучать толстые тома по разным разделам магии. Теперь их можно было читать вслух, словно объясняя Букле, которая внимательно всё слушала. Иногда Гарри казалось, что умная птица хоть что-то да понимает. А когда у него уставали глаза, то можно было перевести взгляд на Буклю или подойди погладить её. Теперь рядом билось ещё одно сердце, разгоняя по вечерам одиночество своим дружелюбным уханьем или шуршанием крыла.

Но всё же Гарри переживал — больше, чем о своих подозрениях насчёт семьи Малфоев и всего остального — о том, почему нет ни строчки от Гринграсс. Даже на его сову с письмом она не ответила. Это так его расстроило, особенно после третьей совы Пэнси, что он не находил себе места в доме. Пытаясь выбросить из головы мысли о странном поведении Дафны, Гарри вытащил метлу и взмыл в воздух, летая в своё удовольствие перед домом. Это сразу освежило его, и мрачных мыслей как не бывало. Поднявшись высоко в воздух, он увидел, что конца леса и не видно: он скрывался за горизонтом, расплываясь из-за огромного расстояния. Разогнавшись до сумасшедшей скорости, Гарри летал над верхушками деревьев, которые с шумом рассекал поток воздуха и заставлял качаться. А потом выписывал петли, резко планировал в пике или просто медленно парил. Это дарило умиротворение и одновременно заряжало бодростью, поэтому такой способ отдохнуть стал регулярным. Особенно чувство свободы во время полёта помогало восстановить пошатнувшуюся гордость после очередного поражения на дуэли.

Помимо поединков, он вместе с Фарли изучал те чары, которые она наложила на его новый дом. А после этого, уже вечером, когда стемнело, он пускал фейерверки, которым его научила девушка. Глядя на чёрное небо, на котором расцветали разнообразные узоры, начерченные его магией, он был счастлив. Тогда ему пришла в голову мысль, что это лето проходит куда веселее и продуктивнее, чем прошлое, после первого курса. В том году его беспокоило, заключит ли Дурсль контракт на свои дрели, вернее, когда магл прекратит каждый раз брюзжать об этом, глупый домовик, и куда уехать, когда Дурсли собрались на отдых в Испанию. Сейчас эти проблемы казались смехотворными. У него теперь есть свой дом, и он чувствовал себя как никогда хорошо. Особенно когда занятия окклюменцией начали приносить пользу, и кошмары окончательно оставили мальчика.

Прошлым летом Гарри прожил очень много времени в Косом переулке, после того как Дурсли «попросили» его на улицу. Почему бы не развеяться и не посетить его снова? Вспомнить, как всё было тогда, в безоблачное время, когда он и мысли не допускал про Волан-де-Морта. Хотя профессора Хогвартса ещё не прислали список учебников, которые надо будет купить к третьему курсу, можно же просто погулять по волшебной улице, вдыхая чуть забытый запах нагретого мощёного камня и рассматривая магазинчики по бокам. От Фарли никаких возражений не последовало, и та трансгрессировала его прямо в Косой переулок.

Преодолев неприятное чувство от магического перемещения, Гарри отпустил руку девушки. По этому случаю ему пришлось надеть мантию, чтобы не выглядеть по-магловски.

— Давай зайдём в магазин Фортескью, — предложила Фарли, критически оглядывая мальчика, которого ещё немного шатало после трансгрессии. — Тебе надо прийти в себя.

Они заглянули в уютную кафешку, где радушный хозяин ему так сильно обрадовался, что мальчику стало даже немного неудобно. Устроившись за столом, Гарри сразу заказал себе любимые сорта и блюда. Фарли вела себя куда скромнее. Через час, съев не одну порцию мороженого, Гарри поднялся из-за стола. Мистер Фортескью наотрез отказался брать деньги не только с Гарри, но и с «его подруги». Они покинули магазин.

— Иногда неплохо быть героем, — заметила Фарли.

Объевшийся Гарри осоловело кивнул.

— Ну что ж, — протянула девушка, поглядывая на свои часики. В отличие от Гарри, который расстегнул одежду, пока сидел в кафе, она была одета подчёркнуто строго, в тёмную мантию в слизеринских цветах. — Мне надо в Министерство. Хочешь со мной?

— Нет, пожалуй. Я прогуляюсь, — ответил Гарри. Мысль о новой трансгрессии на полный желудок привела его в ужас.

Договорившись встретиться на этом же месте через три часа, они разошлись каждый по своим делам.

Гарри не торопясь прогуливался по Косому переулку. За прошедший год здесь ничего не изменилось. Редкие волшебники брели по своим делам. Дойдя до белоснежного здания волшебного банка, Гарри зашёл в книжный магазин, который был через несколько домов от него. Внутри царила тишина. Одна волшебница — Гарри припомнил, что видел её на Гриффиндоре — что-то сосредоточенно выбирала, стоя рядом с прилавком. Поттер прошёл вглубь магазина. Проходя между книжными рядами, он читал названия, размышлял, что ему может пригодиться в дальнейшем. С одной стороны, у него и так была целая библиотека, которую, дай Мерлин, за год бы освоить, и сейчас он одновременно изучал и читал шесть-семь книг, а с другой — было приятно бродить в спокойной обстановке, вдыхая запах страниц, которым пропах магазин, и разглядывая различные фолианты, с удовольствием гадая, какие же знания в них заключены. Вряд ли здесь есть книга «Как уничтожить Волан-де-Морта без шума и пыли. Руководство для начинающих», хотя было бы неплохо. Поступив в Хогвартс, Гарри полюбил книги: сначала они заменяли ему друзей, а потом, когда у него всё же появились друзья среди однокурсников, то стали верными спутниками, кладезями знаний и помощниками, которые давали силу. Задумавшись, он чуть опоздал на встречу с Фарли, которая дружески его пожурила и, взяв за руку, трансгрессировала их обоих обратно к дому.

Сейчас Гарри куда лучше понимал как девушку, так и стиль поведения, который она использовала при общении с ним. Теперь они были в одной лодке, поэтому она старалась помогать и вела себя дружелюбно по отношению к Гарри, хотя и выпускала злость во время их дуэлей и иногда была очень язвительной и жёсткой в беседе. Ну а то, что девушка не поднимала тему произошедшего в Хогвартсе, вполне устраивало Гарри. Ему нужен был кто-то — хотя он в этом и сам себе не признался бы — с кем можно открыто обсудить происходящее, рассказать, чем он занимался, или посоветоваться. В глубине души ему всегда хотелось иметь хоть кого-то наподобие родителей — взрослого волшебника, у которого можно было бы спросить совета, не боясь при этом выглядеть идиотом, кого-то, кто поддержал бы его. Хотя обычно в Хогвартсе он близко общался с Дафной и даже ей доверял намного больше, чем Трейси или Блейзу, но летом, вне замка, такого человека не было. Кроме Джеммы Фарли. Гринграсс ему не писала, несмотря на то, что Гарри первым делом отправил Буклю с письмом ей, а не другим, но даже тогда он не получил ответа. А вот совы от однокурсников приходили регулярно. Мысль об этом в очередной раз его расстроила. Уж можно было коротко что-то написать ему, ведь так? Хотя бы ответить на его письмо, в котором он пожелал хорошо провести лето, спрашивал, как у неё дела, и интересовался, могут ли они встретиться в Косом Переулке? Гарри ощущал обиду. Но, может, её письмо ещё не пришло, может, оно в пути? Или её сова запуталась из-за защитных чар, не найдя нужного дома? Ведь Букля вернулась с пустыми лапами, не принеся ответа. Куда более отзывчивые Трейси или Пэнси не вызывали у него такого интереса. Их внимание он воспринимал, как само собой разумеющееся. Было понятно, что Трейси без него было бы сложно на факультете, так как из-за статуса полукровки её с трудом подпускали даже на вторые роли, вот она и ходила своеобразным хвостиком за Гарри с Блейзом. И похоже, что ей очень не хватало общения летом, поэтому девочка тут же отвечала на письма, без промедления отправляя в конверте листочки, исписанные торопливым почерком, с помощью его же Букли. А Пэнси — просто болтушка. Дафна Гринграсс была на их фоне куда более сложной личностью, умной, цельной и даже немного загадочной.

Фарли предположила, что Гринграссы могли уехать отдыхать за рубеж, вот и писем нет, а отвечать сразу, впопыхах, пересылая той же совой — это дурной тон.

— До начала учебного года уже точно встретитесь, всяко лучше, чем романтические письма слать, — заметила она. Это Гарри успокоило, хоть и вогнало в краску. Никакие романтические письма он не писал!

А пока Джемма в истинно слизеринской манере во всём искала выгоду, стараясь обратить ситуацию себе на пользу. Начиная с того, что она брала некоторые редкие книги у Гарри, чтобы почитать их на досуге, заканчивая использованием своей дружбы с героем Британии ради повышения своего авторитета и влияния. И одними снимками Поттера для Дерека — мага, кумиром которого был Волан-де-Морт и всё, что с ним связано, — которые всё же девушка сделала ради получения от того информации, дело не ограничилось. По её словам, крайне важно показать многим её знакомым, что она на короткой ноге с Гарри Поттером, это поможет ей как в налаживании связей, так и в поисках информации про Сам-Знаешь-Кого. Двойная выгода для них обоих. Тем более если она остаётся в Британии, то неплохо бы ей занять подходящую её умениям и уму должность в Министерстве, а Гарри неплохо поможет ей нацелиться на более высокий пост, чем она хотела до этого.

Такие перспективы окрыляли девушку. Что в этом было: то ли жажда золота, что обеспечивал пост, то ли удовлетворение своего честолюбия, Гарри не знал. Причём девушка быстро поняла, что ему не нравится, когда его используют в тёмную, и начала посвящать его в перипетии отношений внутри Министерства, а также знакомить в неприметном кафе в Косом Переулке с разными людьми, с которыми приходилось вести разговоры ни о чём. Что тоже не вызывало восторга у мальчика. Джемма мастерски использовала разные грани славы Гарри Поттера, кого-то запугивая мрачной славой Наследника Слизерина, а кому-то показывая героя и победителя Сам-Знаешь-Кого и обещая его поддержку.

Ещё Фарли снова заинтересовалась магической защитой дневника. Ей претила мысль, что ей что-то не даётся, а Волан-де-Морт теперь, после десятка обсуждений вместе с Гарри и упоминаний мальчиком его имени без всяких плохих последствий, уже не казался таким страшным, раз он заперт в дневнике и не может выбраться. По обмолвкам в разговоре с ней, Гарри выяснил, что, попутно готовясь к ЖАБА и ища ещё какие-нибудь упоминания о Реддле, Фарли в Запретной секции библиотеки Хогвартса разыскивала что-нибудь, что может пролить свет на то, чем является дневник Тёмного Лорда и как его уничтожить. А со стороны профессоров или мадам Пинс, если бы они начали наблюдать за ней, такой интерес девушки к Запретной секции в рамках подготовки к ЖАБА по Защите от Тёмных искусств не выглядел подозрительным. Более того, многие старшекурсники узнали о предстоящих экзаменах и о возможности подготовки в Хогвартсе и нехотя потянулись в школу, так что теперь она не сидела одна в библиотеке, как белая ворона, у всех на виду. Правда, теперь несколько мракоборцев всегда ошивались рядом в коридоре или провожали учеников, следуя за ними, когда те приходили и уходили из неё. Суровые маги в алой форме то ли охраняли студентов в попытках уберечь от опасности, то ли искали что-нибудь подозрительное.

Гарри знал, что он может заставить Фарли делать что угодно, но его честь противилась таким мыслям. Зачем обижать единственного человека, который помог ему: увёз от Дурслей, нашёл новый дом и теперь занимается его проблемами? Да, не по своей воле, но таков мир. А сложившиеся партнёрские отношения или даже связь ученик-учитель его вполне устраивали. Ему не хотелось нарушать их, превращая в откровенно враждебные. Теперь, когда Фарли узнала про Волан-де-Морта, Гарри был готов рассказать ей всё, ну, вернее, почти всё, про случившееся тогда, когда умерла Уизли, если она попросит. Мальчик в сомнении нахмурился… Ну, если хорошо попросит… Гарри ещё сам не знал, что ему делать, поступи от неё такая просьба, но теперь у него не было какого-то внутреннего запрета и желания скрывать эту тайну. По крайней мере про его дуэль с самим Волан-де-Мортом уж точно он мог рассказать. Наверное, она скорее всего до многого уже сама додумалась, голова у неё работает очень быстро.

После многих часов, проведённых за разговорами, Гарри теперь многое знал о ней. Например, что она единственная дочь в семье, живёт с родителями, которые были весьма обеспеченными людьми. Её отец занимался производством и продажей алхимических зелий, а иногда и зачарованными амулетами и разными ритуальными принадлежностями. Ещё она, благодаря новым перспективам, нацелилась ни много ни мало на должность самой Боунс, а ещё на место в Визенгамоте. С её слов, это самая тёплая позиция: знай себе сиди на редких заседаниях, а приличное жалование судьи капает. Правда, это были планы далёкого будущего. Также у неё были на примете два молодых человека, за одного из которых она планировала в отдалённом будущем выйти замуж. Ещё она мечтала купить себе жильё. По непонятной причине Гарри стал для неё отдушиной, которой она многое рассказывала. А ведь тот сначала ошибочно полагал, что она всё ещё хочет попросить отправиться в путешествие, более того, если он вернётся в Хогвартс и они уже не смогут видеться, то зачем ей оставаться в Англии? Но мечты девушки изменились.

Гарри тоже не сидел без дела. Он не мог, как Фарли, копаться в Запретной секции, но у него была своя библиотека, может и уступающая школьной, но всё равно весьма большая и с редкими книгами, в том числе с фолиантом, который ему подарила пару лет назад староста Мальсибер на Рождество. Поттер листал их и выписывал все мощные заклинания, которые он только мог найти, в отдельную тетрадь. Сначала Гарри хотел применять их в бою против Фарли, но быстро понял, что они чересчур опасны и он может сильно покалечить девушку. Это натолкнуло его начать изучать лечебные чары, чтобы в случае чего суметь помочь, если в дуэли она пострадает. Волшебница уже несколько раз исцеляла его не особо серьёзные раны, явно хорошо зная эту сферу магии, но могло получиться так, что она сама будет ранена и не сможет оказать помощь себе. Поставив такую цель перед собой, он старательно записал в список задач, под который он выделил другую тетрадь. Там уже значилось: «уничтожить Волан-де-Морта», «разузнать побольше про Волан-де-Морта и Реддла», «научиться защитным чарам», «хоть раз победить Фарли».

Пока с уничтожением Волан-де-Морта, а точнее дневника, в который он был заключён, никак не ладилось. Поэтому Гарри переключился с поисков заклятий, которыми можно одолеть Фарли, на то, чем можно разрушить дневник. Всякие разновидности костедробящих проклятий, чары гниения или кислоты мало подходили для этого, уж Фарли наверняка их знала, но мальчик всё равно записал их. На всякий случай. Он уже не задумывался, плохие они или хорошие, просто ему это знание было нужно, поэтому и изучал тёмные книги. Нашёл Гарри и другие чары, куда более опасные. «Дуновение тьмы», которое обволакивает волшебника тёмным облаком и уничтожает настолько основательно, что после рассеивания облака не остаётся вообще ничего. Название пошло от странного ощущения, которое возникает во время применения заклинания, словно веет чем-то нехорошим и очень злым, будто самой тьмой. Гарри не смог точно разобраться в этом, учебник был весьма стар, и язык автора был запутан.

В другой книге Гарри нашёл ещё одно мощнейшее заклятие под названием «Адский огонь». Волшебник вызывал пламя, которое буквально, судя по написанному тексту, оживало и питало само себя, пожирая всё вокруг. Но больше всего оно «любило» людские души. Как оказалось, его несколько раз применяли для уничтожения дементоров, которых не брали другие чары. Однако «Адский огонь» слишком часто выходил из-под контроля и пожирал самого мага, который создал его. От использования таких чар Гарри решил благоразумно отказаться, слишком уж напугало его прочитанное.

А вот найденное другое заклинание с названием «Сгусток Тьмы» выглядело не настолько опасным. Да, оно впивалось в тело волшебника и начинало безостановочно поглощать его, словно губка воду, но по крайней мере не было таким бешеным и своевольным, как «Адский огонь». Накладывая его, можно было не бояться, что оно вместо этого перекинется на тебя самого.

«Авада Кедавра» — убивающее заклятие. Гарри покрутил в руках ручку. Именно им убили его родителей, может, оно сможет уничтожить их убийцу?

«Сияние» — сгусток фиолетового света, внутри которого происходили странные вспышки. Как и остальные, оно уничтожало всё, до чего добиралось.

Но, к разочарованию Гарри, ни одно из этих заклятий у него не получилось, когда он пробовал колдовать на заднем дворе, подальше от дома. Пробовал все, кроме «Адского огня». Он пытался снова и снова, перечитывал старые манускрипты, но палочка лишь недовольно искрила, а на него накатывала усталость. Как он понял, чтобы применить эти заклинания, нужно обладать огромной магической мощью и — что не менее важно — иметь очень хороший внутренний настрой на эти чары, эмоционально соответствовать им. Для «Авады Кедавры» надо иметь желание убивать, чтобы вызвать «Адское пламя», волшебник должен испытывать ярость и желание сжечь всё вокруг дотла, для «Дуновения Тьмы» надо «чувствовать тьму внутри себя, её дыхание»… что бы это ни значило. У остальных заклинаний тоже были свои условия. Ничего из этого Гарри не чувствовал.

Поэтому он попросил Фарли после очередной изматывающей дуэли, в которой она опять гоняла его по всему полю, принести на следующий день дневник. Может, у куда более сильной колдуньи, чем он, получатся эти чары, и она уничтожит его? Думая об этом, Гарри весь был на взводе, и даже вечерний полёт на метле не принёс привычного успокоения.

Фарли прибыла на следующий день, вся встревоженная. И понять её можно было, когда Гарри взглянул на «Ежедневный Пророк», который она протянула ему:

— Из Азкабана сбежал Сириус Блэк!

На первой полосе был большой снимок, занимая больше половины страницы. Человек с фотографии прищурился, глядя на Гарри. Усталое, с длинными спутанными волосами, лицо, худое и бледное. Поттер принялся за чтение.

«Первый побег из Азкабана! Правая рука Сами-Знаете-Кого сбежал! Убийца Блэк на свободе!

Опаснейший преступник за всю историю тюрьмы Азкабан вырвался на свободу. В ходе беседы с репортерами у себя в кабинете министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что вчера из камеры строгого содержания совершил побег Сириус Блэк, о чём, ввиду особой опасности беглеца, он уже проинформировал премьер-министра маглов.

«Я прибыл только что из Азкабана и с сожалением вынужден вам сообщить, что Сириус Блэк сумел, несмотря на все усилия охраны, сбежать. Мы прилагаем все силы к задержанию преступника и просим всё волшебное сообщество проявлять бдительность и осторожность. Ни в коем случае нельзя приближаться к нему», — сказал усталый и расстроенный министр окружившим его репортёрам».

«Сириус Блэк, — гласила подпись под фотографией этого волшебника с длинной бледной искривлённой физиономией, уже насмешливо смотревшего на Гарри. — Осужден за убийство Питера Петтигрю и двенадцати маглов».

«Альбус Дамблдор, недавно восстановленный в должности директора Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс», пока никак не прокомментировал произошедшее. Руфус Скримджер — глава мракоборческого отдела — заявил, что направит все усилия для поимки Блэка. Уже отозваны из отпусков все мракоборцы.

Читайте дальше:

«Чёрный путь правой руки Сами-Знаете-Кого» — страницы со второй по третью,

«Кто виноват, что убийца сбежал?» — страница четыре,

«Кровавая трагедия одиннадцать лет назад» — страницы с пятой по седьмую,

«Где сейчас Блэк?» — страница восьмая,

«Кто помогал ему в побеге?» — страница девять,

«Последний из тёмного рода. Какие ужасы нас ждут?» — страница десять».