ГЛАВА 11.
УДИВИТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Тонкая перемена в том, как мы с Карен стали относиться друг к другу, заставила меня подвести серьезные итоги. Если я когда-либо собираюсь стать мужем и отцом, а не просто играть в это, мне нужно быть уверенным в том, что The Who переживут изменения, которые сдвинут поп-индустрию. Возможно, я должен быть менее серьезен в искусстве и более прагматичен в том, как продавать записи миллионами. Я также стал ощущать острое чувство ответственности и долга перед членами моей группы и нашей командой, у которых, в отличие от меня, не было дохода от песен. Моя работа заключалась в том, чтобы придумывать хиты, но совсем недавно я облажался и не смог это сделать.
Тем не менее, я считал, что все, что я сделал до сих пор - каждая разбитая гитара, каждый глупый наряд, каждый амбициозный творческий порыв, осуществленный или запланированный, каждая красивая девушка, которую я отверг по нелепым причинам или из гордости, морализм или лояльность Карен, каждый сумасшедший эксперимент, предпринятый для сексуального удовольствия или развлечения - словно сговорились воодушевить меня на серьезное наступление в индустрии поп-музыки. Я также считал, что аудитория The Who будет рада нашей работе, хотя знал, что мне придется сражаться с звукозаписывающими компаниями, пиарщиками, прессой, промоутерами и нашими менеджерами, и каждый из них будет пытаться убедить меня делать все доступным и рентабельным.
The Who работали непрерывно в течение почти четырех лет. Мы наслаждались несколькими хит-синглами. Я глубоко погрузился в свою личную историю и произвел новый тип песни, которая казалась обычной попсой на поверхности, но если копнуть глубже, могла быть полной мрачных психозов или иронической угрозы. Тем не менее, The Who нуждались в большой коллекции таких песен, и если бы мы поднялись в музыкальном бизнесе в то время, когда аудитория расширяла свое коллективное сознание, то полноценный альбом стал бы гораздо большим, чем посто поп-сингл.
Я склонялся к тому, чтобы укрепить мнение, что я начал писать то, что в конечном итоге превратилось в "Томми", из чистого отчаяния. Это отчасти верно. Я знал, что стремление служить молодым людям нашей аудитории больше не будет работать, и это меня беспокоило. Но, побывав в Калифорнии, я также знал, что наши слушатели начнут духовный поиск, также как и я. Я мог писать истории и ясно видеть театральные драмы в своем воображении. Смогу ли я их реализовать, еще нужно проверить. Но я начал думать о проекте, от которого меня никто не смог бы отвлечь.
Мы с Карен подружились с басистом Ронни Лейном и его подругой Сьюзи. Лучшим другом Ронни был его коллега из The Small Faces, Стив Марриотт. Ронни нравилась такая же музыка, как и мне; он любил выпить и немножко пыхнуть; он был смешным, искренним, артистичным, творческим, одаренным и приземленным. В некоторых отношениях он был типичным представителем Ист-Энда <рабочий, простецкий район Лондона, в отличие от Вест-Энда>, так же, как я был типичным западным лондонцем. Мы хорошо ладили, много спорили, много смеялись, иногда плакали; это были современные пацанские отношения. Он был также первым другом, который слушал о моем интересе к Мехер Бабе без насмешек.
Я сдержанно относился к тому, чтобы глубоко погрузиться в сообщество Мехер Бабы, и Карен, похоже, тоже отступила. Она все еще была частью лондонской сцены хиппи, в свете которой сеть Мехер Бабы казалась довольно маленькой и странной. Даже наши маленькие встречи последователей Мехер Бабы были эксцентричными, наш хозяин Майк Макиннерни все еще сидел за столом под одинокой лампочкой, а его жена Кэти играла записи Вэна Моррисона и готовила тушеное мясо с крапивой. Тем не менее, меня сильно поразило чувство, что все, кого я встретил в связи с Мехер Бабой, похоже, были кем-то, кого я знал из какой-то другой жизни, из какого-то другого таинственного места, непосредственно связанного с моей внутренним я.
Мехер Баба родился в 1894 году и был еще жив, проживая в Ахмеднагаре в Индии, где вырос один из моих героев отрочества, Спайк Миллиган. Это совпадение казалось хорошим знаком. Родители Мехер Бабы были персами. В 19 лет он встретил старуху по имени Хазрат Бабаджан, которая была почитаема как одна из пяти "Совершенных Мастеров". Ее поцелуй в лоб открыл судьбу молодому человеку, и он стал Бого-осознанным. Когда я впервые услышал эту историю, помню, подумал, что неподражаемый английский комик Томми Купер сказал бы: "Бог осозан! Просто так!" Я нашел, что это сложно постичь.
В 1925 году Мехер Баба решил прекратить говорить, хотя продолжал общаться с помощью алфавитной доски и жестового языка, а также посредством эссе, книг и поэзии. С 1931 года он совершил десятки поездок на Запад, основывая группы, проекты и миссии, особенно в Америке, стране, которая, как он утверждал, станет духовным плавильным котлом будущего.
В тридцатые годы, в один из своих первых визитов в Англию, Мехер Баба навестил мать Делии ДеЛеон, молодой актрисы и одного из его первых британских учеников, в отеле Star and Garter в Ричмонде, где она жила. Из окна отеля был отличный вид - на всю реку между Хэмом и Айлуортом, с Виндзорским замком, видимым вдалеке. Мехер Баба стоял на балконе и долго смотрел вдаль. Когда он вошел внутрь, Делия спросила его, на что он смотрел. Он сказал, что планировал свою духовную работу в течение следующих 200 лет.
Люди, которые следуют за Мехер Бабой, говорят о признании его лица или о том, что он глубоко связан с ним. Для меня же химия была в тех, кто уже следовал за ним. Они казались необыкновенно хорошими людьми, политически и социально. Делия сказала мне, что Том Хопкинсон, редактор Picture Post, британского эквивалента журнала Life, следовал за Учителем. Это было важно для меня. Я вырос с Picture Post, и я знал, что целостность Тома была твердой. Обретение разумных, умных людей, открытых для духовных идей, дало мне уверенность в том, чтобы смело решить, на что лучше всего может ответить аудитория The Who. И я мог сделать это, не чувствуя себя хиппи. Я взял с собой книгу "Человека-бог" Чарльза Пурдима в короткий тур The Who и Small Faces в Австралию и Новую Зеландию в январе 1968 года.
Когда мне вручили билет в Сидней в Хитроу, я увидел, что это туристический класс, и развернулся, чтобы поймать такси домой. Нам были обещаны места в первом классе. Джон Вольф (известный как Уигги), наш менеджер по производству, преследовал меня, убеждая, что мы все будем вместе, а полет будет парой пустяков. В этом была работа Вигги, привлечь нас на шоу; и не его вина, что полет был шоком для нас, с четырьмя длинными остановками по пути. Когда мы прибыли, полностью разбитые после тридцати шести часов пути, мы были удивлены, встретив группу агрессивных журналистов, которые устроили нам настоящую инквизицию. В то время Роджер носил большое распятие, и один из журналистов, явно пьяный, думал, что это религиозное лицемерие. Меня обвинили в том, что я выглядел неопрятным. "Разве вы не могли хотя бы причесаться, чтобы встретить своих юных поклонников?» При это в поле зрения не было юных поклонников, только задницы-писаки, ошалевшие от долгого пребывания в баре.
Это был испытание, к которому мы могли быть подготовлены: более чем необычные артисты, чем мы, пережили подобную судьбу. Шоу оказались такими же сложными, как наши дрянные, сырые поездки в Швецию. На этот раз у нас были наши хорошие усилители и гитары, но не такая мощная система, как мы использовали в Великобритании, чтобы усилить вокал Роджера. Звук не был хорошим. Когда мы начали крушить оборудование, техники в каждом месте казались совершенно неподготовленными, и в газетах началась жестокая кампания насмешек.
Нам было все равно. Залы были почти полностью заполнены и мы веселились. Я наслаждался, тусуясь с Ронни Лейном. Стив Марриотт нашел восхитительную девушку по имени Рози, и когда я поболтал с ней, она спросила, что меня сейчас интересует больше всего. Когда я сказал ей, что решил стать последователем почти неизвестного индийского учителя по имени Мехер Баба, она сказала: "О, да. Я тоже следую за ним." Она сунула руку в карман и показала медальон с его изображением.
Я был ошеломлен. Я понятия не имел, что Мехер Баба совершил несколько визитов в Австралию - оказалось, что там было несколько хорошо зарекомендовавших себя центров. Это казалось слишком экстраординарным, чтобы быть простым совпадением, и я укрепился в двух мыслях: я сделал правильный выбор, следуя за Мехер Бабой и я сделал неправильный выбор, будучи с Карен, поскольку передо мной была очень сексуальная девушка, которая полностью разделяла мой новый духовный энтузиазм. Неудивительно, что все закончилось тем, что мы переспали. Я был под очень сильным впечатлением от Рози и написал песню о ней (которую никогда ей не играл) под названием "Sensation".
Во время полета из Сиднея в Мельбурн стюардессе было неудобно иметь дело с нами, и когда кофейная тележка катилась по проходу, она не обслуживала ни одну из групп. Когда английская певица Пол Джонс пожаловалась на это, та сказала, что думает, что у нас есть собственные напитки, указывая на то, что австралийский музыкант, сидящий рядом со мной, с удовольствием пил свое пиво. Когда Джонс не успокоилась, стюардесса бросилась жаловаться на нас пилоту, который выглядел сердитым и решительным. Естественно, он взял ее сторону, сказав нам, что как только самолет приземлится, мы будем оставлены на борту и арестованы.
Истина не была достаточно хорошей рок-н-ролльной историей, поэтому в пересказе СМИ я стал ведущей фигурой в событиях на самолете. На самом деле я начал возникать уже когда мы были задержаны полицией после приземления; я предложил им или арестовать нас или отпустить. Они отпустили. Несколькими днями позже нам вручили телеграмму от самого премьер-министра Австралии, которая сообщала, что из-за нашего плохого поведения он просил нас больше не возвращаться в их страну.
Новость о нашем «плохом поведении» опередила наш визит в Новую Зеландию, где менеджер отеля в Веллингтоне предупредил нас по прибытии, что он не потерпит никакой чепухи. Отказавшись от обслуживания в номере и даже от посуды, я питался сухими завтраками, которые покупал в магазине на углу.
Были и приятные моменты. У Стива Марриотта была вечеринка по случаю дня рожденья, и он решил сыграть в Кита Муна и бросить телевизор с балкона. Он приземлился на тротуар, когда мимо проезжала полицейская машина. Полицейские зашли прямо в нашу комнату, и мы открыли дверь, думая, что нам конец. К нашему удивлению, они были очень веселы, даже не упоминали о телевизоре, поздравили Стива с днем рождения и оставили нам упаковку пива, поэтому мы не думаем, что Киви были такими же негостеприимными, как их несчастные Оззи <Киви - кличка новозеландцев, Оззи - австралийцев>.
Когда мы приготовились покинуть Новую Зеландию дабы отбыть на Гавайи, Рози ужасно расстроилась: "Все меня оставляют, когда едут домой". Я тоже был несчастен, хотя отвлекся на это ее "все". Когда я вернулся домой, то решил, что в соответствии с нашим новым соглашением - мы пообещали быть абсолютно честными друг с другом - я должен рассказать Карен о том, что произошло. На каком-то уровне я, вероятно, надеялся, что она получит сообщение о том, что я не буду хорошим мужем, и что, возможно, нам стоит строить другие планы.
Когда я спросил Карен, могу ли я поговорить с ней о чем-то очень важном, она устроилась в Китайском Троне Су Чу, огромном плетеном кресле от Liberty's, одном из самых первых предметов мебели, купленных для нашего нового дома. Она сидела со скрещенными ногами, выглядела очень царственно, даже грозно. Когда я начал бормотать, она подняла что-то с колен. Это было письмо. Я сразу понял, что оно от Рози. В одно мгновение Карен превзошла мое признание своим прощением. Не было никакого великого моратория, никаких резких заявлений или запугиваний. Неявным последовательным итогом, последовавшим за этим, было ожидание того, что мы перестанем притворяться и поженимся.
Может показаться, что я согласился жениться на Карен из-за чувства вины, но на самом деле для меня было важно обосноваться в реальности моей лондонской жизни. Австралия была далеко. Я был дураком. Моя будущая жена была красивой и умной, и нам отлично жилось вместе. Это не уменьшило удовольствие от моей интрижки с экзотической девушкой по другую сторону света, но теперь я был дома и, глядя на Карен, был чертовски счастлив от того, что она у меня есть.
Я был уверен, что радиостанции в Штатах будут обожать "The Who Sell Out" - это была, в конце концов, дань их власти и влиянию. Но Джо Богарт, директор WMCA, крупнейшей радиостанции в Нью-Йорке, назвал наш альбом "отвратительным" и сказал, что у него "серьезные сомнения в том, что кто-то его будет играть". Кажется, я снова ошибся.
Погрузившись в работу, я привел своих братьев Пола и Саймона в свою студию - они оба хотели быть музыкантами - и записал их. Я также записал небольшую жемчужину песни в стиле Брайана Уилсона в "Smiley Smile" под названием "Going Fishing", предполагая, что даже лещ может принести полезную мудрость, если только мы будем слушать. Я немного успокоился. Я отправился на собачьи бега с Крисом Морфетом, который отвез меня обратно в мое детство с папой в White City. В теплом сиянии домашней жизни я написал две песни: "Dogs" и "Welcome", последняя о ценности дружбы. Когда я сыграл демоверсию Ричарду Стэнли, который пробыл с нами несколько недель, он подумал, что я использую эту песню, чтобы пригласить его принять участие в ménage à trois <любовь на троих, тройничок>.
Мы снова отправились в тур по Америке в конце февраля, на автобусе. В моей записной книжке я набросал свой первый план того, что станет Томми. Наши первые шоу были в Калифорнии, и я отправился туда на несколько дней раньше, чтобы встретиться с Риком Чепменом, который управлял представлял учение Мехер Бабы в Беркли; он отвез меня на наше первое шоу в Сан-Хосе в своем массивном старом 1959 Линкольн Континентал. По пути он объяснил, что Мехер Баба считал марихуану среди тех наркотиков, которые он хотел, чтобы искренние последователи прекратили злоупотреблять, поэтому я начал отдаляться от этого.
Рик курил маленькие индийские сигареты, называемые beedie, которые я использовал в течение многих лет в качестве заменителя травы. Они неприятно пахли и на вкус были такие же мерзкие, но никотина в них было предостаточно. The Who остались в Северной Америке до апреля, впервые попав в Канаду, встретив там настоящих модов на скутерах в Эдмонтоне, а в Торонто - аутентичное английское пиво.
Мне уже начал надоедать автобусный тур, несмотря на то, что кто-то из группы привел очень красивую, искрометную сумасшедшую девушку. Кит раздел ее и привязал к сиденью ленточками сделав вид, что изнасиловал ее. Когда я заботливо вмешался, она была единственной, кто сказал мне "Отвали".
После того, как она проехала голышом в автобусе около семи часов от Торонто до Эдмонтона, я чувствовал себя весьма взволнованным, и когда мы приехали в наш отель, она постучала в дверь моего номера, мое самолюбие взяло верх. На самом деле, Кит и Джон, которые думали, что я избегаю групиз, заплатили ей 100 долларов, если она поделится со мной своей гонореей.
Она была великолепна. У нас был отличный секс. Я подхватил гонорею и сделал инъекцию. Я не мог позволить себе злиться - это были рок-н-ролл «шуточки», и я был рад вовлечься в это.
Карен Эстли и я поженились 20 мая, на следующий день после моего дня рождения. Торжество прошло в загородном доме родителей Карен, где Ричард Стэнли прыгнул в бассейн в одежде, но Кит Мун вел себя хорошо. У мамы была прекрасная шляпа. Линда и Лесли, двое молодых поклонниц-модов, были единственными незваными гостями.
Шофер старого "Роллса", которого я нанял на свадьбу, оказался Великим Дядей Пэтом Деннисом, младшим братом дедушки Мориса. Я никогда не встречался с ним ранее, пока мы не поехали, он повернулся и закричал через стекло. Пэт сильно напился на вечеринке, и ночью я отвез его домой в его "Роллсе".
Я стал меньше пить и перестал курить траву. Конечно, я менялся. Кит был ужасно скептичен насчет моего интереса к Мехер Бабе и начал шутить о Карен и мне, переехавшим в наш новый григорианский дом в Твикенхеме, называя нас Лордом и Леди Таунсенд. Он утверждал, что однажды стоял под дождем, пытаясь поймать такси, а мы проплыли мимо него в моем Линкольн Континентал, пока он махал руками, чтобы привлечь наше внимание.
В июне, в день рождения Карен, я купил ей щенка-спаниеля , которого мы назвали Тоузер. Мы все знаем, что приобретение щенка означает для молодой пары - и, конечно же, вскоре после этого она забеременела. Жизнь с детьми не была в понимании Кита хорошо продуманным планом. Он думал, что это закончит мою карьеру в The Who. Оглядываясь назад, я должен был ожидать того хаоса, который должен был произойти.
Одним из важных документов, о котором я уже упоминал, когда писал историю Томми, была схема, которую я набросал, о начале и конце семи путешествий, связанных с перерождением. Я пытался совершить два амбициозных фокуса: описать отношения ученика/мастера и, в стиле саги о перевоплощении Германа Гессе, связать последние семь жизней этого ученика в оперной драме, которая закончилась бы духовным совершенствованием. В "Глухом, тупом и слепом мальчиках" я заимствовал учения Мехер Бабы, чтобы поддержать идеи, с которыми я заигрывал в течение прошлого психоделического года.*
Каждый раз, когда ребенок /ученик Томми перерождается, он возвращается с новой внутренней мудростью, но все же его жизнь полна борьбы. Поскольку неосознание мальчиком его духовного роста является своего рода инвалидностью, я решил, что мой глухой, немой и слепой герой может быть аутистом. Таким образом, когда я хотел продемонстрировать чудесный момент его познания Бога, то мог бы просто вернуть своему герою его ощущения. Это был хороший план; отсутствие чувств у мальчика будет работать как символ нашей повседневной духовной изоляции.
В тот момент, когда я начал собирать воедино то, что мне нужно, чтобы понять мою историю, The Who отправились в изнурительный тур по Штатам, и в ходе него я потерял ценное время. Я говорил о рок-опере всем, кто меня слушал, и, хотя уверен, что, как и в случае с гитарным фидбэком, многие другие придерживались той же идеи примерно в то же время, я надеялся, что мы будем первой рок-группой с такой крупной тематической работой. Но когда мы начали тур, я знал, что этого не произойдет.
Некоторые фотографии тура показывают мне, что я подпрыгиваю на четыре фута в воздух, держа гитару Les Paul, в высоких ботинках Doc Marten. Я был в поразительной форме, и это было хорошо, потому что в последующие годы моя чугунная конституция и спортивное тело, натренированные на сцене с The Who, были моей единственной защитой от жестокого злоупотребления алкоголем и экстремальных переутомлений. Кит, будучи всегда в тонусе на сцене, перешел на сложные коктейли из наркотиков и алкоголя. Тем не менее, одно из величайших утешений в этом скучном туре состояло в том, что он был таким смешным большую часть времени, как и Вигги, наш менеджер по производству.
Мы сыграли несколько концертов с The Troggs, чей сингл "Wild Thing" часто играл Джими Хендрикс. Шоу с The Doors ознаменовалось тем, что я впервые встретил Джима Моррисона, который был почтителен, но очень пьян. Во время их шоу одна девушка выбежала на сцену и попыталась прикоснуться к лицу Джима. Он испугался и резко повернулся; два охранника неправильно истолковали его действия и сбросили девушку со сцены, сильно поранив ей лицо. Джим снова вытащил ее обратно, и ее увели за сцену, где я был среди тех, кто ее утешал. Этот инцидент вдохновил меня на создание песни для "Томми", "Sally Simpson".
В Сан-Франциско я однажды вечером пообщался с Джанном Веннером в доме Джека Кэссиди из Jefferson Airplane. Джек и его друзья нюхали кокаин, а Джанн был со своим другом Бозом Скаггсом. Я поделился своими мыслями о Томми, используя возможность проработать это в голове.
"Это рассказ о ребенке, который родился глухим, немым и слепым, и что с ним происходит на протяжении всей его жизни. Мальчик играется The Who. Он представлен музыкально темами, которые мы играем, это начинается как опера о нем, превращаясь в песню, описывающую мальчика. Но на самом деле речь идет о том, что мальчик существует в мире вибраций. Это позволяет слушателю глубоко осознавать мальчика и то, чем он является, потому что он создается вибрациями музыки The Who, когда мы играем". †
"Это очень сложная вещь, - сказал я, - и я не знаю, смогу ли я это преодолеть".
Джанн заверил меня, что я смогу. Мы долго разговаривали. Он записал то, что я сказал, и опубликовал это через месяц, в двух выпусках журнала "Роллинг Стоун", новейшего музыкального издания Сан-Франциско.
К сентябрю 1968 года мы с Карен устроились в нашем новом доме в Твикенхэме. Первые месяцы пока мы там жили, мы снова и снова влюблялись в него. Дом был построен около 1745 года. Планировка была восхитительной и традиционной. Дом был маленьким, и я держал весь свой беспорядок в подвале. Мне пришлось привыкать работать в моей студии в ограниченных условиях с ограниченными ресурсами, но мы с Карен были счастливы.
Мой оборудование для записи был сосредоточено в одном конце крошечной прихожей, который я сделал своей студией. На противоположном конце стояло мое пианино Bechstein, оно едва там поместилось. У меня была такая же звуковая система дома, как и в дороге: динамики Sound Dimension первоначально предназначались для использования с органами, способными добавлять шикарные эффекты реверберации, но также могли раскрыть мистические качества акустической гитары. Иногда, когда я записывался, весь дом вибрировал от звука. Соседи напротив, которым суждено было провести со мной следующие четыре года, слушали мои демо и экспериментальные записи, но они были образцовыми ребятами и ни разу не жаловались.
Прошел год с тех пор, как я придумал идею создания сплоченного, автономного цикла песен с духовной темой. Несмотря на то, что я работал быстро и эффективно, создавая песни в своей новой студии, я чувствовал давление со стороны Кита. Как только мы начинали что-то записывать, находили свой звук, набирали определенный импульс, нам снова приходилось отправляться в дорогу.
К этому времени мы больше не должны были крушить аппаратуру. Наши менеджеры часто утверждали, что они платили за наше оборудование. Это было не так. В любом случае, гитара, разбиваемая каждые несколько дней, просто добавила бы несколько сотен фунтов на счет. Мало того, что финансовые затраты на нашем финальном этапе были сильно преувеличены, но я покупал гитары за свои деньги, а Кит получил большую часть своих барабанов бесплатно от производителя, английской компании Premier.
Наши менеджеры также обвинили Кита в высоких накладных расходах; он тратил много наличных, но он всегда должен был просить разрешения. Кит был одинаково расточительным и импульсивным. Финансовый хаос вокруг The Who подходил всем, кто работал с нами и вокруг нас. Но для членов группы это было совсем не круто.
Кит и Крис организовали багамский счет для наших оффшорных доходов. Мой тесть, композитор Эдвин Эстли, был партнером в одном из первых оффшорных налоговых убежищ под названием "Constellation". Именно эта договоренность позволила Эдвину Эстли выбрать, какой телевизионной работой заниматься и жить в большом комфорте тогда, когда налоги в Великобритании были самыми высокими в мире. Наша собственная схема была обновлением "Constellation", она делала нас сотрудниками сервисной компании, которая бронировала нас на гастролях. Прибыль после зарубежного тура могла быть выплачена, чтобы мы могли получить лучшую налоговую ставку дома. К сожалению, в это время у нас не было никакой прибыли, остававшейся до налогообложения.
Если бы это было так, наша цель состояла в том, чтобы не обманывать правительство. Мы только хотели, чтобы любые непредвиденные доходы от наших трудов за рубежом облагались налогом как доход с течением времени. Как я уже сказал, все это было в теории, но когда мы начали записывать "Томми", это быстро получило такую многообещающую форму, что я начал понимать - скоро мне понадобятся все финансовые консультации, которые я смогу получить.
Многие музыкальные знаменитости просто решили покинуть Великобританию, и речь шла не только о налогах: Америка была основным мировым рынком музыки и, в конце концов, страной, где начался рок-н-ролл. Я подумал, что сам переехал бы в Америку, но я не хотел покидать мой дом. Все, что я есть, и что я сделал для себя, вся моя творческая работа уходит корнями в британский образ жизни, две мировые войны и тайный урон, нанесенный ими четырем поколениям. Я знал, что никогда не покину Британию. Мои корни были слишком глубокими.
Мы с Ронни Лейном посетили Мика Джаггера, когда он записывался в Olympic Studios, чтобы развить идею, которую мы однажды обсуждали. Я хотел отправиться в грандиозный рок-тур со всеми моими друзьями. Это была фантазия, которую я рисовал еще в детстве: автобусы с кинотеатрами, бассейнами и залами отдыха. Ронни мечтал о чем-то более военном: палатках, грязи и грубом товариществе. Мик всегда мечтал путешествовать в цирке, с животными, артистами и массовыми зрелищами. После часа мозгового штурма стало очевидно, что то, о чем мы говорили, было возможно только с необычайным количеством различногооборудования и самой невероятной организацией. Попросту невозможно.
Когда The Who позже играли в Лос-Анджелесе в июне, у нас был довольно длинный перерыв, прежде чем наш тур снова стартовал во вторую неделю июля. Мик был там с Чипом Монком, который разрабатывал большую сцену для следующего тура Stones, и мы втроем встретились, чтобы развить нашу идею. Мик рассказал Чипу, чего он хочет, и Чип упомянул, что несколько крупных американских цирков находятся в процессе банкротства, и все их оборудование продается. Больницы, школы, кинотеатры, кухни, джакузи, клетки для тигров - все в роскошных железнодорожных вагонах, моя детская фантазия стала реальностью. Козырной картой Чипа было то, что несколько кинокомпаний были невероятно воодушевлены идеей съемок такого тура и были готовы в это инвестировать. Мы с Миком были в восторге.
Несколько недель спустя Чип спустил нас с небес на землю. Из-за плохого состояния железнодорожных путей по всей территории США, наши поезда смогут путешествовать со средней скоростью 4 мили в час. Гранд-тур займет у нас несколько лет. Не говоря уже о том, что идея быть в ловушке в медленном поезде в течение нескольких месяцев с Китом Муном, взорвавшим свой единственный туалет и выбрасывающим вещи из окон, и Китом Ричардсом, принимающим героин с Ангелами Ада, не прельщала ни Мика, ни меня. Мысль о том, что весь этот хаос планировалось снимать на пленку, была дополнительным препятствием.
"Я думаю, нам стоит отказаться от этой идеи", - сказал Мик.
"Может быть, мы могли бы сделать, например, концерт или еще что-то?"
"Телешоу, - сказал Мик. - Вот, что мы сделаем!"
9 декабря, за день до телевизионной съемки, мы встретились в Londonderry House Hotel, чтобы обсудить педстоящее шоу. Мик все контролировал; Кит Ричардс выглядел зеленым, но спокойным, он недавно начал принимать героин каждый день; Билл Уаймен и Чарли Уоттс были лукавыми, как всегда. Брайан Джонс отсутствовал. Режиссером должен был стать наш друг Майкл Линдсей Хогг. За звук отвечал Глин Джонс.
На афише были Эрик Клэптон, Джон и Йоко, Jethro Tull и - самое интересное для меня - Taj Mahal, чей первый альбом я слушал постоянно в последнем туре. Неожиданным удовольствием было то, что Мариэнн Фейтфул также собиралась спеть песню. Единственным недостатком - и очень грустным - стало прибытие Брайана Джонса. Я не видел его год или более. Его глаза были налиты кровью и слезами под воздействием продуманного коктейля из стимуляторов и седдативов.
В первый день съемок 10 декабря Йоко была блестящей, заходясь в крике с Джоном в "Dirty Mac Band", в ее роли художественного раздражителя, так не похожей на мою собственную авторазрушающую работу с The Who. Однако скептикам мы будем казаться довольно глупыми в течение нескольких лет. The Who исполнили "A Quick One, While He’s Away" очень бодро; мы вышли на сцену в полдень. Но The Stones пришлось немало потрудиться, чтобы отыграть свой сет. Они начали очень поздно, и их поклонники уже разошлись по домам. К тому моменту Брайан был грудой страданий и бесполезности. Я слышал, как Мик и Кит говорили, что беспокоятся о нем, и сам Брайан рассказывал мне о каких-то своих путаных планах ухода из группы; он задумал поездку в Танжер, чтобы записывать местных музыкантов.
Пока The Stones пытались играть, я завербовал нашу дорожную команду в качестве зрителей, и все мы пили бренди, чтобы оставаться в теме. Мы пробыли там до четырех утра; даже Мариэнн выглядела хуже ближе к концу съемок. Все сдали - кроме Мика. Он только что провел несколько месяцев, снимая "Performance", темную, запретную лондонскую сказку, с оператором Ником Роэгом и режиссером Дональдом Каммеллом. Создание этого фильма оказало глубокое влияние на всех участников, и Мик явно вырос каким-то не поддающимся определению способом. Он выглядел дьявольски, волосы были выкрашены в черный цвет, и он был полностью сосредоточен на камерах, пристально глядя сквозь объектив, который, как он знал, когда-нибудь будет смотреть на него. Его выступление по-прежнему необычно наблюдать; он никогда не теряет концентрации, ни на секунду.
Аллен Клейн бродил по студии. Он все еще был глубоко погружен в дела The Stones и в том числе продюсировал это событие. Когда он подошел и спросил, зарабатываем ли мы еще какие-нибудь деньги, я почувствовал, что начинаю сверкать от гнева. Да, однажды я обратился к нему за помощью, но все же его вопрос пересек некую черту. Он сказал, что всегда готов помочь. Раздраженный, я ответил ему, что, даже если я перестану зарабатывать деньги, то никогда не обращусь к нему. У него были The Beatles и The Stones, но он никогда не получит The Who.
