- Ба, я дома!

Я зажёг свет в коридоре, из комнаты бабушки раздавалось бормотание надоедливого телевизора. Вряд ли бы ба смогла меня теперь расслышать, но от привычки сообщать о том, что я вернулся, избавиться было трудно. Телевизор выключался только, когда бабушка засыпала, во все остальные часы я окунался в вопли русских сериалов и новостей. Как к нам не приходили ещё соседи с жалобами — я не знал. Но старался в подъезде не задерживаться лишний раз, чтобы не нарваться на неприятности.

Я уже привык спать в наушниках и отключаться при любой возможности. С бабушкой пытаться договориться было бесполезно, да я особо и не старался.

Жил я у неё с десятого класса. Когда не стало моих родителей, я перестал функционировать, в то же время бабушка решила выйти на пенсию и проститься с любимой работой ради меня. Бабушка всегда была рядом, она будто знала, что нужно делать в любой мыслимой и немыслимой ситуации. Ба неустанно рвалась в бой, не забывая, тащить меня за собой. Только благодаря ба я окончил школу и смог хоть как-то оправиться от произошедшего.

Внутри всё сжалось. Не хочу вспоминать.

Я снял куртку, в квартире было прохладно. Сегодня я был не такой уставший — на второй работе был выходной, потому я пришёл в девять, а, не как обычно, поздно ночью.

Противный жёлтый свет в коридоре начинал меня раздражать. Я выдохнул.

Кинул рюкзак на пол и прошёл на кухню, там ждал меня манящий борщ. Я не стал дожидаться, пока бабушка выйдет из комнаты и сразу уселся за трапезу. Такое бывало редко, потому я решил воспользоваться возможностью нормально поесть впервые за долгое время.

Свет в коридоре погас, видимо бабушка всё же заметила, что я пришёл.

Дверь стукнула, она вернулась к себе в комнату.

Лампочка на кухне надоедливо мигала, суп был солоноват, мяса в нём не было, да и откуда ему там взяться?

Обои на кухне упрямо отклеивались, навязчивый запах сырости не уходил даже при открытом окне. Тараканы не высовывались, и на том им спасибо.

Я попытался подкрутить лампочку, чтобы остановить мигание, но лишь обжёгся, и больше ничего не изменилось. Суп закончился, закончился и я.

Я вздохнул.

- Пойду лучше спать.

Я прошёл в свою комнату и надел наушники, пытаясь заглушить звуки телевизора. Там передавали очередную сводку новостей, к которой иметь какое-либо отношение я совсем не хотел.

Через зазор двери увидел, что лампочка на кухне перестал мигать.

Дверь в бабушкину комнату стукнула. Беспокоить бабушку по пустякам я не стал, ей нездоровилось в последнее время, нечего ей мешать.

Я не заметил, как уснул, сон навалился на меня тяжёлым бременем.

Следующим вечером я пришёл после полуночи. Ноги еле волочились по полу. Пока я пытался попасть ключом в замочную скважину, я наделал несколько царапин вокруг замка, но, где новые, а где старые было не разобрать. Дверь пора бы поменять, выглядела она не очень. Царапины не предавали ей ощущения надёжности.

- Ба, я дома!

Телевизор оглушил меня, кажется, она сделала его ещё громче. Я включил свет в коридоре, но горел он тускло.

- Прекрасно.

Во всей квартире нужно лампочки поменять. Когда-нибудь обязательно, после этой чёртовой работы силы бы взять, хоть до кровати доползти. Я выругался, но в тот же момент взглянул на дверь бабушки, под горячую руку попадать не хотелось.

Но дверь осталась закрытой. Из-за мерцания лампочки начинали слезиться глаза, в придачу к головной боли, доставшейся мне после часов работы. Я скинул куртку и обувь.

Я пошёл к своей комнате. Есть не хотелось, идти не хотелось, ничего не хотелось.

Запах гнили наполнил мои лёгкие. Духота квартиры смешивалась с отвратительным запахом, заполняя каждый сантиметр коридора. Тягучий запах будто впитывался мне в кожу. Как слизняк, полз мне по рукам, пытаясь пропитать всю мою одежду, всего меня этим запахом. Я закашлялся. Я оглянулся на коридор, я едва мог различить входную дверь и висящие куртки из-за слабого освещения. Я сощурился ещё сильнее — ничего.

Запах шёл явно с кухни.

Я вновь закашлялся. Дышать на мгновение стало легче. Я поспешно зашёл в комнату, закрыл дверь и открыл окно.

Вдохнув полной грудью, я скинул одежду, пропитанную неприятным запахом и моим потом, затолкал в шкаф, не хотелось лишний раз выходить и беспокоить бабушку, завтра вытащу и постираю. Туалет был рядом с кухней, приближаться туда я не стал.

Я услышал хлопок двери. Обернулся, свет в коридоре бабушка выключила.

Я сел на кровать. Я устал, чертовски устал.

Я посмотрел в окно.

Луна.

Я вздохнул.

Уже лучше. Хоть какой-то приятный свет в этой квартире. При лунном свете моя кожа казалась мне серой. В зеркало я не отваживался смотреть уже долгое время. Руки потряхивало, ноги будто бы гудели. Холодный воздух наполнял комнату, запах гнили не подбирался ко мне. Я укрылся простынёй, все тёплые одеяла я отдал бабушке. Они были нужны ей.

Необходимо ещё немного продержаться, мне необходимо. Так надо. Иначе никак.

Телевизор снова передавал новости. Я поспешно надел наушники.

Я лёг спать.

Проснулся в три часа ночи, луна уже скрылась за облаками, комната погрузилась в кромешную тьму.

В моих наушниках закончилась зарядка, раскаты телевизора оглушили меня. Я попытался разобрать слова. Но разбирать было нечего, вместо них было что-то совсем иное.

Яростные удары по глухой поверхности. По стенам? Я не мог понять: телевизор или это уже происходит в квартире. Стены дрожали, голова раскалывалась. Я потрогал стену, всё нормально — стоит.

Я почувствовал вибрацию удара, но словно под кроватью.

Я посмотрел на пол, я ничего не мог разглядеть. Руку протягивать я не стал.

Удары прекратились, появились неразборчивые голоса, я все пытался увидеть, цел ли пол, не вибрирует ли.

Я услышал, как в коридоре раздались шаги. Будто что-то стальное отбивало хромой ритм, или же это что-то волокли?

В голове пульсировало невыносимо.

- Ба?

Шаги стали громче, что-то проследовало на кухню. Я вглядывался в темноту двери, надеясь, что бабушка ответит мне.

Что-то холодное коснулось моего плеча.

Я стряхнул на пол, не смотря что это. Я решил, что одежда выпала из шкафа.

Шаги прекратились.

Телевизор выключился.

Стало непривычно тихо.

Я хотел вновь позвать бабушку, но усталость накатила второй волной, и мой рот будто окаменел. Язык не двигался, я не мог напрячь своё тело и заставить сделать хоть что-нибудь. В голове стучала боль, пытаясь выбить из меня последние мысли.

Тишина окутывала, дышать становилось тяжелее. Я закостенел.

Я смотрел, не отрываясь на дверь.

Зайдёт или не зайдёт?

Вдруг я услышал шорох. Он был совсем незаметный, не будь тишины вокруг, я бы не обратил внимания. Но это было единственное, что я услышал впервые за долгое время. Мой слух зацепился за этот шорох. Он был за моей дверью.

На моей двери не было защёлки, мне она никогда и не требовалась. Я знал, что ба не будет заходить ко мне в комнату без моего разрешения.

Шорох повторился, он стал громче. Я ждал, что сейчас ручка двери начнёт своё движение.

Я вновь попытался позвать бабушку, но тело меня так и не слушалось.

Шорох стал ещё громче.

Вот-вот, и дверь откроется, и там должна быть моя ба.

В этот момент я понял, что смотрю не на дверь.

Дверь заслонял мрачный силуэт. Он был будто плотнее, чем темнота вокруг меня, силуэт был осязаем.

Одна рука его была странной, она будто бы становилась тоньше на конце. Силуэт вырос. Он приближался ко мне.

Я не мог различить ни одежду, ни лица, хотя он уже находился у моих ног. Сгусток темноты был бесшумен, он протянул что-то тонкое ко мне. Ещё шаг, и он дотронется до моего лица.

Наконец я смог разомкнуть губы и закричал.

Проснулся я утром, разбитый. Я привык. Такое случалось не в первый раз, кошмары были частыми. Мне нужно было на работу.

Телевизор работал тише, чем обычно. Ба уже встала. Я посмотрел на время — опаздывал, я схватил одежду из шкафа, оделся и выбежал из квартиры.

Домой я ввалился, ноги меня не держали. Меня тошнило, в желудке что-то резало, хотелось просто упасть и свернуться, лишь бы эта острая боль ушла.

Как только я очутился в коридоре я рухнул на колени, прижав руки к животу. Смрад в квартире стал сильнее, застоявшийся запах проник везде, я вдохнул грязный воздух. Будто что-то липкое и плотное летало вокруг, и теперь оно проникло в меня.

Перед глазами прошла рябь. Я старался заставить себя дышать, но из-за боли я задерживал дыхание, отчего голова моя становилась ватной. Запах чего-то протухшего не успокаивал мои спазмы, а лишь усиливал.

В коридоре было темно, пол был склизкий, видимо ба мыла полы. Надеясь прикоснуться к спасительной прохладе пола, моя голова соприкоснулась с неприятной липкой влажностью. Тошнить стало сильнее.

Мне хотелось позвать ба на помощь, но я боялся, что любое лишнее движение причинит мне большую боль.

Телевизор молчал.

Я едва смог повернуть голову в сторону комнаты бабушки. Дверь была открыта, я пригляделся и увидел тёмный силуэт.

Шаркая она приближалась ко мне.

Я выдохнул, ба рядом, ба поможет, ба знает, что делать.

Я попытался встать.

Меня шатало, спазмы сотрясали моё тело. Мне казалось, что во мне существует лишь боль, которая вместо меня отдаёт последние приказы телу.

Пустота изрезала меня изнутри, всё, что я мог, я уже оставил на полу.

Я не мог рассмотреть её лица. Она стояла так близко. Я подумал, что ей наверно неприятно, как от меня пахнет, что теперь весь пол в моей рвоте. Я слабо пошевелил ртом:

- Ба, я дома.

Я вытащил телефон и зажёг фонарик, чтобы увидеть её впервые за долгое время.

Меня оглушило. Это был не телевизор.

Кричала она. Истошный крик прожёг остатки моих мыслей.

Её лицо было искажено. Громадный рот разрезал лицо на рваные части. Я не видел ничего кроме этой уродливой вопящей пасти.

Она кричала и кричала, я увидел блеск.

Я понял не сразу.

Тело без остатка сотрясалось конвульсиями. Но что-то изменилось.

Я посмотрел вниз.

Нож. Вот что это было. И он был в моём животе.

Она махнула рукой и выбила у меня телефон.

Фонарик погас.

Она перестала кричать.

Сил удерживаться на ногах у меня уже не было. Я рухнул на пол.

Слабый запах метала подобрался ко мне издалека. Я попытался вытащить нож, руки не слушались. Очередная судорога сковала меня.

Я лежал в темноте. Едкий запах укрывал меня, руки чувствовали вязкую поверхность пола, мне хотелось закрыть глаза, и почувствовать хотя бы немного прохладного свежего воздуха.

Я услышал, как хлопнула дверь, и включился телевизор.

Меня продолжало тошнить. Я не мог остановиться. Боли не было, была агония.

Её не стоит винить, я знал, меня предупреждали множество раз. Но я не мог отказаться. Я хотел быть как она. Принять верное решение, она всегда знала, что делать. Но я не мог. День изо дня. Работа, работа, работа. Лишь бы суметь оставить всё, как есть. Ожидая, что бабушка когда-нибудь вернётся, и скажет мне, что нужно делать.

Я перевернулся на спину. Оставалось немного. Запахов я уже не чувствовал.

Я устал.

Телевизор стал ещё громче. Оставалось немного, завтра мне уже не нужно будет слушать этот чёртов телевизор.