Телеграм - Аншлак

Как-то, уже после далеко войны, меня познакомили с Игорем Стечкиным. Я не поверил своей удаче, ведь увидеть легенду и пожать его крепкую, сухую и мужественную ладонь, это на самом деле – здорово. Мы познакомились на дне рождения, моего, как оказалось общего боевого товарища. И конечно, за столом Игорь был в центре внимания. О своём гениальном изобретении он рассказал так:

«В юности у меня прослеживался оружейный талант, но вот отношения с воинской службой и с армией вообще не сложились. А в 1941 году, незадолго до войны, выдали «белый военный билет», освободили от службы в армии, в связи со слабым зрением. С тех пор я всегда носил большие, тёмные очки. После неудачи с военной службой я уехал в Тулу, куда моя семья переехала в 1935 году в полном составе, и продолжил, оставленное некогда обучение в Тульском механическом институте.

Нужно признать, что сама специальность и направленность отделения уже тогда, вероятно, предопределили мою судьбу, как  советского оружейника. Я был целиком и полностью поглощён обучением на оружейно-пулеметном отделении. А когда подошёл срок, то я выбрал в качестве дипломной работы тему проектирования и производства самозарядного пистолета калибром 7,65мм. Вот и экзамен, и тут, в ходе экзамена, стало экспертам и членам экзаменационной комиссии ясно, что чертежи пистолета, которые я предоставил для изучения, кардинально отличаются от выпущенных ранее образцов стрелкового оружия. Один из членов комиссии, вникая в чертежи молодого выпускника (преподаватели сомневались в том, что будет работать автоматика перезарядки при стрельбе) обронил фразу: «Молодой человек, пистолет, чертежи которого Вы предоставили, – потом посмотрел в зачётку, улыбнулся и продолжил, – Игорь Яковлевич, миленький, стрелять не будет и не может!».  Знаете, что я сделал? Я достал из кармана заранее собранный опытный образец пистолета, улыбнулся, именно с целью доказать работоспособность механизма, мне пришлось стрелять, ну и произвел три выстрела холостыми патронами в потолок.

Улыбаться они перестали. Все.

Потом меня отправили домой с отметкой «отлично» в красном дипломе, а пистолет, которым я впечатлил комиссию, до сих пор хранится в музее Тульского государственного университета. Кстати, у нас в семье все так проекты защищают, первым «защитился» мой отец - он собрал минитрактор и защищал с этим проектом диплом в сельхоз.институте, а преподаватели сказали: он не поедет. а мы на нём по деревне гоняли, обкатывали».

Мы настолько долго веселились, после рассказа Игоря Яковлевича, что болели потом у всех животы...

Шутки сыпались со всех сторон:

– Через 50 лет будут говорить, что он стрелял боевыми через дымоход по комиссии, когда она пролетала над его домом.

– А следующим сдал Калашников. Сдал автоматом.

– Про Сухого рассказать?..

– Что там рассказывать? Принес ящик сухого и всё сдал.

– Ну так еще гангстер Аль Капоне говорил, что «Добрым словом и пистолетом вы можете добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом».

– Человек точно знал, что убедит комиссию одобрить его дипломную работу!

– Кто следующий на защиту?

– Курчатов..

– Всем в бомбоубежище!

– Или так, Курчатов посмотрел в зачётку, а очки с собой не взял, потому вместо «отл» прочитал «вкл»!

– Да, и на следующее утро к нему приходит следователь и говорит: «Ну всё, собирайтесь, гражданин учёный, поедем в тюрьму.

Жить!»

Отрывок из романа Летят Лебеди, том 2 "Без вести погибшие"

Вышлю всем желающим Пикабушникам на почту  в формате электронной книги первые два тома (Том 1 – Другая война и Том 2 – Без вести погибшие)

Сначала Том 1, а после того, как его прочитаете, Том 2.

Пишите сюда:

weretelnikow@bk.ru

всем отвечу с удовольствием

Пароль Сила Пикабу

Предыдущая публикация

История памятника "Журавли"

В сентябре 2020 года была получается первая сдача фп после того как я начал бегать и перестал курить. Собственно если курить я перестал в конце мая, то бегать вышел только в августе. Ну и профит составил - 30секунд на дистанции 1000м. Что-то около 3'54" вышло. (во время предыдущих 2х сдач я просто сходил на середине дистанции потому что слишком бодро начинал). К тому времени я уже и первую 10ку успел пробежать в качестве тренировок.
После которой, кстати изрядно охреневал и около недели-10 дней пропустил вообще (было максимально не комфортно подниматься по ступенькам, не говоря уже про бег).
С 10км у меня вечно что-то не так было в начале пути. Да и опять же самостоятельные тренировки не всегда до добра доводят. Собственно даже за те 1.5 месяца как я начал заниматься ощутил прилив сил. Мне стал по кайфу контрастный душ, безалкогольное пиво, желание покурить проявлялось только после обычного пива (это желание преследовало потом еще полтора года).

Аврам Джеймс Дэвидсон (Avram James Davidson) — американский писатель еврейского происхождения, критик и редактор, автор почти двух десятков романов, около трех сотен рассказов и повестей, а также эссе и статей. Сегодня исполнилось 100 лет со дня его рождения.

Работал в основном в жанрах научной фантастики, фэнтези и детектива, однако существенная часть литературного творчества (в большей степени это касается малых форм) не вписывается в какие-то строгие жанровые рамки, имеет сходство с лит. мейнстримом и весьма самобытна.

Отец — Гарри. Мать — Лилиан Адлер. Некоторое время изучал антропологию в Университете Нью-Йорка. Был призван в армию в 1942 году. Служил в Военно-морском флоте США в качестве медбрата, первоначально — в Военно-воздушных силах флота, потом — в пятом полку морской пехоты на юге Тихого океана, на Окинаве и в Китае, где встретил капитуляцию Японии. После Второй мировой ненавидел все немецкое — не притрагивался к вещам немецкого производства, препятствовал своим переводам на немецкий.

Ортодоксальный иудей. В армии испытывал большие трудности, но соблюдал ритуалы — ел только кошерное, а его борода была единственной разрешенной в дивизии. После войны путешествовал по Англии, Европе и Восточному Средиземноморью. Посещал Университет Йешива в Нью-Йорке, который также не закончил. Был в мае 1948 в Палестине, участвовал в арабо-израильской войне 1948-49 г.г.

В 1951 закончил сельскохозяйственный колледж Пирса в Канога-Парке. Выехал в Израиль для работы по специальности, но вскоре вернулся. С большим трудом зарабатывал на жизнь литературой. Дважды жил в Израиле, жил также в Мексике и Белизе (Британский Гондурас). Преподавал или был приглашенным лектором, несмотря на отсутствие академической степени, в университетах Вашингтона, Калифорнии, Техаса, Мичигана. Последние годы жил в штате Вашингтон. Среди тех, кто учился у Дэвидсона писать — Питер Бигл и Люциус Шепард. После серии инсультов был прикован к инвалидной коляске, но продолжал писать, печатая одной рукой на пишущей машинке.

Умер в Вашингтоне, его пепел развеян над Тихим океаном.

Малотиражное издание (2021 год, 30 экземпляров) романов "Вергилий в Аверно" и "Феникс и зеркало" на русском языке

Жена — Грания Дэвис. Познакомились осенью 1961, с 1962 года — женаты. Свадьба состоялась в доме Дэймона Найта, в Милфорде, Пенсильвания. Сын — Итан, родился в ноябре 1962 г. Трудности жизни привели к разводу. Бывшая жена уехала в Калифорнию в середине 1964 г., хотя до конца жизни они оставались в хороших отношениях.

Начал публиковаться в «Jewish Life» в 1949 г., в «Commentary» в 1952 г. под именем A.A. Davidson. Был очень активен в еврейской общине Нью-Йорка этого периода. Первая НФ публикация — рассказ «My Boy Friend's Name Is Jello», 1954. Был редактором журнала «Magazine of Fantasy & Science Fiction» с апреля 1962 г. по ноябрь 1964 г. Стоит отметить, что как раз в это время журнал получил премию «Хьюго».

Публиковал также детективы под псевдонимом Ellery Queen (не путать со знаменитыми авторами детективов Фредериком Даннеем и Манфредом Ли, также работавшими под псевдонимом Эллери Куин), а эротические произведения — под псевдонимом Carlton G. Miller.

Источник: fantlab.ru

В нашей стране Дэвидсона издавали очень мало. Единственный полноценный авторский сборник тиражом 200 000 экземпляров вышел в 1993-м в серии Fantasy издательства "Северо-Запад". В книгу "Феникс и зеркало" вошёл одноимённый роман и сборник рассказов "Странные моря и берега". Удивительно, но на русский был переведён весь сборник, вместе с двумя предисловиями к нему - авторским и Рэя Брэдбери. Ниже я эти предисловия и публикую. Для тех, кто заинтересовался - саму книгу легко можно найти в сети.

Предисловие автора к сборнику "Странные моря и берега"

Уговорить издателя выпустить сборник рассказов — задача, над которой призадумался бы и Геркулес. Стоит, только заговорить об этом, как они начинают ныть, хныкать, лезть на стенку и пытаются скрыться. Поскольку мне каким-то образом трижды удалось это сделать — один раз при содействии литературного агента, второй — вопреки активному безразличию такового и в третий раз при помощи коварства, — я пообещал принести, и действительно принес, роман, чтобы подсластить пилюлю — я чувствую себя весьма сведущим и не по зрелым своим годам умудренным опытом, и это побуждает меня поделиться некоторой его частью с моими читателями.

Когда я впервые подумал о таком сборнике, у меня не было ни одной опубликованной книги, и вообще мало что было, и я завернул свои рассказы, отпечатанные на машинке (в отношении многих из них никогда не осуществлялось jus primus noctae *, или droit de seigneur **, или право занесения в каталог Библиотеки Конгресса), в старый плащ, предоставив силам природы трепать мои покровы, не столь невосполнимые, и отнес все это на просмотр мисс Джудит Меррил, которая уже начала профессиональную деятельность и стала выдающейся известной, писательницей и составительницей антологий.

Джудит Меррил

— Я называю их «Рассказы о старом и любопытном», — сказал я, — и отсылал их агенту, но он их сразу же вернул. (В последствии он тоже оказался жертвой грандиозного провала, в последний раз его видели на Андаманских островах или где-то там, он перебирался мелкими случайными заработками.) Мисс Меррил прочла рассказы, снисходительно мне улыбнулась и сказала, что издатели терпеть не могут выпускать сборники рассказов, что на самом деле я — эссеист, а шансы на удачу у них примерно такие же, как у изготовителей хлыстов для кучеров кабриолетов. Затем она привела меня в состояние левитации, объявив, что собирается переиздать один из моих рассказов, но, по-видимому, сочла, что и этого недостаточно.

— Что я могу для вас сделать? — спросила она, обращаясь скорее к самой себе, чем ко мне. — Я могу познакомить вас с редактором журнала, — сказала она. Я сказал: «Ура!» «Он, может быть, ничего и не купит, — предостерегла она, — но выпивку поставит». Ну, сэр, м-да, сэр, он действительно поставил выпивку. (Не Петрарка ли говорил: «Мне легче просклонять шесть существительных, чем отклонить одно предложение выпить?»)

И мою душистую лаванду он купил, то есть мои рассказы, то есть некоторые из них. Это был Роберт П. Миллз, заведовавший в то время редакцией Журнала Фэнтези и Научной Фантастики и «Журналом детективов им. Эллери Квина». «Вам никогда не приходило в голову предложить что-нибудь и для второго нашего журнала,?» — спросил он. Я сказал: «Я никогда не писал настоящих детективов». «Вполне достаточно, — сказал он, — чтобы в рассказе присутствовали какие-то элементы преступления». «Достаточно, — вполголоса сказала мисс Меррил, — чтобы кто-нибудь из действующих лиц бил свою жену».

«Вот, у меня тут по чистой случайности оказалось кое-что при себе», — сказал я, с лихорадочной небрежностью копаясь в своем заплечном мешке, потому что действительно так случилось, что... «Мне много раз приходилось читать эту фразу, — сказал ошеломленный м-р Миллз, — но я впервые слышу, чтобы кто-то произнес ее вслух». Тем не менее, он не купил тот рассказ, никто так его никогда и не купил, и, как знать, может быть, горничная Джона Стюарта Миллза пустила его на растопку, когда у нее кончилась рукопись «Французской революции» Карлиля, которой пользовалась с этой целью прежде. Содействие моей карьере со стороны мисс Меррил не ограничилось этим знакомством и повторным изданием моего рассказа «Голем» в её ежегоднике НФ, потом она перезнакомила меня со всеми представителями мира художественной литературы за исключением Германа Мелвилла, который в то время оказался пьян. Он написал «Моби Дика» лишь затем, чтобы благодаря рекламе заиметь надежду на получение той самой работы на таможне, а потом ему стало просто все равно.

Таким образом, перед нами встает извечный вопрос: «Что важней, знать Что-то или знать Кого-то?» Позвольте, я вам скажу: «И то и другое». Душевная доброта мисс Меррил способствовала возникновению к успеху многих моих рассказов и книг, а также — косвенным образом — моего первого брака, первого ребенка и (вопреки все той же доброте) моему нынешнему положению в качестве Большого Человека Средних Лет. в области Того и Сего, благодаря которому я до сих пор иногда получаю приглашения посетить перерыв в университетском семинаре и попить кофе.

Разумеется, подобные перемещения всегда происходят на улице с двусторонним движением. Когда я сам только-только стал, ну, не совсем редактором, это пришло позже, а чем-то вроде ученика-ассистента редактора, я как-то поддержал одного человека, который впоследствии приобрел известность под своим настоящим именем. — Шимон Винсельберг, как автор теле- и кинокартин, а также пьес, поставленных на Бродвее и вне Бродвея. Он по прошествии времени познакомил меня с Уордом Муром, который не только вдохновил меня на то, чтобы послать Энтони Бучеру рассказ, который привлек ко мне внимание мисс Меррил, но и представил меня Рэю Брэдбери, а много лет спустя стал крестным отцом моего сына... Что? Нет, не Рэй Брэдбери, а Уорд Мур. И если вы уже пришли в изрядное замешательство, я полагаю, вы как раз достигли того самого состояния, когда уже можно перевернуть страницу и прочитать все остальное в этой просто прекрасной маленькой книжке.

Рэй Брэдбери

Рэй Брэдбери. Ночное путешествие в Восточном экспрессе. Место назначения: Эйв

Когда пишешь введение к книге другого писателя, может возникнуть несколько рискованных последствий.

Первое: можно его перехвалить, и в этом случае читатель отвернется со словами: «Да не может он быть так уж хорош». При этом читатель будет воспринимать каждый рассказ как вызов и станет проверять, действительно ли писатель такой замечательный, как ему говорили.

Второе: можно недохвалить. В попытке остаться беспристрастным и честным, можно чего-то недоговорить. В таком случае читатель скажет: «Как странно. По-моему, критик жутко скрытен. А значит, рассказы, которые за этим следуют, и читать не стоит».

И вот, книга уже закрыта.

Я хотел бы удержать равновесие где-то между двух крайностей. Это нелегко, когда речь идет об Эйве Дэвидсоне. Потому что его рассказы доставляют мне удовольствие уже много лет, и я полагаю, что его давным-давно пора бы обнаружить.

Так что позвольте мне кинуться очертя голову прямо вперед, а не назад, не оглядываясь ни направо, ни налево.

По-моему, Эйв Дэвидсон сочетает в себе множество дарований и качеств, в числе которых находятся воображение, изящество стиля и, пожалуй в первую очередь, остроумие.

Многие из этих рассказов — совершеннейшая тайна, загадка. Эйв Дэвидсон окружает нас туманом, позволяя нам медленно изыскивать ориентиры. Он понемногу подбрасывает нам информацию. Нам не известно, ни где мы находимся, ни что представляют собой действующие лица, ни что они затевают. Постепенно мы находим дорогу к свету, причем м-р Дэвидсон всегда оказывается в нескольких небольших шагах от нас, впереди, он окликает нас, как всегда делают хорошие рассказчики: «Сюда, а теперь сюда, сюда, наверх, а теперь вниз, а теперь в эту сторону, идите же!»

И он всегда точно знает, какое количество информации нужно дать в каждый данный момент. Он знает, как надо разматывать веревочку, дюйм за дюймом. Если бы он делал это слишком медленно, мы бы уже заснули. А если бы слишком быстро, не поняли бы, в чем дело. Такое умение поддерживать правильный темп присуще подлинному рассказчику.

Рассказчик. В наше время такой эпитет чуть ли не оскорбление. Нам уже набили оскомину «жизненные» писатели из «Нью-Йоркера» и прочие бездари нашего времени, кочующие из одного журнала в другой, поэтому встреча с чем-то в духе Эйва Дэвидсона повергает от изумления в легкий шок. Ведь именно так писали рассказы когда-то и, может, еще будут писать, если мы предоставим это занятие более способным людям.

Когда я читал этот сборник, мне пришли на ум имена некоторых авторов рассказов. Я надеюсь, м-р Дэвидсон с одобрением отнесется к моему списку, который как-то понемногу составился сам собой: Редьярд Киплинг, Саки, Джон Колиер, Дж. К. Честертон.

Я мог бы продолжить список, но пока удовольствуемся этим.

Не могу себе представить ничего лучше долгого путешествия на поезде, ну, скажем, на старом добром Восточном экспрессе, где в вагоне-ресторане путешественника ждет хорошая еда и доброе вино, а напротив меня сидели бы, олицетворяя собственные книги, м-р Киплинг, Саки, Колиер, Честертон и среди них Эйв Дэвидсон при полном самообладании и в распрекраснейшем настроении.

Я понимаю, что поместил его в редкое изысканное общество, но мне всегда было свойственно делать рискованные шаги из-за привязанности или восхищения. Я не возьмусь сказать, что он достиг тех же высот, что и они, но скажу: окажись эти люди в таком поезде, они с радостью послушали бы Эйва Дэвидсона во время такого славного ночного путешествия, они стали бы его читать, и он бы им понравился. Вам удалось бы обнаружить его рассказы в их сумках для книг, а их рассказы оказались бы у него в сумке. Хотя их вкусы и способности различаются между собой, мы знаем, что они — отличные попутчики и люди хорошие. Путешествие окажется приятным благодаря их мастерству по части приятных странностей, когда маленькая правда превращается в ложь или ложь неожиданно оборачивается правдой.

Я с удовольствием проехался бы с ними и не спал бы полночи, мчась сквозь тьму по Европе, и даже рта не раскрыл бы, только бы послушать их рассказы.

Возможно, время от времени на их ночные рассказы в дороге опускалась бы тень Кафки. А где-нибудь за чертой Будапешта по странной причуде немыслимой географии призрачный сигнальщик Диккенса взмахнул бы флажком, задержав поезд на некоторое время на призрачной стоянке.

Я упомянул обо всех этих людях и об исходящих от них ощущениях, потому что читатели всегда желают знать: ну, а на кого же похож этот новый писатель? И начинаешь мямлить, напрягая мозг, и в конце концов выдаешь заношенные ярлыки и хромые теории. Эйв Дэвидсон не похож ни на кого из них, и все же, как я уже говорил, это ночное общество ему подходит. Они зазвали бы его к себе из коридора, даже если бы он просто проходил мимо, замаскировавшись под контролера, усыпанного странным конфетти, оставшимся от компостирования билетов на самых удивительных маршрутах.

В Эйве Дэвидсоне есть что-то от смутьяна. Он может заблуждаться, но это те самые заблуждения, которые мы не то что прощали Бернарду Шоу, мы ими восхищались. Нам нравятся возмутители спокойствия, потому что среди нас так много пуритан радикалистов, которые не смогли бы даже превратить крота в радикала, а уж задеть за живое улитку и подавно. Дэвидсон, как и Джон Колиер, создатель гироскопов, которые по самой логике своей структуры не должны бы работать, но — ах! — вот они, над пропастью, вращаются и гудят.

Я не стану, повторяю, не стану составлять список особенно полюбившихся мне рассказов из этой книги. Это несколько смешно, ведь мне может нравиться «Сейчеверелл», а вы отдадите предпочтение «Чану», я могу кричать о «Связанных хвостом к хвосту королях», а вы отдадите свой голос за «Флакон с кисметом», а я сменю курс и встану на вашу сторону.

И под конец предупреждение, звучащее недостаточно часто: сборники рассказов, как и витамины, следует принимать по одной-две штуки на ночь, перед сном. Искушение неизбежно, и все же не глотайте книгу целиком. Читайте потихоньку, и в результате возникнет полезная для здоровья привязанность к рассказчику Эйву Дэвидсону.

Такие вечера сольются в неделю, и вы обнаружите в себе уместное желание снова отправиться в этот странный дикий край Эйва Дэвидсова и путешествовать там еще много лет.

— Еще! — скажете вы.
— Еще! — скажу я.

Разве он сможет устоять перед нашими призывами?

Лос Анджелес, Калифорния
18 ноября, Второй Год Аполло ***

Примечания:

* Право первой ночи (лат.)
** Право сеньора (франц.)]
*** 1971 год

Материалы о других писателях:

• Гений советской фантастики — Иван Ефремов

• О жизни и книгах Вениамина Каверина

• В лапах у Винни-Пуха и собственной жены — две беды Алана Милна

• Почему для нас важен Александр Островский — к 200-летию великого русского драматурга

• Эдмонд Гамильтон — железнодорожный клерк, ставший Звёздным королём

• Сергей Лукьяненко — главный «дозорный» отечественной фантастики

• Артур Хейли — автор капиталистического производственного романа

• Роберт Блох — великий и ужасный, в России не известный

• Эдгар По: «Майн Рид — колоссальный лжец!»

• Маргерит Дюрас: «Женщина — это пролетариат»

• Дэн Симмонс — прилежный читатель, ответственный учитель и великолепный писатель

• Отец американской литературы Вашингтон Ирвинг — сегодня исполняется 240 лет от его рождения

• Добрый волшебник с запада — Клиффорд Саймак и его книги

• Рэй Брэдбери — живая машина времени

• Абрахам Меррит — творец кошмаров и фантазий

• Фриц Лейбер — Великан героического фэнтези

• Генри Каттнер и Кэтрин Мур — гениальные халтурщики и мистификаторы

• Жизнь Эдгара По — как правильно сойти с ума и стать несчастным

• Конан-литератор: отец и заложник Шерлока Холмса — Артур Конан Дойль

• Моряк, который не вернулся домой — Роберт Луис Стивенсон

• Андрэ Нортон — первая леди фантастики

• Филип Хосе Фармер — повелитель миров и героев

• Курт Воннегут — канарейка в шахте

• Джонатан Свифт — Человек на все времена

• Офицер, ставший фантастом — Роберт Энсон Хайнлайн

• Обогнавший время — Жюль Верн

• Станислав Лем и его фантастика — о жизни и творчестве писателя

• Роберт Асприн — легкомысленный мифотворец (о жизни и творчестве писателя)

• Роберт Адамс — Вождь кланов (о жизни и книгах практически не известного в России писателя боевого тёмного фэнтези)

• Гарри Гаррисон и дао Колобка — о жизни и книгах писателя

• Патрульный Времени и историк будущего — Пол Андерсон (о жизни и творчестве писателя)

• Вечный лоцман Марк Твен (о жизни и творчестве писателя)

• Лазарь Лагин — раб волшебной лампы (о жизни и книгах автора «Старика Хоттабыча»)

И комментарии интересные

Пост