Что касается последствий... Как минимум два поколения имеет тяжелые психические отклонения, связанные с голодом. Первое - засадка полей до одурения. Урожай в итоге гниёт или распродаётся. Ну, и самое знаменитое - клептомания. Поколение моего отца (включая его) чуть не развалило только открывшийся агропромышленный комплекс, потому что народ стал забирать домой как продукцию так и ящики с экипой. Первые бригады увольняли почти полными составами, ибо какие санкции ни применяй, в конце рабочего дня идут с глазами срущей кошки и не вдупляют, откуда у них взялись пришитые потайные карманы, набитые курицей, буханка хлеба, набитая курицей, полные сапоги перчаток, масок и бахил, набитых курицей ... Мой отец в какой-то момент смог осознать, что не бедствует, и только поэтому отработал на заводе почти 10 лет. Из самых первых смен только единицы смогли побороть демонов в своей голове.

А вот что было в сосденем регионе, тоже решившем запустить агропромышленный комплекс. Этот АПК перестал существовать в первые же месяцы, ибо манагерам потребовалось больше времени, чтобы понять, куда девается продукция и экипа.

Таким образом, если экстраполировать то, что известно о советской фотоистории, можно сделать вывод, что в 1975 году заканчивается золотой век фотоаппаратостроения, и то же самое происходит в других областях промышленности. Уровень жизни падает. В послевоенные годы и до 1975-го - жилось сносно. Но с оглядкой на Запад - можно было бы и лучше.

Полковник не обернулся, когда рядовой Збитцки вошел в кабинет и отдал честь. Холодный прием не обескуражил солдата. Он принял свободную позу, справедливо решив не утруждать себя уставной стойкой, раз уж на него не смотрят, и попытался прикинуть, зачем его вызвали. Судя по всему, причина его особо не волновала, поэтому, когда полковник повернулся и пунцовыми губами  прошипел: - Под трибунал,– на лице Збитцки отразилось легкое удивление.

Дверь позади него закрылась, и рядовой увидел, что кроме них с полковником, в комнате находится еще один человек в военной форме, но без опознавательных знаков. По тому, как тот держался, Збитцки определил, что чином он не ниже полковника, что, впрочем, тоже не особенно взволновало рядового.

Полковник попытался что-то сказать, но от душившей его злости только выпучил глаза. Чин, выглядевший намного спокойнее, сделал в его сторону успокаивающей жест и заговорил, объясняя в чем дело. До Збитцки наконец стало доходить из-за чего весь сыр-бор.

Чин с полковником прилетели на планету только вчера. Укрепленная база построилась в ружье для встречи высокопоставленных вояк. Збитцки в это время  дежурил часовым на вышке. Заметив в километре от базы на высоком поросшим лесом холме аборигена, поднявшего руку, Збитцки одним точным выстрелом отправил его к праотцам.

- Что вас побудило сделать выстрел? – спросил чин.

- Какого черта ты стрелял в парламентера? – заорал полковник, наконец-то обретший дар речи, -  мы четыре года пытаемся склонить местное население к переговорам и завершить конфликт. Потеряли уйму личного состава, испробовали сотню средств. Ты хоть знаешь, сколько денег было потрачено на военные операции, знаешь?

Полковник на секунду замолчал, пытаясь внутренним взором охватить немыслимые суммы, взгляд омертвел.

- Первый раз с начала освоения планеты у нас появился шанс  договориться с местными, а вы стреляете посланнику мира в лоб, - проговорил чин.

- В переносицу, - подумал Збитцки, но промолчал.

- Я тебя сгною, - пообещал полковник, - молись, чтобы тебя просто расстреляли или будешь до конца жизни тесать камни в пещерах по колено в кипятке на каком-нибудь астероиде.

Збитцки открыл рот, но за окном раздался низкий, быстро нарастающий гул. Тень огромного орнитоптера погрузила комнату в сумрак. Посадочная площадка базы содрогнулась дважды – от выхлопа мощных дюз, выжигающих пламенем бетон и от топота сотен ног личного состава, наконец-то оказавшегося на родной базе и с воодушевлением покидавшего воздушное судно после недельной вылазки. Предвкушение душа, ужина и койки придало прыти даже самым усталым. Орнитоптер быстро опустел. Последним вышел майор – главнокомандующий базой с момента ее постройки и начала освоения планеты. Он уже знал о прибытии полковника, но событие его никак не тронуло. Видимо, невозмутимость становилась частью характера любого, кто пробыл на этом космическом теле достаточное время.

***

Когда майор зашел в комнату, полковник продолжал распекать Збитцки, который понуро стоял в углу, мрачно предвкушая собственные перспективы.

- Майор, - обрадовался полковник, - наконец-то соизволили. Пока вас нет, ваши подчинённые принимают решения судьбоносные в планетарном масштабе.

- Что случилось? - осведомился майор.

- Ваш человек застрелил первого парламентера этой планеты, - пояснил чин. – Ставшего после этого и единственным по вполне понятным причинам.

- Как это произошло?

-  Несчастный забрался на гору, поднял руку, чтобы нас поприветствовать, а ваш солдафон лишил его мозга через затылок.

Майор повернулся к рядовому:

- Збитцки, вы свободны.

- Майор, я с ним еще не закончил, - вмешался полковник, - его ждет военный суд.

- Да, но пока он не под судом, а на моей базе и я его непосредственный начальник.

- Збитцки, вы свободны, - повторил майор.

Полковник опять побагровел. Он вцепился в майора взглядом, встретил ответный взгляд и начал процесс ломки, что всегда ему хорошо удавалось. В отличие от полковника, майор не пытался …не пытался ничего, он просто смотрел. Привыкший не сидеть в кабине, а лично участвовать во всех военных операциях, майор был лишен трепета перед любыми чиновниками выше или ниже себя. Он даже не осознавал, что такой трепет существует. Вскоре полковнику, безуспешно делающему грозный вид, показалось, что майор думает о своем и смотрит сквозь него.

- Полковник, сколько времени вы на планете? – вдруг спросил майор.

- Второй день, - ответил за него чин.

- А я четыре года и никто лучше меня не знает, как и что здесь происходит. Видите тот лес, - полковник указал из окна на густо поросший холм в километре от базы, выглядящий в заходящем свете оранжевого солнца умопомрачительно. – Он тянется на сотни километров на север. В этом лесу, как и в других лесах по всей планете орудует организованная шайка в несколько тысяч дикарей, которая рассылает в разные стороны разведчиков. У каждого из них колба, выдолбленная из местного овоща с жидкой смолой внутри и кусок отполированной каменной слюды. Как только разведчик находит земную базу, он разбивает о землю сосуд и, подняв руку со слюдой в пальцах, ловит пучок солнечных лучей, направляя их в смолу, отчего та мгновенно воспламеняется. Шайка, за многие километры видя густой дым, устремляется к его источнику и нападает на базу. Поэтому, когда вами выдуманный парламентер, который на самом деле разведчик, поднял руку, сделал он это, поверьте, не для того чтобы вас поприветствовать. Промедли Збитцки, мгновением позже на дым сбежалась бы многотысячная орава, а к утру вашими костями били в там-тамы.

- Но разве база не может отбиться от туземцев? - спросил изменившийся в лице полковник.

- Может, - ответил майор, - в полном составе. Практически всегда так и происходит. Но не забывайте, что еще вчера я был на операции с большей частью личного состава. А в меньшинстве у вас не было ни единого шанса.

- Значит, Збитцки спас нас? – спросил чин.

Майор пожал плечами. Он уже думал о душе.

Полковник долго молчал.

- Его нужно наградить, - наконец сказал он.

- Но..

- Никаких но, майор. Я сегодня же сообщу на землю о внесении Збитцки в базу орденоносцев, а завтра с утра на построении мы прилюдно присвоим ему награду.

- Людям надо выспаться, у них был тяжелый поход.

- Тогда после обеда.

***

Майор вышел в коридор. Чувствуя, что желание отключиться начинает пересиливать желание водных процедур, он ускорил шаг и столкнулся со Збитцки.

- Какого хрена ты пристрелил парламентера, - спросил майор, хватая солдата за грудки.

- Так это же разведчик со слюдой, - забормотал рядовой.

- Ты еще и подслушивал, - майор так встряхнул Збитцки, что у того булькнуло внутри, - не повторяй эту чушь, которую я сочинил ради тебя - дурака. Зачем убил переговорщика?

- А мы не хотим с ними договариваться.

- Кто это мы? – не сразу спросил майор от изумления.

- Я и другие ребята, - ответил Збитцки, - слишком много они наших положили.

- И ты счел себя вправе решать за всех?

- Выполнял ваш приказ.

- Мой? – майор от удивления выпустил Збитцки из рук.

- Слово в слово, - подтвердил солдат. – Перед отлетом на операцию вы сказали действовать по собственному усмотрению, я и действовал.

Майор, в эту секунду решавший в какую часть тела покарать наглеца, внезапно остановил кулак, почувствовав недосказанность.

- И? – спросил он.

Збитцки молчал, но, наконец, спросил.

- Сэр, если мы тут все уладим, что будет дальше?

- Отпуск.

- Две недели на земле, знаю. А потом?

- Потом тут останутся гражданские с гарнизоном поддержки, а нас как десант пошлют еще куда- нибудь.

- Вот именно – куда-нибудь. Может быть, на планету с двойной гравитацией и температурой на поверхности градусов в шестьдесят. Или, наоборот, в вечные снега, под которыми каменный песок и ледяные пещеры. А с кем мы будем драться в следующий раз? Нарвемся на противника с оружием, превосходящим наше, и ляжем все, как один? Нет, сэр, мне здесь нравится. Здесь чистые воздух и вода, леса, поля и небо высокое. Не нужен мне никакой отпуск на Земле. На Земле такого давно нет, а может, нет и во всей вселенной тоже. И поэтому договариваться я ни с кем не хочу, да и не только я.

Майор долго смотрел на Збитцки.

- Ты ведь понимаешь, - начал он медленно, - что за такие речи мне тебя следует сдать в теплые руки военных комиссаров?

- Не сдадите. Только не вы.

- Это почему?

- Вы мне только что шкуру спасли. А ведь знали, что я натворил еще до того, как спасать начали. Тем более, у меня завтра награждение. Я теперь орденоносец.

***

- Ладно, - думал майор по дороге в душ, - конечно, его не награждать надо, а высечь, но и награжденные подчиненные мне не помешают. Сверху отметят, что под моим началом орденоносцами становятся.

А может, он и в самом деле спас, - пришла ему мысль под обжигающим душем, - только не полковника с чином, а нас от ледяных пещер и двойной гравитации.

Писанина моя. Ей несколько лет. Приведённые иллюстрацию внаглую украдены из сети и ко мне отношения не имеют. В голове есть продолжение на пару рассказов.