Москва-Петушки
Утрамбовали меня в электричку. А потом утрамбовали еще раз. Убедились, что никому теперь не одиноко. Тесные новые знакомства.
Как тут не стать ближе, когда следующий состав через сорок минут?
Милая девушка заговорила с нами из динамиков:
— Следующая... становка... чино.
На подмогу пришел сиплый мужицкий голос:
— Будьте внимательны, следующая остановка хро-пш-жу-чино, - пояснил он.
Никто не возмущался: в вагоне все сплошь понимающие люди. Вся наша жизнь — длинный, извилистый путь. Кто и в самом деле может знать, что ждет нас там, впереди?
Заморские смартфоны, чехлы, очки хрупнули, треснули, и — под веселый стук колес! — мы двинулись в ебеня.
Завершался рабочий день.
С лиц наконец-то стекла вымученная улыбка, а вместе с ней — все признаки сферы услуг.
Я люблю вечерние электрички. Только там люди по-настоящему становятся собой.
— Мужчина, не пихайтесь.
— А я не могу по-другому, — сознается пассажир. И вертится. Держит слово.
Где еще такое увидишь в двадцать первом веке?
— Вот, бля, уроды, — в сердцах говорит сосед.
И ведь не поспоришь. Разве про хорошего человека скажешь такое прилюдно, в гарнитуру? А если он и про нас, то тоже отчасти верно: кто же красивым едет в вечерней электричке?
Только в затхлом, прокуренном, напоенном горем вагоне, ты понимаешь, кто ты есть. И в каком положении.
Честно говоря, положение такое себе: сидя, стоя, лежа. Будь это по вине вороватых слуг народа, успешных бизнесменов, или бессердечной Гали, которая просто исполняет свою работу. А работа у нее — делать общественный транспорт филиалом ада. Работка непыльная: соцпакет, зарплата два раза в месяц. Можно на море съездить.
Это мы тут все в положении, а Галя далеко. Как и слуги народа с воротилами бизнеса. Может, они вообще слыхом не слыхивали про то, что в России еще кто-то ездит на электричках, а не летает, скажем, вертолетами. Или не заказывает курьеров с дефлопе.
А мы едем, вопреки всему. Существуем. Дышим, правда, с трудом. Но не сдаемся.
И чувствуется разом и народное единство и классовая солидарность — все в отдельно взятом вечернем составе Москва-Петушки.
— Сволочи, — кряхтит один.
— Подонки, — молча соглашаются остальные.
Я стою и проникаюсь духом единства. У меня еще две остановки назад вывалился левый наушник, а руки поднять никак не можно. Вероятно, именно потому террористы и не захватывают электрички Горьковского направления.
Проникаются духом единства.
