Я не знаю, как они будут выглядеть, но они идут за тобой. Сохраняй спокойствие. Не реагируй. Они ищут тех, кто реагирует
— Что я вообще сейчас вижу?.. — прошептал я, уставившись на грузовик, который только что остановился рядом. Было 3:53 утра. Главная улица, как и положено в этот час, пустовала — ни одной другой машины в поле зрения. И дело было не в передней части грузовика, а в том, что тянулось за кабиной.
Мой взгляд заскользил по контуру огромного прямоугольного контейнера из прозрачного стекла. Он напоминал аквариум для акул, только изнутри, со стороны, обращённой ко мне, его полностью закрывала красная штора. За шторой мелькали силуэты человеческих фигур. Они шагали взад-вперёд по длине всего этого восемнадцатиколёсного монстра, словно взволнованные рабочие за кулисами, готовящиеся к началу первого акта спектакля.
Холодный пот проступил на лбу. Я выкрутил кондиционер на максимум. Красноватое свечение светофора отражалось от лобового стекла. Моя нога зависла над педалью газа, и я почти рванул на красный, когда что-то в боковом зрении заставило меня замереть.
Штору отдёрнули.
Моё дыхание сбилось, в горле запершило от кислого жара. Судя по тому, что я увидел, этот контейнер точно не был аквариумом.
Сияющий стальной стол. Потолочные лампы с решётчатым узором, похожие на гигантские насекомьи глаза. Дрели. Скальпели. Мониторы с видеопотоками, показывающими стол под каждым возможным углом. Толпа медсестёр в стерильных халатах и резиновых перчатках.
Но хуже всего было увидеть хирурга.
Он был невероятно высок и слегка сутулился, чтобы головой не задеть верх контейнера. Его халат выделялся — кожаный, телесного цвета, в отличие от чистых белых халатов остальных. Из-за маски и яркого света, закреплённого на очках, я не мог разглядеть его лица.
Он тяжело двинулся к столу, толкая кресло-каталку.
В кресле сидел без сознания молодой парень с копной вьющихся каштановых волос, голый и бледный. Его голова безвольно болталась на груди, пока кресло скрипело, продвигаясь вперёд, дюйм за дюймом. Несмотря на неподвижность, я знал, что он в сознании. Я не видел его глаз, но был уверен — жизнь в них есть.
Он просто не мог двигаться.
Грузовик тронулся. Я даже не заметил, что загорелся зелёный. За мной никого не было, поэтому я включил «парковку» и смотрел, как они уезжают. Вскоре они исчезли в ночи.
По спине прошла волна облегчения, но назойливая мысль отравила этот миг.
Сейчас, наверное, они уже режут его. Он всё чувствует. Как рвётся кожа. Как течёт кровь. Его нервы кричат.
Он просто не может ничего сказать.
Точно так же, как это было со мной.
— Прости, Пит, повтори ещё раз? Что не так было с грузовиком? — спросил Джеймс, потирая висок, словно предчувствовал мигрень.
Я оторвал листок бумажного полотенца и протянул через кухонный остров.
— Опять течёшь, дружище, — сказал я.
Джеймс склонил голову, глянул на полотенце. Он не чувствовал, как из правого глаза тянется слизь — побочный эффект от лазерной коррекции зрения, сделанной месяц назад. Без очков он выглядел лучше, но если целью было привлекать внимание противоположного пола, то постоянные слизистые подтеки были явно обратной стороной сделки. Шаг вперёд, два назад.
Он осознал.
— А, чёрт…
Он вытер слезу-стекляшку и смял полотенце. А я в третий раз попытался объяснить, что произошло ночью.
— Еду после смены, стою на светофоре, и рядом останавливается грузовик. Огромная махина. Прицеп размером с нашу квартиру, колёса как у монстра-трака. Но сам прицеп — огромный стеклянный ящик. Внутри штора, как будто собираются показать «Гамлета» на колёсах. Но эти люди внутри… я забыл сказать, что там были люди… они явно не собирались играть в театр. Не знаю точно, но выглядело так, будто они собирались делать операцию… — я сбился, теряя нить.
Теперь у него оба глаза текли.
Я оторвал ещё полотенце и протянул ему. Он смотрел на меня пустым взглядом, как будто мозг отключился. Я подумал, не перестал ли он пить таблетки от СДВГ.
После паузы он понял, зачем я дал ему бумагу.
— Спасибо. Так что не так с грузовиком? — повторил он.
Прошла неделя, прежде чем я снова его увидел. На этот раз — средь бела дня.
Я свернул на Главную улицу, припарковался у кофейни, мечтая о порции кофеина перед ночной сменой.
Потянувшись к двери, я услышал за спиной знакомый звон мелочи в пластмассовом стаканчике. Чувство вины сжало сердце, как удав.
Я прошёл мимо Дэнни, будто его не было.
— Прости, приятель, весь в мыслях, — сказал я, роясь в карманах в поисках денег.
Дэнни улыбнулся, обнажив идеально белые зубы.
Я знал его столько, сколько жил в этом городе, но почти ничего о нём. Почему он бездомный, почему не говорит — загадка. Его борода была всклокоченной, но комбинезоны, что он носил, редко пахли плохо. Он был нем, но выглядел здоровым. Цельный набор противоречий. Обычно он сидел на лавке у кафе день за днём, и я ему что-то подкидывал.
Я кинул в стакан смятую пятёрку — и увидел это.
Грузовик ехал миль пятнадцать в час, но это не мешало им работать. Хирург спокойно оперировал, инструменты и каталка не дрожали от движения.
— Господи… — выдохнул я.
По мониторам сложно было понять, что именно они делают. Камеры были слишком близко, и я видел лишь пульсирующую красную массу внутренних органов.
Скорее всего, копались в брюшной полости.
Обычно я не скандалю. Бывшая жена называла меня человеком, избегающим конфликтов. Но это зрелище выбило меня из колеи.
— Эй! Что, чёрт возьми, вы творите? Тут школа в квартале! — заорал я, побежав за грузовиком.
Он включил аварийку и начал притормаживать. Я почти догнал его, когда за спиной раздались тяжёлые шаги.
Дэнни обнял меня за плечо, замедлил и заговорил хриплым, ржавым голосом. Он говорил бессвязно:
— Ну… да… и… ты понимаешь…
Я понял, что он просто делал вид, что мы разговариваем, и заставлял меня подыгрывать. Когда я попытался оглянуться на грузовик, он повернул моё лицо к себе.
Это было так странно, что я пошёл с ним, пока мы не зашли в переулок.
Я успел краем глаза увидеть грузовик: теперь они все стояли в углу и смотрели на нас. Хирург возвышался над остальными. Медленно машина проехала мимо, и, как только нас скрыла стена, Дэнни перестал играть. Он согнулся, задыхаясь, опёршись рукой о кирпич.
— Что, чёрт возьми, происходит? — прошептал я.
Он выпрямился, приложил палец к губам, достал из кармана мою пятёрку и ручку. Прижав купюру к стене, быстро нацарапал что-то, сложил и протянул мне.
Я взял. Он пробормотал «прости» и побежал вглубь переулка.
Я развернул купюру:
«Для каждого они выглядят по-разному».
«Если ты реагируешь — они поймут, что ты пустой».
«Если поймут — заберут».
«Для своих личинок они выбрали коричневый — самый распространённый».
«Тебе нужно уйти».
«Сегодня ночью».
На следующий день его лавка была пуста, а грузовик стоял у кафе. Я сделал вид, что не вижу их.
Но игнорировать стало трудно, когда они начали ездить кругами по моему району. По ночам я слышал жужжание дрелей и гул мотора под окнами.
Они не стояли прямо у двери, но казалось, будто я стал для них особым случаем. Они не были уверены, вижу я их или нет. Давление нарастало.
Я чуть не сорвался.
Дело было не только в абсурдности происходящего. Всё это будто подбирали специально под мои травмы.
Слышали о синдроме осознанной анестезии? Это когда ты остаёшься в сознании во время операции. У большинства — миг, и всё. Но даже без боли это ужасно. Паралитики — дьявольское изобретение: мышцы полностью парализованы, а мозг всё понимает.
Я не из большинства.
Я был в сознании всю аппендэктомию. Чувствовал всё. Первая прорезь была худшей. Я не стану описывать — это за гранью. И я не мог пошевелиться.
Два часа они копались во мне. Однажды я смог чуть дёрнуть ногой. Медсестра сказала хирургу. Он ответил:
— Принято.
Я надеялся, что грузовик уедет. Но денег, чтобы сбежать, не было.
Сегодня он опять был у кафе. Я решил не менять маршрут, чтобы не вызывать подозрений. Выходил с кофе, пытаясь выглядеть спокойно — и увидел, кто на столе.
Дэнни.
Я закричал.
До работы я не поехал. Вернулся домой за вещами — фото семьи и револьвером. Хотел попрощаться с Джеймсом.
Он не ждал меня.
Я распахнул дверь.
В квартире было темно, шторы закрыты. Я нащупал выключатель. Щёлк.
Он сидел на диване, голова на плече, по щекам тянулись следы слизи. Я проследил их до глаз… которых не было. Ни крови, ничего.
Раздалось бульканье. Я подумал, что это он, но губы были неподвижны. И тут из-за спинки дивана выползло нечто, похожее на гигантскую гусеницу, размером с толстую сосиску, бледное, сегментированное. Хвост сужался, как у осы, а на конце расширялся в сферу. Если смотреть прямо, она напоминала глаз с ореховой радужкой.
Существо заползло обратно в Джеймса. Хвост встал на место, и вид стал правдоподобным — как глаз. Джеймс моргнул.
Я бросился в коридор.
Ничего не взял.
Дэнни называл их «личинками». Может, поэтому те, что были в Джеймсе, не выдали меня. Возможно, им нужно созреть, чтобы общаться с другими.
Я не знаю, сколько людей уже заражены.
Если вы ещё нет — остерегайтесь странного. Это может выглядеть по-разному, но будет сделано так, чтобы привлечь именно ваше внимание.
Они точно знают, за что вас зацепить.
Ваш лучший шанс — не реагировать. Делайте вид, что этого нет.
Будьте как моё тело на операционном столе: в сознании, но парализовано. Что бы ни происходило, как бы больно ни было, как бы громко ни кричал ваш разум:
Просто не реагируйте.
Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit
Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6
Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit
Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit
