Школьный уголок

Внучка.

6 лет.

Первый класс.

В садике, конечно же, учились читать, считать, но в школе уже все по-серьезному.

Месяца через два учительница дает "открытый" урок и, по стечению обстоятельств, мне пришлось на нем присутствовать.

Дети умели считать до ста, но основные примеры и задачи решали с первым десятком.

Нижеследующая фраза учительницы может быть очень логичная, очень интуитивно понятная для детей - шестилеток, но меня она привела в восторг.

- Дети! Мы научились считать до десяти и решали все примеры с числами до десяти.

В этом верными помощниками вам были ваши две руки и ваши десять пальчиков.

Сегодня мы будем учится считать до двадцати.

А чтобы вам легче было, представьте, что у вас не по две ручки, а по четыре.

Не знаю, как дети, но я представил.

Помнится, ко Дню Победы мы в школе готовили концерт для ветеранов войны.

Ветераны заполняли актовый зал, а школьники от 4 до 10 класса пели, читали стихи, тренькали на инструментах и показывали всякие сценки по мотивам войны.

Ветераны почти всегда плакали и хлопали, а мы их жалели и дарили цветы.

Все это было организовано в виде конкурса между классами примерно одного возраста и общего, между всеми детьми школы.

Голосовали учителя и ветераны.

А попробовать в себе режиссерский талант для организации выступления мог, в принципе, каждый ученик.

Но обычно это делали передовики, отличники и всякие звеньевые.

В общем, в тот год, а было это классе в пятом, режиссером была я.

Ну а классный руководитель лишь контролировала общую правильность и корректность процесса.

Задумана была художественная инсценировка песни "Там вдали, за рекой".

Сюжет про гражданскую войну, думаю, напоминать не надо.

Итак - хор мальчиков-зайчиков и девочек-припевочек стоит в буденовках сзади и поет.

А на переднем плане разворачивается строго в соответствии с сюжетом песни действо.

Как вы можете догадаться, по принципам минимализма, нам нужен комсомолец (1 штука), его вороной конек (1 штука), еще пара комсомольцев для создания видимости отряда и (факультативно) изображение белогвардейских цепей.

Задумано было следующее: комсомольцы на лошадях в виде палок скачут по сцене, видят белогвардейские цепи, скачут еще немного вперед, один падает, немного общается с конем и остается лежать, а двое товарищей разворачиваются и ускакивают со сцены понурые.

С пением проблем не было.

А вот с реквизитами...

Мы должны были сделать их самостоятельно.

Решено было, что вороного конька сделаю я, а двух других лошадей - девочки.

Белогвардейские цепи нарисуют мальчишки, они любили такую фигню в тетрадках рисовать. Для создания лошади нужна, по сути, швабра, лошадиная голова и хвост.

Голова желательно с гривой и глазами.

В общем, мы два раза в неделю собирались на репетицию без всякого инвентаря, буденовки продавались и так, плакат мальчики все рисовали и рисовали (посмотреть не давали), а лошадей девочки якобы творили.

Я занималась созданием морды коня - не очень удачно.

За пару-тройку дней до выступления, чуть ли не на предпоследней репетиции, девочки пришли и заявили, что их родители отказались мало того что участвовать в создании лошади, но еще и выделять для этого материалы.

То есть – по нулям.

Тогда я поняла, что надо срочно переигрывать, лошадь у нас будет одна, а остальные комсомольцы пускай пешком воюют.

И вся ответственность за выступление - на мне.

Ну, раз лошадь одна, она должна быть очень хорошая лошадь!!!

Палки мало, ну что это будет за ерунда, если умирающий комсомолец будет обращаться к палке?!

Ее же и держа в руках или вообще между ног?

Чепуха какая.

Нужно делать настоящую лошадь, из двух человек.

И сидеть на ней по-настоящему надо, верхом!

В общем, чисто теоретически лошадь у меня получилась.

То есть было понятно, что это - лошадь.

Лошадь состояла из коричневой цилиндрической головы с большими круглыми глазами, которые я выковыряла из пластмассового Чебурашки.

При движении головы зрачки в глазах перекатывались, а по умолчанию они смотрели друг на друга под немного разными углами.

На голове была сбруя, огромные треугольные поросячьи уши и бахрома, как от края ковра, желтого цвета.

Голова была пришита к палке и немного болталась.

Человек спереди должен был держать палку с головой лошади руками над своей головой, а сам он был прикрыт телом лошади.

Тело лошади представляло собой коричневый плед с каким-то рисунком, точно не помню, но, кажется, он был в ромашку.

С хвостом пришлось помучиться.

Дело в том, что если крепить его на плед, то он постоянно съезжал с анатомически правильного места.

И я решила, что надежнее всего хвост будет придерживать рукой человек, который изображал заднюю половину лошади.

На тренировку хождения всадника и его прекрасного вороного коня времени почти не осталось, учительница умирала от хрюканья и помогала мало.

Одноклассники нервничали и злились.

Я готова была убить каждого, кто скажет, что лошадь не очень хороша...

А на последней репетиции мальчики показали плакат с белогвардейскими цепями.

В общем, они старались.

Долго.

Увлеченно.

На плакате было нарисовано множество зверских рож в шлемах со свастикой, были танки, пара зенитных установок, сверху летели самолеты со свастикой, из самолетов сыпались округлые какашки, а внизу мальчики довольно натурально прорисовали парочку взрывов с летящими ошметками людей.

На задний план какой-то будущий толкиенист впихнул несколько рыцарей в латах на лошадях в железных доспехах.

Кое-где даже встречались надписи типа "Макс-урод!", слегка замазанные остальным фоном…

В общем, настал наш звездный час.

На сцену вышел хор в буденовках, построился.

Центральный хорист держал плакат с белогвардейскими цепями, свернутый в трубочку.

В нужный момент люди слева и справа от него должны были взять за концы плаката и показать комсомольцам ужасы войны.

Вышел конь...

Точнее, сначала раздалось перекрывающее хор шипение типа "Не туда, сползай ниже, ты мне на шею сел!" "Передвиньте кто-нибудь этого идиота, я сейчас упаду!!!"

Шатаясь и заплетаясь ногами, то неимоверно растягиваясь, то быстро укорачиваясь, на сцену в четыре ноги с трудом выползло мое творение в белую ромашку.

Зал затих.

На самом конце творения, отчаянно балансируя, пытался восседать красноармеец.

Его сообразительные товарищи из отряда удерживали конструкцию, один фиксировал соединение передней и задней частей коня, направляя отчаянно шипевшую переднюю часть в нужную сторону, а второй придерживал задницу лошади, самоотверженно прислоняя к ней уже однажды потерянный при выходе хвост и не давая красноармейцу сверху героически свалиться раньше времени.

Дело в том, что я не учла одну небольшую анатомическую деталь: если человек-зад-лошади держит двумя руками человека-перед-лошади, то, чтобы держать хвост, у него не хватает рук.

А если одной рукой держать хвост, то тогда красноармеец верхом сползает, потому что очень тяжело его и неудобно на себе везти.

Но этот небольшой инженерный промах обнаружился лишь за кулисами.

Зал взорвался хохотом и лег.

Но это было только начало.

После этого залу и ветеранам войны показали плакат с белогвардейскими цепями, а комсомольцы на сцене в течение всего куплета так и не сумели развернуть конструкцию "Красноармеец и лошадь" лицом к неприятелю.

Так как разворот и атака неприятеля начата и закончена не была, то старательный и туповатый красноармеец верхом пока что не хотел героически падать!

А он уже должен был упасть и разговаривать с конем.

Понимая, что я как никогда близка к провалу, из-за кулис я делала отчаянные знаки свалить этого идиота наконец-то с лошади.

Красноармеец у передней части коня смекнул тему и начал спихивать седока на пол.

Седок тему не просек и начал сопротивляться.

Третий красноармеец поспешил на помощь ко второму.

Вдвоем они довольно быстро управились с отчаянно сопротивлявшимся товарищем и таки скинули его на пол.

Сверху на него положили хвост лошади, и с чувством выполненного долга вывели лошадь со сцены.

Зал смеяться уже не мог, было просто больно животу.

Лица у учителей и ветеранов были ярко-малиновыми.

Зал просто хрюкал из-под сидений.

После последнего куплета хор свернул плакат с цепями и пошел со сцены.

Красноармеец остался лежать.

Один из последних хористов в буденовке, смутно понимая, что своим поведением этот тормоз на полу сорвал все выступление, еще и попинал от обиды его ногой, вызвав новую бурю хрюканья и рыданий зала…

В общем, мой режиссерский дебют оказался просто звездным.

После, слушая бренчание балалаек и стихи про Василия Теркина, кто-то из взрослых, посмотрев в нашу сторону, прикрывал рот руками и отчаянно сдерживал все еще рвущийся наружу хохот. Ведущая концерт учительница между номерами делала длинные паузы и старалась не хрюкать в микрофон слишком уж явно.

Дали первое место между ровесниками и первое место по школе, а наши прямые конкуренты из параллельных классов обижались и все время грозились с нами разобраться, что за такую лажу мы приз получили.

Дело было, когда сын учился в первом классе.

Пришел он как-то из школы, переоделся и сел обедать на кухне.

Беру его тетрадь по письму, открываю и тихо схожу с ума.

Под домашней работой стоит оценка "4", ниже - приписка учительницы "ПИШИТ ХОРОШО".

Так и написано "пишИт" (через "И").

Думаю, что за ерунда!

Что, учительница заканчивала церковно-приходскую школу, что ли, в Якутии?

Сама русский не знает, а детей собралась учить!

Ну, думаю, когда на родительское собрание пойду, фитиля ей вставлю.

А потом какие-то подозрения начали закрадываться: «Да быть такого не может...» 

Зову сынулю с кухни, показываю тетрадь: что, мол, за ерунда?

А тот, дожевывая бутерброд, объясняет, что «училка» какая-то странная попалась, буквы в словах не дописывает…

Продолжаю сходить с ума, теперь уже обоими полушариями мозга: «Какие буквы, какие слова? У вас там что в школе - филиал психушки?» 

А тому хоть в глаза плюй, хомячит бутерброд и объясняет мне, как ребенку, что «училка» ошиблась и написала "ПИШИ ХОРОШО" (типа, букву "Т" в конце не дописала). «Я, - говорит, - за нее и дописал в школе».

Сообразительный мой, а папа чуть не рехнулся оставшимися мозгами.