Миры Фэнтези

- Заходи!

Дверь моментально открылась в дом не зашла, а буквально влетела кикимора. Такой взъерошенной я кикимору давно не видел. Зелёные волосы стояли дыбом, словно у шелудивого пса, а её зелёные глаза блуждали из стороны в сторону, пытаясь за что-нибудь уцепиться взглядом.

- Сядь! - рявкнул я грозно.

Кикимора не посмела ослушаться и тут же села на стул, который стоял подле стола. Я взял кувшин со стола и налил в её кружку холодного кваса. Кикимора молча взяла, отхлебнула и сразу же съязвила:

- А медовухи значится пожалел, - она увидела мой злобный взгляд и поспешила продолжить, - Так вот о чём я. Горыныч наш решил жениться! Вон чего удумал на старости лет!

- Ну решил и решил, - я равнодушно пожал плечами и налил себе из другого кувшина медовухи. - Нашла о чём беспокоиться.

- Так ты слушай дальше! - Кикимора взяла из моих рук кувшин с медовухой, быстро налила себе полную кружку и пока я не успел опомниться, затараторила:

- Когда ты летом не ушёл с той девчонкой, а остался, Горыныч полетел к людям в город.

- Куда он полетел?! - в шоке спросил я.

- Я же тебе сказала, - с раздражением ответила кикимора, - в город. Как он там зовётся…

Кикимора ненадолго замолчала, вспоминая незнакомое слово и наконец произнесла по слогам:

- Сан Пе-те-бур, - кажется так, - с удовлетворением молвила моя незваная гостья.

- Санкт-Петербург, - автоматически поправил я её. - За каким леши… и что ему там понадобилось? Ему надо было официально узаконить отношения со своими лягушками и ящерицами?!

- Нее, - протянула кикимора, - Он решил жениться на девушке!

- На ком он решил жениться!? - уже не спросил, а прокричал я.

- На девуш…

- Да понял я уже! - перебил я кикимору, - Где он?

- У себя, - молвила кикимора, - в Зелёном Яре.

- Пошли, - скомандовал я.

И мы пошли. Горыныч жил на другом краю моего леса. Я, конечно, мог призвать мощного лося, с которым с лёгкостью преодолел бы все завалы и буреломы. Или же мог призвать быстроногого оленя, и словно молния промчаться по лесу! Но я решил пройтись и немного остыть. С горяча можно много деревьев наломать, а потом жалеть буду. В конце концов, ну и что, что Горыныч слетал в этот Санкт-Петербург, я тоже раз в несколько лет люблю туда наведаться, попить ихнего пива, да сидра. Ну, а Горыныча на баб потянуло, бывалое дело. Как говорится: поболит и пройдёт! Меня больше волновал вопрос, почему он мне ничего не сказал.

- А ему и говорю, окаянному, - пока мы шли, кикимора не замолкала ни на секунду, - Зачем тебе это? Тебе тут развлечься не с кем? Принесёшь ещё нам какую-нибудь заразу...

Кикимора всё болтала и болтала, а мы тем временем уже подошли и к жилищу Горыныча. Как и все Змеи, Горыныч предпочитал селиться у рек, устраивая себе нечто вроде шалаша. Вот только такой шалаш был размером с двухэтажный дом. Я прислушался и услышал бас Горыныча и звонкий девичий смех. Услышала это и кикимора.

- Вон, слышь какое безобразие творится! - запричитала она и покачала головой.

- Сгинь, - тихо сказал я. Кикимора развернулась и быстро исчезла в чащи леса.

Я подошёл поближе и увидел Горыныча. Он сидел на берегу реки, а на его коленях сидела молодая рыжеволосая дивчина. Горел костёр, пахло жареным мясом, а рядом стояла железная повозка без лошадей, что люди кличут странным словом — автомобиль. Я обнял рядом стоящую берёзу и моё тело задрожало. Мгновение - и у меня был снова человеческий вид. Уже второй раз за год оборачиваюсь, мда…

- Можно погреться у вашего костра? - спросил я влюблённую парочку, выходя из леса.

Только сейчас меня заметил Горыныч. Он сразу узнал меня за моим человеческим обликом, впрочем, я тоже узнал его в молодом парне в джинсах и чёрной футболке с надписью: «Король и шут».

- Здорова, - угрюмо ответил мне Горыныч. Он не стал делать вид будто мы не знакомы.

- Ну, здравствуй, коли не шутишь, - ответил я, - Может представишь меня своей гостьи?

- Это Ёлс, - кивнул в мою сторону Горыныч, - А это Лиза.

- Очень приятно, - пропела молодая девушка, - А Вы местный егерь? Мне про вас говорил Гена.

- Ну, можно и так сказать, - усмехнулся я, - И что же про меня говорил наш Геннадий?

- Что вы будете нас ругать за разведение костра в лесу, - залепетала юная дева, - Только вы нас не ругайте, возьмите лучше попробуйте шашлыка. Гена просто волшебно готовит мясо, а видели бы как он управляется с костром! Я прям могу поверить, что огонь его и правда слушается, как собака хозяина!

- Вы не ошиблись, - я кивнул, - наш Гена и впрямь мастер огневых дел. Да Гена?

Горыныч молчал.

- Люблю я её, - вдруг, взревел Горыныч. - Слышь?! Люблю!

Лиза покраснела, впрочем, покраснел и Горыныч, а это было плохо. Дело могло обернуться бедой, если Горыныч потеряет над собой контроль. Я попытался его успокоить.

- Ну раз любишь, так любишь, - я постарался сказать это как можно спокойнее. - Только аккуратнее с огнём, хорошо? Сильно не пережарь… Да и не нужно нам, чтобы здесь шастали чужие. Правда, Гена?

Горыныч внимательно посмотрел на меня и медленно кивнул головой. Я поднялся и медленно побрёл в лес. Горыныч посмотрел на меня и сильнее прижал к себе бедную Лизу. Я немного постоял в лесу и послушал звонкий смех Лизы. Под моими ногами раскинулась земляника. Закинул себе горсть в рот. Я очень любил землянику. Кикимора, например, сильно любит рыбу. А Горыныч… Горыныч любит молодых девушек. Бедная Лиза… Я покачал головой и побрёл домой досыпать.

— Заходи, заходи! У нас столько дел! — замурлыкала кабаниха, помахивая ладонью с мою голову.
Внутри первые комнаты были заставлены стеллажами, наполненными инструментами и железными заготовками, среди которых виднелись и части кандалов, подобных тем, что были на моих лапах. Потолок был довольно высоким, с толстыми балками и толстым налётом сажи. Запах гари и угля резко бил в нос, я слышал шум потрескивающего горнила.
Попутно Тата без остановки, радостно похрюкивая, с гордостью рассказывала мне о своих владениях и о себе:

— Считай, всё, чем в Тирсе-од-Зейне пользуются, через мою кузню прошло. Да даже твои побрякушки на ногах я небось сделала, ха! Меня бы не было — всё встало бы! Вот такая я, уважаемая дочь Ивара Всеядного! — говорила она, махая жирными руками. — Раньше в столице даже сталь била! Но там баб за кузнецов не считали, вот и перебралась сюда. Наместник тут широко мыслит, очень далеко смотрит. Но там я для армии вещицы делала! С одной стороны, путное время было, ха-ха!

— Невероятно! — подобострастно начал я, примеряя на себя маску впечатлённого зайчика. — Для армии, госпожа Тата? Мечи, как у хищников? Это, наверное, очень уважаемо!
«Надеюсь, я не похож на слабоумного… Надо бы не переигрывать», — подумал я.

— Ещё как! Ты, милый, даже и не представляешь! У меня с тех дней много дорогих друзей осталось! Да и тут ко мне один за другим наведываются. Да даже из центра приходят! Столько власти, сколько у меня, ни у одного надзирателя нет! Ха-ха! Ко мне даже наместник обращался, сам молодой тигрид Арис Крим из дома Чёрного когтя, представляешь!

«Наместник? Правитель города и здешних земель, значит. Арис Крим — запомним».

— А кандалы, госпожа Тата? Они же сами собой расширяются и сужаются, не уж то и это в этой кузнице делается? — с обожаемыми глазами спросил я, с трудом сдерживая рвотные позывы от кислой вони пота.

— Ну нет. Кую-то я их тут, а вот чары… — она замолкла, и маленькие глазки на мгновение кинули на меня подозрительный взгляд. — Ты, эта, узнаешь ещё много чего, если помощником хорошим будешь. Я ведь весьма добра к тем, кто хорошо работает, — сладко произнесла они, и глаза её скользнули по моему телу. — И кажется мне — язык у тебя будь здоров, раз ты так любишь разговаривать.

С трудом сдержав рвотные позывы, я сделал самое приветливое из всех возможных лиц и сказал, смягчив свой голос до смертельной приторности:

— Я постараюсь хорошо работать, — и прошептал: — Очень… постараюсь.

Её тут же бросило в жар, она развернулась, пряча лицо.

— Прекрасно, вот сегодня и начнём! — пылко ответила она.

Надо быть осторожнее, слишком спешу. Но зато я узнал, что это она куёт кандалы, но не накладывает эти… чары. И о том, что ей не стоит об этом много говорить. Надо постараться выудить из неё столько информации, сколько возможно. Пока я её не убил… Или она меня.

«А ещё, по-видимому, в этой стране есть аристократия, хотя не уверен, что она является основой государства. Всё-таки они говорят об „империи“, значит, всё должно быть немного сложнее. Впрочем, рода и кланы вполне логичны в мире, где сила во многом определяется с рождения, — размышлял я, смотря на голую спину кабанихи, покрытую короткой шерстью».

— А Чёрный коготь — это сильный дом? — задал я очевидно тупой вопрос, и хряк посмотрел на меня соответственно.
— У вас там в бараках вообще ничего не знают? Ужас! Так просто не должно быть! Дом Чёрного когтя — первый дом Тирса! И пусть наш город находится далеко от столицы, но о нашем наместнике слышно даже там! Его называют следующим избранником Дигора первого Хищника! Пророчат… — она подошла ближе и ухватила меня под локоть своими влажными руками с короткими толстыми пальцами, оканчивавшимися тёмными когтями, будто небольшими копытами, — титул следующего Святого Императора. Тирс-од-Зейн был маленькой деревушкой, неспособной разрастись из-за Тварей, устраивавших свои набеги, но только до того, как Арис стал во главе дома, будь спокойна душа его брата — Линдоса. К восемнадцати он уже сумел расчистить прилегающие районы, изгнать Тварей из первого круга и наладить добычу древесины и белых персиков на юге от Тирса, и разработать несколько хороших месторождений на севере, — с глубочайшим почтением рассказывала она, то и дело прижимая меня ближе к себе. — Сейчас ему тридцать три, и он является одним из богатейших зверлингов Святой Империи Дигор, да и с каждым годом его позиции всё крепчают. Десятки его посадников на севере платят ему, пополняя казну. Его птицлинги на службе чуть ли не у каждого Рода южной части континента.

— Значит, он правит в этих землях? Так быстро из деревушки к такому городу… Он, наверное, невероятный зверлинг, — поддакивал я.

Мы переступили порог следующей комнаты. Я слышал, как свинота пыхтела от натуги, она шла безумно медленно, и каждый раз я с опаской краем глаза следил, чтобы она не опрокинулась на меня и не раздавила, будто декоративную собачонку.

— Конечно! И дело не только в его разумности и дальновидности. Он невероятно силён. А его сражения отличаются изящностью и невероятной грацией… — Я почувствовал, как она задышала тяжелее, — И он изменился очень быстро, я слышала, что раньше он не выделялся особыми способностями. Без сомнения, он был поцелован Дигором. Двойной… Не важно, — она, похоже, опять чуть не сболтнула лишнего.

«Много же секретов у наших хозяев от своих глупых рабов. Такая осторожность впечатляет», — подумал я.

В следующей комнате виднелись запасы каменного угля в сбитых из досок коробах и стройно уложенные ряды поленьев. А затем, в следующей — самой большой, сама кузня: массивная печь располагалась в самом центре, в ней тлел уголь, сбоку стояли большие меха и рядом же несколько чанов с водой и наковальня. Рядом стояла стойка с молотками и щипцами, в жаре утопала раскалённая кочерга.

Сбоку, у одной стены, располагались шкафчики и стол, на котором, помимо мелких инструментов, виднелись полусгнившие объедки и обмусоленные косточки. Около дальней, за печью, я увидел стойку с только изготовленными инструментами: пилы и серпы, короткие ножи и различная стальная утварь. Оружия, естественно, не было.

Хотя на что я надеялся…

У правой стены стояла громадная стальная кровать с засаленным тряпьём сверху, целой грудой тряпья, несколько скрученных одеял заменяли подушки. Около кровати стоял деревянный стол из необработанной древесины, весь покрытый пятнами и сколами. На нём стояла мутная бутылка и два железных стакана, покрытые окисленными серыми разводами и рыжей рябью. Туда меня и повела Тата. Она сразу рухнула на кровать и ладошкой похлопала рядом, призывая меня присесть. Я сделал, что велено.

— Ты когда-нибудь пробовал вино? — спросила она, но ответила сама, не дожидаясь, словно в отработанной схеме, — Конечно же нет. Поверь, это дивный напиток. Он наполнен достоинством и… страстью, — томно проговорила свинья, пока разливала вино.

Я взял предложенный помятый стакан и принюхался — ничего подозрительного: аромат кислый и немного терпкий, довольно молодое вино и точно не дорогое. Но пить я не стал, только сделал вид — нужен трезвый рассудок.

— Так вот, каждый удар должен быть как один, понимаешь? Это действительно непросто, нужно чувствовать металл. А если чуть не то, то… — Мне это всё изрядно надоело, я сделал плавное движение кистью, и она замолкла.

— Госпожа, позвольте, я сделаю вам массаж. — уверенно сказал я, стараясь не кривиться от отвращения, — Откровенно говоря, я хочу вам угодить. Вы мне приятны… — После этих безусловно лживых, пропитанных лестью слов она совсем растерялась.

«Неожиданный поворот, да? — усмехнулся я про себя, видя шок в её глазах, — Ты даже не представляешь, чем кончится этот вечер».

— А! Я… — Пыталась она что-то выдавить, пока я забирался на кровать, заходя ей за спину.

Медленно развязал завязки кожаного передника — сначала наверху, затем внизу. Удивительно, но складки жира были даже на спине. Покрытая воспалёнными прыщами и старыми мерзкими рубцами, словно от какой-то нарывной болезни. Я приметил бутылку с маслом среди косточек и без разрешения прошёлся по комнате. Я чувствовал её горячий взгляд и не хотел продолжать, просто прикончить и всё! Но это опять Декс, я так не действую. Нужно увеличить шансы, коль решил идти ва-банк.

Я вернулся с небольшой бутылочкой из тусклого стекла, а она сидела всё так же, словно изваяние — произведение извращённого и крайне неумелого скульптора. Медленно я начал намазывать ей спину, шерсть там была короткая и редкая, либо вообще отсутствовала, оставляя проплешины. Затем я принялся наминать толстую шкуру снизу вверх. Особое внимание уделил плечам, затем шее, переходя на голову.

Я чувствовал, как она расслаблялась, как таяла в блаженстве. Вряд ли кто-то по своей воле делал когда-нибудь для этой свиноты подобное. Оттого всё оказалось так просто.

В какой-то момент я просто поднял руки над её головой и резким рывком накинул цепь наручников на шею! Потянул к себе, давя со всей силы, коленями обхватив её желейные бока. Она тут же принялась барахтаться, не понимая, что происходит. «Нет, сука, это не прелюдия!» Я впился челюстями сбоку в её ухо, дабы она не могла приложиться по мне своей черепушкой! Толстые руки беспомощно пытались достать, схватить меня за уши — но я их прижал, будто кот на охоте.

Ну что, повеселилась?!

Сдохни!

Внезапно я почувствовал, как её тело зашевелилось, нет… скорее, будто мясо под кожей начало бурлить, словно сбегающая каша. Я почувствовал, как напрягается тело, шея твердеет и пульсирует. Она оттолкнулась ногами! Мы вписались в стену с такой силой, что дом сотрясся, угрожая развалиться, словно карточный домик! Сука! Сильный удар! Но хрена тебе, жирная тварь! Я всё ещё цеплялся за неё, а она хрипела, словно харкающий кошка! Затем вновь ударила спиной в стену — я удержался, затем ещё, и тут уже я на мгновение отпустил коленями, и тут же, словно механическим рывком, она согнула торс вперёд!

Меня выбросило вперёд! Несколько кувырков по грязном полу, сбил стойку с заготовками, но тут же вскочил на лапы! А Тата неистово откашливалась, ухватившись за шею, затем бычьими, налитыми кровью и яростью глазками уставилась на меня. Я смотрел на неё спокойно, словно барс на соперника, но чем дольше — тем сильнее перетягивал на себя одеяло Декс. Желваки скребли от напряжения, кулаки сжимались и разжимались с такой силой, будто это могло бы как-то помочь! Рука скользнула под халат, и я уже держал белёное ребро, отложенное для Рихана.

А свинья изменялась: тело начало вытягиваться, спина выпрямилась, и жир уже не свисал мерзкими грудами, вместо этого шкура натянулась, показались правильные силуэты мышц, заплывших прослойкой сала. Только громадные сиськи висели, как две груши. Теперь она куда больше напоминала своего изначального предка — кабана: огромные широкие плечи, рельефные лапы с выпирающими мышцами. Даже клыки, до этого короткие, не представляющие существенной угрозы, выросли, напоминая теперь четыре небольших бивня.

— Лживый ублюдок! Решил, значит, поиграть?! А я была к тебе так добра! — заревела она, от высокого голоса не осталось и следа. — Ты не вернёшься в барак! Я сохраню на память твой сломанный таз!

— Иди на хер! — бросил я, одновременно с тем швырнув в неё угловатую заготовку для лопаты и дёрнувшись в сторону печи.

Она пригнулась, оперившись передними лапами о пол, совсем как дикая, и рванула на меня с свирепой яростью. Окружение будто сжалось, так огромна она была, я ощутил, будто на меня несётся смертельная, неукротимая лавина. Но страха не было, его сожрала жажда битвы Декса и хладнокровие Марка, словно две противоборствующие стихии воплотились во мне, оставив лучшее.

Мир замедлился, как тогда на дереве, я видел всё и вся, глаза перебегали с предмета на предмет в поисках спасения от нёсшейся горы. Я кинулся к печи, мышцы взревели! В руках мелькнул огонь — даже не почувствовал жар рукояти кочерги, красная полоса света прочертила воздух, подбрасывая светящиеся угли вверх. Тата зажмурилась, а я взревел:

— Да сдохни наконец!!!

Кочерга, раскалённая добела в конце, мягко, словно в масло, вошла в глаз Таты, а следом другая рука дёрнулась, и ребро вонзилось прямо в свиную ушную раковину с мерзким чваканьем. Но на том путь её не окончился, сила, с которой она летела на меня, продолжила нестись вперёд, даже после того, как мозг умер. Я выпустил железо и кость и обхватил её голову, стальная цепь впилась в её застывшую морду. Трещащие от потуги мышцы готовы были взорваться, лопнуть, будто плавательный пузырь, обжаренный на костре! Но я не упал, не оказался погребённым под этой тушей! Когти на ногах оставляли глубокие царапины на деревянном полу, вырывали дощечки, пока наконец движение не прекратилось.

Я отпрыгнул, тяжело дыша, а громадный труп рухнул с грохотом, поднимая пыль.

— Она явно не этого ожидала от сегодняшней ночи. Печально, — сказал я, присаживаясь, давая отдых ногам, — а ведь ей просто хотелось тра****ся.

Читать бесплатно: https://author.today/reader/381451/3533850