denisslavin

Когда Мерзликина Виктора Степановича назначили в нашу школу учителем, ему было чуть меньше сорока лет. Неженатый, жил с мамой, на уроки всегда приходил в чёрном без узора костюме, на воротнике нелепая красная бабочка. Преподавал английский язык. Знал, помимо него и русского, ещё три или четыре, не помню. Подход к обучению имел весьма либеральный. Иногда на уроках мы смотрели фильмы с субтитрами, потом писали сочинение по нему. Толково придумано, на мой взгляд.

На первом же уроке мне его голос показался знакомым. Виктор Степанович признался, что комментирует спортивные состязания на местном телевидении. Видать, немного зарабатывал учителем.
- Нет-нет, просто спорт – это моё хобби, как комментатору мне почти и не платят, - с улыбкой объяснил он.

Рассказал, что мечтал стать футболистом, но не получилось. Не было данных, сказал. Позже я узнал, что его мама предпочла отдать сына в музыкальную школу.

В общем, он всем ученикам нравился. Много интересного знал. Как-то учитель географии заболел и директриса попросила Виктора Степановича занять наш класс на те сорок пять минут. Это был самый крутой экскурс в географию, который когда-либо звучал в школьных стенах. Виктор Степанович рассказывал о Японии так, что мне показалось я прожил там целую неделю.
- Я там никогда не был, - позже признался Виктор Степанович. – Просто читал об этом.

И так у него было во всём. Его кругозор насыщался книгами, журнальными статьями и ТВ-гидами. Будучи футбольным болельщиком, он знал всё об истории «Манчестера Юнайтед», но никогда не был на «Олд Траффорд». На вопрос не было ли у него желания посетить матч любимой команды, он отвечал, пожимая плечами. Иногда добавлял:
- У меня мама.

Как-то Валера Кургузов из «А» начал дурачиться, срывать урок. Виктор Степанович попросил его успокоиться. Попросил ещё раз. Предупредил, что вынужден будет принять меры.
- Ой, да чё вы сделаете? – рассмеялся Валера.
Виктор Степанович подошёл к клоуну и, схватив за шиворот, протащил по кабинету до самой двери.
- Без родителей ты сюда следующий раз не зайдёшь, - сказал он напоследок.

Яблочко от яблони не далёко падает, говорят, и в случае Кургузовых это не будет ошибкой. Папа Валеры пришёл, когда урок ещё не успел закончиться. Наверное, увидев перед собой невысокого, худого мужчину с поникшим взглядом, притом и несуразно одетого, он решил, что можно не церемониться.
- Ты какого хера моего сына ударил? – вероятно, Валера с папой был честен не до конца.
- Прошу вас не выражаться при…, - начал было Виктор Степанович, но Кургузов-старший уже шёл на него с поднятыми кулаками и очевидными намерениями.

Учитель свернул его и опрокинул на пол ещё до того, как мы окрыли рты от удивления. На счёт недостатка спортивных данных, мама Виктора Степановича ошиблась. Потом, естественно, последовало разбирательство, по исходу которого Виктор Степанович получил – и принял – извинения обоих Кургузовых, а Валера пообещал вести себя на уроках прилично и никому не досаждать. Лишь однажды он нарушил это обещание.

Летом, между десятым и одиннадцатым классом, у Виктора Степановича умерла мама. Я не был знаком с этой женщиной, но, судя по реакции Виктора Степановича, она была святой. Мы классом пришли навестить его после похорон, и он был подавлен. Глубоко подавлен. Как малолетки, вроде нас, могли поддержать его? Виктор Степанович всё равно поблагодарил нас за визит.
Как-то я услышал разговор двух училок. Обсуждали перспективы замужества на «наконец-то холостом» Мерзликине.
- Из него верёвки, наверное, вить можно, - сказала одна. – С другой стороны, кому нужен мамсик.

Некоторые коллеги-женщины Виктора Степановича всё же Виктору Степановичу знаки внимания. Всё очевиднее и очевиднее. В большей степени это выражалось тем, что они угощали его домашней едой. Это было смешно, потому что к тому времени я и несколько других ребят со школы привыкли проводить время в гостях у Мерзликина. Смотрели футбольные матчи, исторические передачи, разговаривали о разном. Обычно эти посиделки заканчивались ужином, приготовленным хозяином дома. Готовил Виктор Степанович потрясающе. Ничего вкуснее, да простят меня мои мама и жена, я в жизни не пробовал. Девчонки даже советовались с ним, брали рецепты.

Мерзликин организовывал соревнования между классами, походы, периодические выходы в единственный в нашем городе музей. Пожалуй, так Виктор Степанович пытался забить образовавшуюся в жизни брешь, и ему было комфортнее с нами подростками. Может быть, потому что мы не пытались лезть ему под кожу.

За пару месяцев до выпускных экзаменов случился скандал. В тот день Виктор Степанович не явился на урок. Позже химичка сказала нам «по секрету», что Катя Коробкова из «А» обвинила Мерзликина в домогательствах. Поверить в это мы не могли.
- Дыма без огня не бывает, - сказала химичка.

Прояснить ситуацию было не у кого. Катя в школу не приходила, визиты в дом Виктора Степановича ограничивались парой нажатий на дверной звонок. Мы пришли к выводу, что Катя оклеветала Мерзликина. Кто-то из девчонок вспомнил, как она о нём высказывалась, какими глазами смотрела.
- Он её отшил, походу, - предположил Кургузов. – Вот она и обиделась. Вот ведь овца.

Кажется, все согласились с этой оценкой. А когда дело как-то замяли, мы лишь убедились в своей правоте. Если бы Виктор Степановичем действительно сделал то, в чём его обвиняли, разве позволили бы ему просто уволиться? Мы хотели навестить его дома, чтобы попрощаться, но снова никого не застали. А может быть, он просто не захотел нас видеть. В июле в его квартиру заехали новые жильцы.

Кате доучивалась на дому, она пришла лишь в день экзаменов, но никто с ней общаться не пожелал.
Я поступил в институт в другом городе, и контактов с бывшими одноклассниками почти не поддерживал. По школе особо не скучаю. Но каждый раз, когда смотрю матч «Манчестера» по трансляции и оператор обращает внимание на трибуны, я надеюсь увидеть среди болельщиков Виктора Степановича. Иногда я думаю, где он сейчас, и представляю Мерзликина гуляющим по Накамисэ-дори. Усмехаюсь этим мыслям.

Вообще-то, я не люблю, когда эти воспоминания возвращаются. Ведь дыма без огня не бывает.

Дождь одолел. Хоть нормально бы прошёлся, а то всё каплями мелкими грязь разводит. Мне не нравится, и на душе паскудно. Мысли несутся во времена, когда пакет травы стоил две сотни и я не обламывался сам ходить к клиентам. Считай, за возможность покурить в довесок к оплате.

Про Шима и Ваню разное говорили. Сам я слышал, как они таксиста ограбили. Мужик тупанул, конечно. Должен был смекнуть что к чему, когда двух здоровых лбов за город вёз. Потом он своих подтянул – Шим без двух передних зубов остался, а Ваня три месяца с гипсом на руке проходил. Надо было совсем не знать этих пацанов, чтобы думать, что это стало им уроком.

Сидели на скамейке возле их дома. Уже раскурились как следует и я намекнул, что не плохо бы получить деньги. Щим сказал, что надо дождаться одного парня. Я сильно удивился, когда увидел идущего к нам Тёму. Поверить в то, что этот домашний мальчик купит у меня дурь, я не мог.

Шим и Ваня поставили его на деньги. Из-за какой-то ерунды, в которой разбираться нет смысла – просто очередной повод для развода. Тёма выдал мне на руки требуемую сумму и отбыл.

Такое повторялось нередко. Примерно раз в месяц пацаны накуривались у меня за счёт Темы. Однажды он попытался отказаться, за что был бит. Сейчас смешно вспоминать причины, по которым Тёма не мог обратиться за помощью к родителям или в милицию. Не хотел опозориться перед пацанами. Это ведь не по понятиям.

В тот вечер моросил дождик. Я, Шим и Ваня скрывались под козырьком подъезда. Тёма шёл по двору с какой-то девушкой. Разве могли Шим и Ваня упустить такое? Позвали Тёму, и тот подошёл к нам один. Сказал, что денег нет. Нехотя сообщил, что его спутницу зовут Катя.
- Типа любовь у вас, да? – оскалился Шим.

Тёма замялся. Жалкий видок у него был.
- Катя! Катенька! – позвал Ваня. - Чё ты стоишь как не родная? Иди к нам!

Тёма естественно не рассказывал своей девушке про двух гопников со двора, которые ему прохода не дают. Она подошла, улыбаясь смущённо. Ваня и Шим разделились. Первый занял Тёму, второй – Катю. Я наблюдал за развитием событий. Одурманенный мозг не мог решить: уйти или остаться. О том, чтобы прекратить происходящее, я даже не помышлял.

Я – да и остальные, конечно же – заметил, как Ваня с Катей зашли в подъезд. Через некоторое время Ваня вышел и сменил на «посту» Шима. Рассказывал Тёме, как тому повезло с девушкой. Рассказывал о том, что Катя согласилась на секс с Ваней, чтобы Тёме не попало. Даже отсосала. Тёма попытался сунуться в подъезд.

- Не надо, - остановил его Ваня. – Не мешай людям. А то и тебе, и Кате достанется. Ты же не хочешь, чтобы мы вам обоим ввалили, а?
Через минут пятнадцать из подъезда вышел Шим.
- Тебя ждут, - обратился он ко мне.

Я хотел отказаться. Честно, хотел.

Катя стояла на втором этаже. Лицо закрывала руками. Её куртка лежала на подоконнике. Я предложил Кате сигарету. Она сказала, что не курит. Сказала, что хочет побыстрее закончить с этим. Она пересела на ступеньки. Я подошёл к окну и закурил.
- Подождём минут десять, - произнёс я. – Я выйду, потом ты. И вали сразу.

Так и решили.

Когда я вышел, Тёмы уже не было. Шим и Ваня сидели на скамейке и обсуждали достоинства Кати. Им было весело. Мне – нет. Я дождался, пока не ушла Катя, и тоже двинул домой.

В небольшом городе слухи распространяются очень быстро. Водить дружбу с Катей больше никто из девушек не желал. Парни с района, напротив, были рады её компании. Когда я встретил Катю в следующий раз, она выпивала с моими знакомыми. Из отдельного стаканчика.
Как-то раз позвонила мне. Попросила продать ей пакет. Раскуривались вдвоём. О произошедшем старались не говорить. Так иногда и виделись. Мне нравилось с ней. Не просто смеялась шуткам, но и сама умела развеселить. Никогда не жаловалась. Говорила, что мечтает стать художницей. Показывала мне свои рисунки. Один я очень хорошо запомнил. Парень курит, глядя в окно, куртка на подоконнике, мелкие капли на стекле.

Прошло много лет с тех пор, и меня прежнего больше нет. Шим сидит, Ваня – в земле. Не поделили между собой что-то. Тёма женился, видел его пару дней назад, живёт в том же дворе. Где Катя, я не знаю. Надеюсь, у неё всё хорошо. Надеюсь, она не помнит тот дождь. Надеюсь, она помнит меня. И надеюсь, что нет.

В тот день я зашёл в бар. Надеялся напиться и, если повезёт, уйти не одному. Повезло - не поспоришь. Она была с подругами, подсела ко мне. Мы разговорились. Забавно, что женщины, в отличие от мужчин, своего супружества не скрывают. Впрочем, кольцо на её пальце не вызвало сомнений во мне. К чёрту священные союзы. Она сказала, что её муж пьёт. Сказала, что ходит на сторону. Сказала, что хочет ему отомстить.

Роман наш длился много дольше, чем я мог предположить. Месяцем позже я познакомился с её сыном. Ему тогда было девять лет. Притихший мальчишка по имени Миша. Я не заметил, как выходы на люди втроём вошли в привычку. Но замечал, как она постепенно перебирается в мой дом. Скоро мы стали жить вместе. Миша поселился с нами, его отец не возражал.

В школе у Миши не складывалось. Учился, вроде, неплохо, но с одноклассниками у него постоянно возникали неприятности. То Миша кого изобьёт, то – его. Разбиралась его мать, я в эти дела не вмешивался до поры до времени.
Однажды Миша разбил телевизор. Я сгоряча дал ему подзатыльника. Его мать наорала на меня. Я извинился перед Мишей чуть позже.
- Да ладно, - ответил он. – Я знаю, что заслужил.
Хороший парень растёт, подумал тогда я.

Вспоминая, как отчитывала меня Мишина мать, я усмехаюсь. Однажды я вернулся домой, и никого не застал. В шкафу не было вещей, на полках – книг, на стенах –фото. От неё осталась записка. Уехала с любовником в Европу. «Пригляди пока за Мишей».
Не помню, что за ложь я сочинил, когда мальчик пришёл со школы, но она не продержалась дольше двух дней. Наверное, я должен был врать лучше.
- Она не вернётся, - сказал он и закрылся у себя в комнате.
Я хотел возразить, но понимал, что он скорее всего прав.

На следующей неделе позвонили из школы. Миша снова подрался. Какой-то старшеклассник издевался над девчонкой, Миша вступился. И снова я подумал о том, что парень растёт молодцом. Когда я узнал, кто был отцом того старшеклассника, я понял, почему директор сказала, что Миша «подрался». На деле Мишу избили. Два года – существенное преимущество в противостоянии четырнадцатилетнего и шестнадцатилетнего. Предстояло разбирательство. С одной стороны – папа мажора, с другой – родители девочки и я, который Мише даже отцом не являлся.
- А почему Наталья Семёновна не пришла? – спросила директор школы.
Я промямлил что-то про отпуск в Европе.
Скандал замяли, у Миши появился компьютер. И подруга по имени Настя.

Мне нравилась эта девчонка. Пусть и старше Миши на пару лет, но вдвоём им было интересно. Когда она приходила, из его комнаты постоянно звучал смех. Я не возражал против такого гостя. К тому же, она здорово помогала ему с учёбой.
Не знаю, кто больше расстроился, узнав, что Настя поступила в институт в другом городе, я или Миша. Он ещё не знал, что отношения на расстоянии обречены. Кажется, в декабре она сообщила ему, что встречается с другим. Точно не знаю, сужу по поведению Миши. Он снова замкнулся в себе. Я хотел подбодрить его, сказал, что скоро он тоже сможет поступить в тот же институт.
- А смысл? - отозвался он, лёжа на кровати.
Мне хотелось, чтобы Миша плакал, ведь зеркало разбилось и осколок попал ему в глаз.
Наверное, это стало последней каплей.

Родители боятся, что их дети могут связаться с дурной компанией. Этого не случилось с Мишей. Он выбрал свой путь в одиночестве. Я был слишком занят оформлением документов и попытками связаться с Наташей и её бывшим мужем. Последний огорошил меня тем, что он - не настоящий отец Миши. Знал ли мальчишка об этом? Наркотики стали его утешением и, пожалуй, моим упущением.

Миша умер в семнадцать лет. Столько всего плохого произошло между нами, столько ссор, столько ругани, столько проблем он доставил мне и столько долгов оставил, а я почему-то помню только то, что уже сказал. Миша был хорошим парнем.
В четырнадцать лет его бросила любимая и бросила мать. В девять бросил тот, кого Миша называл папой первые годы жизни. Ещё раньше ушёл тот, кто являлся ему отцом на самом деле. Какие слова поддержки я мог сказать Мише? Попросить о том, чтобы он не бросал меня.

Сегодня я иду в бар. Напьюсь и, если повезёт, уйду не один.

Я всегда старался держаться подальше от людей. Такой у меня характер, наверное. Мать говорила, чудо, что волчонок, вроде меня, жену умудрился сыскать. Ничего необычного, я считаю – просто любовь, теперь я готов говорить об этом открыто. Разве согласилась бы Наташа поселиться со мной в доме возле леса, вдали от других деревенских, если б меня не любила?

Она родила мне Ирину. Мой маленький светловолосый ангел. Она так и не успела вырасти во взрослую женщину. Голодная зима заставила волка искать пищи среди людей. Восьмилетняя девочка, возвращавшаяся со школы, полагаю, пришлась ему по вкусу.

Осмелевших лесных людоедов принято убивать. Как можно скорее. Мужики снарядили отряд и отправились на поиски зверя. Удивились, когда я отказался принять участие в охоте. Откуда им было знать, что искать уже не кого?

Я освободил погреб для нового жилища этой твари. Как он выл первые месяцы! В очередной раз я подумал о том, что отдалённость от людей была очень кстати. Наташа так не думала. Она ни о чём не думала. Я привозил ей водку из магазина. Она вливала в себя прозрачную жидкость и отправлялась к погребу. Чаще всего звучало слово урод – матом Наташа не ругалась даже в самые тяжёлые моменты жизни. Она смотрела на убийцу своей дочери, кричала, ругалась, грозилась, швыряла камни. Там обычно и засыпала, а я относил её в кровать.

Я, напротив, бал ласков с Уродом. Не жалел для него еды. Кормил по несколько раз на дню. После нескольких месяцев позволил себе спуститься вниз. Я не боялся, когда Урод легонько тяпнул меня за руку. Укус обессиленной твари не смертелен, поверьте.

Наташа скоро умерла. Всё было, как и каждый вечер последних месяцев, но в этот раз она не проснулась. После похорон никто из деревенских, и раньше не балующих наш дом вниманием, меня не навещал. Оно и к лучшему, думал я.

С Уродом мы сдружились. Сначала он смирился со своей участью, потом пообвыкся. Позволял кормить себя с руки и даже гладить. Словно домашний пёс, скулил, когда я закрывал погреб перед уходом. Год длился неторопливо.

Однажды ночью я вывел Урода на улицу. Он не запрыгал от радости, что была бы ожидаема. Я надел на него ошейник, который, судя по всему, не понадобился. Урод шёл рядом, пока я уводил его в лес, и не пытался рыпнуться.

Мы добрались до места, где я когда-то нашёл то, что осталось от Иришки. Я опустился на синеватый хрустящий снег, рядом положил ружьё. Урод затих, и настал момент истины. Я смотрел в его тоскливые глаза и вспоминал своих девочек. Слёзы потекли по щекам. Урод подошёл ко мне близко-близко. Его морда оказалась на уровне с моим лицом, но я не испугался ни на миг. Я не стал бы сопротивляться, если бы Урод решил перегрызть мне глотку. Возможно, я даже был бы ему благодарен за это.

Из волчьей пасти показался язык, и Урод стёр им с моего лица солоноватые ручейки. Я погладил его по загривку в ответ. Урод опустил морду мне на колени. Не печалься, словно говорил он, не грусти.

И я понял, что пора.
Когда я поднялся, Урод завихлял вокруг моих ног.
Когда я навёл на него ружьё, Урод остановился на месте.
Когда раздался выстрел, Урод даже не дёрнулся.

Всем привет.

Предлагаю вам скачать [Сборник](https://cloud.mail.ru/public/da752eed2a64/Рассказы - Денис Славин.pdf) моих рассказов на mail в PDF-формате.

Все ссылки будут продублированы в комментариях.

Я пишу уже давно. По меньшей мере, семь лет. Мне хватило ума не выкладывать на всеобщее обозрение первые свои пробы пера. Я начал публиковать работы в Сети около двух лет назад. Сначала это были простые эссе на отвлечённые темы, подобно «Как навредить окружающим. Самый верный способ» или «Про церковь, мастурбацию и дядю Тока». Рассказ «Шарик» по сути стал плодом моих размышлений о наркомании и наркоторговле. Я не собирался делать из этого рассказа. Мне понадобился персонаж, из уст которого мои рассуждения звучали бы весомее. Я выдумал Шаронова, но он показался мне недостаточно авторитетным в указанных вопросах. Так родился Мотяга – пожалуй, наиболее любимый мой персонаж, да простит меня Ваня. На Пикабу тогда как раз появилась возможность подписываться на профили пользователей. «Шарик» я выкладывал по частям, и к его окончанию подписчиков у меня было около двух сот. Не слишком много, но эй! – я публиковал его с надеждой, что он понравится хоть кому-то, кроме меня. Не прошло и трёх дней, я взялся за «Девятый Псалом». Потом следующий рассказ, потом – ещё. Какие-то были удачные, какие-то нет. Сейчас у меня более 4000 подписчиков. За эти два года я прилично набил руку. Я чувствую, что готов на что-то большее, чем короткие рассказы. Но у меня банально не хватает времени. Одна из работ, которую мне пришлось отложить именно из-за отсутствия необходимого времени – «Сто дней на Левом Берегу». Я сохраняю надежду на то, что однажды поставлю точку в этой истории.

Я стараюсь критично оценивать свои работы, но не могу не удержаться от хвастовства «Красным Пером». Я считаю, что это лучший мой рассказ. Пока. На его написание ушло сорок часов. Без передышки. Без сна. Это было круто. И мне хотелось бы ещё раз пережить этот опыт.

Я полагаю, что на «Сто дней на Левом Берегу» мне хватило бы месяца. При условии, что я буду заниматься только им. Но как я могу это себе позволить?

С вашей помощью, надеюсь.

Я прошу денег в качестве благодарности за мою работу и её оценки – достойна ли она оплаты? Но в большей степени я прошу денег в качестве инвестиции. Нет, боюсь, вы не получите выданную сумму обратно с процентами, но вы получите кое-что другое – другой мир в буквах. Люди, которые любят читать, понимают, о чём я.

Я знаю, насколько маловероятен успех моей затеи – превратить своё увлечение в любимое дело благодаря народному финансированию. После «Шарика», «Девятого Псалома» и нескольких других рассказов лишь один человек отправил на счёт деньги. 200 рублей, полученные в прошлом году, не сильно уплотнили мой бумажник, но они немало меня порадовали. Не сами по себе, но тем, что человек оценил мою работу так высоко.

Как я уже сказал, у меня на Пикабу 4000 подписчиков. Уверен, есть и другие люди, которым моё творчество по нраву, и они ждут новых моих работ. Может быть, и вы в их числе.

Так или иначе, я не перестану писать. Уверен, рассказы, которые вы прочтёте в этом сборнике – только начало. Следующий сборник я тоже выложу в виде электронной книги. Издам ли я когда-нибудь книгу «в бумаге»? Вы скажите)

Счёт на Яндекс.Деньги: 41001826066891

Приятного чтения!

Мне нравится слово «чё». Оно простое, и говорящий его кажется человеком простым.
И чё там? А ты чё? А он чё?

Правильно говорить «что» - я это знаю. И вы, уверен, знаете тоже. Это, пожалуй, все знают. Если кто-то позволяет в общении с вами говорить «чё», стало быть, следующим шагом можно считать переход на «ты». А если раньше вы этого человека называли по имени-отчеству, то теперь имя можно отбросить. Или даже больше, отчество можно сократить. Игорь Иванович превращается в Иваныча, Степан Валерьевич – в Валерьича, а Александр Александрович – вообще в Сан Саныча. Последнее, вероятно, заговор картавых.
Это правило не действует с женщинами, но сейчас не о них.

У меня необычное отчество – Ромуальдович. И, должен признаться, я его немного стесняюсь. Нет-нет, к собственному отцу у меня никаких пререканий. Отличный мужик. Я бы мог сказать, что горжусь им, если бы это чувство не казалось мне иррациональным – как я могу гордиться чем-то, в чём участия, во всяком случае сознательного, не принимал? Нет, я, конечно, помог своему папе быть хорошим отцом, но только тем, что был плохим сыном. Ну, непослушным. Я был для отца суровым испытанием, и он выдержал его с честью, этот мужчина с именем Ромуальд.

Но вот отчество моё приносит пока только неприятности. Уж слишком оно красивое, что ли, официальное, пафосное как будто. В школе меня подразнивали, в институте подшучивали – но не злобно, по-дружески, а вот на работе из-за него я попал в по-настоящему неловкую ситуацию.

Появился у меня заказчик, Дмитрий Михайлович. Знакомство наше состоялось, как водится, по телефону, по ценам вопросы обсудить надо было. Он представился, представился и я. И, судя по всему, я как-то невнятно назвал себя.

Денис Романович – вот как он назвал меня в ходе разговора. Сначала я подумал, что ослышался, и не придал этому существенного внимания. Потом он снова назвал меня Денисом Романовичем. Я понял, что это оговорка, но… поправлять его не стал. Я знаю, что это глупо, но я этого не сделал, потому что не хотел казаться Дмитрию Михайловичу этаким пижоном, который бдительно следит за тем, чтобы все произносили его «манерное» имя правильно. Человек, который волнуется из-за того, что его фамилию коверкают, - человек нервный, и потому ненадёжный. Это моё маленькое наблюдение (не всегда, впрочем, верное), а я не хотел казаться человеком ненадёжным.

По работе нам с Дмитрием Михайловичем удалось заключить контракт, и с тех пор мы частенько созванивались по телефону. И он продолжал звать меня Денисом Романовичем. Все документы подписывались нашими боссами, иначе бы при первой необходимости официально завизировать наш контракт, всё встало бы на свои места. Пришлось придумать иной способ. Я установил функцию в электронной почте, чтобы моё имя адресату отправлялось полностью - постскриптум в конце письма «С уважением, Денис Ромуальдович». Да только много ли людей обращают внимание на эти приписки?

Наше сотрудничество продлилось почти год, после первой половины которого я уже совсем не хотел, чтобы Дмитрий Михайлович узнал моё настоящее отчество. Понимаете, это бы выглядело странно – полгода человек зовёт меня не моим именем, а я его не поправляю.

Когда работа была выполнена, Дмитрий Михайлович явился к нам офис с бутылкой коньяка. Отблагодарить хотел за успешную сделку.
- Ну, за знакомство, - сказал он, наполняя рюмки.
- За знакомство, Дмитрий Михайлович.
- Я, кстати, давно вам хотел сказать, собственно говоря, из-за этого и решил встретиться лично, - он замялся. - Я не МихАйлович, я МихайлОвич.

Как я мог на это отреагировать?
- ЧЁ?

Так началась наша с Михалычем дружба. Пусть он на самом деле и Иванович.