denisslavin

Он много выпивал после смерти мамы. Однажды он набрался так сильно, что забыл забрать меня из детского сада. Пришёл только за полночь. Воспитательница, которой пришлось забрать меня к себе, ругалась, но отец сумел договориться. Неделю он к алкоголю не притрагивался.

Потом школа. Младшие классы прошли кое-как, а по мере взросления становилось тяжелее. Я ненавидела убогие шмотки, которые мне приходилось носить и которые приковывали к себе ухмыляющиеся взгляды одноклассников. Одна едкая шутка, вторая, третья – сколько их было? В седьмом классе меня повели к директору за то, что я двинула по лицу Валере Кургузову, клоуну из «А». Долбанный придурок, только и умел, что насмехаться, а, получив по зубам, чуть не расплакался. Привёл свою мамочку. Орала, ругалась, обзывала меня. Я послала её на хрен вместе с сыночком. Директриса вызвала моего отца. Он приехал с работы. Слушал, кивал головой, соглашался. Заставил меня извиниться. А дома сказал, что гордится мною. Сказал, что я поступила правильно.
- Я рад, что ты умеешь дать отпор, - сказал он.

Да пошёл ты, подумала я. Жалкий урод, мог бы и заступиться за дочь.

Я винила его в своих проблемах. Это из-за него я не могла позволить себе нормальную одежду, из-за него мне приходилось терпеть насмешки сверстников и «давать отпор». Я ненавидела его. Ненавидела, как могут ненавидеть подростки – всего целиком и каждую частичку. Всё, что было с ним связано. Засаленные чёрные волосы, вялый хрипловатый голос, грязные воротники рубашек, пивной перегар, запах недавней рвоты в туалете, зелёные бутылки под раковиной, жалкие подарки на праздники. Меня выводили из себя его каждодневные попытки накормить меня завтраком перед походом в школу – яичницей с мелкими крупинками скорлупы на зажаренном белке, пара ломтиков чёрного хлеба, чай и горячий бутерброд с дешёвой докторской колбасой и сыром. Каждый раз я отказывалась. В школе я тоже не обедала, в столовой можно было ждать любой подлости, плевок в суп – меньшая из которых. Вечером приходила домой и, пока отец был на работе, забивала желудок до горла. Повышающийся вес не придавал мне обаяния. Но обидные клички никто не смел сказать мне в глаза.

Как-то я рассматривала мамины фотографии и не заметила, как отец вошёл в комнату.
- Она очень красивая, правда? – сказал он.
Звук его голоса, необычно нежный в этот момент, вызвал во мне лишь раздражение.
- Ага, - буркнула я в ответ. – И как она только связалась с тобой.
Он никогда не бил меня, стоит признать к его чести, но, глядя тогда в его глаза, я ожидала удара. Он смог сдержаться, и я ненавидела его даже за это.

Однажды я сказала ему, какое сильное отвращение он вызывает во мне. Я сказала, что жалею, что умер не он, а мама.
- Ты её любишь, да? – спросил он, потерянный и отстранённый.
- Да. Да! ДА! Люблю! Люблю, а тебя ненави…
Он, кажется и не слышал моей последней фразы.
- Это хорошо, - бормотал. – Это хорошо. Мама была очень хорошей. Не забывай об этом.

В институт я не поступила, да и не пыталась вовсе. Подрабатывала продавщицей в ларьке. Каждый раз, когда покупатель заказывал алкоголь, мне хотелось разбить об его голову бутылку. Я презирала всех, кто хоть чуть-чуть употреблял спиртное. Сама же я развлекалась травкой, а оставшиеся деньги спускала на игровые автоматы.
Я была игроком. Сколько денег я скормила однорукому бандиту, не сосчитать. Я всегда шла выигрывать. Надеялась сорвать джек-пот, и ни копейкой меньше. Большой куш мне не давался, зато долги росли.

В зале, в котором проводила вечера я, дежурил толстяк Кило. Он тоже был игроком, но его игра не подразумевала поражений. Кило давал в долг таким, как я. Выигрываешь – делишься половиной, проигрываешь – отдай, сколько взял. Кило всегда в плюсе, хвастался толстяк и ржал, как сытая свинья. Я брала у него по десятке, и в день, когда завязала, тоже.

Чуть было не ушла в «ноль» за первый час, но потом «вишенки» начали находить друг друга. Поднялась до восьмидесяти штук. Подошёл Кило.
- Возьми паузу, - сказал он. – Выйдем, покурим.
- Сейчас, толстенький, сейчас.
Я почувствовала ненавистный запах водки – Кило склонился к моему уху.
- Возьми паузу. Жду тебя на улице.
Я попросила работницу зала за моим игроматом и последовала за толстяком. Тот курил у входа с парой своих ребят.
- Сколько ты мне должна? – сходу спросил он.
Я изобразила задумчивость, но на самом деле шестизначная цифра давно маячила перед глазами.
- Сто сорок четыре. С копейками
Кило усмехнулся:
- Это было вчера. Сегодня уже сто пятьдесят четыре. А копейки оставь себе.
- Спасибо, толстенький, - я улыбнулась, как делают это люди, когда их начальник несмешно шутит. – Считай, что деньги уже у тебя. Сегодня мне везёт.
- Ага, я вижу. Сколько уже набежало?
- Восемьдесят две, - с гордостью ответила я. Серьёзно, я гордилась собой в тот момент.
- Неплохо, неплохо. Хочешь совет?
- От хорошего совета не откажусь.
- Не утомляй удачу. Сними деньги и рассчитайся со мной хотя бы частично.
- Толстенький, ты чего?
- Слушай. Снимай деньги, я тебе серьёзно говорю.
- Да перестань. Нельзя фарт обижать. И потом, какой тебе толк от сорока штук, если ты можешь получить всё разом?
- Сорока? Нет, милая, ты отдашь мне всё, что выиграла.
- Это ещё почему?
- Ты мне торчишь уже не первый месяц, вот почему. Поэтому для тебя особые условия.
- Мы так не договаривались.
- А это у нас с тобой по умолчанию. Иди за деньгами.
- Так дело не пойдёт.
- Дело пойдёт так, как скажу я. Жду тебя здесь

Сказав последнее, Кило подошёл к приятелям. Я минуту-другую смотрела, как они разговаривают. Кто-то рассказал анекдот – тупой, как и сам рассказчик – и Кило, засмеявшись, увидел меня.
- Ты всё ещё здесь? Дуй за деньгами.
Я вернулась в зал, зная, как поступлю. Я верила в свою удачу. Подняла ставку на максимум.
Когда Кило через минут пятнадцать пришёл за мной, на экране автомата мигали семьсот пятьдесят рублей.

Продолжение в комментариях

Работаю я барменом уже года три-четыре. Хозяин заведения за это время стал мне приятелем – более того, старшим товарищем, наставником в некотором смысле. Зовут его Алексеем. Комплекция два на два и короткая стрижка делает его похожим на бандита-громилу. Но, вопреки своему внешнему виду, Алексей – человек весёлый и беззлобный. Как и многие здоровяки, кстати. Я давно замечал, сильный физически человек (если он в себе уверен к тому же) понапрасну никого не обидит. Вывести из себя такого почти невозможно. Да и кто бы рискнул. И всё же случаются порой ситуации, которые и удава из себя выведут.

Как-то днём посетителей почти не было, а из работников – я один за стойкой. Пару девчонок коктейли заказали под посидеть-потрепаться. По разговору понял, что они – студентки четвёртого курса, ждут одногруппников, закрытую сессию будут отмечать. Работы будет больше, чем чаевых, подумал я, а когда принёс девушкам по второму коктейлю и в бар вошли их друзья, понял, что возможно, и проблемы возникнут. Пятеро рослых, крепких парней. Слишком радостные, слишком шумные. Из тех, кто любит звать официантов щелчком пальца и выкриком «человек!» Собственно, так бы они вели себя и вот день, не действуй у нас в это время суток самообслуживание. Видать, денег ребятам на роскошный ресторан не хватило, малодушно думал я.

С ним был и шестой парень. Очень подходящая для него цифра. В каждой группе есть клоун, есть забияка и есть мальчик для битья. Этот парень исполнял третью роль. Это было очевидно. Брюки старо(совсем не)модного покроя, рубашка с коротким рукавом, робкий взгляд и неуклюжие повадки. Парень привык, что над ним насмехаются.

Коротков, закажи пива. Коротков, принеси пива. Коротков, и мне принеси. И мне. Коротков, принеси салаты. Коротков, а чё ты не пьёшь? Мама не разрешает? Пей давай. Коротков, где пиво? Коротков, а почему у тебя такая фамилия? У твоего папы тоже коротковат? (уверен, эта шутка сопровождала Короткова со школы). Коротков, закажи водки. Коротков, отнеси мой хер поссать.

«Коротков, перестань быть лохом», - хотелось сказать мне, когда он в очередной раз подходил к стойке, но я, конечно же, этого не сделал.

Я не понимал, зачем Коротков решил провести время со своими одногруппниками, пока не заметил, как часто он смотрит на одну из девушек. Влюбился парень. Незавидная напасть в его положении. Ситуация усугубилась бы, если и остальным ребятам это было бы известно. Подколки и издёвки перешли бы на новый уровень. А всё тайное, как известно, становится явным однажды.

Скоро начали подтягиваться мои коллеги: две официантки и ещё один бармен – а за ними приехал и Алексей. Пора было готовиться к вечеру вторника. Скучному и тихому.
Босс, глянув на компанию студентов, обратился ко мне:
- Без проблем?
- Вроде, нет.
Я думал, что он уйдёт, но Алексей продолжал смотреть за тот столик, облокотившись о барную стойку.
- Рассчитай их, - сказал он вдруг.
Мне показалось, что я ослышался. Такого ещё не случалось, от денег в нашем скромном заведении, пусть и небольших, отказываться было неприятно.
- Пусть топают отсюда, - развеял мои сомнения Алексей.

Когда я принёс студентам чек, они недоумённо на меня смотрели.
- Зачем это? Мы пока не уходим.
- Этот столик забронирован, извините.
- Так мы пересядем.
- Другие столики тоже забронированы.
Даже недоумок бы сообразил, что его вежливо просят на выход. Но не каждый недоумок сможет воспринять это спокойно.

- Да ладно, ребят, пойдёмте, - предложил Коротков, после пяти минут препирательств. – Зачем бычить?
Неосторожное слово. Очень неосторожное. Коротков позволил себя гораздо больше, чем ему положено по статусу.
- Ты чё, Коротков, смелой водички напился? Кто-то бычит-то? Следи за базаром. Рот захлопни и сиди на свою Лилечку смотри.
Лилей, понятное дело, звали ту самую девушку. Коротков покраснел, глаза его заблестели. Либо он собирался заплакать, либо...
- Да пошёл ты, - произнёс Коротков и после паузы добавил: - Урод.
Секунда, вторая, третья... и Короткову получил хорошо поставленный удар в лицо. Он упал на пол, валя за собой стул. Девчонки взвизгнули. Прежде чем я успел сказать хоть слово, в дело вмешался Алексей. Он вынырнул из-за моей спины и схватил «боксёра» за грудки.

- А ну-ка пошёл отсюда! – прошипел Алексей и швырнул от себя студента. – Пошли отсюда! – повторил он для остальных.
- Эй, ты чё охерел? – попытался было возразить один. – Если ты…
- Если ты, - перебил его Алексей. – сейчас же не закроешь пасть и не свалишь отсюда, я твою тупую башку отвинчу и повешу у входа. Чтобы следующий мудак, который решит ко мне зайти, знал, что его ждёт.
Не знаю, что уж повлияло на решение парней выполнить требование, убедительность тона моего босса или его габариты – скорее всего, и то, и другое – но они спешно ушли. Девушки ушли за ними. Остался один Коротков.
- Спасибо, - сказал он Алексею, потирая ушибленный подбородок.
- Не за что, лядь. Учись за себя постоять, немаленький уже.

Босс явно был вне себя. Таким мне его видеть ещё не приходилось. Отчитав студента, он ушёл в подсобку. Через некоторое время я поручил официанткам проследить за Коротковым, а сам пошёл за Алексеем.
Тот стоял в небольшой комнате, прислонившись плечом к стене, и нарушал правила пожарной безопасности. Курил, иначе говоря.
- Всё нормально, Алексей Иванович, - пришлось припомнить его отчество.
- Мгы.

По этому звуку, хоть он и утверждал обратно, я понял, что нормально не всё. Алексей плакал. Здоровый, тридцатилетний мужик стоял в подсобке и плакал. Я не из тех, кто лезет под кожу, потому поспешил уйти.
- Погоди, - остановил меня босс. – Постой, покури со мной.
Он вытер рукою лицо и протянул мне пачку с зажигалкой.
- Был у нас в школе человечек такой, - начал Алексей, когда я сделал затяжку «парламента». – Грачёв. Грач мы его звали. Ну, такой, знаешь, человек, безобидный… лошок он, короче, был. Мы его всем классом травили. Не то, что бы я особо усердствовал, но участие, так или иначе, принимал. Ну, так, шпынял по мелочи. Шутили мы так. Ничего плохого не хотели, так, просто… мы ж не знали… а однажды он взял и… короче, повесился он.

Я ожидал, что он ещё что-то скажет, но Алексей молчал. Тогда я подумал, что сам должен что-то сказать, но не смог подобрать слов. Сигарета догорала.
- Ладно, - прервал молчание босс. – Иди работай.
Я вернулся в зал, где официантки всё ещё вертелись рядом со студентом.
- Мы ему такси вызвали, - сказала одна. – Вдруг эти твари его за углом караулят.
Я кивнул и посмотрел на Короткова. Парень сидел на стуле, держался за голову и глядел, не мигая, на дверь бара. Надеялся, наверное, что Лилечка за ним вернётся.

Глава 8
Сцена с выходом повторилась. Но теперь двор ярко освещался солнцем. Едва я вступил на крыльцо дома, работа, кипевшая без моего присутствия, прервалась. Один мужик, в широте плеч не уступающий Кириллу, в одиночку нёс тяжеловесное бревно, да так и остановился, глядя на меня. Мне хотелось выкрикнуть что-нибудь язвительное по поводу всеобщей реакции, но в голову ничего не шло.
- Ну! – гаркнул один из них. – Чего застыли?!

Работа возобновилась, но я всё равно чувствовал, мужики пусть и не смотрят на меня, но наблюдают. Краем глаза, как говорится.

Я оглянулся на Кирилла. Этот человек за дни, тянущиеся так долго, не сказал мне ни слова. Но сейчас он был мне в поселении самым близким человеком. Понятное дело, никаких приятельских взаимосвязей у нас не установилось, но мне хотелось думать иначе. Человеку нужен друг, пусть и воображаемый.

- Ну что, покажешь мне местные достопримечательности?
Даже если где поблизости и притаился Диснейленд, Кирилл не намерен был провести меня туда.
- Хреновый из тебя гид.
Я спустился с крыльца и огляделся.

Деревня состояла из трёх кольцевых улиц. Я находился внутри меньшего кольца. Дома здесь были не жилые. Это было очевидно уже по их строению. Место, где мужики устанавливали костёр, представляло из себя нечто вроде площади. Для них она была центром мира. Впервые подумав об этом, я презрительно фыркнул.
У каждого домика средней улицы размещались небольшие огородные участки. Я предполагал, что местные живут по принципам коммуны, но я ошибался. Каждая семья самостоятельно занималась своим обеспечением. Исключение составляли ремесленники. Здесь был кузнечная мастерская, гончарная и плотницкая.
За третьим кольцом густел пихтовый лес, словно стена закрывающая поселенцев от Большого Мира.
Дети тоже были при деле. Я узнал, что они ухаживали за полями ягод неподалёку. К слову, там мне и довелось заговорить с кем-то из местных, кроме Вениамина и Гриши. Но признаться, беседой это в полной мере не назвать
Белобрысый мальчишка десяти лет ковырялся в земле, пока другие ребята старательно ползали вдоль кустов. Он не видел, как я подошёл к нему.

- Филоним? – я постаралась придать голосу беспечности и дружелюбия. Может быть, вышло у меня не очень.
Парнишка оглянулся и, увидев, меня испуганно вытаращил глаза и бросился к своим друзьям.
- Это он тебя, наверное, шуганулся, - сказал я Кириллу. Я бы не удивился, если бы узнал, что он глухонемой.

Когда я снова обернулся к мальчишке, тот уже с сосредоточенным видом обрывал ягодный куст. Я заметил, что другие ребята стараются держаться от него подальше.
- Эй, парень! – крикнул я. Тот меня «не услышал», хотя от звука моего голоса у него, казалось, даже уши чуть вытянулись.
Я с улыбкой поглядел на Кирилла:
- Братец, что ли, твой?

И этот – туда же.
- Ладно. Сам спрошу. Эй, парень! Парень! Пойди-ка сюда.

Мальчик поднялся с колен и пошёл в мою сторону. Выглядел он, как у Плохиша, которого застукали за бочкой с вареньем.

- Не бойся, парень. Подойди ближе. Как тебя зовут?
- Меня зовут Алексей. Я сын Марии и Николая. Я помогаю Никодиму здесь и дома матери с отцом. Я никогда не врал, никогда не обижал слабого, никогда не убивал, никогда не крал… - заученно ответил мальчик.
- Эй-эй-эй. Вольно, солдат, вольно.
- … слабого, никогда не убивал, никогда не крал…
- Всё-всё, хватит.

Алексей замолчал, как по команде. Снизу вверх на меня глядели огромные испуганные глазища. Я не знал, что сказать.
- Ладно, парень, топай к своим.

Мальчишка развернулся и, склонив голову, пошёл прочь. Двигался он так медленно, словно боясь, что я передумаю.

- Здравствуйте, - прозвучало за моей спиной.

От неожиданности я вздрогнул. От моего взгляда не укрылось, как Кирилл закатил глаза вверх.

- Здравствуйте, - навстречу мне, протягивая руку, шёл лысеющий, сухой старик. Ноги его резво вышагивали под полами чёрной сутаны
- Здравствуйте, - ответил я.
- Меня зовут Никодим, - лицо старика озаряла доброжелательная улыбка. – Что эти сорванцы натворили, пока меня не было?
- Да ничего.
- За ними нужен глаз да глаз. Надеюсь, они были вежливы с вами.
- Более чем.
- Они просто не привыкли видеть… э-э-э
- Не привыкли видеть чужаков?
Никодим улыбнулся ещё шире:
- Им не доводилось видеть человека в джинсах.
Я глянул на свою одежду. Потом не удержался и рассмеялся. Никодим казался приятным человеком.
- Давайте я вам всё тут покажу, - предложил он.
- Да я, вроде бы, уже всё видел. Но думаю, в компании пройтись здесь будет повеселее.

Мы вернулись на площадь. Кирилл следовал за нами чуть поодаль.
- Эту кузнечная мастерская, - показывал Никодим. – Там Ростислав изготавливает чудесные ножи.
- Вооружаетесь?
- Нет, что вы? – я не мог представить, что улыбка покидала лицо этого человека. – Всего лишь сувениры. Ростислав делает не только это.
- Неужели вы ведёте торговлю?
- Да, ведём. И плотницкая, и гончарная приносит кое-какие деньги.
- Зачем вам деньги?
Никодим хитро сощурился.
- Что бы не говорил вам Вениамин, но наши связи с Большим Миром теснее, чем ему хотелось бы.
- А чем занимается Гриша?
- Григорий? Он развозит наши товары.
- И привозит кое-что из городов? – я имел в виду себя. Но если Никодим и понял мой намёк, то виду не подал.
- Кое-что привозит. В основном новости из Большого Мира. Но в неурожайные года бывает он доставляет сюда продукты: крупы, масло, молоко…
- Мясо, - продолжил я список.
- Нет, мяса он не привозит.
- Ваши мужчины сами занимаются охотой?
- Нет, не занимаются.
- Вы держите здесь ферму или что-то, вроде того?
- Оглянитесь, - развёл руками Никодим. – Прислушайтесь. Вы слышите мычание коров или кудахтанье куриц?

Я разом вспомнил про все свои обеды и ужины за последние несколько дней.
Никодим приблизился ко мне почти вплотную.

- Мой вам совет, - почти прошептал он, так что Кирилл не мог его слышать. Да и я сам едва мог различить слова старика. – Когда сегодня над костром взовьётся пламя, не выходите из дома. Вы не обязаны этого делать.

Кирилл нахмурился и чуть склонил голову набок. Никодим, словно почувствовал это, и отпрянул от меня. Сделал это он несуетливо, чтобы не вызвать подозрений.

- Прошу меня извинить, - сказал Никодим. – Мне пора вернуться на поля. Детей нельзя оставлять надолго.
- Да, я понимаю, - отстранённо ответил я, глядя на старика. Губы его по-прежнему были растянуты в улыбке, но глаза были серьёзны.

«Когда над костром взовьётся пламя», - сказал он.
Ещё он сказал: «Вы не обязаны этого делать».
Но в тот момент я думал о густом бульоне, который несколько часов назад перекочевал в мой желудок.

Продолжение следует

Глава 7

Вениамин, конечно, мог соврать по поводу того, что я объявлен в розыск. И пусть он катится к чёрту со своими нравоучениями. Я не мог знать наверняка, что это тип замыслил, а значит и доверять каждому его слову с моей стороны было бы наивно. В конце концов, совсем недавно он убил моего деда (пусть я даже не знал его имени большую часть своей жизни).
Но.
Откуда он мог знать, что я так или иначе причастен к смерти Куликова и Заварзина?

- Уверен, у тебя были причины, чтобы сделать это, - сказал Вениамин. – Если честно, я приятно удивлён. Именно такой человек нам здесь и нужен.

Он похлопал меня по плечу, как отец, который гордится поступком сына. Я ненавидел его в тот момент. Я ещё не знал, что скоро это чувство заполнит меня целиком.

- И что я должен делать?
- Пока просто присматривайся, - ответил Вениамин. – Пообщайся с людьми. Погляди, какой может быть жизнь.
- Не больно-то они настроены на разговоры со мной.
- Это правда, - он засмеялся. – Большой любви ты здесь не найдёшь. Тебе придётся с этим смириться. Если что, обращайся ко мне. Как я уже сказал, у твоего деда был только один друг – я. И я же готов стать другом тебе.
- И всё-таки, в чём заключается моя задача? Вдруг я не справлюсь?
- Справишься, не волнуйся. Уверен, что справишься. Если хочешь жить, конечно. Ты хочешь жить?
- Кажется, я уже ответил на этот вопрос.
- Вот и славно, – он положил руку мне на плечо. Я вспомнил шутку про отличие льва от собаки. – А теперь ступай. Времени у тебя не так уж и много.
- Господи, времени на что?!
Мой эмоциональный порыв Вениамин встретил похолодевшим взглядом.
- Узнать всё обо всех, - сказал он.
- Какими образом, интересно? Ходить по домам и расспрашивать людей?
- Именно. Ты можешь выбрать любого. Просто подойди и задай вопрос. О нём самом или о другом жителе.
- И он ответит?
За моей спиной раздалось хмыканье. Я уже забыл, что Кирилл – человек, а не голем.
- Не сомневайся, - сказал Вениамин. – Ответит. Ответит каждый. И его ответ будет честным. А если кто и соврёт, то так лишь облегчит тебе работу. И ещё, - добавил он напоследок. – Прибереги силы на вечер.
- Я так понимаю, вы собрались порадовать меня ещё одним представлением с пионерским костром.
- Я займу вам местечко поближе, - Вениамин улыбнулся, и выражение его лица мне чертовски не понравилось. К Грише в моём списке добавилось ещё одно имя.

К слову, о загадке. Вы уже выбрали?

Продолжение следует

Глава 6
Я часто вижу сон. Я стою на верхнем куполе огромной, высокой церкви, когда она неожиданно начинает рушиться. Я прыгаю с одного церковного купола на другой, стараясь спуститься на землю до того, как свалюсь вместе с обломками. Я боюсь ошибиться с выбором, но медлить нельзя. Я прыгаю, прыгаю, прыгаю, но всё ещё так высоко. В какой-то момент, не увидев подходящего купола, я просто бросаюсь вниз. Я просыпаюсь, не успев долететь до земли.

Спустя три дня они снова готовили костёр. Я видел это, как и прежде, через окно столовой. Из дома я не выходил. Может быть, меня и не выпустили бы, даже если я бы захотел выйти. Я не пытался. Всё это время я провёл в выделенной мне комнате. Компанию мне составлял всё такой же невозмутимый Кирилл. Ни Вениамин, ни кто-либо иной меня не посещали. В день, когда мужики взялись за брёвна, мой распорядок дня был нарушен.

В дверь моей комнаты постучались. Впервые с тех пор, как я здесь поселился. Я никак на это не отреагировал, полагая, что разрешения от пленника (коим я в некоторой степени и являлся) не требуется. Но никто не входил.
- Войдите, - сказал я.

За почти девяносто часов ожидания я несколько раз прокручивал в голове предстоящий – в этом я не сомневался – разговор с Вениамином. Конечно, произошедшее вызвало во мне немало вопросов. Но ни один из них задать мне не удалось. Несмотря на это, некоторые ответы я получил.
- Ты ведь всё слышал, да? – начал Вениамин после приветствия.
Я сразу понял, о чём он, и потому кивнул головой.
- Я уже говорил тебе про ложь. Это страшнейших из грехов, потому как он ведёт к другим. Если человек солгал, он должен за это ответить. Как ты считаешь?

Я вспомнил про Сашу Куликова.
- Пожалуй.
- Один человек недавно солгал нам. Вернее, солгал он очень давно, но выяснили мы это только сейчас. Ты понимаешь, о ком я веду речь?
- Не совсем.
Вениамин сел напротив меня.
- Может быть, ты не поверишь, но мне уже семьдесят три года. Да-да, не удивляйся. Старость я гнал от себя упорным трудом. Так завещал мне мой отец. А ему – его.
- И так далее, и так далее.
- Точно. Мои предки (и твои - тоже) основали это поселение. Они устали от жизни в том мире, из которого ты пришёл, и я их понимаю. Всю свою жизнь я провёл здесь. Лишь однажды мне пришлось покинуть свой дом. Это было так давно, так давно. Но память моя до сих пор свежа, потому что то, что я увидел было поистине ужасно. Не думай, что мы здесь ведём совсем отшельническую жизнь. Я знаю, что сейчас принято восхищаться прошлым. Так людям кажется лишь потому, что настоящее ещё более отвратительно.
- Настолько, что вы решили здесь спрятаться?
- Мне нравится, что ты ловишь всё на лету, но перебей меня ещё раз, и этот разговор закончится быстрее, чем ты думаешь.

После подобного замечания следовало бы извиниться, но, как верно заметил Вениамин, я всё схватывал на лету. Я промолчал.
- Да и нет. Не спрятаться, но отгородиться. Покинуть Мир гордыни и алчности и построить свой мир – вот чего желали мои предки, и им это удалось. Представь, какие трудности встретили они на своём пути. Как тяжело им было балансировать между своими принципами, своей мечтой и властолюбцами. Там вы привыкли ругать Власть, насмехаться над нею, но мы знаем её истинную мощь, и потому ненавидим. Цари-вожди-президенты – кто угодно, ни от одного из них, мы это знаем, ничего хорошего ждать не стоит. Потому как это их главное призвание – подчинять своей воле. Они называют себя слугами народа, но… Перейду к сути. Твоего деда я знал с самого детства. Он был мне другом, а я был другом ему. К сожалению, его обязанности не предполагали большой любви окружающих. Но я понимал, сколь ценна его роль для нашей общины. Более того, я понимал, как тяжело нести ему такую ношу. Немногих я знал, кто был добрее его сердцем. Но он нарушил свою клятву и должен был понести за это ответственность. Ты не знаешь наших правил, но я думаю, ты сам способен догадаться, в чём именно провинился твой дед.

- Он рассказал мне об этом месте.
Вениамин покачал головой.
- Ты должен был принять смерть. Но твой дед смог убедить остальных в том, что ты заменишь его. Что ты будешь выполнять его работу. Он даже не мог знать этого, просто хотел подарить тебе шанс. Ты воспользуешься этим шансом?
- А что за работа?
- Пока мне нужно лишь твоё согласие.
- Но я даже не знаю…
- Да или нет?

Я прыгаю, прыгаю, прыгаю…

- Если ты откажешься, - добавил Вениамин. – Тогда получится, что твой дед погиб напрасно.

Я не вижу купола, не вижу… надо прыгать, надо…

- И не думай сбежать. Даже если ты и сможешь уйти от нас, тебя ждёт тюрьма в том мире.

"Что?!"

- Да-да. Не смотри на меня такими удивлёнными глазами. Я знаю, что ты в бегах. Я знаю, что ты убил двух человек.

Продолжение следует