denisslavin

Мужчина чуть пригубил вина и в ожидании уставился на меня. Я не собирался пить, даже если какой-нибудь местный химик-эксперт заверил бы меня, что в моём бокале нет яда.
- Ну что ж, - мужчина поджал губы, желая казаться расстроенным, но я видел, что он доволен произведённым эффектом. – Если мой тост вам не по нраву, предлагаю перейти к делу. Не возражаете?
Я помотал головой.
- Мне понравился ваш… рассказ, - сказал мужчина. – Уж простите, но до романа это не дотягивает. Но в целом, довольно неплохо. Надеюсь, вас не оскорбит столь скромная оценка.
Я снова помотал головой.
- Герои живые, сюжет хороший, - продолжал мужчина. – Уже то, что я прочёл его за один день, о многом говорит. Я не любитель читать запоем. Мне нужно время, чтобы увидеть происходящее со всех сторон и сохранить возможность мыслить критически. Но я бы просто не смог уснуть, не узнав, чем всё закончится.
- И как, не разочаровала вас концовка? – язык еле ворочался, я чувствовал, как он со скрипом движется во рту.

- Знаете, сначала разочаровала, - мужчина отпил из бокала, снова поглядел на часы, потом куда-то мне за спину и наконец принялся объяснять: – Как-то всё неоднозначно закончилось. А потом я подумал, что так даже лучше. Оставляет возможность подумать. Вы, судя по всему, любите поиграть с читателем. Мне это нравится.
- Я рад.
- Но! – мужчина поднял вверх указательный палец. – Есть «но».
- Какое же?
- В вашем герое всё хорошо. Особенно мне понравилась мотивация. Это выгодно отличает его от остальных… хм…
- Психопатов?

Мужчина сдержанно улыбнулся.
- Скажем, от остальных убийц. Он и не маньяк, но и не какой-нибудь жалкий наёмник, который выполняет черновую работу за других.
Упрёк в мой адрес был очевиден, но я решил сделать вид, что не заметил этого.
- Согласен. Он – особенный. Но это не совсем моя заслуга. Мне подсказали эту идею.
Мужчина смягчился и даже как будто поклонился в знак благодарности.
- Но вот, до чего вы сами не смогли додуматься, - сказал он, - кое-что объединяет его со своими… хм… коллегами.
- И что же?

Мужчина осушил бокал.
- Он хочет придать огласке свои свершения. Хочет поделиться с миром своей идеей. Во всяком случае, так мне показалось.
- Интересно. Как он мог бы это сделать? По-вашему? Написал бы свои откровения в виде художественного рассказа?
- Почему бы и нет? – улыбнулся мужчина. – Это неплохая идея. И потом, ваш вариант названия.
- Что не так с названием?
- Оно слишком длинное, вам не кажется? Я понял, что это отсылка к похождениям Чикатило. Но почему бы не сократить его? «Левый берег». Как вам?
- Пожалуй, так лучше.

Подошла официантка и снова наполнила бокалы. Я и не заметил за беседой, что успел опустошить свой. Мужчина снова проверил свои часы. Я подумал, что это жест уже раздражает, а не пугает как в начале. Когда девушка отошла, мужчина продолжил разговор:
- Вот моё предложение. Почему бы вам не взять за основу то, что вы уже написали, и развить это до полноценного романа? Я вижу в вас потенциал, и потому возьму все расходы на себя. И, конечно же, я оплачу ваш труд, - он сделал короткую паузу. – А также, помогу советом, если понадобится. Что скажете?
Я посмотрел на мужчину, в его искрящиеся весельем глаза, и вспомнил, что иногда дьявол во время заключения сделки выглядит как человек.
- А если я откажусь?
- С какой стати вам отказываться? – удивился мужчина. – Разве вы не хотите написать то, что будет храниться на каждой книжной полке. Я же вижу по вашим глазам, что хотите. Просто-таки мечтаете. Если вы откажетесь, кем вы будете? Мужчиной, которой отказался от своей мечты.

«А если соглашусь, - подумал я. – то стану мужчиной, который не смог понять всё заранее. Не стал выяснять, кто позвонил ему однажды вечером и признался в убийстве. Мужчиной, который не оглянулся, потому что был слишком увлечён идеей сумасшедшего».
Мужчина поддался вперёд и тихо произнёс:
- Кому нужна жизнь, в которой мечты не осуществляются?

Эти слова заставили меня задуматься. И правда, кому? Смогу ли я жить, если не осуществлю свою мечту? А если смогу, то не сойду ли с ума. Ведь когда мечты не исполняются, у людей срывает крышу. Кто-то лезет в петлю, а кто-то просто притворяется живым. А может, я уже сошёл с ума? Всего одно слово, одно моё слово.

Я залпом осушил бокал и поставил его на стол. Но прежде чем я успел ответить, за моей спиной раздался треск бьющейся посуды. Я обернулся. Полный мужчина за столиком, мимо которого я проходил совсем недавно, падал со стула и тянул за собой скатерть, уволакивая тарелки и вилки на пол. Наконец он упал, и я увидел его покрасневшее лицо. Глаза были выпучены, на шее вздулись вены, а язык как будто пытался вырваться из горла. Мужчина всё ещё был жив, но было видно, что смерть наступит совсем скоро.
- А вот и моя подруга, - сказал Голос.

Странно, что мне почти нечего рассказать о десяти лучших днях в своей жизни. Никогда ещё я не отдавалась работе настолько. Я почти не ел и не спал, или мне так только кажется. В любом случае, я не помню. Но самое главное: больше не было необходимости ни в наркотиках, ни в алкоголе. Впрочем, совсем от вредных привычек я не отказался. Но всё-таки кофе и никотин лучше, чем пиво и марихуана.

Роман получился не несколько тысяч знаков короче, чем ожидалось. Объём изначально был не слишком велик, а теперь у меня и вовсе выходила скорее новелла. Я решил не заливать текст водой. В конце концов, истинный ценитель судит книгу, прежде всего по содержанию, а не по количеству страниц.

Я наскоро ввёл последние правки, понимая, что некоторых ошибок и опечаток избежать не удастся. Ни к чему лишать редакторов работы. Я закончил раньше срока, и даже думал повременить с отправкой, чтобы не создавать подозрений в том, что я не халтурил. Но как мальчишке, который хвастается перед друзьями новой игрушкой, мне не терпелось поскорее поделиться с людьми своим творением. Да, великие писатели создавали для себя, но не буду врать ни вам, ни себе: как бы мне ни хотелось быть «великим», я оставался мальчишкой, которому важно чужое мнение.

С агентом мы договорились, что я получу остаток суммы на следующий день после того, как отправлю роман на его электронную почту. Если их, конечно, устроит результат моей работы. То есть, деньги я увижу ещё очень нескоро. Уж редактор-то постарается затянуть этот вопрос. Если честно, я в тот момент почти не беспокоился об этом.
Я сказал, что работа поглотила меня полностью, но это было не совсем так. Где-то в уголке моего сознания, пока я вёл героя вдоль сюжетной линии, слышался Голос.
Хочу рассказать вам историю. Хочу рассказать вам историю. Хочу рассказать вам историю.

Второй его звонок оказался последним. Я всё ждал, когда мой телефон разразится мелодией, и я увижу на дисплее «Номер абонента не определён». Ждал и вместе с тем надеялся, что он не позвонит. Я не боялся его, вовсе нет. Я боялся, что Голос своими откровениями снова собьёт меня с нужной мысли, и я не смогу закончить работу в срок. Но он не позвонил. Может быть, я наскучил ему, и он решил, что с меня хватит. А может, он знал, чем я занимаюсь и не хотел мне мешать.
И теперь, когда последний вариант был отправлен, все мои мысли были знаты только Голосом.
Хочу рассказать вам историю. Хочу рассказать вам историю. Хочу рассказать вам историю.

Агент позвонил гораздо раньше, чем я ожидал.
- Я все получил, - он всегда пропускал часть с приветствием. Во всяком случае, со мной. – Передал заказчику. Он сказал, что ему понадобится день, чтобы сказать устраивает его или нет. Но потом перезвонил и сказал, что чтение захватило его с первых страниц.
- И он собирается оплатить удовольствие уже сегодня? – усмехнулся я.
- Эй-эй-эй! – возмутился агент. - Он ещё не сказал, что его всё устраивает. Он просто сказал, что начало неплохое. Так что тебе всё-таки придётся подождать до завтра, ок?
Он всегда так говорил «ок», вместо «окей».
- Ок, - ответил я и уже собрался отключить телефон, думая, что разговор закончен.
- И вот ещё что, - произнёс агент. – Он хочет с тобой встретиться.
- Кто?
- Заказчик, кто же ещё!
- Зачем?
- Откуда мне знать? Может, хочет поблагодарить тебя лично и пожать руку мастеру.
- Очень смешно.
- Если серьёзно, он сказал, что при встрече вручит тебе гонорар.
- Так и сказал?
- Ага.
- А как же ты?
- Эээ, - агент замялся. – Я уже получил свою долю. Так что…

Так что вопрос об оплате решён и встреча носит формальный характер. Когда агент назвал заведение, где меня будет ждать заказчик, я смутился. Такие люди, как я, в лучшем случае, ходят в бары, но никак не в рестораны. В тот, что мне назвал агент, меня бы могли и не пустить, и я бы даже не обиделся. Оставалось надеяться, что заказчик знаком с правилом: кто приглашает, тот угощает – иначе я рисковал расстаться с большей частью гонорара, едва получив его.

Так или иначе, не пойти я не мог. И не только из-за денег. Ещё никогда ни один заказчик не интересовался мной лично. Я пытался понять, что изменилось на этот раз, но на ум приходила только одна мысль: я сделал это. Наконец-то я приблизился к своей мечте. Я всегда выкладывался, занимаясь сочинительством, но последняя работа была лучшей. Она была достойна того, чтобы выделить её среди остальных. А значит, и я был достоин этого. Я постарался отогнать от себя эти мысли. Жизнь научила меня тому, что не стоит настраиваться на хорошее, чтобы не разочаровываться после.

На следующий день, выходя из дома, я был чист, выбрит, трезв и в своём лучшем – в своём единственном – костюме. Правда, в подъезде я успел передумать и вернулся, чтобы сменить пиджак на вязанный жилет. Во-первых, пиджак был мне маловат. Во-вторых, я не привык наряжаться. К тому же, мне мутило от того, что я разоделся, словно нищий, впервые приглашённый к барскому столу.

До места встречи я добирался на метро. Стоя на станции, я разглядывал толпу людей и пытался угадать их жизни. Куда они направляются, о чём думают, какие мысли их занимают. Это было обычным развлечением для меня, когда я выходил из дома.
А потом я услышал шум приближающейся электрички и заметил, как близко к краю платформы стоят люди. Одно движение, всего одно движение. Я огляделся. Все были сосредоточены, и никто не видел ничего перед собой. Подойди я сейчас к тому задумчивому мужчине и подтолкни его… нет, так не пойдёт, здесь камеры повсюду… Стоп! Неужели только это сдерживает меня?

Я встряхнул головой, пытаясь избавиться от навязчивой идеи. Электричка подошла, я сел в вагон и поехал. Но мыслями оставался на платформе. Одно движение, всего одно движение. Да, камеры бы зафиксировали моё лицо, но я бы мог сказать, что всё вышло случайно. Что за это грозит. Я никогда не убивал людей, но часто писал об этом. Писал от имени убийц. Мне казалось, я знал, что они чувствуют. А вдруг я ошибался? Ведь пока не познаешь на себе…

С такими мыслями я и добрался до ресторана. Швейцар любезно открыл передо мной двери. Я поблагодарил мужчину и заметил сдержанную ухмылку на его лице. Наверное, он понял, что я не привык бывать в таких заведениях, сразу как только я повернул с дороги ко входу. Девушка за приёмной стойкой улыбнулась и попросила назвать фамилию. Услышав ответ, она быстро сверилась со списком и пригласила меня в зал.

За столиком меня ожидал мужчина. Брюнет с едва заметной сединой, выглядел он на сорок, но скорее всего, приближался к пятидесяти годам, глаза умные, проницательные и немного хитрые. Заметив меня, он посмотрел на свои часы.
- Неужели опоздал? – я постарался улыбнуться. – Вроде бы, даже раньше пришёл.
- Я просто жду одну свою подругу. Хочу вас с ней познакомить.

Я отодвинул стул, чтобы сесть, но застыл, услышав голос мужчины. Я разговаривал с ним всего дважды, не больше получаса в общей сложности, но запомнил этот голос навсегда.

Пробудился я ещё до восхода солнца. Сходил в душ и вернулся к компьютеру. Перечитал написанное, и оно мне понравилось. Но стало понятно, что проделанная ранее работа никуда не годится. Вчерашними изменениями я перечеркнул предыдущий сюжет. У меня получался совершенно новый роман. А работу надо было сдавать через шесть дней. Я подумал хорошенько и удалил всё, начиная с восьмой главы. Точнее, поместил в другую папку – ещё пригодится. Потом заварил себе кофе и собрался продолжить вчерашнюю работу, но в голову ничего не шло. Через пару часов мучений я совсем отчаялся и свернул самокрутку с анашой. Я так и раньше делал, чтобы помочь себе. Текст, написанный под действием наркотиков, получался сумбурным, но я собирался отредактировать его позднее. Я не заметил, как уснул. Последний год я привык так отрубаться. Не помню, когда последний раз засыпал трезвым.

Разбудил меня телефонный звонок. За окном была ночь.
- Я хочу рассказать вам историю, - сказал Голос.
- Ещё одну? – усмехнулся я. – Два убийства за два дня? Не слишком-то умно? Так вас быстро разыщут.

Голос рассмеялся.
- Не думаю, что у полиции есть шансы. Не думаю, что они вообще обо мне знают. И потом, та история, о которой я вам рассказал вчера, произошла очень давно. Готовы услышать кое-что ещё более древнее?
- Валяйте, - ответил я, развалился в кресле и прикурил сигарету. – Но пока я не забыл, я бы хотел вас попросить кое о чём.
- О чём же?
- Передайте привет Диме.

Я ожидал услышать взрыв хохота на том конце связи.
- Диме? – удивился Голос. – А-а-а, понимаю. Вы, вероятно, посчитали, что вас разыгрывают. Вынужден вас огорчить, это не так.
- Что ж, это был пробный шар, - отозвался я, а сам в это время заказывал по интернету детализацию телефонного счёта.
- Он не прошёл, - сказал Голос. – Вы всё ещё хотите услышать историю?
- Да, конечно, - я проверил электронную почту. Пришло сообщение от сотовой компании.
- На этот раз она о мальчике. Мальчике по имени… как бы мне его назвать? Не посоветуете что-нибудь?
- Это же ваша история.

Последний вызов с номера 0000000Е100АА. Придётся найти другой способ выяснить кто мой собеседник.
- Ваша правда, - Голос улыбнулся. – Тогда… тогда я назову его Дима, не возражаете?
- Нисколько.

- Так вот. Дима был обычным мальчиком. Любил маму и папу, неплохо учился в школе и дружил с другими детьми. Самый обычный мальчик, - повторил Голос. – Была в нём только одна странность. У Димы были грустные глаза. Это все замечали. Одноклассница сказала Диме, что грустные глаза бывают у тех, кто много плачет. Но Дима не был плаксой. Тогда одноклассница сказала, что грустные глаза ещё бывают у тех, кто хочет плакать, но не плачет. Так даже логичнее, добавила она. Дима с ней согласился. «Да, - сказал он. – Так логичнее». Дима подумал о том, что пусть он и не хочет плакать, но часто размышляет о плохих вещах. Точнее, о том плохом, что может случиться. Зимой он всё ждал, когда с крыши какого-нибудь дома на его голову обрушится ледяная лавина. В громовые дни думал, что его убьёт молнией. Переходя дорогу, он думал, что вот-вот и какой-нибудь зазевавшийся водитель оборвёт маленькую, ещё толком не начавшуюся жизнь. Дима не боялся - он просто представлял, что произойдёт что-нибудь плохое, но не боялся. Иногда он смотрел в лицо человека и думал, а что, если прямо сейчас плеснуть тому в лицо кипятком. Или столкнуть кого-нибудь с лестницы и сказать, что это вышло случайно? Однажды его отец ремонтировал антенну, висящую за окном. Дима стоял рядом, подавал инструменты. Одно движение, подумал Дима, и его отца не станет. Одно движение, которое никто не увидит. Вы меня слушаете?

Я вздрогнул. Рассказ поглотил меня, баюкающий голос… Голоса уводил меня вслед за собой.
- Да, конечно, - ответил я. – Продолжайте, пожалуйста.
- Всего одно движение, думал Дима. Но он смог устоять. Смог. Дима очень сильно испугался того, что чуть было не совершил, но ему хватило ума никому не рассказывать о своих мыслях. Он постарался больше не думать ни о чём плохом. Дима надеялся, что через некоторое время всё пройдёт.
- И? – спросил я, когда пауза затянулась. – Это всё? Конец? У Димы что, получилось?
- Нет, конечно, - ответил Голос, - не конец. Но у Димы действительно дела стали налаживаться. От собственных мыслей, конечно, трудно убежать…

Я вспомнил свои сны, в которых тени разрезали маленькую девочку на куски.
- Невозможно, пожалуй, - машинально поправил я, но тут же испугался, что Голосу это может не понравиться. – Извините, что перебил.
- Ничего страшного. Тем более, что вы правы. От собственных мыслей, конечно, убежать невозможно, но Дима хотя бы больше никого не пытался убить. Он не понимал, что ещё не было подходящей ситуации. Такой же, как с его папой. И вот однажды такая ситуация возникла. Это случилось в кабинете химии. Учительница держала в столе бутылку с уксусным раствором для чистки зеркал. Она сама его смешивала в обычной бутылке из под газировки. На перемене Дима заметил, что его одноклассник пьёт воду из точно такой же бутылки. Дима воспользовался моментом и подменил их. Его одноклассник, запыхавшийся после игр на перемене, жадно приложился к бутылке. Он не сразу понял, что пьёт. А когда почувствовал, было уже поздно.

- Он умер?
- Нет, конечно. Получил ожог пищевода. К тому же его маму уволили.
- А это как связано?
- Ах да, я же забыл сказать, - улыбнулся Голос. – Мамой того мальчика и была учителем по химии. Все решили, что по её вине отравился сын. В каком-то смысле они были правы. Нельзя держать бутылку с уксусом в открытом для учеников доступе. Но это история не о ней, а о Диме.
- И что Дима?
- Дима тихо ликовал. Никто не догадался. Мальчик понял, что можно и в следующий раз подстроить всё так, чтобы на него никто не подумал. Кстати, по этой же причине про меня не знают в полиции.
- Что вы имеете в виду?

- Видите ли, - произнёс Голос, явно довольный тем, что есть с кем поделиться измышлениями, - серийных убийц, особенно маньяков, находят, именно потому что они серийные. Преступления имеют свой почерк и выдают психологию убийцы. Маньяк выражает на теле жертвы свои скрытые желания, но что если его единственное желание, его мания – убивать. Он не хочет никого насиловать, не собирается кромсать свою жертву ножом, он использует различные способы убийства, а жертв выбирает случайно. В таком случае, никто даже не догадается, что убийца – один и тот же человек. Подумайте об этом.

С этими словами Голос отключил телефон. Я ещё минут десять тупо пялился в монитор компьютера и размышлял над его словами. В итоге я пришёл к выводу, что мне придётся начинать роман заново.

Я заметил, что мне лучше пишется с похмелья. Голова чиста от лишних мыслей о смысле жизни, самореализации, мечтах, таланте - или его иллюзии - и прочей чуши. Без всего этого слова складываются в предложения сами собой. Так начинался мой алкоголизм. Но прежде чем понять это, я пристрастился к марихуане. Не было нужды смешивать два удовольствия, но я делал это пару-тройку раз. Может быть, чаще. В конечном итоге я изобрёл для себя режим. Вечером я напивался пивом или коньяком, а следующим днём, если утреннее похмелье было не слишком болезненным, выкуривал косячок. Если превышал вечернюю дозу алкоголя, и на следующее утро голова раскалывалась, порцию марихуаны я принимал почти сразу же после того, как проснусь, и ещё до того, как почищу зубы. Да, несмотря на определённый образ жизни, я не забывал следить за зубами. Визиты к стоматологу – напрасная трата нервов и денег, поэтому лучше их по возможности избегать. Паста и щётка помогут тебе в этом. В конце концов, так меня приучила мама.

Как я уже сказал, в отличие от всех обычных графиков дня, мой начинался и кончался вечером, притом просыпался я утром, не позже десяти часов. В то время я получил заказ на роман о похождениях маньяка на четыреста тысяч знаков. Агент не сказал, под чьим именем он будет издавать книгу, но я догадывался. Обычно какой-нибудь популярный писатель, автор только первых пяти своих романов, который писать больше не может и не хочет, а к крупным гонорарам привык, придумывает идею и нанимает литературных рабов. Но сейчас мне предлагали только направление. Скорее всего, это означало, что меня нанимали даже не для настоящего писателя, а для бренда, под которым выпускаются тысячи книг в год. Место подобной литературы в привокзальных палатках или в киосках «Роспечати». Читатель здесь не самый привередливый, и прилагать особых усилий для такой писанины не требовалось. Но я всё ещё сохранял надежду в то, что какое-нибудь крупное издательство оценит мои старания. Если честно, я думал про это несколько иначе: они заметят во мне талант.

Деньги обещали неплохие, да и срок на выполнение утвердили неожиданно долгий, так что я взял аванс и принялся за работу. Для начала следовало изучить хронику. Чикатило, Гейн, Банди, Михасевич, Крафт, Комаров, – эти парни умели произвести впечатление. Я начал узнавать их в лицах случайных прохожих, их голоса я слышал по ночам, они стали приходить ко мне во сне. Принимаясь за еду, я старался не думать об изувеченных телах, об оторванных женских грудях, об отрезанных гениталиях, о детских головах в морозильниках. Я заметно похудел всего за три дня. К моменту начала основной части работы всё шло к нервному срыву. Впрочем, я не жалуюсь – полная погруженность в мир серийных убийц шла на пользу дела. Но проникая в голову психопата, вы рискуете пустить их в свою. Да, я уже не мог не думать о них, но я не думал КАК они. И всё же, я слишком долго вглядывался в бездну.

В тот вечер были наркотики, алкоголь и документальный фильм. А потом - телефонный звонок. Номер не определился.
- Хочу рассказать вам историю, - сказал мужской голос.

Он не назвал своего имени, но знал моё. Я был так пьян, что в какой-то момент принял происходящее за галлюцинацию.
- Истрию о женщине, которая не оглядывалась. Она ехала в автобусе, а я сидел у неё за спиной. Она мне сразу понравилась. Всегда испытывал слабость к блондинкам. Вам какие женщины нравятся?

Не дождавшись ответа, Голос продолжил:
- Это не важно. Моя история о женщине в автобусе.
- Женщина, которая не оглядывалась, - поправил я.
- Да. Рад, что вы запомнили. Забегая вперёд, скажу, напрасно она этого не делала. Женщина доехала до конечной остановки. К тому времени в салоне, кроме неё, оставались водитель, кондуктор и двое мужчин, одним из которых был ваш покорный слуга. Женщина вышла из автобуса и пошла по улице, я двинулся за ней. Этой истории могло бы и не быть, если мужчине было бы по пути с нами, но, дойдя до перекрёстка, он пошёл в другую сторону. Я следовал за женщиной, слушал цокот каблуков, смотрел на её белый плащ и думал о том, как хорошо сочетается этот цвет с красным. Ещё я вспомнил о том, что скоро нам надо будет пройти под мостом. Я собирался сделать это там.
- Сделать что?
Голос помедлил с ответом.
- А вы как думаете?
Я услышал, что он произнёс это с улыбкой.
- Когда мы зашли под мост, я быстро приблизился к женщине…
- Она не услышала ваших шагов?
- Судя по всему, нет, не услышала. Но мне нравится думать о том, что она была слишком напугана, чтобы обернуться, - Голос рассмеялся.
- Что было дальше?

- Я схватил её за шею и начал душить. Только тогда она и попыталась обернуться, но уже не могла. Когда она потеряла сознание, я положил её на землю. Она ещё была жива. Я вытащил из её сумочки кошелёк, снял кольцо с пальца и сорвал серёжки. Последнее я сделал слишком резко. Женщина начала приходить в себя. Она лежала лицом к земле, и я не видел, открыла ли она глаза, но я услышал её стон. Я достал из кармана иглу, медленно вколол её в спину женщины. Она снова застонала и вздрогнула, но обмякла, когда я добрался до её сердца. Тогда я вытащил иглу и стал смотреть, как красное медленно растекается на белом.

- А дальше? – спросил я, не выдержав долгого молчания на другой стороне телефона.
- Дальше? – Голос словно пробудился. – Я ушёл. Шёл по улице и думал о женщине, которая не оглядывалась. И знаете, что забавно?
- Что?
- Я так и не увидел толком её лица. Просто забыл посмотреть, - Голос опять засмеялся. – Женщина, которая не оглядывалась, и мужчина, который…

Он продолжал смеяться, когда отключил телефон.
Я не стал звонить в полицию. Это всего лишь розыгрыш, подумал я. Возможно, так повеселился один из моих друзей, который знает, над каким романом я работаю. Подговорил какого-нибудь приятеля, чтобы он позвонил мне и изобразил Джека-Потрошителя. Надо будет выяснить, кто решил надо мной посмеяться и сказать ему, что шутка получилась не очень забавной.

И ещё я понял, что надо переделать третью главу. Сев за компьютер, я отхлебнул пива из бутылки и стал писать, пока не уснул лицом на клавиатуре.

Мама называла меня принцессой. Наряжала в платья, заплетала волосы, обматывала их лентами и бантами. На шестой день рождения подарила детский набор косметики. В девять лет разрешила проколоть уши. Учила наносить макияж и ходить на высоком каблуке. Девочки – игрушки в руках матерей.
Раз в месяц объявлялся отец. Водил меня на аттракционы и после в кафе. Пломбир в серебряной миске посыпали орехом и шоколадом. Я пила молочный коктейль через соломку и представляла себя на свидании. Никогда не спрашивала, почему мама и папа больше не вместе.
В школе я дружила с двумя девочками, Катей и Наташей. На переменах мы сидели на подоконнике, листая журналы о моде. Глянцевые страницы обещали нам счастье. Будь красивой и успешной. Будь красивой и известной. Будь красивой и желанной.

Первый секс у меня случился в четырнадцать лет. Во время школьной дискотеки в актовом зале Валера увёл меня в кабинет географии. Закрыл дверь на замок и выключил свет. Пока мы целовались, кто-то приходил несколько раз, стучал и, не дожидаясь ответа, отбывал восвояси. Может, это были ребята или учителя. Может, кто-то из родителей желал проявить бдительность. В любом случае, нам никто не смог помешать. Но на следующий день Валера вёл себя так, словно и не было ничего.
С тех пор подобное происходило не раз. Мужчины влюблялись в меня на одну ночь, а утром уходили навсегда. Кинофильмы и книги говорили, что это неправильно, что так не должно быть. И я верила им.
Наверное, я не была красавицей, не была принцессой. А значит, надо было стараться сильнее. Наносить ещё больше макияжа и одевать ещё меньше одежды. Мне нравилось вызывать восхищение. Мужчины должны были смотреть на меня. Хотеть меня. Любить меня. Иногда у меня получалось, и в такие вечера у барной стойки я была только раз, чтобы оплатить я первый коктейль.

Когда я встретила Игоря, мне было двадцать три. Ему – сорок один. Я знала, что он женат. Знала про двоих детей, старший из которых был мне ровесником. Плевать. Мои подруги уже обзавелись семьями, и я видела, что брак ничего не значит. К чёрту священные союзы.
Игорь снял нам квартиру и стал принцем, который освободил меня от драконихи-матери. Он приезжал по будням между двенадцатью и часом дня, и иногда оставался на все выходные. Что он врал своей жене, меня не интересовало, и я никогда не спрашивала его об этом. А Игорь никогда не спрашивал, на что я трачу деньги. Мы трахались, а потом я рассказывала, как скучаю по нему, как счастлива с ним, как хорошо нам с ним будет всегда.

Так продолжалось около пяти лет. Я замечала, что Игорь навещал меня всё реже и реже, но ничего не делала. Не знала, что делать. Начни я возмущаться, стала бы ничуть не лучше жены. А я не жена – я любовница. Я – та, кого любят. А если не любят, выбрасывают.
Игорь сказал, что не может уйти от жены. Сказал, что не хочет предавать её. Сказал, что оплатил квартиру ещё на два месяца.
– Я надеюсь, – произнёс Игорь после, – ты ничего не расскажешь моей жене. Давай расстанемся друзьями. Не будем портить друг другу жизнь.
Потом он пообещал найти мне работу, но я ответила, что справлюсь сама. Он оставил денег, попрощался и ушёл. Оставшись одна, я знала лишь один способ, чтобы это исправить.

Новые туфли, новое платье, новая сумочка, новая причёска – новый наряд для куколки. В клуб меня пустили без очереди, как, впрочем, пускали всегда. Я подошла к барной стойке и заказала бокал Баки. Две девки по соседству, которым едва исполнилось по двадцать лет, глядели в мою сторону с ухмылкой, и я собиралась утереть нос этим соплячкам. Что для этого нужно? Немного – просто быть красивой. Невозмутимым взглядом окидывать зал и ждать. Если понадобится, ждать долго. Очень долго. Очень. Долго. Заказать ещё один коктейль. И ещё один. И ещё. И ещё.
Я не плакала с тех пор, как чёртов Валера прошёл мимо меня, даже не поздоровавшись. А четырнадцать лет спустя я уходила из клуба одна и пыталась сдержать слёзы ровно до того момента, как окажусь дома.

Через месяц я устроилась на первую в своей жизни работу. В косметическом салоне мне приходилось стоять за стойкой и улыбаться старухам, тщетно пытавшимся сохранить молодость. На второй работе я продавала женские туфли. На третьей – ювелирные украшения. Не знаю, кто меня раздражал больше: жёны, смакующие примерку драгоценностей, или их мужики с толстыми бумажниками или кредитками в руках. Пожалуй, моей ненависти хватало на всех. И даже на саму себя.
Из-за скромной зарплаты мне пришлось съехать в квартиру подешевле. Привычные походы по магазинами и клубами сменились посиделками перед телеком и компьютером. С тупым выражением лица я глядела в монитор и крутила колёсиком мышки. Наверное, я не многим отличаюсь от большинства. Я могла бы сойти с ума, осознав, во что превратилась моя жизнь. Наверное, я действительно потеряла рассудок, раз мне показалось, что я смирилась со всем эти дерьмом.

На своё тридцатилетие я пригласила Катю и Наташу к себе. Мы пили вино и ели заказанные в ресторане блюда. Захмелев, я предложила девчонкам вспомнить молодость и отправиться в клуб. Пусть денег, как всегда, не хватало, в тот день мне нужно было оторваться.
Пара бутылок шампанского на троих помогли нам расслабиться. Мы смеялись как сумасшедшие, плясали как сумасшедшие, и напивались как перед смертью. Официант, кажется, старался не подходить к нашему столику лишний раз. Но мужчины смотрели заинтересованно.
Один из них подошёл ко мне на танцполе, представился Сергеем и предложил свою компанию. Я не отказала. Девчонки тоже не были против. Замужние бабы, а всё туда же. Не прояви я бдительности, одна из них опередила бы меня. Я первая сказала Сергею, что с удовольствием бы сбежала ото всех. Он понял меня правильно.

Мы начали целоваться ещё в такси. Сергей своими ладонями разве что не лез мне под трусики. Я заметила, что водитель поглядывает в зеркало заднего вида, и мне это нравилось.
Когда мы приехали ко мне, Сергей скинул с себя пиджак на пол прихожей, поднял меня на руки и отнёс в комнату. Мы трахались так шумно, что я с предвкушением ждала, когда соседи начтут колотить в стену. Кончив, Сергей тут же уснул. Я лежала головой на его груди и представляла, как эта ночь изменит мою жизнь. Знала, что это чушь, но не могла отказаться от своих фантазий.

Захотелось курить. Я пошла на кухню, и по пути подняла пиджак Сергея. И з внутреннего кармана что-то выпало. Я увидела обручальное кольцо. Я подняла его, разглядела внимательно и вернула в карман пиджака. Потом пошла на кухню, взяла с холодильника пачку синего L&M’а, вытащила одну сигарету и закурила, пуская дым в открытую форточку. Вспоминала маму и папу, своих подруг и своих мужиков. Вспоминала Игоря и Валеру. Вспоминала свои любимые песни и любимые фильмы. Думала о том, что хеппи-энды опаснее сцен насилия, а пропаганда счастья вреднее любой другой. Думала о красоте, которая обещала мне так много и не сдержала своего слова. А когда мечты не сбываются, у людей срывает крышу.
Я затушила окурок о пепельницу, достала из раковины грязный столовый нож и пошла в спальню. Кто-то должен был ответить за то, что меня обманули. Сергею просто не повезло.

Пятнадцать лет – самый лучший возраст. Ты уже старшеклассник, но о выпускных экзаменах можно не думать ещё по меньшей мере год. Учёба не слишком напрягает, потому что учителя больше внимания уделяют одиннадцатым и девятым классам. Не пропускай уроки, и всё шито-крыто. Гуляй на здоровье.
Рядом с нашей школой располагался парк. Там мы обычно проводили время с ребятами. Выпивку и сигареты покупали в ларьке неподалёку. Продавщиц знали по именам, а они знали нас. Одну из них, девушку лет двадцати, звали Наташа. Она не верила, что когда-нибудь схлопочет штраф за продажу спиртного несовершеннолетним. Мы брали палетку на четверых, несколько упаковок сухариков или чипсов и по пачке L&M’а на каждого. В начале двухтысячных это обошлось бы вам рублей в триста, не больше. Зимой мы из парка перемещались в подъезды близлежащих домов.

Валера и я учились в «А»-классе, Саня – в «Б» и Серёга – в «Д». Иногда компанию нам составляли одноклассницы. Не слишком часто, потому что, сами знаете, девочки взрослеют раньше. Они предпочитали проводить время с ребятами постарше, и мне трудно винить их в этом. Те водили их по барам и дискотекам, а максимум из того, что могли предложить мы – чья-нибудь квартира, пока родители в отъезде.

Саня как раз жил в квартале рядом со школой. У него-то нам однажды и повезло, что называется, тусануть. Его мама отбывала в недельную командировку, а папа то ли умер ещё до рождения сына, то ли просто свалил – Санёк не любил вспоминать о нём.
У меня с предками тоже не всё гладко было. То есть, у них между собой – разводиться собирались. Отец уже жил отдельно. В этом были и плюсы. Да во всём есть плюсы, если умело пользоваться ситуацией. Допустим, я сообщал матери, что ночую у папы, притом с ним самим об этом не договариваясь, и зависал либо в компьютерном клубе, либо у кого из друзей. Можно было не волноваться – эти двое друг с другом почти не общались. Даже если случались между ними разговоры, они в большей степени были посвящены разделу имущества и взаимным упрёкам. Вспоминая о былых обидах, они наносили себе новые. Мне же, говоря о плюсах, получать средства на карманные расходы от двух сторон было куда выгоднее, чем от одной. Родители считали, что я испытываю стресс из-за их проблем, и пытались лечить меня деньгами и прочими поблажками. Я начал проверять, как далеко смогу зайти. Грубил им обоим, забивал на обязанности, вроде уборки в комнате, вытаскивал из маминого кошелька деньги, пакостил по мелочи. Но родители, казалось, не замечали моих провинностей. Я был предоставлен сам себе. Допуская грешки всё серьёзнее и серьёзнее, я даже начал получать от этого удовольствие. В конце концов, это было просто весело. Свободная и безнаказанная юность – золотая пора, иначе и не скажешь.

Об отъезде мамы Санёк знал заранее и всех предупредил, чтобы готовились к отрыву по-взрослому. Он не стеснялся приглашать даже тех, с кем почти не общался в школе. Человек набралось не так, чтобы много, но вечером пятницы в трёхкомнатной квартире было тесновато. Главные напитки – водка и пиво, конечно. Закуска самая нехитрая: какие-то дешёвые, разваливающиеся в руках колбасы и сыры, яблоки и апельсины. Серёга догадался принести трёхлитровую банку солёных огурцов из дома.
- Вы мне завтра спасибо скажите, - отбивался он от насмешек.

Уж кто-кто, а я бы ему спасибо не сказал. Не нравился мне этот парень. Раньше нас было только трое, и меня это вполне устраивало. Как Серёга влился в нашу постоянную компанию, не помню. Я вообще с ним до девятого класса почти не общался. Знал про него только, что в первом классе ему пришлось проучиться два года. Можете представить, насколько тупым был Серёга. При этом он считал себя умным и рассудительным. Дурак, мнящий себя мудрецом, хуже любого другого дурака. Серёга вообще ошибался насчёт своих способностей. Он, допустим, не умел пить, но очень гордился тем, что умеет. Даже пьянея, не пропускал рюмку. Я сначала думал, это от жадности, а потом понял: для Серёги отказаться от выпивки означало признаться в слабости. От бати своего, наверное, набрался. Тот был алкоголиком. В запои уходил не реже одного раза в три месяца. Напивался, бил жену, бил Серёгу. Только дочери Кате в их семье не доставалось.

Продолжение в комментариях