Осень Егора Одинцова
Давайте и я выложу свою небольшую повесть. Она больше зайдёт тем кому за тридцать, так здесь акцент сделан не на фантастическую составляющую, а на личную экзистенциальную драму. В общем, на любителя.
1.
Ему опять снился странный сон. Он был один в темном лесу. Абсолютная тьма не позволяла разглядеть что-либо даже на расстоянии вытянутой руки. Он пытался бежать, но натыкался на деревья и кусты, а ветки больно били его по лицу и хватали за волосы. — Кто я? — хотел крикнуть он, но воздух застывал в горле, лишь неведомый шепот со всех сторон отвечал ему: — Кто здесь? — Безразличные пустые голоса летали во тьме, а он метался, думая поймать хоть один, чтобы идти за ним. — Где я? — хрипел он. А лес прикидывался лабиринтом без выхода. Он хотел вспомнить, как попал сюда, но что-то мешало ему помнить. И эти голоса все так же уныло гудели: — Кто здесь… кто здесь… кто здесь…
Егор проснулся оттого, что за окном разбилась бутылка. Может быть, кто-то бросил ее из окна, или какой-нибудь полуночный алкоголик бродил по дворам, в поисках истины. Где-то тихо шепталась береза — ствол дерева можно было увидеть, если подойти вплотную к окну и посмотреть направо.
Егор попытался вспомнить сон. Но кроме неприятного волнения ничего в памяти не обнаружил. Он встал и прошел на кухню. Там хозяйничал лунный свет. Блестела посуда и даже тихонько звенела. За окном чернела стена соседнего дома, ни в одном окошке не горел свет.
Он выпил из чайника воды. Завтра первый день работы — пришла в голову мысль, — первый после отпуска. Завтра начинается осень, хотя календарь показывал конец августа. Бесконечные длинные дни бесконечной жизни. Но, наверное, лучше заполнять жизнь такими днями, чем не заполнять ничем. Завтра он наденет костюм и станет серьезным и ответственным человеком. Это затягивает как трясина, только бесшумно, без бульканья и чмоканья. Именно поэтому и не замечаешь, что сидишь на дне. А потом подумаешь: да живой ли ты?
Егор вернулся и лег. Не спалось. Электронные часы показывали четыре утра. Маленькая точка в углу экрана мигала, отсчитывая секунды, часы, года, тысячелетия.
В этом мире что-то всегда происходит, — подумал Егор, — а я об этом никогда не узнаю. И мысль о такой возможности показалась ему настолько нелепой, что он улыбнулся и зевнул. Он становился серьезным и ответственным человеком.
2.
Однако в мире действительно происходило что-то странное. На одной из неизвестных, но широких площадей Европы вдруг задрожала земля. От эпицентра этого явления пошли волны, и одинокий постовой не удержался на ногах и упал. Сначала он решил, что случилось землетрясение. Но вслед за подземными толчками по стенам окрестных домов прошла волна теплого воздуха, и стекла в этих домах шумно осыпались дождем. Затем в центре площади появился яркий источник света. От него отрывались желтые молнии и цеплялись за столбы фонарей и ветки постриженных кустов. Свет от источника медленно расползался по площади. В глубокой мраморной чаше маленького фонтанчика закипела вода. А спустя минут пять завыли сирены. Это жители городка забили тревогу. И только тогда постовой стряхнул с себя оцепенение, и что-то заорал в рацию на своем европейском языке.
К трем часам ночи по Гринвичу площадь уже была окружена силами местной полиции. Люди, пришедшие к площади, с ужасом наблюдали, как за считанные минуты участок площади, оказавшийся под сферой призрачного света, покрывается невиданной растительностью. Бледно-зеленые побеги странных растений, чем-то похожих на наш вьюнок, расползались по камням, оплетали фонтанчик и фонари.
Новостные агентства мира оперативно распространяли новости. Появились первые догадки. Кто-то уверял, что это теракт с применением биологического оружия. Иные предполагали проведение военных опытов или провал неконтролируемого эксперимента. Некоторое время искали знаменитого фокусника, но он оказался в Италии, где давал представления. Версия об инопланетянах, возможно, была близка к истине, так как к утру все серьезные люди мира назвали этот феномен Вторжением.
3.
Егор готовил ужин, когда позвонил Серега и напросился в гости. На свободное время вечера Егор планировал сыграть партию в шахматы с компьютером, но все-таки не смог устоять напору приятеля. Тому не терпелось встретиться, хоть и жил он на другом конце города. За окном капало и дрожало — осень бродила по улицам, смахивала с деревьев листья.
Егор стал готовить на двоих: Серега никогда не отказывался от предложения покушать. Тихо шумело радио. Потом был выпуск новостей. Иномиряне завербовали еще трех человек. Какие-то экстремисты пытались поджечь пункт собеседований. Из необычных цветов удалось создать ценное лекарство, но цветы никак не получалось вырастить в земных условиях. Умер известный писатель на 67 году жизни, так и не закончив свой роман.
Егор расстроился. Писатель ему нравился. Все книги давно стояли на полке, кроме последнего романа. Почему он умер? — ведь дело его жизни не было завершено. А говорят, что мы живем, пока у нас есть цель. Якобы, человек, имеющий цель, бессмертен… Похоже, это лишь слова. Жизни или Судьбе совершенно наплевать на твою цель или идею. Все что ты делаешь, пресекается случаем. Дурацкой случайностью вроде смерти. Поэтому… поэтому стоит радоваться моменту, брать, хватать, отнимать от жизни все, что сможешь и успеешь. Но идея… Она не позволяет тебе отвлекаться. Однажды ты понимаешь, что цель твоя пуста и бессмысленна, и ты решаешь для себя: главное, конечно, идея! Ты цепляешься за нее, хватаешься и защищаешь от нападок, сдуваешь с нее пылинки…
Егор увидел, что картошка поджарилась. Спохватился, выключил газ. Задумался — и вот, пожалуйста — чуть без ужина не остался. Он еще раз мысленно помянул писателя и пошел в комнату немного прибраться.
Может ли Мироздание предложить лучший вариант твоего существования, чем нынешний? Отлично заданный вопрос. На него напрашивается два ответа с различными выводами… Егор собрался поразмышлять над этим, но явился Серега. Явился с пивом и сухарями.
— Давно тебя не видел, старик! — проорал он с порога. У Егора родилось предчувствие, что эта встреча закончится за полночь. Он был рад приятелю, но…
Егор поставил пиво в холодильник, спросил про погоду.
— Осень в поле рыскает… — спел Серега, появившись на кухне, затем спросил: — как дела, старик?
Егор пожал плечами, и Серега почтительно покосился на него. Люди вроде Сереги, неусидчивые экстраверты, всегда путали тоску с мудростью. Однажды один знакомый меланхолик сказал Егору, что его тоска в некоторых ситуациях надумана. После этих слов Егор пытался работать над собой, желая изменить себя, но потом все это успокоилось, затихло. Тоска и есть тоска — кто принимает ее за иное, тот… не знает, что такое Тоска и, соответственно, что такое Мудрость.
Вот Серега. Славный малый. Умный, в меру начитанный. Но идет к Егору поговорить о жизни. Как что-нибудь встряхнет его, какое-нибудь событие всколыхнет в нем мыслишки, так и мчится исповедоваться. Ищет ответы. А что Егор знает о жизни? Что он может сказать, когда из окна его квартирки видны стена дома напротив и кусочек неба? Да не знает Егор смысла жизни. Просто лицо у Егора такое. А они бегут к нему с откровениями. И Егор слушает, утешает, находит решение, успокаивает. Смотрите на меня, — говорит он, — видите, мне еще хуже. Да, — соглашаются истцы,- вид у тебя измученный… А потом он сидит один, смотрит, как в окнах дома напротив зажигается свет и думает, кто бы ему открыл проклятый смысл, да кому бы открыть душу? Богу? Понятно, тот замечательный собеседник, только с сомнительным существованием. Его нельзя представить иначе, чем «он есть, когда не требуется»…
Они пили пиво и заедали пережаренной картошкой с сосисками. Медленно хмелели. Серега рассказывал о своих малоизвестных Егору приятелях. Спрашивал, что бы такое почитать. Затем они сгоняли еще за пивом. Осень на улице встретила их водной пылью и простуженным ветром. До ларька и обратно бегом через лужи.
— Ну и погодка! — ворчал Серега. — Я у тебя останусь ночевать.
Он пока еще шутил, но Егор понимал, что этим и закончится. Осень напугала своим одиночеством. Нужна была компания, чтобы забыть о том, что прячется за дверями.
4.
Егор понял, что ему хватит. Пива еще хватало. Он стал пить медленно, делать вид, что пьет наравне с Серегой. Тот все равно не замечал уловок: уж он ничего не пропускал.
Точно останется у меня, — подумал Егор.
— Послушай, с-с-старик, — сказал Серега негромко, — вот, скажи, почему ты так мало общаешься с людьми?
Началось. Разбор полетов. Поиск истины.
— У меня на работе этого общения тонны, — ответил Егор.
— Ты не понял, старик, — Серега был в той стадии опьянения, когда очень приятно философствовать и полагать, что в раздвоении предметов видна самая истинная истина.
— Ты нелю… нелюдь! Знаешь, что про тебя говорят? Только не рассказывай потом, что это я проговорился. Ты зануда и чудак. Тобой детей пугают. Помнишь, ты как-то один поперся в глухой лес ночевать в палатке… ведь это же в их глазах мистика и сплошное колдовство.
«В их глазах» — а мы с тобой, Серега, надо полагать, избранные особи?
— Люди тебя боятся. Лариска, — помнишь еще в институте? — про тебя сказала, что ты интересный парень, но болтать с тобой невозможно. Ты если что скажешь, то это цитата. А они — люди простые, Кантов не читали.
Да, Они — все тупые! Впрочем, я строг к Сереге, — подумал Егор, — он, конечно, не похож на прочих моих знакомых, иначе бы я не сидел с ним вот так. Он видит собственную роль в наших отношениях по-своему… Какой же я, черт побери, эгоист и циник!.
— Старик, ты же стихи пишешь! Почему ты никому не показываешь, что написал? Нельзя так. Самовыражение — это когда что-то выражаешь. А ты, — Серега громко икнул, — ты не выражаешь, не доводишь до других информацию о себе!
Эти слова задели Егора. «Чего он ко мне пристал?» — подумал он. Ему пришлось защищать то, в чем он сильно сомневался.
— Я считаю продукт в процессе самовыражения второстепенным, — веско заявил он.
— Чего? — удивился Серега. — Ты хочешь сказать, что мог бы не читать свои произведения?
— Да! — слишком уверенно заявил Егор. Серега мог иногда затронуть серьезные, но неприятные темы. К счастью, он не понимал важность разговора, и можно было свести это к шутке.
— А почему ты записываешь стихотворения, если они в итоге тебе безразличны?
— Чтобы не сочинить их второй раз, — вот и шутка. Серега с уважением посмотрел на Егора. В его пьяных глазах читалась вера и восхищение.
Я для него что-то вроде кумира, идеала, которого ему не достичь, но в которого можно верить. Он будет идти позади меня и орать встречным: да я… да мы… за Егора!
И Егор понимал, что вера и поклонение вырастают из непонимания. Если бы Бог стал понятен (исповедим?), то он перестал бы быть Богом. Егору стало противно. Жалость к себе он запил пивом и почувствовал, что в глазах уже начинает троиться. Еще немного, и опьянение перейдет в новую, неприятную, стадию.
Серега лежал на полу и говорил. Егор попытался слушать. Оказалось, что Серега размышляет о поиске предназначения. Это были крайне путаные мысли.
— Я не могу себя найти, старик, — плакался он, — когда я утром просыпаюсь, мне стыдно, что еще один день впереди, который я бессмысленно проживу. И босс у меня — сволочь, думает лишь о деньгах…
Егор вышел из комнаты до туалета. Когда вернулся, Серега спал там же, на полу, со счастливой улыбкой на лице. «Одно маленькое счастье: исповедаться кружке пива».
5.
Спать ему не хотелось. Он включил на кухне чайник и в ожидании стал смотреть телевизор. По центральному телеканалу шел концерт бездарных звезд отечественного шоу-бизнеса. По другим каналам лился поток рекламы. Егор наткнулся на телемост, где обсуждались иномиряне. В нем принимали участие 10 стран мира, что делало передачу достаточно серьезной. Егор приготовил крепкий кофе и пил его медленно, стараясь не обжечься.
— …они отбирают по неизвестным нам критериям, — говорил журналист из России, — мы присутствовали на собеседовании, но так и не поняли принцип отбора. Более того в ходе тестирования никакие электронные устройства записи не работают.
Потом показали видеоролик о представительствах иномирян в городах России, в котором сообщили, что ежедневно в мире открывается до 20 пунктов тестирования. Автор репортажа сделал вывод: иномиряне либо ищут кого-то конкретного, либо хотят завербовать всех, кто им нужен, и никого не упустить.
Далее в записи паренек из Бразилии дал интервью, в котором рассказал, как он прошел собеседование. Обычно завербованные всегда отказывались от комментариев, но этому пареньку было 16 лет, и он похвастался перед журналистами своей «удачей». Он сообщил, что вопросы, которые ему задавал экзаменатор, он не понял. Первый вопрос был, как звали его собаку, которая умерла пять лет назад. Второй вопрос был, какие произведения Карлоса Кастанеды он читал. Третий вопрос состоял в выборе наиболее отвратительной геометрической формы из предложенных. Четвертый предлагал сочинить четверостишие про пингвинов. После этого экзаменатор сообщил Пабло, что тот прошел собеседование и теперь должен сделать выбор. Он, Пабло, оказывается, соответствует требованиям и нормам параллельного мира, находящегося где-то вне этой реальности. И Пабло не сможет полностью реализовать себя ни на Земле, ни в любом другом месте нашей Вселенной. В своем родном городе Пабло обречен стать торговцем сувениров, пишущим по ночам рассказы для детей, которые никогда не будут опубликованы. Поэтому ему предлагается уйти в новый для него мир, где для него приготовлена иная судьба, куда, между прочим, давно стремится душа Пабло. Ясное дело, Пабло согласился. После чего ему объявили, что его заберут, когда придет время.
В виртуальной студии после этого интервью началась чуть ли не паника. Все заявили, что при собеседовании используется элементарное внушение людям с неустойчивой психикой. Кто-то заметил, что среди завербованных попадались представители силовых структур: от полиции до военных, способных вынести психическую атаку. В итоге пришли к выводу о мощном гипнозе. Предложили запирать завербованных в лечебницах и с помощью известных методов лечить от навязанного безумия.
Телемост оборвался рекламой. Егор выключил телевизор и улегся на кровать. Сначала он смотрел в незанавешенное окно. В доме напротив свет мерцал лишь в двух окнах — кто-то еще не мог заснуть. А потом он сам уснул.
6.
Книга известного социолога, психолога, доктора гуманитарных наук Эндрю Шнейдера наделала много шуму. Ученый пытался выяснить, по каким критериям идет вербовка. Автор присутствовал на сотнях собеседованиях, из них двадцать оказались положительными. В итоге он выдвинул теорию о том, что, несмотря на отсутствие схожих психофизических характеристик у тестируемых, годными признаются чаще всего люди с сильно развитым внутренним миром, высоким уровнем духовного развития. «Это единственный признак, на который можно опереться, — замечает Шнейдер — Проблема в том, что практически невозможно оценить степень духовного развития человека — это будет очень субъективная оценка. Видимо, иномиряне умеют измерять этот показатель, как мы можем измерить артериальное давление или объем легких». Сам автор тоже пытался пройти собеседование, но потерпел «неудачу». Шнейдер заявляет, что пытаться искать ключ в вопросах собеседования — пустая трата времени и сил. По его мнению, это отвлекающий сознание маневр, и тестирование идет на более глубоком подсознательном уровне.
Во второй части книги ученый попытался все-таки определить уровни духовного развития человека, но ударился в эзотерику. За это его потом долго и зло высмеивали в научных кругах. «По-видимому, — пишет Эндрю Шнейдер, — внутренний мир качественно характеризуется силой или, лучше сказать, эффективностью восприятия внешней реальности. А количественно — продуктом внутренней деятельности мышления, которую никто не в состоянии измерить, даже сам тестируемый».
Страсти в мире накалялись. Толпы обиженных, получивших от ворот поворот, а также противников контакта, блокировали пункты, не пропуская туда желающих пройти собеседование. Когда иномиряне обратились за помощью к правительствам соответствующих государств, те оказались неспособными принять решение. Занять чью-либо позицию привело бы к страшным последствиям. Результатом явилось выступление некоего Даниила, назвавшего себя представителем иномирян и ответившего на некоторые вопросы землян, стараясь ответами прийти к компромиссу.
— Наши миры, — говорил Даниил, — встретились в пространстве и времени, подобно тому, как в космосе встречаются две луча. Всего мгновение, и они разлетаются дальше. Они больше никогда не встретятся, и никакие силы не смогут повернуть их обратно…
— Мы скоро уйдем. Пожалуйста, не делайте нам зла и не чините препятствия. Мы готовы поделиться с вами технологиями, это будет наша благодарность за ваше потраченное время…
— Мы не заставляем избранных идти с нами. Это их выбор. Ваши дети часто уходят от родителей, понимая, что новая жизнь богаче и интереснее. Разве кто-то вправе решать за них? Отпустите их, мы обещаем, что не причиним им вреда…
— Никто не навредит им, кроме вас же самих. В нашем мире свобода воли ценится превыше всего. У вас — нет… Каждый человек — это космос со своими законами, и мы уважаем его законы, и никогда не нарушим их без разрешения…
Некоторые прогрессивные страны, впечатленные речами Даниила, прекратили чинить препятствия пришельцам. Однако в странах, где большое значение уделялось религии, волнения наоборот усилились. Один сибирский старец объявил о приходе Антихриста и начал готовить «воинство божье». Это ему еще как удалось: под его начало начали стекаться толпы богомольцев, что в итоге стало серьезной проблемой для властей. В итоге, помимо пришельцев, старец объявил слугами дьявола собственно федералов, а президента назвал правой рукой сатаны. Неразбериха в стране нарастала, и кто-то назвал происходящее вторым смутным временем в истории государства.
Продолжение во второй части. Тут текст не влезает.
